***
Он объявился на следующий день. Гермиона удосужила его самым колким взглядом, на который была способна. — Ты согласился оставить меня в покое, если я дам посмотреть, почему тогда ты снова здесь? — На самом деле, — он приземлился на соседний стул, — я и не соглашался. Ты просто сказала, но я ничего не обещал. Гермионе захотелось удариться головой об стол. Она пыталась его игнорировать, но Малфой постоянно на неё поглядывал, и она была уверена, что это было с целью снова хотя бы мельком увидеть её уши. — Знаешь, — сказал он примерно через двадцать минут косых взглядов, — поскольку я знаю о твоих ушах, то тебе не обязательно прятать их при мне. Это точно не может быть удобно, когда они вот так согнуты. Это и не было удобно. Скорее, даже вызывало головную боль после пары часов под заколками, а на данный момент прошло уже куда больше пары часов. Но, к сожалению, Гермионе нужен был именно тот талмуд, который мадам Пинс не разрешала студентам выписывать из библиотеки. — Ага, конечно, — голос Гермионы был едким, — особенно учитывая мой чудесный прошлый раз, когда внезапно объявился ты и обнаружил, что они вообще у меня есть. Не очень, если честно, хочется, чтобы ещё вся школа узнала об этом. Наступила пауза. — Я буду следить. Малфой был как-то слишком странно увлечён её ушами. Гермиона всё ещё была удивлена, что он сразу не убежал с желанием рассказать всем, кому только можно. Она повернулась и посмотрела на него. — Какое тебе дело? Щёки Малфоя залились лёгким румянцем. — Думаю, я должен тебе, — сказал он лаконично, — по крайней мере, это. Это не было полным объяснением. Он пожал плечами и отвернулся. — Если хочешь, я могу следить.***
После пяти дней его постоянного присутствия, она сдалась. Подготовка к ЖАБА была кошмарной, и от этого даже малейшее давление на её уши шпильками становилось невыносимым. — Ладно, — резко сказала она и вытянула заколки. Её уши задрожали, а скоро и вовсе начали пульсировать, когда кровообращение улучшилось. Она жалобно потёрла их, пытаясь понять перевод рун, над которым работала. — Ты планируешь вечно их прятать? Малфой снова сверлил её голову взглядом, хотя уши были видны лишь наполовину из-за дезиллюминационного заклинания. Гермиона почесала за ушами, отчего её глаза закатились, и ей пришлось подавить стон облегчения от того, что они наконец-то не согнуты. Она покачала головой, пытаясь ускорить кровообращение. — Я должна их скрывать. Не хочу, чтобы меня знали как ведьму с кошачьими ушами. Никто и никогда не будет относиться ко мне серьёзно. — Они не выглядят… плохо. Она снова закатила глаза, на этот раз не от облегчения. — Это кошачьи уши. С ними я похожа на идиотку. Если я планирую менять мир к лучшему, они мне в этом явно не помогут, когда кто-то узнает. Её уши встрепенулись, кончики дёрнулись вперёд. Они всегда были чрезмерно чувствительны после того, как она их так долго зажимала. — Они милые. Она, наверное, даже не услышала бы пробормотанных слов, если бы её уши были всё ещё зажаты — так тихо он это сказал. Она повернулась и обнаружила, что Малфой поразительно покраснел. — У-уши, — сказал он, — они милые. Я не… Т-то есть… Я имел в виду твои уши. Не тебя. Она моргнула. — Точно, — сказала она сухо. Ему как-то удалось покраснеть ещё больше. — Не то чтобы ты была не… Ну, ты тоже ничего. Но я просто имел в виду, что твои уши особенно милые. Гермиона не думала, что этот разговор может закончиться так, чтобы она не была этим оскорблена. Она отвернулась. — Давай просто будем заниматься. Малфой быстро кивнул. — Ага, давай.***
— А можно я… Она вздохнула. Они прятались в заброшенном классе, чтобы она могла спокойно высвободить уши, даже без дезиллюминации. Малфой бессовестно смотрел на них около десяти минут, в то время как она пыталась игнорировать его, просто ожидая, когда он наконец-то соберётся с мыслями. — А можно я их потрогаю? Она застыла, затем моргнула и крутанулась, чтобы посмотреть на него. — Что? Он выглядел так, будто ожидал, что ему выколют глаза. И скорее всего, она бы это сделала, если бы в придачу к паре кошачьих ушей имела ещё и когти. — Ты хочешь их потрогать? — медленно уточнила она недоверчивым тоном. Он поёрзал на стуле и отложил перо. — Кошки любят, когда их чешут за ухом. Вот я и подумал… — Я не кошка, — сказала