Наши тела

«Я знал, что моя смерть приближается, я был готов к ней», - говорит Андрес, скрестив руки на груди и сильно дрожа. «Но я никогда не думал, что это будет так». «Перестань быть таким драматичным», - говорит Мартин, ноги хрустят снегом при каждом шаге, и он чувствует, как его пальцы ног горят от холода. «Мы не умрем». «О, но умереть вот так, - продолжает Андрес, - как жаль, как жаль ...» «Андрес, заткнись, мать твою, - перебивает Мартин. Обычно он справляется с Андресом. Но не тогда, когда ему так холодно. Когда Мартин впервые встретился с Андресом, он был потрясен всем, что он сказал. Когда Андрес начинал разглагольствовать о своей поэтической чуши, Мартин слушал с широко открытым ртом и, вероятно, со звездами в глазах. 10 лет спустя он просто велит Андресу заткнуться. "Почему мы просто не остались в машине?" Андрес скулит в пятый раз. Его нос и уши красные, подбородок прижат к груди, плечи подняты, руки обнимают себя, стараясь получить хоть какую-то крошку тепла. Мартин мерзнет, ​​но внутри его груди горит очень нежно огонь, потушить огонь может только Андрес, огонь может разжечь только Андрес. Мартин заставляет себя отвести взгляд. Смотреть на Андреса - все равно что смотреть прямо на солнце иногда (всегда) без какой-либо защиты. Он так сильно хочет его, что иногда бывает больно. Болит глубоко в груди. В его голове еще одна метель, совсем как та, которая застала их беззащитными. Вслух он просто говорит: «Не будь таким слабым». «По крайней мере, это остановило ветер», - жалуется Андрес, в основном себе. Мартин все равно закатывает глаза. «Мы ищем убежище, потому что ты, возможно, не представляешь, насколько холодно будет в машине ночью, но я знаю», - говорит он, при каждом выдохе изо рта появляется небольшое облачко, похожее на сигаретный дым. Боже, как сильно он жаждет сигареты в эту секунду. «Вот почему ты у меня есть», - говорит Андрес, и Мартин почти не понимает, как изменился голос Андреса, его тон. Мужчина говорит тихо, почти шепотом, как будто пытается не беспокоить деревья, природу, которая их окружает. « Мой инженер ». Мартин ненавидит краснеть.Но он краснеет.Он настолько холоден, что тепло, которое распространяется на его лицо, очень приветствуется. Он прочищает горло, не отвечает. Он все равно не может. Он никогда не знает, что сказать, когда Андрес говорит ему такую ​​хрень. Он может сказать, что Андрес собирается снова заговорить, может, пожаловаться, может скулить, может драматично рассказать о своей смерти, но Мартин прерывает его, прежде чем он успевает начать. "Ага!" - говорит он, прыгая на месте, указывая пальцем на пятно не слишком далеко. Он так счастлив, что может плакать. «Вот дерьмо», - удивленно произносит Андрес - Андрес! - потому что прямо в том направлении, куда указывает Мартин, скрывается за деревьями, туманом и безжалостно падающим снегом маленькая хижина. «Давай, иди быстрее», - говорит Мартин, хватая Андреса за руку, даже не замечая этого. Он почти тащит человека к дому, не обращая внимания на то, что он сказал, что у него болят ноги. (Они даже не прошли так далеко, Мартин боялся, что снег слишком быстро покроет их следы, и они никогда больше не найдут дорогу к машине.) Квартира выглядит заброшенной. Мартин чувствует, как его плечи опускаются от разочарования, и вздыхает. Его мечты просить о помощи, очаровать какую-нибудь старую одинокую даму и стоять у ее теплого, теплого камина и пить ее восхитительный суп исчезли. «Я имею в виду, что это имеет смысл, - говорит Андрес, - почему кто-то может здесь жить,а мне не по силам». «Дай мне подумать», - говорит Мартин и чувствует, как