Клан Учиха был известен как один из немногих самых могущественных кланов. Вместе с Сенджу они основали деревню, которой дали название Деревня скрытого листа, а именно — Мадара Учиха и Хаширама Сенджу. Однако позже, как утверждали различные источники, современники и историки, один из них все-таки пытался уничтожить собственное детище.
Мадара Учиха. Даже если не произносить полностью, одного имени было вполне достаточно, чтобы вызвать дрожь в коленях и пытаться спастись бегством. Те, кто встречались с ним лицом к лицу, могли чувствовать, как вся жизнь проматывалась перед ними. В словарях его имя можно было соотнести со определениями «власть», «ужас», «война» и тому подобными словами. В научных докладах обычно добавляли еще кое-что.
Долина Завершения.
Это место стало наследием Мадары Учиха, как одного из величайших людей с потрясающими боевыми навыками, способного перевернуть рельеф. Также она служила напоминанием о живой легенде, которого ни на секунду нельзя было забыть. Его часто сравнивали с Жнецом, бродящего по Стране Огня и стирающего любого, недостойного дышать тем же воздухом, что и остальные.
Многие признавались, что Мадара Учиха сражался равных с самим владельцем Мокутона и Шодай Хокаге, Хаширамой Сенджу. С помощью своих глаз он контролировал Девятихвостого демона-лиса и держал в страхе целые страны.
Тем не менее мало кто догадывался о том, что Мадара также был семьянином.
Да, никто бы не поверил, однако это правда. Он встретил простую девушку, они познакомились и поженились. Добрая Юкико Учиха со своим кротким нравом смогла проникнуть глубоко под кожу и растопила ледяное сердце одинокого мужчины. Мадара полюбил ее с той пламенной страстью, которую хранил только для одного человека. Спустя несколько лет у них родился маленький комочек с черным пушком и темными глазками.
Изуна — это имя, которое дал прослезившийся тогда Мадара. Глядя на своего сына тогда, он посчитал его реинкарнацией своего некогда обожаемого покойного младшего брата, в честь которого и назвал ребенка.
Новость не распространилась по всей деревне, ведь печально известный пользователь Вечного Мангеке Шарингана прекрасно знал, что тогда его ненавистники и враги, коих он собрал за все время своей активной карьеры шиноби, могли бы воспользоваться ситуацией. Они могли бы отомстить Мадаре через вновь обретенных ему дорогих людей, чтобы Мадара страдал так же, как они.
Шли годы. Изуна подрастал, и все больше Мадара мог видеть в нем отражение тезки его сына. Пусть остались те, кто выжил со времени эпохи воюющих кланов, но жить мальчику это не мешало, он смеялся и веселился среди клана и жителей деревни.
Но это был всего лишь котенок, бегающий за бабочкой и спящий среди добычи. Пришло время пробудиться хищнику, отточить когти, раскрыть пасть и отправиться на охоту.
Весть о смерти Мадары принесла свои плоды. Не вынесшая горя Юкико слегла в постель, прежде чем уйти в мир иной. В то время Изуна держал костлявую руку матери, прижимая к своей груди. Он чувствовал на своих щеках, как по ним скатывалась теплая жидкость, образовали ручейки и соединялись у подбородка. Тьма медленно покрывала сердце Изуны, а глаза заволакивала красная пелена. В ту ночь он пробудил то, благодаря чему его отец стал известен. Мангеке Шаринган.
Девичья рука ударила его в лицо, из-за чего Изуна повалился на пол. Он хлопнул глазами. Перед ним стояла девушка с ослепительно желтыми волосами и глазами цвета моря. Это был момент его возрождения. Тьма, которая шептала ему все: «Убей их… Еще больше силы» — исчезла.
Случившаяся трагедия заставила зверя внутри него снова пробудиться, теперь уже точно. Безумие, бурлившее в его венах, переполняло его, а разрушение большей части Скрытого листа и многих невинных жизней питало его и требовало еще.
В ту ночь Нидайме Хокаге Тобирама Сенджу из Конохагакуре-но сато взял себя всю обязанность. Он был тем, кто преградил дорогу сумасшедшему и остановил бойню на на середине, прежде чем она смогла разгореться и продолжиться дальше.
Подумать только… Как будто история повторяется. Как будто их предшественники снова родились через реинкарнацию. Конечно, он был далек от своего брата Хаширамы по навыкам, но многолетний опыт в качестве шиноби и лидера своей деревни играл свою роль, поэтому мало кто осмеливался бросить ему вызов.
Однако Изуна Учиха не был кем-то. Их схватка длилась два дня и две ночи, хотя место действия находилась за пределами Листа, так как Тобирама умело отвел другого мужчину подальше. На рассвете следующего дня победитель был предопределен и свергнутый Изуна Учиха лежал на земле под нависшей над ним Огненной Тенью. Его глаза больше могли поддаваться угасшей воле сражаться дальше.
