Последнее лето

Лето перед последним учебным годом выдалось для меня поистине адским. Скорпиус и прежде часто у нас бывал, так как они с Альбусом не могли надолго распрощаться, но в мае, сразу же после итоговых экзаменов, они начали встречаться. И через несколько дней после начала каникул камин в нашей гостиной вспыхнул зелёным, выпуская из пламени Малфоя – идеального до зубовного скрежета. Белая, до прозрачного кожа, выглаженная одежда без единой складочки, уложенные волосы и безупречные манеры – он всегда был таким, даже когда только-только приехал в Хогвартс одиннадцатилетним пацаном. На лице постоянная скука, и только кристальные глаза выдают беспокойство. Тогда-то мы и познакомились: они с Альбусом оказались на одном факультете и быстро сдружились, а меня обязали приглядывать за младшим братом, вот Малфой и попал в поле зрения. Года через два, когда Скорпиус гостил у нас на Рождество, я стал замечать то, что Ал так усердно скрывал от всех и, кажется, даже от самого себя. Его взгляд на лучшего друга. Простая привязанность сменилась чем-то большим, и только я отлично понимал, что происходит с младшим братом. Потому что смотрел на Малфоя так же. Сложно сказать, когда я впервые осознал, что этот блондин, обожающий прятать настоящего себя под маской надменности, перестал быть для меня просто Скорпиусом, который 24/7 не отходит от моего брата. Тем, за кем я тоже по негласной договоренности присматриваю. К третьему курсу он превратился в довольно симпатичного юношу, всё больше приобретая аристократические малфоевские черты, вот только по характеру мало походил на своих предков. Сдержанный со всеми вокруг, со мной и Альбусом он всегда вёл себя иначе: снимал эту маску ледяного принца, много смеялся, с лёгкостью позволял вовлекать себя в авантюры и сам нередко становился их инициатором. Два года этот мальчишка был отличным другом моему брату и мне, помогал Алу переживать самые темные времена, когда тот никак не мог адаптироваться в школе и не один месяц подвергался травле только из-за того, что сын Золотого мальчика вдруг оказался слизеринцем, а теперь в одночасье стал тем, кто способен одним взглядом погубить меня. И Альбуса, судя по всему, тоже. С того момента Ал изменился, но замечал это только я. Скорпиус же усердно делал вид, что ничего не поменялось. А может, и вправду так думал, ведь мой брат изо всех сил старался вести себя как обычно, иногда ему даже удавалось. Но на четвертом курсе стало гораздо сложнее, и Альбус всерьез задумался о том, чтобы рассказать Малфою о своих чувствах. Даже мне признался в надежде, что я дам ему совет. А я... не знал, куда себя деть, и обратил все это в шутку, которую потом несколько раз ему припоминал. В последний – перед итоговыми экзаменами. Двумя неделями позднее старшекурсники устроили грандиозную попойку в честь окончания учебного года. Приглашены были курсы с пятого по седьмой, но нескольким особенно ушлым четверокурсникам тоже удалось пробраться в Выручай-комнату, где веселье было уже в самом разгаре. О том, что в числе этих счастливчиков и мой брат со Скорпиусом, я узнал, когда в нескольких метрах от меня промелькнула белоснежная шевелюра. Следом я заметил огромные потемневшие глаза и только несколькими секундами позже, когда Малфоя уже и след простыл, понял, что именно его шокировало. Влив в себя достаточное количество пунша, в котором явно чувствовалось что-то очень крепкоалкогольное, я танцевал на небольшой площадке в разноцветных бликах огней со смазливой однокурсницей. И в тот момент, когда меня, должно быть, заметил Скорпиус, эта самая девушка, уже наполовину обнаженная, со всей страстью, на которую была способна в полуадекватном состоянии, вылизывала мой рот. По-моему, я протрезвел в ту же секунду. Оттолкнул пьяную подругу, которая тут же переключилась на кого-то другого, и кинулся туда, где минутой ранее стоял блондин. Но успел только заметить всклокоченную макушку младшего брата, мелькнувшую у двери. Сразу же последовать за ним мне не позволил друг, который цепко ухватил меня за предплечье и повел к импровизированной барной стойке, где пара гриффиндорцев с седьмого курса смешивала какое-то пойло в высокой склянке. Отделаться удалось только после выпитого залпом