Андрес переминается с ноги на ногу. Только тогда он понимает, что все еще держит Андреса за руку. Он роняет его немедленно, как будто он был обожжен, и, возможно, так оно и было, его прежде леденящие пальцы теперь горячие, теплые, как его лицо, его сердце под грудью. Андрес ничего об этом не говорит. Сейчас они оба привыкли игнорировать подобные вещи. В конце концов, отрицание - это не просто река в Египте. "Что теперь?" - спрашивает Андрес, и Мартин прикусывает нижнюю губу. «Я не думаю, что тот, кто здесь живет, будет возражать, чтобы мы остались на ночь», - говорит он, пожимая плечами в конце. Андрес отчаянно вздрагивает, еще сильнее сжимаясь в клубке. «Сделай это быстро,иначе я собираюсь стать сосулькой». Мартин закатывает глаза и начинает взламывать замок. «Ты такой слабак, Андрес», - говорит он, легко открывая дверь. Андрес только усмехается. «Ты не мужчина в этих отношениях, Мартин», - отвечает мужчина, проталкиваясь мимо Мартина в маленькую хижину, - «ты просто щенок, который слишком хочет мне угодить». Мартин знает, что он хочет снова согреться, но не так, думает он, когда гнев расцветает внутри него, как цветок в огне, быстро растущий. «Да пошел ты нахуй», - говорит он, может быть, слишком горько, и Андрес в ответ только усмехается. Внутри не теплее, но хоть ветер ушел, трясет дом и окна, но до них не добраться. В каюте всего одна спальня с большой кроватью. Мартин жадно смотрит на одеяла на кровати. «В гостиной есть камин, - очень умно замечает Андрес, - мы должны остаться там». - У тебя есть дрова, которые нужно сжечь, спрятанные где-нибудь в заднице, Андрес? - спрашивает Мартин, закатывая глаза. «Нет, я просто подумал, что ты пойдешь и соберешь мне немного», - отвечает мужчина с ухмылкой, и Мартин почти рычит, как дикая собака. Он предпочитает уронить сумку на землю и достать из нее бутылку вина. "Ты принес вино?" - потрясенно спрашивает Андрес. Мартин усмехается. "Конечно". Они берут одеяло с кровати и все остальные предметы, которые могут немного согреть их, а затем садятся в гостиной на землю, потому что диван был слишком пыльны. Вино помогает им немного согреться. Но с течением времени температура падает, падает и продолжает падать. К тому времени, когда бутылка пуста и мир за окном темнеет, Мартин так дрожит, что кажется, что он стал сосулько1. «Можешь ли ты представить себе как тут было бы тепло, если бы это был камин», - говорит он сквозь стук зубов.Невероятно холодно. Андрес стонет рядом с ним, запрокидывая голову назад, прежде чем немедленно уронить ее обратно на грудь, потому что он не хочет подвергать шею холодному воздуху вокруг них. «Не думаю, что мы доберемся до спальни, прежде чем окалеем», - ровным голосом говорит Андрес. Он всегда был более собранным, чем Мартин, всегда. «Если мы вылезем из-под одеяла, нам придется попрощаться с конечностями». Мартин хихикает, а может, даже усмехается, он не знает, все просто немного мутно. «Я все равно не чувствую пальцев на ногах и кончиках пальцев», - говорит он, как будто это забавно. Он чувствует, как Андрес движется под одеялами, они сидят очень близко, стороны их тел прижаты друг к другу, чтобы хоть немного согреться. Андрес находит руку Мартина и берет ее в свою. «Dios Mio», - бормочет Андрес, и Мартин шипит от того, насколько теплые пальцы Андреса. "Ты можешь двигать пальцами?" «Больно, но могу». Затем Андрес поворачивается к нему. Из-за того, как они сидят, их лица невозможно приблизить, дыхание Андреса ударяет по лицу Мартина, горячее и обжигающее. «Твои губы бледнеют, cariño», - бормочет Андрес, сжимая хватку, держа Мартина за руку. Это многое