На всех частотах тишина

— Знаете, Шариф, я почти убил вас. Десять секунд назад они почти нормально беседовали, и тут вдруг Адаму взбрело в голову увести тему разговора в другую сторону. В ту сторону, откуда у нормальных людей обычно нет возврата к прежним отношениям. Шариф молчал. Наверное, был в полном ахуе от слов Дженсена. Наверное, вспоминал все случаи, когда был на волосок от смерти, и думал, когда же, Адам? Когда же ты пытался меня убить? Адам прикрыл глаза, прекрасно зная, что их все равно не видно за темно-желтым стеклом линз. Он много раз воспроизводил в голове подобный разговор, и каждый, каждый гребаный раз КАСИ давал сбой. — Адам? — мягкий голос Шарифа вернул его к реальности. — О чем ты, Адам? — Тогда, на «Панхее»... Что последнее вы помните? Губы Шарифа дрогнули на мгновение, и Дженсен — в эту же, мать его, секунду решивший открыть глаза, — прекрасно все заметил. — Я помню, что сделал Хью на «Панхее». И помню тебя, когда ты пришел спасти нас. Меня и... других гражданских. А потом... все рухнуло. — Все рухнуло, да, — машинально повторил за ним Адам. Убрал линзы, позволив Шарифу увидеть свои глаза. В полутьме они оба видели одинаково превосходно. — Это я обрушил «Панхею». Нажал кнопку самоуничтожения, там, в самом низу под станцией, не захотев выбирать сторону. — О, Адам... — Шариф умолк, понимая, что только что получил последний кусочек к этой запутанной головоломке. — Боже мой, Адам... Я не виню тебя. Я-то уж точно не имею на это никакого права. Шариф сделал шаг вперед — и их руки соприкоснулись. Теплая живая кожа и чуть прохладный металл. Может быть, касания — не лучшая психологическая помощь в мире, однако Адаму вдруг стало легче. Совсем чуть-чуть, буквально на одну душу из его бесконечного посмертного списка. И спустя два года он как будто бы снова начал дышать.