она резким голосом и вскинула подбородок. — То, что у меня есть эти уши, ещё не означает, что я вдруг стала кошкой или имею… кошачьи наклонности. — Я знаю, — он украдкой потянул за воротник, его скулы порозовели. — Просто ты… стонешь, когда трёшь их, и я подумал, что тебе может понравиться, если кто-то другой прикоснётся к ним. Нет. Нет! Ни в коем случае. Она. Не. Стонет. Она бы не стала… Она бы точно не стала! Или?.. О Боже, она действительно стонала. Но она не хотела этого, просто освободить их — это такое облегчение. А теперь Малфой подумал, что она таким образом проявляла… наслаждение? Удовольствие? Боже. Гермиона осторожно попыталась прояснить ситуацию. — Так ты хочешь прикоснуться к ним, потому что думаешь, что мне это понравится? Его кадык дёрнулся, и он заёрзал на месте, как будто оно резко стало слишком маленьким и твёрдым для него, избегая её взгляда. — У меня просто возникла такая мысль… Гермиона почувствовала водоворот противоречивых эмоций внутри. Она отвернулась, тупо глядя на свою домашнюю работу, пока слова не начали расплываться. Затем подняла глаза и уставилась на стопку книг перед собой, пытаясь примирить своё нынешнее чувство внутреннего замешательства. В затылке и на плечах возникло странное покалывание при мысли о том, что к её ушам может прикоснуться кто-то, кроме неё самой. Она всегда предполагала, что если она серьёзно надумает встречаться с кем-то, то ей придётся просто скрестить пальцы и надеяться, что парень не будет против её ушей. Но она не ожидала, что они кому-то понравятся. Они не нравились даже ей, хотя Гермиона с ними уже пять лет проносилась. Она надеялась, что её будущий партнёр не будет смущаться и беспокоиться каждый раз, когда она захочет походить по дому, не прикрывая их. Хотя она и так планировала носить кучу разных шляп, когда закончит школу и не будет ограничена формой. Она даже не смогла заставить себя рассказать Рону о своих ушах. Гермиона просто была уверена, что они ему не понравятся, а если он бы их и принял, то только потому что считал бы их смешными. А она не хотела, чтобы кто-то думал, что они смешные. И ещё она никому не позволяла трогать их. Никто даже не догадывался о том, что их можно потрогать. Последней, кто имела с ними контакт, была мадам Помфри, которая тыкала в них своей палочкой, пробуя разные заклинания, а ещё колдомедики во время тайных поездок в Мунго летом. Тогда целители осмотрели их и неутешительно сообщили, что ей следовало обратиться к ним до того, как она попала под чары оцепенения, потому что корни мандрагоры странным образом взаимодействовали с остатками оборотного зелья, и теперь они ничего не могли поделать, если она хотела сохранить слух. Всё это было много лет назад. А теперь Драко Малфой хотел прикоснуться к ним, потому что думал, что ей это понравится. От этой мысли она почувствовала внутри что-то лёгкое и тёплое. Она вздрогнула и прикусила нижнюю губу. В конце концов, Малфой слишком часто стал вторгаться в её личную жизнь и был чересчур заинтересован. Но она сама разрешала ему таким образом составлять ей компанию, потому что Гарри и Рон отказались заканчивать последний курс. Но теперь, смотря на Малфоя, она начинала видеть ошибку в своём решении. Гермиона не хотела, чтобы Малфой был человеком, который знал о её ушах, а уж тем более тем, который вообще ничего против них не имел. Он не был предназначен для этой роли. Но больше всего Гермиону беспокоило неуклюжее осознание того, что она хочет, чтобы он коснулся её ушей, что, возможно, ей это понравится. — Ладно, — сказала она через минуту. Краем глаза она увидела, как Малфой вздрогнул и выпрямился. Она повернулась, чтобы посмотреть на него. — Я разрешаю тебе потрогать их, но только единожды. В его глазах вспыхнули волнение и лёгкий азарт, и он наклонился к ней. Гермиона остановила его резко поднятой рукой. — Но… Потом я хочу, чтобы ты всё-таки оставил меня в покое и перестал меня доставать. Он начал тянуться к её голове, и она отпрянула, так что его длинные бледные пальцы сомкнулись на пустом воздухе. Она прищурилась, слишком ясно вспомнив, когда в последний раз думала, что они заключили молчаливое соглашение. — Договорились? — Гермиона многозначительно посмотрела на него. Его серые глаза метнулись с её ушей на макушке к лицу, а