Каменный дракон и лилия

      

Гора не понимает, что хочет глазурная лилия, скрывающаяся в её тени — ведь здесь почти не бывает солнца. «Лилия — глупышка, — думает скала. — Ей не стать сильной, как я. Или как те зелёные деревья, что вдалеке шумят кронами. Она не ровня даже кустам с сочными ягодами, что греются на камнях под самым солнцем». Но тем не менее горы любят вид нежных бело-голубых полей, которые трепещут на лёгком ветру: ведь здесь, в тени скал, никогда не бывает штормов.

      Она почему-то всегда хмурилась на него, когда он приходил к ней в дом после охоты. Он никогда не понимал, зачем сердиться, когда он притащил такого славного гигантского борова, из которого можно приготовить жаркое на всю их скромную деревушку.       Но в этот раз Гуй Чжун даже не обращает на него внимания. Сидит за своим столом в мастерской и тяжело вздыхает, качает головой, а в такт её голове качается заколка с веточками из горного хрусталя, звеня, словно ловец ветра. В мастерской пахнет привычно-буднично: деревом, морилкой, краской и железом. Впрочем, железистый запах — это, скорее, от крови, хотя и металлических механизмов в доме хватает. Какая-то огромная колба с трубочками. Миниатюрные меха, как в цеху у кузнеца. Какие-то части стрелы и куча чертежей. Её простое серое ханьфу с белым кантом сегодня украшает фартук в масляных разводах: она сама запачкала пол мастерской одной из своих машин, но при этом её брови всегда недовольно сдвигаются, когда с его добычи натекает совсем чуть-чуть крови на порог её дома. Сегодня, правда, чуть меньше, чем когда он притащил того морского змея.       — Я только что с охоты, - проговорил он довольно, выпуская тушу из пасти и облизывая морду длинным змеиным языком. Вкус горячей крови заставлял его особо остро чувствовать жизнь и яснее осознавать свое существо, будто это была необходимая приправа к пресному блюду. Обычно он чувствовал себя... никак. Мог часами лежать неподвижно на скалах, всматриваясь в долину. И только азарт битвы делал его живым. Гуй Чжун же напротив — не могла замереть в спокойствии: даже сейчас, сидя за столом, она то и дело что-то энергично поправляла, помечала и улучшала в своих набросках. Почти не запачкав белые чертежи тушью и маслом.       — Вижу, ты чем-то увлечена, — он положил свою голову перед входом в дом, смиренно ожидая на горячих ступенях, когда Гуй Чжун обратит на него свой хмурый, но вместе с тем озорной взор. Он жалел, что его размеры не подходили под габариты обычных людских домов. Почему-то Архонт Пыли не пыталась построить себе дворец, который был бы её достоин или хотя бы мог вместить гостя-дракона. Девушка отчего-то пряталась в какой-то каморке, когда спускалась из Заоблачного мира на землю. Она была не такая, как другие Архонты или Адепты. И, конечно же, не такая, как он сам. В их первую встречу он даже не понял, что она ему ровня. Поэтому он часто не мог разделить её увлечений. — Гуй Чжун?       — Не сейчас, Моракс, - девушка отмахнулась от него, как от назойливой цикады. Он тяжело вдохнул, выпуская горячий пар из ноздрей, начиная рокотать, как кипящая гора — не от злобы, а от печали. Он все-таки постарался сегодня, осматривал окрестности в поисках опасных тварей: жуткий кабан был одной из них — он был столь огромен, что явно мог навредить кому-то из мирных жителей при встрече. Дикий боров даже вспорол пару чешуек на лоснящейся драконьей шкуре своим бивнем.       Конечно, Гуй Чжун не могла не обратить внимания на этот вздох, полный страданий и горячей серы. Она отвлеклась от чертежей, осторожно отложила перо в чернильницу и внимательно посмотрела в его сторону, прищуриваясь от солнечных лучей, сверкающих зайчиками на его шкуре. Её большие тёмно-серые глаза, кажется, стали еще больше, когда она подбежала к нему, ступая босыми белыми ногами по горячей крови.       — Прости, я не хотел тебе мешать, — проворчал Рекс Ляпис, выпуская струйку дыма из ноздрей: её решительное лицо могло заставить даже самого злостного убийцу раскаиваться в своих грехах. Но на него оно почти не действовало, разве что совсем чуть-чуть: ведь сердце Архонта Камня не знает чувств, кроме гнева и ненависти к своим врагам. По крайней мере, так говорят. Сам же Рекс Ляпис на самом деле не чувствовал ничего, кроме мерного гудения камней в своей утробе. Говорят, люди чувствуют сердцем? Но что поделать, коль у тебя вместо него лишь булыжники и вселенская пыль... Кстати о пыли.       Девушка протянула к его морде свои осторожные руки и трепетно коснулась чешуи, будто боясь его спугнуть или обидеть. Её ладонь не была нежной, как у юных девушек, не знающих работы. О, нет. Её ладони были шершавые, фактурные, как у тех, что проводят свою жизнь на полях, собирая чайные листья под палящим солнцем. И он бы ни на секунду не удивился, что Гуй Чжун могла бы быть одной из них — иначе как объяснить, что она заваривала самый вкусный чай во всем Ли Юэ? Это были самые искренние и, пожалуй, единственные руки, которые он допускал к себе. Моракс прикрыл свои узкие глаза, на секунды забывая, зачем вообще сюда прилетел. Её ладонь, как и горячее солнце, будто благодарила его за проделанную работу. Девушка забралась ему пальцами в гриву, беззаботно прижав его грязную морду к своему светлому платью. Они давненько не виделись. Он лениво открыл один глаз, внимательно прислушиваясь к тому, что она собиралась сказать. На губах Гуй Чжун сияла хитрющая улыбка, когда она потрепала его по холке и шутливо схватив за ухо, как нашкодившего мальчишку, начала распекать за все, что он для неё сделал:       — Мало того, что опять принес мне окровавленный труп на порог… — улыбка исчезла с её лица, будто никогда и не появлялась, — ...