стакана огневиски, который тут же разлился по нутру обжигающим теплом. Когда я наконец вышел в коридор, увидел там только стайку третьекурсниц. Очевидно, им тоже хотелось попасть на вечеринку, но веселье не предназначалось для малышни. Они с надеждой взглянули на меня, но, поняв, что помощи не последует, отвернулись. А я побрел вперёд и только потом понял, что можно было бы спросить, не видели ли они Альбуса или Скорпиуса. В том, что они сейчас вместе, я не сомневался. Ноги сами понесли меня во двор. Прохладный ночной воздух подействовал исцеляюще, и в голове, которую понемногу оккупировал алкоголь, малость прояснилось. Я не знал, куда идти, не имел ни малейшего представления, где может быть Малфой. И зачем я его, собственно, ищу. Потому просто опустился на каменную плиту и прислонился пылающим лицом к колонне. Не знаю, сколько я там сидел, но, когда встал, на небе уже взошла огромная круглая луна. Возвращаться в Выручай-комнату не было никакого желания, и я пошел в гриффиндорскую башню с единственной целью – заснуть и больше никогда не просыпаться. Однако утро наступило. Уроки закончились, экзамены тоже, через два дня ученикам предстояло разъехаться по домам, и теперь все суетливо слонялись по замку, прощаясь и строя планы на лето. В Большой зал я пришел уже под конец завтрака и сразу заметил за слизеринским столом своего брата. Он светился от счастья, а, завидев меня, улыбнулся во весь рот и помахал, приглашая присоединиться к нему. Народу было немного, даже учителя в оставшееся время почти не требовали соблюдать формальности, потому я прошагал к длинному столу у стены и сел напротив Альбуса. Малфоя поблизости не наблюдалось. - А где твой сиамский близнец? - я постарался сделать тон как можно более равнодушным. - Он не захотел идти на завтрак, сказал, что неважно себя чувствует. И немудрено, - Ал заговорщицки усмехнулся и наклонился ко мне ближе, - Скорпиус вчера неплохо приложился к пуншу на вечеринке. Мне поплохело. Значит, он вчера остался там. Или вернулся. А я и не подумал его искать среди пьяной толпы. - Не знаю, что на него нашло. Мы пришли, все было хорошо, а потом он как будто взбесился. Танцевал с девчонками с шестого, пил какую-то гадость, которую ребята намешали... Мне его почти на себе пришлось уволочь оттуда. Я не мог произнести ни слова, с трудом переваривая услышанное. Меня замутило, но я заставил себя сидеть. Сделал несколько глотков сока, даже не почувствовав вкус. А Альбус продолжал рассказывать. - Ему потом вздумалось взобраться на Астрономическую башню. Еле шел, а переубедить так и не получилось, - брат хмыкнул, а я пытался вспомнить, видел ли когда-нибудь Скорпиуса настолько выбитым из равновесия. - Я даже испугался, что он упадет, - так близко подошёл к краю. А потом повернулся и поцеловал меня. Я замер, показалось, что время остановилось, навсегда оставив меня переживать этот момент. - Что сделал? - Он поцеловал меня, - я знал, что, если бы не люди вокруг, Ал бы кричал от счастья. Мне тоже хотелось орать. Но брат неправильно понял мою реакцию: - Я тоже опешил сначала. А потом рассказал, что уже давно в него влюблён. И он опять меня поцеловал. Я сам не понял, как поднялся на ноги и, пошатываясь, вышел из Большого зала. Чувствовал, что меня вот-вот стошнит, но ноги отказывались двигаться. Заметил краем глаза, что Ал выскочил следом и ухватил меня за плечо. - Что с тобой? - Наверное, перепил вчера, - я прекрасно знал, что со мной, и любой другой заподозрил бы подвох, но ослеплённый своей влюбленностью Альбус с лёгкостью поверил. И без слов повёл меня наверх, в спальню. В оставшиеся два дня я почти не выходил из комнаты. Ала это, видимо, мало занимало, он лишь пару раз прибегал меня проведать и принести перекусить. Про Скорпиуса, к счастью, не заикался, а сам парень с ним не приходил. В Хогвартс-экспрессе мы тоже не виделись: я сразу занял дальнее купе, в котором уже уселись мои одногруппники, и не хотел думать вообще ни о чем. Будь моя воля, я бы так и пролежал все лето на кровати под тяжелым бордовым пологом. И только на перроне я лицом к лицу столкнулся с бледным изможденным Малфоем. Взгляд сразу упал на воспаленные белки глаз и покрасневшие губы, но Скорпиус поспешно отвернулся и почти бегом