Восприятие

      Сокджин не помнит толком своих первых взрослых соревнований, во всяком случае, с точки зрения оценок, прыжков или итогового места.       И всякий раз, когда он погружается в воспоминания о Trophée Eric Bompard того года, он будто заново переживает их. Смесь возбуждения и нервозности, когда на тренировке он впервые ступил на лед с людьми, которых боготворил долгие годы. Волнение и легкую тошноту, когда он ждал за кулисами, стараясь сохранить мышцы разогретыми, а мысли сосредоточенными. И внезапную дрожь, когда Ким Намджун подошел к нему и, похлопав по плечу, спросил:       – Твой первый Гран-При?       Боже, это улыбка.       И по сей день Джин не уверен, было ли это просто случайностью, когда Джун столкнулся с ним в лифте вечером после произвольной программы, или же – и эти мысли наполняют Сокджина странным чувством гордости – Намджун выбрал его и загнал в угол нарочно.       Эта решительность в каждом движении и жесте, та уверенность, которой можно достичь, только когда ты самый лучший и знаешь об этом.       – Я наблюдал за тобой, – непринужденно бросил Джун, прислонившись к стене, когда лифт начал подниматься вверх. – Неплохо для первого серьезного соревнования, – сказал он и улыбнулся, и именно это убедило Джина в том, что Намджун действительно сделал ему комплимент.       – Спасибо, – он просиял в ответ. – Ну, конечно, я тоже наблюдал за тобой, – Сокджин засмеялся и поправил очки на носу. Парадокс на самом деле: он не стеснялся появляться на публике в облегающем костюме, но чувствовал себя практически обнаженным без очков за пределами льда, будто люди могут заглянуть ему прямо в душу.       Джун заставлял его нервничать, но не той холодной нервозностью как перед соревнованиями, из-за которой начинало сосать под ложечкой, а скорее предвкушающей и волнующей.       – Ты был превосходен, – сказал он. – Ты всегда превосходен.       Ему захотелось стукнуть себя за сказанное, тем более с таким алым лицом. Но, произнесенное вслух, это прозвучало довольно глупо – Джин понимал, что выразился, как один из его поклонников. Кроме того, он хорошо знал, что имеет в виду не только катание, и боялся, что Джун может заметить это.       – Спасибо! – смех зазвенел в воздухе, пощекотав Хавьера, и просочился в него словно теплый мед. Джин помнит ощущение, вызванное этим смехом, – такое опьяняющее чувство! Оно заставило его слегка потерять голову, забыть, с кем он разговаривает, и в следующий момент он, густо покраснев, пробормотал:       – Не хотел бы ты сходить… прогуляться вдоль Сены?       О чем он вообще думал?       Но Джун только усмехнулся, шагнул вперед и потрепал Джина по волосам.       – Номер 613. Через 15 минут, – сказал он и подмигнул Джину, а потом опустил руку и легкой походкой вышел из лифта, который только что остановился на его этаже. ~*~*~       Джун улыбнулся самому себе. Он почти забыл, как это было весело, насколько новым и интересным все казалось, когда он впервые начал выступать среди взрослых, какой благоговейный трепет он почувствовал, внезапно очутившись среди звезд фигурного катания.       Он обычно не интересовался мужчинами моложе его, но Джин почему-то привлек его внимание – его улыбка была заразительной, а смесь застенчивости и любопытства в глазах за стеклами очков смотрелась довольно мило. Кроме того, похоже, для Джуна здесь не было ничего – или никого – интереснее.       Через некоторое время Джин подошел к его двери, перекинув через руку куртку и комкая в пальцах шапку. Как будто он не вполне понял смысл приглашения Джуна.       – Заходи, – он махнул Джину и выглянул в коридор, проверяя, нет ли нежелательных свидетелей. Удовлетворенный он закрыл дверь и повернулся к мальчишке.       – Ради этого ты пришел, не так ли? – Джун улыбнулся ему и кивком пригласил подойти поближе.       – Я… полагаю, – с заминкой ответил Джин и сделал пару робких шагов вперед.       – Позволь мне забрать это, – сказал Джун и, высвободив куртку и шапку из рук Джина, положил обе вещи на стул. – Тебе они не понадобятся, – продолжил он и осторожно снял очки с лица парня. Он уловил удивление и тревогу в его глазах, как будто тот лишился защиты, – теперь негде было спрятаться. А Джун ненавидел прятаться.       Он сложил очки и положил их в нагрудный карман куртки Джина, затем остановился прямо перед парнем и стал изучать его лицо. Тот явно нервничал.       – Только не говори мне, что испанские мальчики такого не делают, – сказал он и взял Джина за подбородок.       – Делают. Я делаю, – признался он, – но не так.       – Да? А как же? – Джун наклонился поближе и уткнулся в шею Джина, а его пальцы зарылись в черные вьющиеся волосы.       – Не так быстро как сейчас. И только с моим бойфрендом.       Джун горько улыбнулся, пряча улыбку в изгибе шеи Джина.       «Пора узнать, как обстоят дела в действительности», – хотел сказать он, но остановил себя. Зачем расставаться с иллюзиями сейчас?       – Ну, я обещаю, что так тоже будет весело, – шепнул он на ухо Джину и прикусил мочку, вызвав резкий вздох удивления у того. – Даже если это всего на одну ночь, – добавил он тихо. ~*~*~       Полтора года спустя Джин вновь оказывается в постели с Ким Намджуном. Однако в этот раз его воспоминания о соревнованиях не должны быть затуманены памятью о теле Джуна.       Джун нежен так же, как и в прошлый раз: легкие касания ребер, осторожные укусы, мокрые дорожки вдоль линии плеч. Он движется сладкими длинными толчками, неторопливо и тщательно, почти как если бы занимался любовью с ним.       Джун трахает его сладко и медленно, пока Джин не начинает дрожать в его руках, а ногти до боли не впиваются в кожу.       – П-пожалуйста, – шепчет он.       Тогда рука Джуна оказывается под его бедрами, и наконец – один-два-три быстрых движения, выводящие за грань, доводящие до пика. Его волосы щекотят затылок Джина, когда он кончает в него.       Джун падает на него, все еще оставаясь внутри, пока они пытаются отдышаться, а затем встает с постели. Джин переворачивается на спину, скрещивает руки под головой и наблюдает за Намджуном, замечая, как поспешность делает его движения резкими, порывистыми, что так разительно отличается от той плавности, с которой он катается, или неторопливости каждого его движения в постели.       – Зачем ты это делаешь? – спрашивает Сокджин, и Намджун резко поднимает глаза, так и не засунув вторую ногу в джинсы.       – Что ты имеешь в виду? – он приподнимает бровь, а затем возвращается к своему занятию, но уже немного медленнее.       – Ты убегаешь, – упрекает Сокджин и садится на кровати. Он не пытается встать, потому что все еще не уверен, что ноги в состоянии держать его, а все его тело словно состоит из желе.       Намджун кидает на него быстрый взгляд, сузив глаза и сжав челюсти. Несколько мгновений они молча смотрят друг на друга, и под пристальным взглядом Джуна Джин почти отводит глаза, вдруг почувствовав себя глупым юнцом. Но тут Джун качает головой и смеется, но чересчур легко и заливисто, чтобы это выглядело искренне. – Я не убегаю, – говорит он, закатывая глаза, словно сама эта мысль совершенно абсурдна. – Просто я предпочитаю принимать душ и спать в своей комнате, – заявляет он, как бы отвечая на вопрос Джина, как будто именно это Джин и имел в виду. Джун уходит, игриво чмокнув его в губы и бросив бодрое «увидимся позже». Джин не может не задаться вопросом, когда и почему Ким Намджун, которым он восхищался с детства, превратился в лгуна и притворщика. Эти мысли заставляют его погрузиться в ностальгию и загрустить, словно он потерял самое дорогое, что у него было в жизни. ~*~*~ Джун должен быть счастлив, безумно счастлив. Вместо этого он чувствует себя несколько опустошенным. Разве не он прошел все испытания, которые бросала ему жизнь, и вышел победителем? «Ты убегаешь» В глубине души Джун точно знает, что именно мальчишка имел в виду, и насколько оказался прав. И это немного пугает его. А Джун ненавидит бояться. ~*~*~ Раздается стук в дверь, четкий и уверенный. Он заставляет Джина подскочить на кровати. Он нашаривает свои очки на тумбочке, падает с постели и наконец направляется к двери. Он открывает ее и замирает, потому что Ким Намджун, одетый в пальто, перчатки и в наушниках, стоит на его пороге и самодовольно улыбается. – Привет! – здоровается с ним Джун и улыбается ему той самой улыбкой, от которой колени Джина моментально слабеют как в самый первый раз, когда он ее увидел. И еще много раз после этого. – Я знаю, что еще рано, но… давай немного прогуляемся вдоль моря? – говорит Джун, избегая смотреть Джину в глаза. Джин чувствует, как его сердце пропускает удар, когда такая дикая, наивная и беспричинная надежда посещает его. – Х-хорошо, – произносит он, и его уже не волнует, что сейчас он похож на взволнованного фаната. – Дай мне 15 минут.