так ещё и позволил себя ранить?       Она недовольно свела свои широкие брови и осторожно указала кончиками пальцев на его царапины из двух недостающих чешуек. Моракс недовольно фыркнул — не оттого, что ему было больно, а оттого, что она заметила его слабость. — Ну, ну, будет тебе ворчать, старичок. Порез небольшой, но его всё-таки нужно хорошенько промыть, чтобы не было заражения и чтобы чешуйки вновь отросли. Отвезёшь нас на источники? Я, так и быть, потру вашему каменному величеству спинку!       — Я и сам справлюсь. Ты, кажется, была чем-то очень сильно занята, - проворчал Моракс ещё раз, обиженно отстраняя свою морду из-под её слишком добрых рук и слишком внимательных глаз.       — Не так быстро, Архонт! — она успела схватить его за гриву вновь, ловко запрыгивая к нему на спину — только полы ханьфу слегка взметнулись вверх, раздуваемые ветром. Он всегда забывал, что в этой хрупкой леди на самом деле скрывается та ещё сила. И ещё тот факт, что она была намного более воздушной и в полёте легко его обгоняла. Она ударила его по бокам голыми и уже грязными ступнями, подтрунивая, будто он был какой-то лошадью. Пф…       — Сначала мы уберем всю эту грязь, что ты здесь развёл, и отнесём борова деревенскому повару для разделки, — приказала она.       — Не помню, чтобы ты здесь была самая главная, — проговорил Моракс.       Она свесилась набок и, заливисто хохоча, потыкала пальцем в его морду, бесстрашно глядя прямо в глаза. Очень многие боялись его взгляда, как и его самого, но только не она.       — И ты тоже — нет. Заберись в свой Заоблачный предел и раскидывай там трупы своих врагов — сколько угодно. Эта земля не только для нас с тобой, и ты это знаешь, просто... забываешь, каменная башка.       Моракс не стал напоминать, что его память абсолютно безупречна, как и не стал ей отказывать, покладисто поднимая свою добычу с земли.       В Долине Гуйли люди, как обычно весной, распахивали поля. Здесь работали все: и мужчины, и женщины, и даже дети. Каждый из них вносил свой вклад в успех будущего города. Пока Моракс пролетал над полями и домами, люди поднимали вверх свои головы и показывали друг другу на небо. Некоторые оставляли свои дела и шли на площадь, где было достаточно места для дракона. Когда Моракс приземлился с боровом в пасти во дворе кабатчика, прохожие возликовали в изумлении, глубоко кланялись и благодарили своё божество за его доброту и доблесть. Дракон даже боялся пошевелиться в этой толпе зевак, собравшихся у таверны. Он опустил тушу животного перед хозяином, который, конечно же, успел выйти, чтобы встретить Архонта:       — Властелин победил ужасного зверя! Долгих лет жизни для тебя, великий Властелин! — трактирщик тут же упал ему в ноги то ли в страхе перед такой громадиной, то ли в благоговейном трепете. — Позволь узнать, как ты желаешь распорядиться своей добычей?       «Я хочу её съесть» — подумал Моракс. Это было бы славно. Но тут в разговор мягко вступила Гуй Чжун, про которую Властелин Камня уже почти успел забыть: она была такая маленькая и такая невесомая, что он почти не чувствовал её груз на своих плечах. Если бы она не носила одежды, то, пожалуй, её сдуло бы ветром, как люди сдувают пыль с древних свитков.       — Это безвозмездное подношение людям Гуйли. Великий Архонт сразил чудовище в вашу честь и хотел бы поблагодарить вас за труды над городом. Устройте пир и пригласите всех друзей и знакомых, чтобы отдать должное нашим общим заслугам и победам, — говорила она тихо, но ни один человек в толпе даже не подумал её перебить, они слушали, будто зачарованные, не смея даже дышать. — Спасибо вам за работу.       Кажется, что её слова каким-то магическим образом заставили людей стать ещё счастливее. Намного счастливее, чем от знания, что чудовище мертво и больше их не потревожит. Народ одобрительно загудел, а сам кабатчик стал красным от смущения. Он даже не смел взглянуть Гуй Чжун в лицо и отвечал, потупив взор в землю:       — Как вам будет угодно, прекрасная госпожа, — он откланялся и позвал мужчин и подмастерьев с кухни, чтобы те помогли разделать тушу.       Люди, довольные неожиданным подарком, рассыпались в благодарностях: каждый считал своим долгом подойти к дракону и лично похвалить его за столь щедрый жест. Моракс знал, что был достоин этих слов, но заливистый и добродушный смех Гуй Чжун, принимающей похвалу вместе с ним, почему-то сбивал Архонта с толку. Когда все желающие наконец-то разошлись, освободив площадь для Моракса, тот сразу же взлетел, унося девушку на своих плечах далеко в горы.       — Почему ты отдала им мою добычу? — спросил дракон, унося Гуй Чжун так быстро, что её огромные рукава разметались на ветру.       — Ах, она была твоей? - громко переспросила девушка в попытках перекричать хлопающую в небесах ткань ханьфу. — Прости, пожалуйста, я думала, что всё, что оказывается на моём пороге, переходит в мои владения и я могу этим распоряжаться, как пожелаю.       В её голосе почему-то совсем не слышно было раскаяния за содеянную кражу честно заработанной им тушки дикого кабана.       — Кажется, Пылинка, ты пытаешься преподать мне какой-то урок, — пришёл к неутешительному выводу Моракс. Это было вполне в её духе — пытаться проучить его так, чтобы он сам понял, в чём был неправ.       — Урок хороших манер, если только. Ну и долго же до тебя доходит, каменная башка, — рассмеялась девушка, но продолжила более спокойно и примиряюще: - Правда, мне очень жаль, если моё решение не пришлось тебе по вкусу.       В этой фразе уже чувствовалась какая-то невысказанная печаль, которую Моракс не понимал. Он решил поднять ей немного настроение, опускаясь к земле ниже, пролетая сквозь облака, он мягко завис над горной рекой, замедлив полет, чтобы девушке было удобнее осматриваться по сторонам. Гуй Чжун благодарно свесилась на бок, опуская руку в холодную чистую воду, зачёрпывая гроздьями холодные капли. Он резко полетел ввысь, поднимая столп белых брызг от своих лап и хвоста, заставив Архонта Пыли только легонько воскликнуть от неожиданности и залиться звонким детским смехом. Её руки стали прохладными и влажными от воды, но главное — вновь чистыми. Ведь её рукам шли чернила, а не кровь.       — Надеюсь, жителям хотя бы придется по вкусу этот сочный кабан… — мечтательно протянул Властелин Камня. — Я больше так не буду.       — Конечно, будешь, уж я-то тебя знаю: ты ж непробиваемый, как скала. Но если серьезно... Спасибо за то, что иногда печёшься о них. Люди только учатся заботиться о себе и своей земле. И им отрадно видеть, что ты стараешься ради всеобщего блага. Пусть даже ты и хотел сожрать этого кабана сам за один присест!       — Пф, они всё равно бы его не убили без моей помощи.       — Сегодня — нет. Но, ты знаешь, время меняет их. Может быть, стоит дать им шанс поохотиться завтра самостоятельно? Не делай всю работу за них. А присматривай. Наставляй. Они должны закалять свои кости, чтобы быть готовыми защищать свои жизни и свою землю.       — Закалять свои кости, говоришь? Хм. Я, пожалуй, высеку эту мудрость где-нибудь на скалах…       — Эй, Рекс, ты что? Смеёшься надо мной? Даже не думай писать нигде мои глупости! - удивилась Гуй Чжун и будто бы смущённо уткнулась лицом в его мягкую золотую гриву. Кажется, она все равно осталась довольной. И ему почему-то нравилось делать её счастливой, хотя порой он совсем не понимал, что именно её веселит. Как и в этот раз. Он был абсолютно серьёзен, а девушка, кажется, приняла его слова за какую-то шутку. Странная она, эта Гуй Чжун.       Они прибыли на источники, когда солнце было в самом зените: мелководье согрелось так сильно, что от воды не шёл пар только потому, что вокруг было столь же по-весеннему жарко. Вечером с источников потянет согревающим туманом, но простые смертные не смогли бы оценить этих видов: здесь было слишком высоко. Дракон опустился на землю, а Гуй Чжун невесомо спрыгнула с его спины в пруд, оказавшись по пояс в горной воде. Она была такая миниатюрная, но с таким серьёзным видом инспектировала его чешую, что он чуть было не фыркнул от умиления, но лишь выпустил колечки пара.       — Смотри... — показала она на его пораненную чешую рукой.       — Ну что там?       — Большой и грязный дракон, вот что! — она толкнула его в бок локтем совсем безобидно. — Я принесу немного трав, чтобы закрыть рану, хорошо?       Она медленно зашла глубже в пруд, ханьфу её полностью промокло и прилипло к телу, как змеиная шкура. Ей бы пошло быть мудрой морской змеёй, а не человеком. Через мгновение она приплыла с листом лотоса и огромным, как чашка, жёлтым цветком. Сев на каменный выступ пруда и размяв пальцами пыльцу, она мягко прошлась по ране, промывая её чистой дождевой водой из лотосного соцветия:       — Тебе правда совсем не больно? — удивилась она.       — Совсем нет. Не знаю, зачем ты так беспокоишься. У меня были ранения и посерьезней. Я же совсем не такой мягкотелый, как ты, — сказал он это с ноткой некоего превосходства.       — О, уж в этом я не сомневаюсь: у тебя, как минимум, башка — точно каменная, — она постучала пальцами по шрамам на чешуе так, что у него все нутро гулко зарокотало.       Когти. Клыки. Мечи. Стрелы. Что только ни пыталось его убить — не было на этой земле ничего сильнее его каменного духа и плоти. Оружие врага лишь закаляло его изнутри, ломаясь само. И он никогда не позволил бы себе проиграть. Или пропустить сражение. Если уж драться, то до самого конца.       Несколько минут они просто молчали, наслаждаясь тишиной этого места и компанией друг друга. Гуй Чжун прикрыла рану листом лотоса, который плотно прилип к его шкуре, будто он с ним и родился. Затем она взяла пригоршни золотистого песка со дна пруда и натёрла его чешую так что та начала сиять, будто новенькая мора. Песчинки лоснились к его шкуре, напитывали её силой гео-элемента и сверкали, как драгоценная пыль. Вся работа у Гуй Чжун, казалось, заняла целую вечность. Все-таки в форме змея-дракона он был достаточно огромным. Она мурлыкала себе под нос какую-то простенькую людскую песенку, пока прыгала и летала вокруг него с песком в ладонях. В конце концов она загнала его в пруд, смывая песчинки и промывая гриву от грязи и крови:       — Ну всё, давай дальше сам, — она отпустила его поплавать, как делала много раз до этого. И хоть вода не была его стихией, ему не нужно было повторять дважды. Он нырнул и