направился к отцу, который уже ждал его. А меня снова скрутила жгучая волна, не позволяя вдохнуть. В конце первой недели пребывания дома Альбус сообщил, что на выходные к нам прибудет Малфой. Мне он рассказал по секрету, что они теперь официально встречаются, но попросил держать это в тайне от остальных членов семьи. Я заверил, что буду нем как могила и вообще постараюсь не попадаться им на глаза. Кажется, брата это вполне удовлетворило. И в пятницу я правда хотел свалить из дома, желательно до понедельника, но родители тоже собирались уехать и напомнили мне о моих обязанностях старшего брата. Под моим надзором оставались Луна, Ал и его... друг. И все равно, когда вечером вспыхнул камин, я оказался не готов встретиться со Скорпиусом. Не готов к его реакции и к своим чувствам, которые захлестнули, как только передо мной оказался этот идеальный наследник древнего рода. От того мальчика на перроне не осталось и следа: Малфой снова был собран, равнодушно-спокоен и вежлив. Он бросил мне формальное приветствие и поднялся в комнату Альбуса, который несколькими минутами ранее носился по дому, заканчивая последние приготовления. Будто этот гость посещает нас впервые. Я почти не видел Скорпиуса в эти два дня. Они с моим братом проводили все время вместе, пару раз ходили к озеру и брали с собой Лили. Мне предложения присоединиться не поступало. Следующие визиты Малфоя к нам мало отличались от первого. Так что, я почти привык к одиночеству и смирился с мыслью, что эти двое вместе. Точнее, я упорно не воспринимал их как пару, и это помогало переносить все происходящее. До одного знойного дня в конце июля. Близился папин день рождения, планировался грандиозный праздник, и вечером родители с Лили уехали в Нору – именно туда потихоньку съезжались все наши многочисленные родственники. Я сослался на плохое самочувствие и отказался, а брат с другом просто не захотели, да и не особо сильно их заставляли. Время шло к ночи, на улице уже стемнело, и я просто сидел у себя в комнате, перелистывая учебники, которые купил к следующему году в Хогвартсе. На улице было тихо, и потому я сразу услышал шум в комнате брата. Видимо, у него тоже было открыто окно, и даже несколько метров между нами не приглушало шорохов, которые там раздавались. А затем меня будто ножом полоснуло: раздался тихий-тихий стон, но этого хватило, чтобы понять. И кому он принадлежит, и при каких обстоятельствах был издан. Через минуту послышался ещё один, и я с грохотом захлопнул форточку, не в силах больше это выносить. Стало почти физически плохо, и даже закрытое окно не помогло. Я крепко зажмурился, но на изнанке век заплясали красочные картинки, где Скорпиус с Альбусом... А в следующую секунду до меня донёсся уже отчётливый, не сдерживаемый и не заглушённый расстоянием стон, и это стало точкой невозврата. Не думая ни о своей обязанности присматривать за младшими, ни о родителях, я просто выскочил из дома. В августе Скорпиус гостил у нас довольно часто. Я почти перестал общаться с Алом, да и вообще дома старался появляться как можно реже. Родители списывали это на то, что у меня появилась девушка, а брат беспокоился, но после пары бесплодных попыток выяснить причины отстал. Я же ничего не отрицал, для меня важнее всего было сбежать подальше оттуда, где я снова мог поневоле стать свидетелем чего-то. Однако в сентябре бежать стало некуда. Я видел его каждый день, кажется, он окончательно сформировался и стал ещё прекраснее. Теперь на него заглядывались многие, а Альбус почти не скрывал их отношений, ревностно охраняя своего избранника от посторонних. У Скорпиуса же с лица не сходило равнодушное выражение, даже когда я пару раз замечал их наедине. И вскоре я увидел, что брат немного поник, - видимо, такое отношение возлюбленного давало свои плоды. В конце ноября у всего курса неожиданно отменили одну из совмещённых пар, и ученики разбрелись кто куда. В это время ночь постепенно начинала отстаивать свои права, рано вечерело, потому я поднялся на Астрономическую башню, чтобы в тишине съесть свой ланч. Но по пути меня отвлёк какой-то шум, и я вгляделся в полумрак помещения за лестницей. Шум усилился, я сошел со ступенек и тихо шагнул вглубь. И как только глаза привыкли к