***
Но все его планы были нарушены пьяным мозгом, который решил позвонить Кёнхуну и попросить его забрать, не забывая во время разговора пьяно флиртовать и постоянно называть Мина «сладким». Мин Кёнхун лишь тихо фыркал на эти заигрывания (привык уже), а потом согласился его забрать. По приезде на место младшему пришлось выуживать пьяную тушку своего хёна, который никак не помогал добраться до машины, лишь вешался на шею да ныл, как же у него всё болит, поэтому единственное, что пришлось сделать, это поднять его на руки (что было проблематично, всё-таки пьяное тело, которое только и делает, что пытается вывернуться, весит гораздо тяжелее) и дотащить-таки до машины. Как ни странно, но это помогло заткнуть Кима, который снова вылупился влюблённым взглядом на своего спасителя и не сводил обожающего взгляда до самой машины. Сама поездка прошла без происшествий, так как хён заснул, слегка посапывая и говоря что-то, что невозможно было разобрать, чем очень смешил Кёнхуна. Но по прибытии к дому Кима тот стал противиться и говорить, что «не пойдёт в этот пустой дом, там холодно и одиноко». Как бы Мин ни пытался его вытащить из машины, у него это не получилось. — Так куда же тебя тогда вести, хён? — спросил устало Мин Кёнхун. На что получил однозначный ответ: — Домой! — Домой? — удивился Мин. — Так мы уже и так у твоего дома… На что Хичёль стал возмущённо махать руками, как бы говоря, что младший глупый: — К тебе домой, Кёнхун~а, — заявил возмутитель спокойствия, завалился на сидение машины и снова засопел, оставив удивлённого Кёнхуна в замешательстве. Вздохнув, понимая, что уже ничего не поделаешь и придётся везти эту тушку к себе (надеясь, что родители не будут задавать много вопросов, почему это Хичёль в таком состоянии будет у них дома), Кёнхун накинул плед из багажника машины на очень милого и тихого сейчас старшего и полез снова за руль.***
Наконец вырулив из очередной пробки и оказавшись рядом с домой Кёнхун лишь устало вздохнул и с силой провёл руками по лицу. Он вымотался за день, а тут ещё Хичёль, который хоть и не раздражает, и даже вызвал приятное чувство тем, что именно ему он позвонил, но всё же в 5 часов люди обычно спят, а не разъезжают по городу, хотя если судить по пробке, то никто уже и не спит. — Хичёль, вставай, мы приехали. Я не потащу тебя на руках, если ты не проснёшься. Оставлю в этой холодной и пустой машине... — все слова сопровождались попытками растолкать сладко посапывающего хёна. — Ммм, Кёнхунчик, ещё минуточку, — и почмокал губами. Покачав головой, младший практически прошипел: — Я знаю твои минуточки, пошли, — Мин дёрнул дезориентированного Хичёля на себя с такой силой, что тот практически выпал из машины и упал бы, если б не руки младшего, которые успели его подхватить. Ким испуганно прижался к Кёнхуну, пытаясь понять, что же произошло — вот он лежит у себя в кроватке, а вот он уже куда-то вываливается, а сейчас практически висит на своём младшем, который лишь устало смотрит на него и крепко держит за плечи, не давая потерять равновесие. — Эй, хён, ты чего? Пошли домой, уже поздно, а я устал, да и ты тоже. Нам обоим пора спать. Всё ещё находясь в прострации, Хичёль поплёлся за младшим, не разбирая дороги, лишь вцепившись в руку, зная, что уж Кёнхун не оставит его одного, поэтому за ним можно идти куда угодно, в каком угодно состоянии.***
Миновав все препятствия и порадовавшись, что в доме все спят, Мин Кёнхун наконец посадил вялого и сонно моргающего хёна на стул и вручил найденный в шкафу чистый комплект домашней одежды, но видя, что тот не в состоянии даже переодеться, решил помочь. Как ни странно, но это получилось достаточно быстро. Наверное, из-за того, что Хичёль оказался послушным и достаточно лёгким для своей комплекции, да и не вёл себя, как в самом начале. На него навалился сон и усталость, что способствовало его тихому поведению. Тихо хмыкнув, хозяин комнаты сам быстро переоделся и задумался, куда же пристроить хёна. Поразмыслив, он плюнул на все условности и уложил его на свою кровать рядом с собой, предварительно укутав в ещё одно одеяло. Наступила тишина и Мин Кёнхун уже стал проваливаться в сон, как Хичёль, выпутавшись из своего одеяла, подкатился к Кёнхуну, натянул на себя чужое одеяло, уткнулся носом в плечо младшего и наконец умиротворённо выдохнул. Посмотрев недоумённо на Хичёля Мин снова тяжело вздыхает, мотает готовой на своего нелепого хёна, поправляет одеяло на чужих плечах, приобнимает