рассекал по пруду, пока не почувствовал, как наконец-то расслабились усталые мышцы, а шкура стала чистой и гладкой. Он вытащил морду над водой, украдкой поглядывая на Гуй Чжун. Её вымокшее ханьфу уже висело на ближайшем дереве, высыхая на солнце и хлопая рукавами на ветру, а сама девушка осталась в нижней рубашке, опустив голые ноги в воду. Он не знал, зачем ей нужна была настоящая одежда. Это же так непрактично. Ведь Архонт полностью состояла из пыли и могла бы создать себе из пыли, какой угодно наряд. Но отчего-то Гуй Чжун любила покупать вещи у городских портных или ремесленников, проводить время на рынке, смело торгуясь — или, напротив, доплачивая за особенно понравившуюся ей работу. Сейчас она улыбалась, как дитя, зарывшись пальцами в песок — почти что её родная стихия. Мелкий, невесомый, он всё равно что пыль. Заметив внимательный взгляд янтарных глаз, она с хитрым прищуром вытащила хрустальную заколку-гребешок из своей прически, позволив мокрым серым волосам волнами лечь на плечи и спину.       — Иди ко мне, я тебя расчешу, - она поманила его рукой, как домашнего зверя, и он, к своему удивлению, легко поддался на эту уловку. Видимо, сладкому звону хрусталя и этим заботливым белым рукам невозможно было сопротивляться.       Он терпеливо положил морду ей на колени. Тонкие зубцы гребня ловко разделяли его жёсткую золотую гриву, а тонкие пальцы разглаживали пряди. От её ладоней всё ещё приятно пахло сливочным лотосом. Она продолжила напевать что-то своё, полностью отдавшись своему делу. Моракс заскучал и первый не выдержал молчания, заговорил:       — Что это за песня? Я никогда такой не слышал. Похоже, что она не из этих краев. Про меня таких мелодий не писали, я бы обязательно запомнил — ты же знаешь, какая у меня память. О каком же она Архонте?       Гуй Чжун вдруг залилась смехом так сильно, как луга в половодье водой. Даже гребень чуть не выпустила из рук, прекратив его расчёсывать:       — А-ха-ха, вот умора! — не унималась она, хватаясь за живот и откинувшись на спину в густую траву. — Ни про какого, Рекс...       — О, стало быть, она про Адептов? Я читал множество стихов, которые им посвящают современные поэты. Мне особенно нравится поэма «Победитель Демонов Цинь Тянь», автор хорошо проработал персонажей и добавил пару остроумных сюжетных поворотов без вычурных излишеств. К сожалению, её не очень часто поют, потому что она явно опережает своё время и размер у нее такой, что не каждый может себе позволить исполнить её безупречно. Недавно Хоу Си исполнил отрывок. Кажется, теперь придется ждать ещё месяц, чтобы послушать рассказ дальше.       Девушка приподнялась на локтях, заинтересованно приподнимая широкую бровь:       — Вот как. Не думала, что ты такой ценитель словесного искусства. — Это было сказано с уважением и одобрением, и Моракс чуть было не заискрился от её похвалы. — Но нет, песню ты всё ещё не угадал.       — Яксы? Кажется, я знаю пару людских сказок о каменных зверях и демонах, не удивлюсь если именно их положили на музыку. Могло бы получится весьма красиво. У Май Ти была такая коротенькая поэма, где хитрый демон Сато разделил себя на множество отражений в воде, чтобы Властелин Камня его не поймал. Он разделил себя до такой степени, что перестал существовать и вовсе, потерявшись в бурном речном потоке. Забавно, что в реальности мне действительно пришлось ловить всю сотню его злобных отражений. И никому из нас это не понравилось.       — И снова мимо! Боюсь, что без шансов. Это простая рабочая песня. Её поют женщины, когда... кхм… — девушка почему-то замялась, но проложила, — ...стирают и сушат бельё.       — И что это должно значить? — наивно спросил Моракс.       — Что ты та еще тряпка! Которую я тут сижу полощу, загрязняя прекрасные озера Тэйвата... Вообще-то это шутка. Забавная. Но слегка обидная, если подумать.       — Ты хотела меня обидеть, Гуй Чжун? — его голос звучал совсем спокойно, и нельзя было понять, сердится ли он или действительно не понимает.       — Нет! Рассмешить! Но это... Ох, Рекс… Это сложно! В этом не было злого умысла, прости, — Гуй Чжун явно стало неловко за сказанное. — Обижаться или нет, во многом зависит только от тебя самого.       — Тогда я выбираю не обижаться. Всё равно я ничего не понял. — Она могла поклясться, что дракон почти что пожал плечами. Но он продолжил, опасно посматривая своими горячими глазами. — Только не говори Адептам... Не хотелось бы кого-то из них убивать за неуважительное отношение к Властелину Камня.       — Тебе лишь бы убивать.       — Искусство войны благородно и лучшее из того, что я умею в совершенстве.       — Что-то не припоминаю, чтобы ты пробовал заниматься чем-то ещё, старичок, — она лукаво повернула голову. Волосы её уже начали высыхать и снова приобретали чудесный пепельный оттенок с седыми прядями. Он не знал, сколько ей лет. Возможно, даже больше, чем ему.       — Ну а что мне еще делать? Монстры, демоны Бездны, другие Архонты — огромные и ужасные твари, сразить их может только столь же огромная и ужасная тварь... Не могу же я надеть шкуру слабого человека и прятаться в каменном доме? — кажется, этот камень метил в её, Гуй Чжун, огород.       — Люди не слабые... Они хрупкие, да, но не слабые, — попыталась защититься девушка. — Они появились куда позже первичных элементов, но выказывают такую силу духа, которой может позавидовать вся Селестия. У формы человека есть множество других плюсов. И, знаешь, кроме силы есть ведь и другие полезные навыки: ловкость, ум, хитрость. А некоторым из нас не помешало бы еще овладеть искусством самоиронии. И скромности.       — Я понимаю это и поэтому пытаюсь защитить их. Нельзя быть хорошим полководцем, опираясь только на силу. Стратегия и здравое распределение ресурсов — важная составляющая любой успешной битвы. Но... Гуй Чжун, отчего ты сама все реже появляешься среди Архонтов? Чем ты занята теперь? Помогаешь смертным в их смертной жизни? Неужели ты забыла, что ты не человек?       — Я воин другого толка, — она мягко постучала своим пальцем по лбу. — Знания — моё секретное оружие. Конечно, я сильнее любого человека стократ. И именно поэтому хочу показать, что можно выжить, не будучи сильным. Быть человеком — не наказание. Как и быть Архонтом — не награда. Это разные пути, ни один из которых нельзя обесценивать.       — Поэтому ты пропадаешь в своей мастерской целыми днями, выдумывая хитроумные механизмы?       — Да, но не только, - Гуй Чжун вытащила ноги из воды и прижала их к себе, обхватывая руками колени. Гребень остался лежать на берегу, брошенный без надобности. — Ещё это очень увлекательно! И мне самой нравится заниматься такими вещами.       Видя неподдельный интерес в глазах Архонта Пыли, Моракс не мог не спросить её:       — Что же ты такое выдумывала сегодня? — такое, что даже не обращала на него — Моракса — внимание. Что же важнее, чем старый друг, пришедший в гости?       Гуй Чжун широко улыбнулась, упав в траву и расправив руки в стороны. Перед её взором протиралось бескрайнее голубое небо в облаках:       — Я хочу построить подъёмник!       — Подъёмник?       — Всё верно.       — Чтобы... что-то поднимать?       Гуй Чжун сама приподнялась на локтях, ей явно не лежалось ни секунды на месте:       — Да. Тяжёлые вещи. Телеги. Животных. Людей. Чтобы можно было подняться на вершины самых высоких гор — и при этом совершенно не устать. И чтобы любой мог это сделать. Неважно, старик он, ребенок, или умелый воин.       — Зачем ты делаешь это для них? — удивился Моракс. — Тот, кто не в силах покорить эти горы самостоятельно, не достоин и лицезреть вид на земли, простирающиеся в долине.       — Ах вот как? Ты думаешь, что только сильные имеют право получать блага и богатства?       — Думаешь, что эта земля досталась мне просто так? Нет. Я обагрил эти горы кровью демонов и тварей прежде, чем получить свою награду и выполнить свои контракты. И впереди меня ждут битвы и море работы.       — Я хочу преподать тебе ещё урок. Если ты, конечно, готов к тяжелым испытаниям. Это не займёт много времени, и ты в любой момент сможешь вернуться к своим любимым разрушениям и кровопролитным битвам.       — Я могу по собственному желанию раздвинуть скалы и построить горы. Мне нет равных в мастерстве ведения боя. Я вижу слабости врага наперед. Нет ничего прочнее камня. И никто мне не ровня. Что ты можешь мне предложить, Гуй Чжун?       — Ничего прочнее камня, говоришь? И все же... какой-то кабан тебя сегодня ранил.       — Это был несерьёзный бой.       — Ты слишком горячишься, Рекс. Рвешься крушить, ломать, рвать и растаскивать. Мне скоро будет дурно от того, сколько гор из костей можно воздвигнуть в твою честь.       — Я не оставляю от своих врагов костей.       — Правда? — лицо Гуй Чжун вдруг стало мрачным. Такой серьёзной он ещё никогда её не видел. Она зачерпнула руками воздух, будто бы он был густой, как стоячая вода. Крошечные песчинки стали собираться вокруг её пальцев, пока на её ладони не оказался большой черный клык. — Это зуб демона, который погиб от твоих лап сотню лет назад. Их была целая стая, этих зверей. Они были кровожадные и злые. Ты знал, что тебе вряд ли одолеть их орду, если они тебя окружат. Поэтому ты нашел их логово, когда они спали в пещере. Ты прокалывал их шкуры каменными копьями, а они пытались драться с тобой до последнего. Ты не оставил в живых никого. А затем накрыл это кровавое месиво каменной плитой, будто там ничего никогда и не было. Скала на скалу. Пласт на пласт. Но если ты закрываешь на что-то глаза, это не значит, что оно исчезает бесследно. Мир не превращается в абсолютное ничто. Он превращается в пыль.       Зуб стал серой крошкой в её руке и она сдунула её, развеяв по ветру.       — Я знаю, что по-другому нельзя. Я знаю, что такое война. Но нужно отдавать себе отчёт, ради чего ты это делаешь. Иначе все твои битвы — лишь пыль на моём подоле. И ты тоже когда-нибудь обратишься в прах, как все эти горы и скалы. Нет ничего вечного. Нет ничего абсолютного. Нет ничего невозможного и непобедимого. И похоже, только люди знают об этом. Их время коротко — для нас, со стороны, они как цветы, что отцветают за сезон. Но их жизни наполнены куда большим смыслом, чем жизни многих Архонтов, предпочитающих лишь бесконечную войну и ничего кроме войны. Когда-нибудь на этих землях будет мир. И ты когда-нибудь отложишь своё копьё в сторону, сядешь на вершине скалы и будешь смотреть вдаль. Потому что не будешь знать, куда пойти и что делать. Мне бы... не хотелось, чтобы ты оказался на этом пути в непроглядную пустоту. Пожалуй, нет ничего сложнее, чем быть человеком. И я сделаю тебя таким, чтобы ты научился кое-чему.       