говорит о Мартине, о том, что первое слово, на котором он сосредотачивается, - это кариньо. Кариньо. Андрес просто назвал его cariño-- Затем до него доходит остальная часть предложения. «Дерьмо», - говорит он, заставляя хихикать. «Может, мы все- таки умрем здесь». Глаза Андреса застывают от чего-то, что Мартин не может описать, и мужчина стискивает челюсти до невозможности. «Снимай одежду», - говорит Андрес так просто, что Мартин думает, что он, возможно, ослышался. "А?" - спрашивает Мартин, внезапно оцепеневший. «Я сказал сними одежду», - повторяет Андрес. Мартин внезапно смеется и внезапно перестает смеяться, когда понимает, что Андрес не шутит. "Андрес, конечно, это не поможет ..." «Я думал, ты знаешь о биологии, - говорит Андрес, - ты знаешь, что это наш лучший шанс на выживание». Мартин пытается найти другое оправдание. «Я ни за что не вылезу из этого одеяла и не разденусь…» А потом Андрес сбрасывает с них одеяло. Конечно. Они оба дрожат одновременно. «Andrés, concha de tu madre--» ругается Мартин, но Андрес, кажется, даже не слышит его, поднимаясь на ноги и хватая Мартина за руку, которую он все еще держал, и тоже тянет вверх. Мартин чуть не врезается в мужчину, но тут же ловит себя. «Давай, - говорит Андрес, держась за пояс. У Мартина есть только одна мысль, его мозг сосредоточился только на одном: руки Андреса на поясе. У мужчины такие красивые руки, да, воровские, но еще и художника; его пальцы двигаются так искусно, что у Мартина текут слюнки ... «Мартин», - вырывает его из себя Андрес, и Мартин понимает, что смотрел на промежность Андреса, в двух секундах от того, чтобы задыхаться, как собака в течку. Он вскидывает голову с пылающим лицом и благодарит всех существующих богов. «Давай,Я не позволю нам умереть здесь, потому что ты был слишком упрям». Мартин почти закрывает глаза, когда Андрес начинает спускать штаны с ног. Он предпочитает тянуться к своему поясу, стараясь смотреть сверху вниз на себя и только на себя, даже не рискуя взглянуть на Андрес. Ему требуется время, чтобы расстегнуть рубашку из-за того, насколько онемели и дрожат его пальцы, но в конце концов он справляется, прежде чем Андрес успевает предложить помощь Мартину или что-то в этом роде. Затем, всего на миллисекунду, они стоят посреди комнаты, дрожа, как сумасшедшие, только в носках и боксерах. Андрес начинает действовать. Он фактически снова прижимает Мартина к земле, поверх одеял, которые они украли с кровати, и натягивает на себя другие одеяла, которые они бросили всего секунду назад. У Мартина даже не хватает мозгов для паники из-за того, насколько ему холодно, но когда тепло одеял окутывает его, он понимает, в каком положении они находятся. Они лежат вместе, бок о бок, невероятно близко, кожа Андреса сгорает, и он хочет, так много.. Боже, Андрес действительно такой милый. «Это не сработает», - говорит Андрес, и Мартин почти вздыхает с облегчением. «Да», - отвечает он, - думает он, - давай просто оденемся и забудем об этом . Этого не происходит. Андрес поворачивается на бок и на одном дыхании прижимается к Мартину, переплетая их ноги вместе, его руки притягивают Мартина к груди и ... Хорошо. Мартин винит вино в своем плохом инстинкте выживания, потому что он соглашается с ним. И вот они лежат, сцепившись друг с другом, грудь к груди, Андрес такой теплый к нему, такой твердый под его пальцами, мужчина обнимает его повсюду, и их лица так близки, что, когда Мартин нервно выдыхает, это обволакивает Андреса. Глаза Андреса карие, что Мартин никогда не мог описать. Это оттенок коричневого, который меняется при разном освещении, иногда темный, как