Мало кто мог завоевать уважение Тобирамы. В списке находилось имя старшего брата и, как ни странно, Мадары. Второго он уважал за силу и характер. Мадара держался, как полагалось мужчине, поэтому Тобирама уважал этого человека. Любящее сердце — еще один пункт, благодаря которому Мадара пользовался расположением Тобирамы.
За все свое время в качестве правителя скрытой деревни шиноби Тобирама проделал огромную работу, проводя исследования. Он пытался узнать, что заставляло разгораться ониксовые глаза в кровавые. Что ж, результаты немного удивили, хотя привели к истине, и ответ оказался довольно-таки прост.
Ненависть.
Таким образом, можно было сделать вывод: чем сильнее ненависть, тем лучше твое мастерство. Но Тобирама был человеком разумным и мыслил логически. Его грыз вопрос: где спусковой крючок? Ведь ненависть должна быть подталкиваемой чем-то, она являлась ключом к раскрытию силы, скрывающейся за теми обычно бесстрастными глазами, следовательно, должна быть причина.
Ответ пришел к легендарному Сенджу сам по себе. Он был настолько близок и парадоксален, но ни разу Хокаге не пробовал рассматривать его.
Любовь.
Это не подвергалось сомнению. Оба ответа были связаны друг с другом, хотя являлись противоположностями друг по отношению к другу, как свет и тьма, юг и север, Инь и Янь. Тем не менее свет не мог существовать без тьмы, а Инь и Янь находились в полной гармонии, так как существование друг без друга было невозможным.
Чем больше любви Учиха прятали в своих сердцах, тем сильнее ненависть разрушала их сущности.
Тень нависла над Изуной. Умирающему мужчине оставалось совсем немного. Тот перевел мутнеющий взор на него и хриплым голосом позвал его. Он наклонился.
Тобирама Сенджу был широко известен по всему миру. Он был умным, неторопливым, спокойным, сильным… Но, как и все Учиха и Сенджу, альбинос ценил кое-что превыше всего остального.
Честь.
Честь есть внешняя совесть, а совесть — внутренняя честь, как говорится. И не было для Тобирамы ничего более бесчестного, чем проигнорировать последние слова человека, который испускал свой последний вздох на земле.
Он приподнял голову Изуны, тот постарался приподняться и прошептал ему на ухо. Это было его последнее желание, воля, которую, как надеялся Изуна, Нидайме Хокаге обязательно выполнит. Ни разу еще за последние годы глава клана Сенджу не считал, что его сердце было близко к тому, чтобы остановиться. Его расширившиеся глаза изумленно и недоверчиво уставились на лежащего на его руках Учиха. Грустная улыбка впервые за все время битвы появилась на чужом лице, безграничное тепло и нежность плескались во взгляде. Старший мужчина наблюдал, как все это тускнело, когда жизнь покидала его, грудь перестала двигаться, и он мирно ушел.
Тобирама Сенджу никогда не был довольно суеверным, но в тот момент ему почему захотелось верить. Ведь эта ситуация вновь произошла у него на глазах, и он являлся ее причиной вновь.
Он присел и ладонью провел по спокойному лицу покойного, закрывая безжизненные ониксовые глаза мягко. Он с сожалением и возникшим уважением хлопнул руками в знак молитвы павшему человеку. В тот день он сделал еще одного ребенка сиротой, вычеркивая тень отца из его жизни. Но Тобирама дал обещание позаботиться об оставленном им наследии вместо него, и будь он проклят, если допустит нарушение этого. «Не волнуйся, Изуна, твое наследие в порядке, обещаю тебе.»
Пять лет спустя. Настоящее время
Это был ясный апрельский денек в Деревне скрытого листа. По небу плыли пушистые облака, солнышко грело в лицо. Сами жители деревни находились тоже в хорошем настроении, ведь была счастливая пора для принятия их детишек на учебу.
Академия шиноби начала принятие регистрации, что проводится каждый год с момента основания почти три десятилетия назад. Каждое лицо, будь оно шиноби или обычным гражданским, имело право к процедуре допуска благодаря закону Шодай Хокаге.
— Следующий, пожалуйста, — проговорил голос женщины-чунина в толпе. Небольшая семья с маленьким ребенком протянула ей лист с номером очереди, — заполните этот бланк и отдайте в Приемную комиссию до субботы семи часов вечера, — она вручила им форму для заполнения.
Акико с счастливой улыбкой провожала ребенка, который сидел на плечах у отца и не мог нарадоваться. Кажется, он был вдобавок еще слишком взволнован, чтобы прекратить махать листом перед лицом родителей.
— Извините… — детский голос прозвучал и прервал ее мысли мысли почти мгновенно. Она мило улыбнулась, услыхав этот мягкий тон, несомненно, исходящий от будущего академиста.
Ее взгляд упал на мальчика с копной темных волос до шеи, смотрящего на нее черными глазами, где хранилась вся невинность мира сего. Худые ручки и половина бледного лица были единственными, было видно за стойкой. Он явно стоял на цыпочках, пытаясь дотянуться до стойки, и от усилий немного прикусил нижнюю губу.