Она помолчала немного, но, видя, что Мораксу нечего сказать, продолжила:       — Я хочу, чтобы мы поднялись на вершину и прогулялись. Пешком, — она посмотрела на свои босые ноги и хмыкнула, создавая вокруг них туфельки из глянцевого серого сатина. Поднявшись с земли, она протянула руку в сторону сохнувшего ханьфу, и халат слетел с ветвей и будто бы сам облачил её в одежду, аккуратно завязавшись поясом. Её сухие волосы взметнулись и сами собрались в высокий хвост, а заколка с хрустальными колокольчиками также поднялась с земли, вернувшись в причёску. Гуй Чжун довольно кивнула, готовая к любым трудностям.       — Хм. Тропа туда довольно неухоженная, и сам подъем весьма трудный, ты уверена, что в этой прогулке будет много пользы? Я мог бы просто донести тебя, если хочешь — это не займёт много времени, к тому же ты сама можешь долететь.       — Не-а. В полёте — мало пользы. Ты тоже пойдёшь со мной. Как простой человек. В конце концов — ты же Архонт Камня! Нужно быть ближе к своему элементу, чтобы лучше знать свою землю.       — Я не понимаю, но, видимо, это один из тех моментов, когда я пойму, только пройдя по этому пути, да?       — Всё верно, Рекс. А теперь давай-ка я придам тебе подходящую форму, ладно?       — Ладно, делай, как считаешь нужным.       Дракон недовольно зарокотал, но все же позволил ей лишить его привычного вида. Форма человека давалась ему с неохотой, потому что... камень редко изменяется. Его сила в стабильности. Люди были слишком мягкими, гладкими и хрупкими, в отличие от каменной породы, жара магмы и остроты металла. Его всегда удивляло, как Гуй Чжун предпочитала оставаться в образе девушки, а не, к примеру, какого-нибудь могучего зверя. Она по своей сути была плотным облаком пыли, скрывающим сверкающее сердце, и могла предстать в любой форме. Живая, непостоянная, все время меняющаяся, Архонт Пыли очень хорошо олицетворяла свой элемент. Быть может, поэтому она всегда выбирала быть человеком и быть среди людей?       Тем временем Гуй Чжун вытащила из своих волшебных рукавов небольшой мешочек и достала оттуда горстку сверкающего порошка. Она называла его звёздной пыльцой, собранной из ускользающего света покинувших нас вселенных. Но Моракс точно не знал, что это такое. Она использовала её для превращений, для создания невиданных предметов из воздуха и всего такого, что не пришло бы никому в голову, кроме неё. Один раз она даже пыталась вырастить яблоню с золотыми яблоками из семечка, созданного пылью далёких звезд. Но яблоня не прижилась, оставив Гуй Чжун лишь слёзы на щеках. Он тогда сказал ей: «Не отчаивайся». А она ответила: «Никогда». Он еще не знал, что это было единственное семечко загадочной яблони и у Гуй Чжун больше не было другого шанса. Тогда он пытался приободрить её, таская любые яблоки, которые мог найти, но она лишь отмахивалась, увлеченная уже чем-то другим: «Моя яблоня мертва, Моракс. Но даже её короткая жизнь научила меня, что горький опыт может оказаться сладким плодом».       Он редко превращался в человека сам, потому что недостатки человеческой формы, по его мнению, перевешивали достоинства. Но с тех пор, как он ближе познакомился с Гуй Чжун, которая была мастером перевоплощений, принимать чужие лица не казалось уже чем-то зазорным или глупым. В этом определенно была польза, хотя дракон не мог бы точно сказать, какая именно. В человеческом теле он действительно по-другому чувствовал землю под ногами. И будто бы иначе начинал смотреть на вещи. И людей. И прекрасную Гуй Чжун. Все-таки форма если не полностью определяла его содержание, но во многом на него влияла. Гуй Чжун приводила обычно пример с водой и разными сосудами: вода заполняет полость и принимает форму сосуда, но не прекращает быть водой. Так и он чувствовал себя будто бы спрятанным в глиняном чайничке, когда Архонт Пыли облекала его в свои мороки. В этот раз она, конечно, значительно постаралась.       — Ты… превратила меня в старика? — он огладил смуглыми морщинистыми ладонями свою длинную белую бороду. Это было непривычно. А быстрый взгляд в гладь пруда точно подтвердил его опасения: из отражения на него смотрел седой старец в чёрном ханьфу, изукрашенном белыми журавлями. Несмотря на то, что он остался сам собой, тело старика будто бы прибавило ему возраста: он давно не чувствовал себя таким усталым. Только цвет глаз остался его — горячим и янтарным.       Гуй Чжун хихинула, прикрывая рот ладонью:       — О, нет, это сделало беспощадное время и твой угрюмый характер. Как гласит народная мудрость: даже Архонт Камня может превратиться в сушёный закатник!       — Хм, что-то я не слышал такой народной мудрости...       — Теперь слышал! Наслаждайся, я глас народа, и мои мудрости для тебя абсолютно бесплатны!       — Ты ставишь слишком низкие цены для того, кто буквально может создавать монеты из воздуха, — он позволил себе ухмылку в пышные усы.       — Я делаю тебе скидку по дружбе, а не потому что ты — Моракс. Мора — это не единственная валюта, которую можно заплатить или предложить. И ты это знаешь, как никто другой, выполняя кровавую работу по своим контрактам. Но за свои наставления я действительно ничего не прошу от тебя кроме одной вещи.       — Какой же?       — Попробуй хоть что-то ценное из этих уроков извлечь.       — Ценное. Хм. Никогда не выбрал бы себе тело человека для прогулок в горы. Даже не знаю, кто захотел бы быть стариком.       