кофе, который Андрес делает для них по утрам, иногда почти желтый, как расплавленное золото. Поскольку лунный свет является единственным источником света во всей комнате, а их лица так близки, Мартин смотрит Андресу в глаза и видит оттенок коричневого, которого он никогда раньше не видел. Он пытается запомнить это, он никогда не хочет забывать самый красивый оттенок коричневого, который он когда-либо видел, так что, если он будет смотреть? Андрес, кажется, не возражает, глядя в ответ. Воздух вокруг них изменился, в комнате стало жарко и скованно, а Мартин все еще дрожит от холода, но, может быть, уже не только от холода. Затем это Андрес моргает, Андрес смотрит в сторону, и момент заканчивается, как резинка, и Мартин снова чувствует, как комната меняется, как меняется оттенок глаз Андреса под разными тенями, при разном освещении. Мартин закрывает рот, не помня, когда он вообще его открыл. Андрес смотрит через плечо Мартина на какое-то место в глубине комнаты, погруженное в темноту. Мартин заставляет себя сглотнуть, сделать глубокий вдох. По крайней мере, его зубы замедлили их стук. Где-то по пути Мартин подходит ближе, зарывается головой в шею Андреса, и Андрес напрягается, но не плохо, нет, его руки сжимаются вокруг Мартина, пытаясь притянуть его еще ближе, как будто это возможно, как будто они могли бы быть ближе, чем они уже есть, тело, душа, умы переплелись. Мартин чувствует, как его глаза закрываются, и когда он делает глубокий вдох, он чувствует запах Андрес, только Андрес и ничего больше. Это опьяняет, а Мартин уже пристрастился. Он не знает, сколько времени ему нужно, чтобы перестать дрожать, его дрожь становится все реже, только случайным образом каждые несколько минут; но он уже давно считает, что Андрес спит. В конце концов, мужчина вообще не двигался, и его дыхание ровное. Теперь, когда разум Мартина больше не был таким затуманенным, теперь, когда его мозг может формировать больше мыслей, чем холод, Андрес,Андрес, Андрес, он осознает, в каком положении они находятся, снова чувствует прилив тепла к лицу. Друзья этого не делают, не так ли? Друзья не обнимаются со своими друзьями почти голыми и не держатся вместе, как коала, цепляющаяся за дерево. Огонь в его груди все еще горит, всегда пылающий, нежный, но все же огонь. Он пытается отодвинуться. Но руки Андреса только сжимаются вокруг него, не давая ему возможности сбежать, и Мартин отрывает голову от шеи Андреса, их лица снова смыкаются, даже ближе, чем раньше. Иногда смотреть на кого-то с такого близкого расстояния может быть проклятием. Глядя на Андреса, Мартин отображает лицо человека в его мозгу,тени его ресниц на щеках, его глаза, темные глубокие лужи, в которых Мартин хочет утонуть - и проблема в том, что Мартин знает он никогда не забудет этого снова. Он никогда не забудет как смотрел на Андреса так близко, так, так интимно, и, конечно же, это будет преследовать его, когда он будет бодрствовать ночью в своей постели, в своей комнате рядом с Андресом, испытывая отвращение к тому, насколько сильно его желания, как страстно «Андрес», - говорит он, шепчет или просто думает. Они так близки, что Мартин считает, что им даже не нужны слова, больше они никогда не будут. Андрес двигает свободной рукой, которая не зажата под Мартином, и когда он поднимает руку, очень медленно, Мартин чувствует себя так, как будто он катится на американских горках, ожидая падения. Прикосновение Андреса нежное, легкое, как перышко, когда его рука ложится на щеку Мартина. Мартин не смеет дышать, все равно не может дышать. Ему кажется, что они в ловушке времени и пространства, ему