Улыбка мгновенно слетела с лица Акико, как только чунин узнала его. Еще бы, как же не распознать этот голос при добавлении еще и лица?.. Глаза сузились и обвиняюще уставились на невысокого мальчика.
— Извините, я хотел бы поступить в Академию тоже, — тот же мягкий голос сорвался с его губ, заставляя девушку еще больше сузить глаза в нем. Темноволосый мальчик нервничал от ее взгляда.
— Тебе нужна форма? — удостоверилась она немного холодно, на что тот энергично дернул головой с кротким «хай!»
Акико отодвинулась; на полках все еще лежали бланки для регистрации в Академию. Она обратно перевела взгляд на толпу на улице. Снаружи находилось несколько семей, совместно обсуждающие свои документы. После отвлеклась на мальчика. Тот явно был самым последним на очереди. Что ж, у нее есть шанс.
Чунин приятно улыбнулась, что заставило мальчишку сделать то же самое, только в ней была надежда. Пора ее разрушить для всеобщего блага.
— Прости,
мальчик, но ты опоздал, — слова стерли сияющую улыбку с чужого лица. Опечаленное лицо угрозы заставило Акико почувствовать внутренний укол вины. Но эй, это ведь ради безопасности остальных, верно?
— А где я могу получить еще? — он сделал еще одну попытку, что заставило ее раздраженно вздохнуть и хлопнуть открытым передвижным ящиком у стола. Ребенок отшатнулся, испугавшись громкого звука. Акико приняла на себя бесстрастное лицо.
— Ты не можешь получить еще такую. Все были розданы остальным, поэтому тебе не повезло, — сухо ответила она. Акико заправила фиолетовый волос и взяла ручку, чтобы начать заполнять оставшиеся документы. При этом она совершенно не замечала ни прослезившихся глаз, ни задрожавшей губы мальчика.
— Спасибо за уделенное время, мисс, — тихое сопение прервало ее работу. Она провожала медленно уходящую спину, на темной футболке выделялся учива с красной и белой половинами, что подтвердило ее опасения; он был единственным в своем роде, что из всего его поколения носил символ знаменитого клана. Без сомнений, он расстроен, если опущенные плечи хоть о чем-то говорят.
Акико сжала подлокотник кресла. «Почему при виде него я чувствую угрызения совести, мучительно давящей мне в груди? Ладно, в любом случае он такая же угроза для жизни, какими были и те двое…»
Черные пряди мальчика пяти лет, чей рост был немного выше среднего, блестели в лучах солнца. Одной рукой он вытер свои глаза, мельком посмотрев на ребят, для которых через несколько дней откроют эти железные ворота в Академию. «Но не для меня,» — Наруто тихо фыркнул, отворачиваясь. Направляясь в сторону площадки, он присел на деревянные качели, где смог вздохнуть и расслабиться.
Качели то и дело издавали неприятный скрип, когда мальчик стал отталкиваться ногами. Добравшись до той скорости, которая требовалась ему, Наруто поднял ноги и стал раскачивать ими уже в воздухе. Тень дерева скрывала от жары, птицы щебетали. Наруто нравилась природа, от нее всегда несло свободой и там было приятно находиться.
— Мамочка, та добрая тетя дала мне две бумажки.
Уши дернулись, когда услышали чей-то другой детский голос. Погасшая надежда, что ему не удастся пойти в академию и стать шиноби, защищающим свою Родину, появилась и заставила прислушаться еще лучше.
— Ох, милая, выкинь лишнюю, она тебе все равно не понадобится, — ответила женщина.
— Хорошо.
Клочок бумаги пролетел позади уходящей пары, и темноволосый мальчик резко остановился. Его ониксовые глаза сузились при рассматривании летящего листка.
Программа приема шиноби Конохи
Глаза Наруто выпучились, как только он прочел строчку на верхней стороне программы. Он почти упал, но схватился рукой за веревкой и сразу же погнался в погоню за ней. Наруто бежал, пытаясь словить шанс и схватить ее руками. Наконец его длинные пальцы прижали к себе летящую форму, бег замедлился, прежде чем он успел оказаться в пустой улице. Но не это было важно. Он все еще перечитывал печатный шрифт на внешней стороне распечатки в попытке убедиться, что не зря потратил столько усилий.
Программа приема шиноби Конохи
Наруто прижал к себе бумагу, как если бы она была золотом.
— Я получил ее, наконец-то получил… Теперь я тоже смогу заниматься! — воскликнул он, не способный больше сдерживать эмоции.
Он направился к своему дому, все еще улыбаясь. Наруто не обращал внимание на холодные взгляды, видя, как он прижимал к себе какой-то клочок бумаги; он просто был слишком счастлив, чтобы придавать этому какое-то значение. Он был намерен заполнить анкету и отправить ее завтра Хокаге.
