Заглушённый громом

Я помню тот самый дождливый день, когда ты решился остаться у меня в лаборатории. Капли дождя тарабанили по стеклу окна, за которым ты наблюдал в моих объятиях. Я чувствую, как ты дрожишь, даже не смотря на твою закрытую и тёплую одежду. В отблесках стекла я вижу твое перепуганное лицо. Ты дрожал не от холода, а от страха, да? Вспышка молнии, и ты снова закрываешь своё лицо, оборачиваясь с окна, ты утыкаешься мне в грудь. — М-молния такая громкая… Она п-пугает меня… — признаешься мне ты, а я чуть слышно хихикаю. — Молния — это вспышка света, а то, что ты услышал — гром. — объясняю я тебе простым языком. Ты киваешь, ещё крепче прижавшись ко мне. Пыльная, полуживая лаборатория. Дождь. И ты. Казалось, в этом мире нет никого, кроме тебя. Так оно и было для меня. Я готов посвятить тебе всю свою жизнь. Я готов любить тебя всю свою жизнь. Любить твои перепуганные, красные глаза, внимательно наблюдающие за мной. Любить твои мягкие, белые волосы, локоны которых ты так мило перебираешь своими пальцами. Любить твой тихий голос, которым ты постоянно врёшь себе, говоря, что ты урод и не заслуживаешь любви. Любить каждый твой шрам на твоей белой коже, оставленные этими идиотами, что смели издеваться над тобой. Я слышу, как ты тихо сопишь на моём плече, а я наклоняю голову, чтобы заглянуть тебе в лицо. Ты всё ещё хмуришься от звука громов, но теперь ты выглядишь спокойным. Я так рад, что ты чувствуешь себя комфортно рядом со мной. Я действительно рад, что ты здесь, ведь если ты рядом со мной, значит тебе не грозит какая-либо опасность, ибо я готов свою жизнь отдать за то, чтобы ты всегда был в безопастности. Но видимо, одной моей эгоистичной радости не хватает. Мне действительно жаль за те дни, где я не оказался рядом с тобой. Я бы создал машину времени, только чтобы оказаться рядом с тобой тогда, когда я был тебе больше всего нужен. Только пожалуйста, дай мне возможность всё исправить, я молю тебя. — Всё нормально? — спрашиваю я тебя, смотря тебе прямо в глаза, полных слёз. Ты быстро вытираешь их и отворачиваешься. И молчишь. Долго молчишь. — Эндрю, пожалуйста, скажи что-нибудь. — Всё нормально. — отвечаешь ты, наконец посмотрев на меня. Я знал, что это не так, но я не знал, как поступить себя. С одной стороны, я слишком сильно дорожу тобой, чтобы позволить чему-то или кому-то расстраивать тебя. С другой, если я вижу, что ты не хочешь признаваться в причине своих слёз, то должен ли я лезть тебе в душу? Не потревожу ли я тебя своей напористостью? — Ладно, я смотрю, ты не хочешь говорить об этом. — вздыхаю я, поникнув. — Но пожалуйста, расскажи мне обо всём, если станет совсем плохо. Хорошо? Ты некоторое время молчишь, отведя взгляд. — Ты не злишься? — спрашиваешь ты, прерывая своё долгое молчание. Я грустно улыбаюсь и обнимаю тебя. Обнимаю крепко и нежно, стараясь не причинить боли. — Как я могу на тебя злиться? Правда, я никогда не ощущал какие-либо негативные эмоции, по отношению к тебе. Я мог ненавидеть весь мир за, что он не уберёг тебя. На Бога, в которого ты так светло веришь, надеясь на лучшее. На твою работу могильщиком, что неблагоприятно сказывалось на твоём здоровье. Но никак не на тебя. Меня только расстраивало твоё молчание, на которое наверняка есть причины. Но это не делало тебя хуже в моих глазах. Что бы ты не сделал, я буду любить тебя. Всегда. Даже сегодня. — Эндрю! — я бегу к тебе, но ты не слышишь меня. Гром слишком громкий и перекрывает все мои крики, оставляя все мои попытки докричаться до тебя в пустоту. Ты стоишь на краю крыши своего домика, созданное для жизни священнослужителей в церкви. Дождь беспощадно капает на землю, размывая твой силуэт. Но тебе все равно. Ты смотришь вдаль. На бескрайнюю ярко-зеленую полоску леса, простирающуюся далеко в обе стороны и скрывающую линию горизонта. В том направлении не видно ни городов, ни дорог. Только бескрайнее небо. Я помню как мы наблюдали отсюда за звёздами на небе, сидя в обнимку. Сейчас этих звёзд нет. Они скрыты за тугим слоем туч, из которых лил дождь. Я всё ещё пытался докричаться до тебя, но из-за шума дождя и этого грома, от которого ты когда-то пугался у меня в объятиях, ты не слышишь меня. Я был заглушен громом. — Эндрю, пожалуйста, нет! Я не успеваю. Знаешь, гром был твоим главным страхом, но в итоге теперь боюсь его я. Ненавижу и боюсь. Но дуться на явление природы глупо, ведь это моя вина в том, что я слишком мало уделял тебе внимания и был менее внимателен к тебе. То, что ты не слышал меня из-за грома — всего лишь удобное оправдание для меня, идиота, что не уследил за тобой. Помнишь, я говорил, что буду всегда любить тебя, что бы ты ни сделал? Так вот, я всё ещё люблю тебя после всего этого. Ты снишься мне по ночам, потому что я всеми днями думаю только о тебе. Иногда, я забываю, что ты мёртв, и весь день жду твоего прихода ко мне, в мою лабораторию, чтобы как раньше согревать тебя в своих объятиях. Я очень расстраиваюсь, когда ты не приходишь, но когда я вспоминаю, что случилось, я снова рыдаю, захлёбываясь в своих слезах ненависти. Ненависти к себе. — М-молния такая громкая… Она п-пугает меня… — Молния — это вспышка света, а то, что ты услышал — гром.