его и ждёт, когда уже этот неугомонный человек точно заснёт. Но не тут-то было! Хичёль захотел поговорить. — Кёнхун~а, а Кёнхун~а, ты знаешь, какой ты хороший? Заботишься обо мне, терпишь мои закидоны, поддерживаешь в сложные моменты, подыгрываешь всем моим нелепым шуткам на шоу... Я не заслуживаю тебя! — грустно вздыхает Ким. — Хичёль... — растерянно протянул Мин. — Нет, дай закончить, иначе в трезвом состоянии я тебе ничего сказать не смогу, — вскочил с такого удобного плеча старший и посадил Кёнхуна рядом. — Ты мне сразу понравился. Как ты можешь не понравиться? Такой тихий, застенчивый на первый взгляд. Но на самом деле ты очень упорный, вкладываешься на полную, заботливый, смешной и, только с близкими, нежный. — С тобой так приятно находится рядом. Ты один из немногих, кто понимает меня, кто рядом и прикрывает, если я лоханусь. Ты часто перетягиваешь на себя внимание своими неловкими танцами или странными словечками, если понимаешь, что я выпал из общей волны. Даёшь мне время снова подстроится подо всех, не боясь быть осмеянным. Ты просто делаешь! — А моё глупое сердце настолько прикипело к тебе. Ты бы знал, Кёнхун, как оно сильно бьётся, когда ты рядом, — Ким притягивает руку младшего к своей груди, туда, где быстро-быстро стучит сердце. — Чувствуешь? Оно всегда так бьётся, когда ты рядом. Я думал, что смогу просто находиться рядом с тобой, оставаться просто другом. Мне не хотелось рушить нашу дружбу, ведь знаю, что для тебя я всего лишь хён, друг, возможно, даже брат, но не более. — Но я не могу больше молчать... Возможно, ты будешь меня ненавидеть завтра утром, да и я сам буду ненавидеть себя за то, что всё разрушил, но я не могу не сказать тебе этого, не могу не сделать то, что я так давно хотел. Только не бей... — и хён притянул не очень-то сопротивляющееся Кёнхуна к себе и поцеловал. Ну как поцеловал, просто прижался к губам и сразу же вырубился, истратив все свои силы на этот монолог и эмоциональные переживания. Удивлённо глянув на распластавшегося на нём Хичёля Кёнхун тихо рассмеялся от переполняющего чувства счастья, которое он начал испытывать от слов Хичеля, ведь есть шанс, что этот невозможный человек действительно его любит, как и сам Мин любит его. — Вот повторишь мне то же самое, когда проснёшься, и тогда я тебя поцелую, хён. И больше не отпущу, — тихо прошептал на ухо Хичёлю Кёнхун. Улёгшись поудобнее и устроив своих руках так доверчиво прижавшегося Кима, младший наконец уснул с лёгкой, ласковой улыбкой на лице, надеясь, что завтрашний день будет радостным и солнечным, ведь у него есть надежда, что с завтрашнего дня он не будет больше одинок.***
Маленький солнечный лучик скользил по комнате, пока не остановился на лице Хичёля. Немного подрагивая, лучик ласково стал гладить веки спящего человека, стараясь его разбудить, ведь уже все в доме давно проснулись. Протестующе промычав, Хичёль перевернулся на другой бок и уткнулся во что-то достаточно мягкое, но не как обычная подушка, тёплое и почему-то дышащее. Резко открыв глаза, Ким вытаращился на мерно поднимающуюся грудь, на которой он оказался. Подавив порыв резко вскочить, старший медленно поднял голову и увидел расслабленное лицо Кёнхуна. Не понимая, что он тут делает, да ещё в незнакомой обстановке, Хичёль пытался понять, как выбраться из кровати, чтобы не разбудить младшего и вспомнить, что же было вчера. Но тут у него в голове всплыли воспоминания того, как он вызванивал Кёнхуна, как просил его забрать, как упрашивал увезти к себе домой и как рассказал о своих чувствах. Чувствуя, как его щёки начинают краснеть, и хочется от разочарования в самом себе проораться, Ким снова прижался лицом к Кёнхуну, зажмурил глаза и постарался выровнять дыхание, чтобы не разбудить Мина. «Если он не выкинул меня из кровати и даже из собственного дома, может, тогда всё ещё не так плохо? Может, получится всё свалить на алкоголь? Боже, Кёнхун~а, пожалуйста, свали всё на алкоголь, пожалуйста...». — Ты слишком громко думаешь, хён, — раздался чуть хрипловатый голос и чужие руки снова, как и ночью, притянули напрягшегося старшего к себе. — Спи. Ты и так поздно лёг. Нервно дёрнувшись, Хичёль попытался спросить, почему младший так себя ведёт после сегодняшнего, но единственное, что он мог сказать: — Кёнхун? Ты... — Что я? Милый? Нежный? Заботливый? — зевок. — Что ты там ещё говорил вчера? — Мин Кёнхун! Не издевайся надо мной, — тихо проговорил Ким, боясь поднять голову и посмотреть