затем снова вернулись назад. Он облизнул губы и быстро кивнул: — Договорились. Она почувствовала быстрый укол обиды, когда он так быстро согласился. Значит, он приходил только из-за ушей. Она выдохнула. Неважно. Не то чтобы она хотела, чтобы он слонялся поблизости. Она наклонилась вперёд и села прямо как доска, когда он протянул руку, и его пальцы едва коснулись и пригладили шерсть на её правом ухе. Было немного щекотно, но всё же приятно. Заметная дрожь прошла сквозь её тело, и он отдёрнул руку, переводя взгляд на лицо. — Это?.. Ухо Гермионы дёрнулось вперёд. — Всё в порядке, — сказала она, уже чувствуя странную одышку, — мне просто непривычно. Он снова наклонился к ней и, протянув обе руки, пропустил её волосы сквозь пальцы, а затем принялся потирать основание каждого из её ушей. Всё тело Гермионы напряглось, а глаза расширились. Резкий, прерывистый вздох почти вырвался из неё, но ей удалось сжать губы в последний момент, при этом чуть наклонив голову. Это было похоже на волны облегчения и комфорта, хлынувшие прямо с макушки через всё тело. Малфой поёрзал на своём стуле, чтобы поудобнее устроиться лицом к лицу с Гермионой. Его пальцы обвились вокруг её ушей и нежно погладили их снизу. Гермиона издала тихий стон и чуть было не упала со стула, но вовремя рухнула прямо на Малфоя. Ей с трудом удалось заставить себя приземлиться к нему на колени. Пьянящее покалывание исходило от её затылка прямо вниз по спине, и будь у неё хвост, которого, к счастью, не было, она была уверена, что он тоже вытворял бы сейчас очень странные вещи. Малфой нашёл какую-то новую точку и принялся её массировать. Глаза Гермионы закатились так сильно, что она больше не могла ничего видеть, а пальцы непроизвольно сжались, вцепившись в бедро Малфоя через его брюки, затем она снова разжала пальцы и сжала их ещё сильнее. Кажется, она не совсем могла их контролировать, да и не то чтобы хотела. Это было чудесно. Это было так невероятно — чувствовать, как кто-то другой ласкает их. Её челюсть расслабилась, и у неё вырвался прерывистый вздох, когда она ещё теснее прижалась макушкой к его ладони, при этом снова сжимая его ногу. — Это приятно? — спросил он, его дыхание было практически таким же сбившимся, как и её. — Тебе нравится? Его пальцы вновь очертили основания её ушей, но в этот раз надавливая чуть сильнее. В ответ ему она промурлыкала. Её лицо просто горело. Рационально она осознавала, что ей, наверное, не следовало так впиваться в бедро Драко Малфоя, а тем более прыгать к нему на колени. Однако в этот момент разум и рациональность казались ей чем-то очень и очень далёким. Всё её тело наполнилось утешительным удовольствием. От кончиков ушей до пальцев ног она покрылась мелкими мурашками и слегка подрагивала. Дыхание Гермионы учащалось, и она была настолько ошеломлена этими ощущениями, что даже не осознавала, как близко она наклонилась к нему, пока её лицо не столкнулось с грудью Малфоя, и она не уткнулась носом в его мантию, вдыхая свежий шоколадный аромат его одеколона. Её пальцы скользнули вверх по его ноге и вновь сжали, только теперь на новом месте. Она думала, что её ногти, вероятно, впиваются в его кожу, но он не жаловался, а она не была уверена, что могла бы остановиться, потому что каждый раз, когда новое ощущение пронзало её уши, — руки судорожно сжимались. Он был очень мускулистым. Раньше она этого как-то не замечала. Она вполне предполагала это, раз уж он занимался квиддичем. Её рука заскользила ещё выше по его бедру, она плотно прижала к нему свою раскрытую ладонь, и он застонал. Он убрал руки от её ушей ровно настолько, чтобы успеть поднять её лицо со своей груди и правильно усадить к себе на колени так, чтобы она оседлала его. Теперь её руки покоились на его груди, а пальцы продолжали содрогаться в судорогах, теперь уже царапая мышцы на его груди. Судя по всему, он везде был в хорошей форме. — Так хорошо? — его голос казался немного напряжённым, когда его пальцы снова запутались в её волосах и нежно погладили уши. Гермиона кивнула, ассоциируя своё состояние с чем-то средним между алкогольным опьянением и Конфундусом. Она смотрела на него остекленевшими глазами, пока он продолжал нежно массировать её уши. Покалывание продолжало нарастать и концентрироваться внутри неё, пока