Гуй Чжун взяла его под локоть и повела по неудобной тропинке между камней, что петляла и вела высоко-высоко в горы: где-то там, на вершине, бил источник с кристально чистой водой, которую очень ценили некоторые Адепты и их последователи.       — Я иногда превращаюсь в очаровательную старушку, гуляю по Гуйли, кормлю цапель на пруду вместе с озорными детьми, а потом покупаю что-то из украшений в нефритовой лавке. Хозяйка всегда делает мне скидку, если я дам ей мудрый совет. Ведь мне же много лет, а значит, я могу поделиться своими знаниями.       — Ты же знаешь, что тебе не обязательно покупать нефрит в лавке? Я с лёгкостью мог бы достать для тебя любой драгоценный камень. Золото, конечно, проще всего, но если хочешь, недавно я видел красивое месторождение небесного нефрита. Жилы имеют характерный синий цвет и при должной огранке раскроют свой истинный потенциал.       — И что? Когда ты в последний раз что-то созидал, а не уничтожал? Сможешь ли ты сделать из него действительно необычное ожерелье? Изящный гребень? Чашку? Или хотя бы серьгу? Думается мне, что до нынешних мастеров тебе уже далековато-то.       — Ты ведь помнишь, что я обучил людей всем этим ремёслам? Как настоящий мастер Гео элемента я могу придать форму любому камню или металлу лишь силой своей мысли.       — Ты дал им азы, люди же сделали из ремесла — искусство, — она тронула свою прическу, и хрустальные колокольчики вторили её словам. — Пускай они потратят больше времени и сил, потому что трудятся не только умом, но и руками, от этого их труд стоит ценить не меньше, чем твой. У них есть фантазия. Вдохновение. И... чувства.       Кажется, на последнем слове Гуй Чжун запнулась, ударившись кончиком туфли о камень на тропинке. Как хорошо, что он крепко подхватил её, чтобы она не упала и не ударилась. Конечно, от падения на тропе с ней ничего страшного бы не случилось, но Мораксу, право, не хотелось бы, чтобы с ней приключилась даже такая маленькая неприятность. К тому же чем выше они поднимались, тем сложнее было идти. Здесь тропинка была действительно почти нехоженой, зато камни — острыми и коварными. Моракс и сам с трудом забирался ввысь в этом дряхлом теле, укутанном в непрактичный чёрный халат.       — Хм. Ты ведь помнишь, что весь Ли Юэ — плод моих трудов и вдохновения? И кто из нас ещё старик с ужасной памятью? — Моракс попытался пошутить. Выходило обычно скверно, как бы он ни старался.       — Ох, что это? Неужели Властелин Камня только что пытался создать изящную шпильку? Жаль только, что она словесная, а не нефритовая. — Впрочем, Гуй Чжун улыбнулась достаточно широко, чтобы дать понять: ей понравилась его шутка. Затем она остановилась, чтобы отдышаться, и застыла в нерешительности. — Но ты прав: даже то, что предстаёт сейчас перед моими глазами, действительно прекрасно.       Не было до конца ясно, куда устремлён её взгляд: на него или на пейзаж с вершины, поэтому Моракс многозначительно хмыкнул и отвернулся, чтобы посмотреть, что же её так увлекло. Он почувствовал себя немного неловко, потому что даже дураку было бы понятно, что Гуй Чжун имела в виду пейзаж. Даже с середины пути открывался потрясающий вид: внизу были заливные луга, покрытые цветами, а реки змеились между собой, то и дело скрываясь под облаками. Вот это действительно было красиво. Что ещё это могло быть? Старик Моракс? Грязный дракон, который принёс в этот мир лишь больше крови и пыли на подол её платья? Ну уж нет.       — Пойдём дальше, — кивнула девушка, неожиданно беря его за ладонь, так что он невольно вздрогнул: его молчаливое созерцание было нарушено. Она удивлённо вскинула брови в ответ. — Что такое?       — Нет, ничего, — пробормотал он, отнимая свою сухую ладонь из её чистых рук. Он снова взял её под локоть: так со стороны они хотя бы походили на мудреца из скромного храма и его внучку, которой неожиданно захотелось прогуляться. Для этого вовсе не стоило держаться за руки. — Просто я задумался.       — Что, не можешь оторваться от собственной красоты? — девушка хихикнула, прикрываясь серым рукавом, осторожно посматривая вперед на тропу. Моракс считал её манеру порой говорить двусмысленно крайне смущающей. Она же всё ещё имела в виду красоту Ли Юэ, которую он возвёл, а не его конкретно! Но самым затруднительным для него было оторваться от её искренней улыбки, а не скал Ли Юэ. Их он видел довольно на своем веку. А вот видом счастливой Гуй Чжун, пожалуй, невозможно было насладиться в достаточной мере, сколько бы тысяч лет ни прошло.       Конечно, он промолчал, потому что не знал, что ответить. К тому же подъём стал отнимать гораздо больше его сил. Здесь уже не было даже намека на тропинку, чувствовалось, что многие путники сдавались на середине пути и поворачивали назад, так и не дойдя до самых чистых источников во всём Ли Юэ. Пожалуй, ни один старик не смог бы осилить такой путь самостоятельно: Моракс и сам с трудом переставлял шаркающие ноги и чувствовал боль в спине — эта ведьма Гуй Чжун явно не только изменила его форму, но, пожалуй, запечатала большую часть его сил. Все-таки человеческая оболочка была куда слабее могущественного дракона. Пару раз ему самому пришлось останавливаться на пути, чтобы передохнуть, а под конец он и вовсе держался за девушку так, будто сам вот-вот упадет. Хватаясь за камни и ветки, они наконец-то преодолели последний рубеж и взошли на вершину. Моракс хотел лечь тут же, в блаженной тени деревьев, но неугомонная девчонка повела его дальше — на плоскую скалу, край которой будто бы разрезал небеса. Рядом тихонько бил свежий источник из растаявших снежных вершин, стекая вниз тонким горным ручьём, на его берегу покачивались белые цветы цинсинь.       