на младшего. — Эй, Хичёль, посмотри на меня, — чуть обеспокоенно проговорил Кёнхун, переживая от того, что старший ведёт себя странно, на себя не похоже. Ким лишь отрицательно помотал головой в ответ. Он действительно боялся посмотреть на Кёнхуна. Боялся увидеть в его глазах разочарование и даже отвращение. «Только не ненавидь меня, Кёнхун~а, не надо». Посмотрев на макушку своего хена, на его напряжённые плечи, Мин уселся поудобнее на кровати и притянул такого напуганного и хрупкого старшего к себе: — Хичёль, ну что ты там уже себе напридумывал-то? Разве я выгляжу злым или выгоняю тебя и говорю, что видеть тебя не хочу? — Н-нет... — неуверенный ответ. — Тогда, может, ты повторишь то, что ты сказал вчера, только уже на трезвую голову? — Я не... — растеряно. Наконец оторвав голову от покрывала Хичёль поднял полные надежды глаза на своего замечательного, самого лучшего младшего и проговорил: — Я люблю тебя, Мин Кёнхун! И не отказываюсь от всех тех слов, что я сказал тебе вчера. И, видя счастливую улыбку напротив, Ким понимает, что все его переживания не стоили того, надо было сразу всё рассказать. Как он мог подумать, что этот человек может не понять его, ненавидеть. Ведь это Кёнхун! — Не отказываешься от слов, да? А от действий, м? — с уже хитроватой улыбкой допытывается Кёнхун. — Действий? Каких действий? — немного пугается Хичёль и пытается вспомнить, что ещё он мог натворить вчера на нетрезвую голову. — Например, этих. И Кёнхун целует своего хёна. Сначала Хичёль застыл, не совсем понимая, что происходит, но уже через секунду ответил на долгожданный поцелуй и прижался ближе к младшему, пытаясь вплавиться в него, ведь находиться рядом с Мином, в его руках, так хорошо, тепло и правильно. Оторвавшись от любимого, Кёнхун немного сморщился. — Что? — не понял Хичёль — Кому-то надо почистить зубы и привести себя в порядок, — с нежной насмешкой протянул Мин. — О чём... — Хён, я, конечно, тебя люблю, но не готов целоваться и обниматься со спиртзаводом, знаешь ли, — тихо смеётся Кёнхун. Резко дёрнувшись, пытаясь отстраниться от младшего и чуть не свалившись с узкой кровати (хорошо, что Мин его успел удержать на месте). Хичёль разочарованно тянет: — Кёнхун~а, прости, я забыл совсем. — Всё в порядке. Иди в душ, а я пока разведаю обстановку в доме. — Чёрт, твои родители! Они же не… — Не переживай, они у меня понимающие, обещаю.***
Отправив Хичёля в душ, Кёнхун перебрался на кухню, где нашёл записку от родителей: «Дорогой, мы уехали на рынок за продуктами, поэтому дом в полном твоём расположении. Позаботься о своём парне (да-да, мы слышали его признания тебе сегодня ночью, мог бы сразу сказать, что встречаешься с ним – прим. автора: почерк отца). Мы оба надеемся, что он ещё будет у нас дома, когда мы вернёмся. Хотелось бы поближе познакомиться с человеком, который любит нашего сына, и которого любит наш сын. Мама и папа. P. S. Он вроде красивый, так что одобряю твой выбор, сын — папа». Прочитав такую смущающую записку, Кёнхун ещё больше уверился в том, что его родители самые лучшие, хоть и любят над ним подшучивать. И что они точно найдут общий язык с Ким Хичёлем, ведь тот точно такой же. Его телефон издал звук уведомления, а на экране высветилось: «Можно выходить? Или мне сбегать через окно?!». Рассмешило чересчур большое количество смайлов, что ещё больше показывало, насколько переживает Хичёль. — Выходи, никого дома нет, — отозвался Мин, пока копался с различными шкафчиками и плитой. Из проёма комнаты высунулась голова: — Да? Хорошо. Пройдя на кухню, Хичёль застыл, засмотревшись на спину Кёнхуна. Он испытывал странное чувство, которое появляется тогда, когда исполняется твоя мечта. Не сумев побороть свои чувства, Ким подошёл к младшему и обнял его со спины. Казалось бы, он уже так часто и привычно это делает, что такое действие не должно вызывать лёгкой нервозности и радостного возбуждения. Однако сейчас это ощущалось по-другому, по-новому, но так приятно и правильно. Кёнхун отложил лопатку, выключил огонь и облокотился на Хичёля, чувствуя себя на своём месте. — Спасибо тебе, — прошептал Хичёль. — За что, хён? — удивился Мин. Проведя носом по шее Кёнхуна, Хичёль ответил: — Просто за то, что ты всегда рядом. Смотря на эту картину, солнце за окном, которое в это утро разбудило старшего, смеялось от счастья, что в этот день появились ещё два счастливых человека, которые станут друг для друга солнцем даже в самые дождливые и мрачные дни.