её пальцы резко не сжались, болезненно вцепившись ему в грудь. Если бы она не сделала это, то точно сжала бы свои бёдра в попытке уменьшить растущее чувство напряжения внутри, но это, наоборот, привело бы к ещё большему скоплению напряжения, только уже немного другого рода. Лицо Малфоя краснело всё больше и больше, и она чувствовала, как его дыхание с каждым разом учащается, хотя была уверена на сто процентов, что выглядела сейчас должно быть совершенно ненормальной. Это было божественно. Она не ожидала, что всё может быть настолько по-другому, когда именно пальцы Малфоя кружили вокруг её ушей и так приятно массировали их у основания. Ногти слегка царапали, но в основном он ласкал круговыми движениями, и это так… Ох… От этого внутри у неё всё дрожало, и она чувствовала, что скоро превратится в лужу. Если он перестанет гладить её уши, она, вероятно, его просто укусит. Она вздохнула с облегчением и склонила голову к его руке, когда её спина напряглась, и она прогнулась ему навстречу. Его пальцы нашли какое-то особенное местечко, и казалось, что её кости испарились и Гермиона начала таять. Она издала протяжный низкий стон, и её губы врезались в его. Она не хотела его целовать. Не то чтобы она никогда раньше об этом не думала. Думала, конечно, но идея показалась ей нелепой, а Гермиона Грейнджер никогда не зацикливалась на нелепых вещах. Зачем ей и Драко Малфою целоваться? Они этого не сделают. И вот, очевидно, что она не собиралась целовать его, и уж точно не тогда, когда он делал ей массаж ушей. Скорее всего, она просто упала на его лицо, и их рты случайно встретились, и, поскольку их губы уже соприкасались, казалось пустой тратой не поцеловаться с ним хотя бы чуть-чуть. А потом он поцеловал её в ответ, и она уже не думала отстраняться. И оказалось, что Малфой умел целоваться так же хорошо, как и гладить её уши. Его губы были горячими и жадными. Одна из его рук оторвалась от её ушей, что она чуть было не разочаровалась. Но взамен он крепко обнял её за талию, притягивая к себе до тех пор, пока её таз плотно не упёрся в его бёдра. Ох… Это тоже было приятно. Другой род приятного, но всё же не менее захватывающий дух. Она принялась покачивать бёдрами, пытаясь найти то самое трение, которое поможет усмирить это напряжение, скопившееся внизу её живота. Его вторая рука всё ещё была запутана в её волосах и дразнила правое кошачье ухо так, что оно дёрнулось и встрепенулось, посылая сильную дрожь по всему телу Гермионы. В следующий момент Малфой резко поднял её и уложил на ближайший стол, сразу же залезая на неё сверху. Он ни на секунду не прервал поцелуй, но теперь его рука, которая была вокруг её талии, принялась блуждать по всему телу. — А так хорошо? — спросил он хриплым голосом, пока покрывал поцелуями всё её лицо, его пальцы пробрались под рубашкой, скользя по её оголённой коже. — Мг-м-м, — выдохнула она, выгибаясь всем телом, чтобы встретиться своими бёдрами с его. Его дыхание становилось всё резче и резче, обжигая её шею, когда он прикусил её кожу там. Она захныкала, и её ногти царапнули его грудь. Он ахнул, и всё его тело содрогнулось в тот момент, когда он резко врезался бёдрами в её таз. Казалось, отдалённая часть её мозга всё ещё функционировала, чтобы настойчиво повторять мысль о том, что интерес Малфоя не ограничивался только её ушами, потому что теперь он вообще их не трогал, но всё ещё выглядел очень заинтересованным. Это было очень приятно осознавать. Его рука сжала косточку на её бедре, тем самым удерживая Гермиону на месте, когда он возвысился над ней, встав на колени. Прерывисто дыша, он осторожно раздвинул её ноги и лёг между них, целуя, в то время как его рука схватила её за волосы, удерживая на месте. И теперь она могла отчётливо чувствовать то, какой он был твёрдый и большой, пока был прижат к центру её таза. Другая его рука снова проскользнула под её рубашку, выводя большим пальцем круги по коже, медленно перемещаясь к лифчику. Он сжал её грудь, и она издала бессвязный стон ему в губы, ещё ближе прижимаясь. Она почувствовала, как его пальцы смяли чашечку, а затем попытались проникнуть и под ткань, от этого её соски затвердели в предвкушении. Пульсирующее, голодное желание ещё туже затянулось между ног. Она поёрзала, пытаясь под лучшим углом