плохому освещению, увидел. У противоположной стены, наполовину скрытый за нависшим сводом, спиной ко мне стоял Альбус. Парень, который находился перед ним, откинул вбок белоснежную голову, подставляя под поцелуи шею, и я встретился со взглядом серых глаз, моментально ставших ледяными. Скорпиус не отрываясь смотрел на меня, пока Ал целовал его плечи, грудь и живот, опускаясь перед парнем на колени, а я не мог приказать себе уйти, отвернуться или хотя бы моргнуть. И даже когда брат заставил своего любовника на ватных ногах сползти вниз, на пол, я лишь стоял и смотрел, чувствуя, что все внутри сжимается и падает под пронзительным взглядом глаз цвета мартовского льда. Понадобились все силы, чтобы выскользнуть оттуда незамеченным. Снова хотелось орать, как в тот майский день после вечеринки, когда Ал сообщил, что они целовались. Проснувшись следующим утром от очередного сна, в котором меня преследовал обнаженный Малфой, я понял, что не могу так больше. Что сойду с ума, если не поговорю с ним. И уже через несколько часов, карауля его возле одного из пустующих кабинетов, мимо которых он должен проходить в свою гостиную, пока у Альбуса тренировка по квиддичу, я все ещё толком не знал, что скажу ему. Но нутром чувствовал, что наконец-то поступаю правильно. Через несколько минут, увидев замаячившую в конце коридора идеальную блондинистую шевелюру, я дождался, пока он приблизится, и втянул его в приоткрытую дверь. Тут же обдало давно забытым запахом свежести и мяты, который всегда исходил от волос Скорпиуса. Сам он поднял на меня равнодушный взгляд и вскинул бровь в безмолвном вопросе, даже не собираясь удостаивать меня разговором. С минуту я просто смотрел на него, борясь с желанием прижать к себе и начать целовать. Очень давно он не был так близко ко мне, хотя мы и перестали избегать друг друга. И я боялся разрушить мгновение своим вопросом, но это было необходимо. - Скажи мне правду, Скорпиус. Ты любишь моего брата? Я не отрываясь смотрел в потемневшие глаза. В них буквально за секунду разошелся шторм, и его волны грозили смести меня, накрыть с головой. - Ты знаешь правду, Джеймс, - в его тихом голосе не слышно обычного безразличия, впервые за долгое время Малфой смотрит на меня вот так, и я пропадаю. Между нами метр, на его преодоление не ушло и секунды: либо я так стремительно шагнул к нему, либо он сделал неуловимое движение навстречу. Когда его губы касаются моих, я чувствую, что как никогда близок к краю. Сердце колотится, Скорпиус крепко вцепился в мои плечи, и становится ясно, что горячая волна накрыла нас обоих. Прижимая его к себе, ощущаю, как лихорадочно стучит в его грудной клетке, и улыбаюсь как дурак в белоснежные, слегка взъерошенные мною же, волосы. Кажется, сейчас мы оба на грани того, чтобы умереть прямо здесь, ведь человеческое сердце просто не способно справиться с таким. С осознанием того, что всё это взаимно. На самом деле. И мы, наверное, станем первой парой, умершей от счастья. По крайней мере, в стенах Хогвартса. Или не первой. Или не парой... Эта мысль отрезвляет, и я отстраняюсь. Замечаю, что серые глаза посветлели, шторм успокоился, но при взгляде на меня в них появилась настороженность. А я не знаю, что сказать. Как сказать. - Джеймс? - Скорпиус приподнимает бровь, и я отворачиваюсь. Слышу тихий судорожный вздох и замечаю сжавшиеся на секунду кулаки. Появляется желание взять их в свои руки, согреть ледяную кожу и поцеловать. Он спрашивает ещё тише: - Что? Вместо ответа я просто называю имя брата, и Малфой хмурится. Он и сам прекрасно это понимает. Но тут же ощутимо расслабляется и приваливается к парте напротив. От него исходит спокойствие, заставляя меня позавидовать такой выдержке. Безупречные манеры, да. Мне бы хоть каплю его самообладания. - Я с ним разберусь. Он поймет, что так будет лучше. Если только ты действительно этого хочешь. Он протягивает мне руку, и, не сомневаясь больше ни мгновения, я переплетаю свои пальцы с его. А когда привлекаю к себе и с упоением вдыхаю запах свежести, тоже медленно успокаиваюсь. Я верю, что Альбус простит меня, очень хочу верить. Но в то же время понимаю, что пока могу вот так обнимать этого парня, пока он отвечает мне тем же, то мне в общем-то всё равно.