Вирус

— У меня галлюцинации, или ты сейчас здесь? — её голос хрипит, губы еле шевелятся, а и без того бледная кожа, кажется, стала и вовсе белой. Подцепить вирус из Малайзии — это определенно не тот Рождественский подарок, который она ждала от Санты в этом году. Одри всего лишь хотела получить выходной на один чертов день. (Первый, кстати, за несколько месяцев непрерывной работы.) Нет, не то чтобы она жаловалась. Лим прекрасно понимала, что её ждет, поступая в медицинский, но отдохнуть ей всё же хотелось. Провести день в компании с тазом мандарин, давно заброшенным сериалом и горячим шоколадом, который она, должно быть, уже разучилась готовить. Однако принимая во внимание всю сложившуюся ситуацию, она определенно получит больничный. Если, конечно, не окажется через пару часов в одном из тех мешков, где теперь лежит тот забавный парнишка из скорой, что, должно быть, первый, кто влюбился в Морган, с её паршивым характером. Она не знала его. Совсем. Как и всех тех пострадавших от вируса, что теперь составляют ей тоскливую компанию в этом подвале. От мысли, что Одри находится среди трупов стало не по себе, но точно не хуже. Хуже просто не могло было быть. — Здесь, Лим. Я здесь… — голос Мелендеса, пробравшегося в палату к Одри, немного дрожит, а взгляд привычно штурмует один за другим показатели на мониторах. На них ничего интересного — эти же данные передала ему Резник, буквально 15 минут назад. Состояние Одри стабильно, и это единственное, что радует его сегодня. — У нас же… карантин… Как ты сюда попал?.. — У меня есть связи в больнице, а у Парка электрошокер, — Нил слегка ухмыляется, что Одри вряд ли способна заметить. Она едва говорит и с трудом открывает свои глаза, которые неприятно пощипывают, не то из-за вируса, не то из-за яркого освещения. — Тебе лучше уйти. — настоятельно рекомендует Лим, что больше похоже на просьбу, заботу, нежели приказ (которые женщина умеет раздавать отлично). Она, в отличие от него, прекрасно понимает, во что может вылиться его подобная «выходка» или, вернее сказать, акт самопожертвования, суть которого Одри не понимала совершенно. — Всё хорошо, — Мелендес подходит ближе к кушетке и пытается выдавить из себя улыбку. — Со мной всё будет хорошо, и я не заражусь. А если и так, то у тебя появится компания и ты не будешь… — Умирать в одиночестве? — договаривает Лим вместо Нила, который хочется придушить её из-за собственного настроя, но вместо этого он просто улыбается, в надежде увидеть её улыбку в ответ. С тех пор, как он узнал о заражении Одри, всё вокруг него вдруг стало таким не важным и несущественным, что он буквально забыл о всех несущих проблемах. Это было странно, не профессионально и совершенно не походило на Нила, которого с Лим связывала лишь одна ночь, на исход которой в большей степени повлиял алкоголь. — Ты идиот — всегда хотела тебе сказать. У тебя отвратительный парфюм и… а ещё… — Одри зажмуривает лицо, и пытается сделать глубокий вдох… — ещё мне очень страшно, — договаривает Лим, с трудом открыв глаза. Ей всегда казалось, что смерть — это последнее, чего стоит бояться в этом мире. Она ведь, в конце концов, подчинит к себе всех живых существ, и неожиданные неприятности или клоуны (из её детских кошмаров), в этом плане, казались ей куда страшнее. Но сегодня всё вдруг резко изменилось и Лим толком не знала почему. — Я знаю… Знаю, но парфюм я хотя бы смогу сменить, а вот что делать тебе с твоим отвратительным характером и чувством юмора я… не представляю, — Нил пытается разрядить обстановку, но он не знает, насколько это уместно. Он вообще впервые находится в ситуации, когда всё что он может — вспоминать давно забытые детские молитвы, ведь от него сейчас не зависело ничего. — Всё будет хорошо, — Нил берет Одри за руку, словно надеясь хоть как-то облегчить её состояние. — Я ведь никогда тебе не врал. А ещё мы ни разу не были на свидании. — Просто у тебя никак не хватает смелости меня пригласить. — Мне всё время кажется, что ты мне откажешь. Лим вертит головой, не то заменяя этим слово «нет», не то тем самым пытаясь избавиться от ноющей боли, которая заполнила каждый миллиметр её тела. — Эй, что такое? Одри… — Мелендес нащупывает у Лим пульс на шее и смотрит на показания приборов. Кажется, она стабилизируется. И это было бы даже хорошо, но её внезапное потеря сознания совершенно выбила Нила из колеи. Мелендес терроризирует взглядом панели приборов ещё несколько минут, показания на которых никак не могли устаканиться. Он отходит от койки и оглядывает всю палату, когда его оглушает писк приборов. У него секундный ступор. Он не знает, что ему делать дальше и что сейчас произошло. Он даже не знает, жива ли Одри сейчас — он не в силах повернуться к ней лицом. — Надеюсь, больше ты не будешь ждать, пока я окажусь при смерти, чтобы пригласить меня на свидание, — слышится наконец голос за спиной Мелендеса. — Это значит «да»? — Это значит, что я всё ещё жду приглашения… И воды, пожалуйста. Уж очень хочется пить…