провести руками по его плечам. БАХ! Она вскрикнула. Малфой отлетел от неё, спиной пересекая всю комнату и чуть ли не врезаясь в стену. Гермиона дико огляделась, пытаясь найти источник громкого звука, но ничего и никого не обнаружила, прежде чем взглянула вниз и поняла, что она, видимо, столкнула свой толстый рунический словарь на пол. Она села, щёки пылали, и заметила, что Малфой стоит почти в десяти футах от неё. Его щёки были в алых пятнах, а серые глаза были почти чёрными от бурлящей в них похоти, светлые волосы были взлохмачены и свисали на глаза, а мантия — наполовину снята, болтаясь на одном плече, рубашка же вообще расстёгнута практически до пупка, открывая всю его грудь. Он выглядел так, что его хотелось съесть. Так, что она точно не отказалась бы облизать его и узнать, какие на вкус его… самые разные места. Они смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами в течение нескольких секунд, прежде чем Гермиона заметила, что её юбка собрана вокруг талии, а рубашка задвинута за лифчик. Если бы она не сбила книгу со стола, то понятия не имела, когда они могли бы остановиться и остановились бы вообще. — Что ж, — наконец сказала Гермиона, слегка прокашливаясь и поправляя одежду. Запоздалая попытка проявить скромность, кажется, вывела Малфоя из ступора, и он наконец-то закрыл отвисшую челюсть и перестал так пялиться на неё. — Ага, — сказал он, опуская глаза и застёгивая рубашку. Гермиона сглотнула и почувствовала, как её уши навострились вверх. Она подавила желание протянуть руку и пригладить их, чтобы скрыть предательское нетерпеливое подёргивание. Она никогда не перестанет думать о том, каково это — чувствовать прикосновения к своим ушам. Длинные, ловкие пальцы Малфоя взъерошили её волосы и нашли все места, где она была наиболее отзывчива… Её пробила лёгкая дрожь, когда она сжала бёдра вместе. Её уши оттопырились ещё сильнее. Она поспешно протянула руки, чтобы заколоть их как обычно. Хватит на сегодня. Ради всего святого, если бы она ещё чуть более ярче проявила своё возбуждение, Малфой подумал бы, что он вызвал у неё… течку. Она была почти уверена, что у неё не может быть течки, что это невозможно. Однако ещё час назад она была бы уверена, что если Малфой коснётся её ушей, это не приведёт к тому, что она сделает ему непроизвольный массаж верхней части бедра. Она заколола последнюю шпильку на место, вздрогнув. — Так, — голос Гермионы дрожал от адреналина. — Этого было… предостаточно, я думаю, — сказала она, наконец, когда её уши были тщательно скрыты, и она почувствовала, что её мозг перестал одержимо зацикливаться на мысли о том, как пальцы Малфоя запутаются в её волосах, чтобы снова потереть ей уши. Ещё. В идеале как можно скорее. Может, где-нибудь, где поудобнее. Например, на четвёртом этаже было несколько укромных ниш с очень мягкими подоконниками. Так, хватит. Малфой просто кивнул, не сказав ни слова. — Я не хотела вот так… прыгать на тебя, — сказала она, слегка подрагивая от мысли о том, чтобы снова оседлать его. — Я не ожидала, что всё будет так… Захватывающе? Чертовски приятно? Невероятно? На ум внезапно пришли всякие глупые шутки о кошках во время течки. Она покраснела. — Я не планировала… — она указала на стол, на край которого всё ещё опиралась, а затем на то расстояние между собой и Малфоем, до сих пор поправляющего одежду. — Нет, — всё, что сказал Малфой, отводя взгляд от неё и натягивая мантию обратно на плечи. — Извини меня. Он провёл рукой по волосам и, казалось, смотрел в комнате почти на всё сразу, кроме Гермионы. Наступила пауза. — Тогда увидимся. В классе или где-то ещё, — сказал он глухим и будто подавленным голосом. Гермиона моргнула и вспомнила, что заставила его согласиться больше не приходить и не беспокоить её, если она позволит ему хоть раз коснуться её ушей. Вероятно, ей стоит отказаться от этого. — Мы могли бы снова позаниматься здесь завтра, — быстро сказала она. — Если ты хочешь. Она наблюдала за ним и за тем, как тусклый серый цвет его глаз загорелся расплавленной ртутью. Её пальцы сомкнулись на краю стола, и лёгкое покалывание вновь скользнуло вниз по её спине, когда он уставился на неё. Его глаза блестели, горячие и голодные. — Конечно, — сказал он, выпрямляясь, и улыбка заиграла на его лице, — тогда до завтра.