Гуй Чжун подбежала к самому краю, улыбаясь, и как ни в чем не бывало повернулась к нему лицом:       — Ну как, старичок, устал?       — Совсем нет, — тут же соврал Моракс, фыркнув.       — Ах вот как? — Гуй Чжун изогнула бровь, явно готовая к такому повороту событий. — Прекрасный вид, не так ли? Что думаешь, простые люди, прожившие целую жизнь, не достойны лицезреть на созданные тобой земли, Моракс? Прийти сюда в уединении, ради прохлады ручья и свежих цветов. Взглянуть на мир твоими глазами.       Моракс тяжело вздохнул, покачав головой:       — Я понял твой урок, но не согласен с его сутью. Ты права: даже старик, проживший свою скромную жизнь, достоин подняться сюда и увидеть всю красоту мира, как на ладони. Не обязательно для этого быть воином. Или богом. Вот только... Эти люди, Гуй Чжун... Из них лишь немногие умеют ценить красоту. Смотреть, но не трогать.       Архонт Камня осторожно наклонился и чуть было не коснулся своими слабыми пальцами лепестков белых цветов, но остановил свою руку в нерешительности. Такие нежные, гладкие, не тронутые никем, кроме дождевых капель — пусть так и будет впредь.       — Они придут сюда и испортят всё, к чему прикоснутся. Источник иссохнет, потеряет свои магические свойства, опустошённый многими желающими исцелить свои раны и болезни. Цветы сорвут на венки и букеты.       — И что же в этом плохого? — пожала плечами Гуй Чжун, убирая руки за спину. Ветер вершины трепал её платье, раздувая подол и показывая её бесстыжие белые ноги. Она вздумала спорить с хозяином этой вершины, приведя его сюда, как провинившегося ученика. Немыслимое бесстрашие. — Доступный источник поможет многим людям, которым необходима помощь. Цветы растопят и соединят тысячи влюбленных сердец. Разве не лучше всем этим вещам принести радость, а не остаться здесь, спрятанными и ненужными? Цветы всё равно завянут, но никто не насладится их видом. Источник иссякнет и без людей, просто потому что ничто не вечно. Так есть ли разница?       Моракс поднял на неё взор, удивлённый такими мыслями. Это было для него в новинку. Он никогда не думал о природе в таком ключе. Но у него нашлось кое-что, с чем даже Гуй Чжун не могла бы не согласиться:       — Это верно. Но самое страшное, что может случиться: тропа на горе зарастёт. Как и тяга к приключениям в сердцах людей. Ты же сама говорила: не нужно делать всю работу за них. Присматривай. Наставляй.       — Хм… — пришло время Гуй Чжун задумчиво хмыкать. — Ты как никогда внимателен к моим словам. Пожалуй, я оставлю твою гору нетронутой, так и быть.       — Это не тебе решать, — возразил Моракс.       В дымчатых глаза Гуй Чжун промелькнуло... удивление?       Властелин Камня улыбнулся:       — Если люди смогут добраться сюда и каким-то образом построить удобную дорогу, сделают каменные ступени или подъемник, то рано или поздно это место будет принадлежать им. И ни ты, ни я не сможем их остановить. Ты же знаешь. Пусть они всего лишь люди, но у них, кроме прочих прекрасных качеств, которые ты перечислила, есть еще одно: упрямство и упорство. Поистине демонические.       — Значит, тебе всё-таки близки чаянья людских сердец, — она сказала это с каким-то облегчением.       Он покачал головой, прислушиваясь к себе. Это было человеческое тело, и вместо привычного гудения камней и магмы он почувствовал, как стучит его собственное сердце.       — Скорее нет, чем да. Я всё ещё уверен, что никто, кроме самих людей, не в силах их понять. Как бы мы ни хотели быть ближе к ним, ближе к земному, мы всё равно останемся лишь теми, кто не только свысока смотрит с этих скал. Но и создал их.       — Раз ты так думаешь, тебе, наверное, очень одиноко среди людей, — улыбка, казалось, совсем покинула её губы. Моракс рассердился сам на себя, что расстроил Гуй Чжун лишь парой слов. Но он все равно сказал то, что считал правдой:       — С тобой мне никогда не бывает одиноко.       Он посмотрел на неё внимательно и серьёзно добавил:       — Ты, кажется, совсем замёрзла, твои щёки так раскраснелись на ветру, не пора ли нам спускаться?       Гуй Чжун только усмехнулась в ответ:       — Раз так того желает мой Властелин, не могу ему отказать… — она сделала пару шагов к обрыву, по-детски покачнулась на носочках туфель и упала спиной вниз с самой высокой вершины в Ли Юэ.       Сердце Моракса вдруг сделало гулкий удар, но тут же в спокойствии замерло. Он устало прикрыл глаза, ворча: «Ну что за несносное дитя?». Но он ни секунды не сомневался. Разбежался, прыгнул изо всех сил, срывая с себя свою людскую форму, стал вновь драконом и ринулся вслед за Гуй Чжун вниз. Она не летела, а именно что падала, раскинув рукава ханьфу в разные стороны, и улыбалась ему. Он подхватил её на свою шею и под заливистый смех понес обратно в долину Гуйли. Моракс знал, что Гуй Чжун просто дурачилась, шутила и в самом деле не нуждалась в его помощи. Но он и не собирался помогать. Он просто хотел разделить с ней этот полёт, чтобы и ей самой неведомо было чувство одиночества.