кажется, что кроме них ничего не существует во всем мире, ничего другого не существует, кроме небольшого расстояния между их губами. Андрес двигает большим пальцем, медленно, расчетливо, и Мартин наклоняется к прикосновению, чистый инстинкт, его ресницы трепещут. Он наблюдает, как на этот раз дрожит Андрес, а не Мартин, и знает, что это вовсе не от холода. Проблема с тем, чтобы быть настолько близким к кому-то (так близко к Андресу, потому что Андрес никогда не мог быть кем-то для Мартина), заключается в том, что Мартин по своей природе жадное создание. На каждый дюйм, который позволяет ему Андрес, Мартин вместо благодарности жаждет еще милю. Его взгляд падает на губы Андреса, и они одновременно вздыхают, как будто их тела синхронизировались. Мартин движется вперед, и Андрес тоже, их губы встречаются посередине, и Мартин почти смеется. Он не может поверить в то, каким глупым он был все эти годы. Пытаясь держаться подальше от этого, пытаясь остановить неизбежное ... Потому что теперь он понимает. Андрес и Мартин, они как магниты, и Мартин держал их в дюймах друг от друга, пытаясь не дать им щелкнуть вместе с лязгом, пытаясь сделать невозможное, правда ... Теперь он понимает. Когда губы Андреса касаются его собственных, Мартин находит свою религию, и Андрес издает небольшой звук, не совсем стон, не совсем стон, это их молитва. Мартин зарывается рукой в ​​безупречные глупые волосы Андреса с намерением испортить их, и, боже, он думает про себя, или, может быть, Андрес , он думает про себя, - это почти одно и то же. Дело в том, что Мартин так давно этого хотел, что это было похоже на глубокую, постоянную боль в груди; гудение в его голове, которое никогда не позволяло ему обрести покой, и когда Андрес засовывает язык в рот, Мартин, наконец, снова переживает настоящую тишину через десять лет. Ну, не совсем верное молчание. В тихой кабине они издают довольно громкие звуки. Когда Андрес начинает отстраняться от поцелуя, Мартин отчаянно гоняется за губами мужчины, желая поцеловать Андреса всегда, даже если это означает задохнуться до смерти. Андрес только хихикает, и Мартин неохотно открывает глаза и видит, что Андрес уже смотрит на него. Андрес смотрит на него так, как Мартин не может объяснить, так, как на него никогда раньше не смотрели. «Я хотел сделать это уже два года», - говорит Андрес шепотом, но для Мартина это громче, чем ветер, который все еще воет на улице, ударяется об окна и трясет деревья. "Всего два года?" Он спрашивает с улыбкой: «Я хотел сделать это десять лет ». Глаза Андреса довольно мягкие, и Мартин не знает, как глаза могут быть мягкими, правда, но они просто такие. Андрес улыбается ему, снова сокращает расстояние между их ртами, слегка чмокает Мартина, но отстраняется, прежде чем Мартин успевает углубить поцелуй, как будто он не может оставаться в стороне, но и не хочет уступать. Мартин старается не надуться, когда Андрес прижимается лбом к нему. «Нам нужно спать, - говорит мужчина, - у нас завтра большой день». И Мартину снова почти холодно. «Верно», - говорит он. Он думает о том, что случится, когда они покинут безопасные одеяла, которые расстелили на полу, изнутри хижины, где Мартин нашел свой личный рай, ад, чистилище ... Андрес говорит прямо тогда, как будто он может читать мысли Мартина, и на данный момент Мартин не удивится этому, он почти убежден, что это действительно так. «Я хочу , чтобы мы были дома,» говорит Андрес. Их дом, Андреса и Мартина. «И я хочу, чтобы ты рассказал мне, что еще ты думал сделать со мной вот уже десять лет». Мартин дрожит с головы до ног, чувствуя тепло, а не холод.