***
Собственный голос пробивается в сознание, будто сквозь вату: — Где Серёга?.. ПОТЕРЯЛ СЕР-РЁГУ МОЕГО!!! Игорю страшно. Он не понимает, что происходит, где он вообще… И где Серёга. Будь он сейчас рядом, ему было бы точно куда спокойнее, но… с каких-то пор он исчез. Иногда появлялся, конечно, но… Но… Игорь вообще не понимал, что происходит. В голове всё было спутано, он совершенно не знал, что делать, и от этого становилось ещё страшнее… «И где этого крокодила только черти носят?..»***
В голове словно вспышками проносятся обрывки воспоминаний. Вот им по десять лет, и они торчат в пустом классе после уроков, один — сидит на парте, болтая ногами, и взахлёб что-то объясняя второму — кажется, про персонажей книги, которую задали читать, — второй же — стоит, опираясь ладонью о ту же парту, и внимательно слушает… — Он противный. — Нет, он не противный, он отвратительный. — Какая разница, это одно и то же!..***
— Вы чё, блин, того-этого, что ли… голубые? — Витька, Серёгин брат-близнец, смотрит явно осуждающе, и видно, что про «голубых» он сказал именно с целью оскорбить пообиднее. Игорь и Серёга переглядываются, думая, как бы на это ответить — первым, в конце концов, решается Катамаранов: — Нет, блин. У нас с ним просто… Ну… М-ментальная связь. — Ментальная — это от слова «менты», что ли? Витька создаёт какую-то очень неуютную атмосферу, и это всё, честно говоря, начинает нервировать четырнадцатилетнего Игоря. Казалось бы, всего-то и сказал, что «ментальная» от слова «менты» — а уже жутко неуютно стало. Умеет же он, вот надо же… В этот раз ситуацию спасает именно Серёжа, улыбаясь этой своей полуулыбкой, будто что-то замышляя. — Ментальные менты. Витька смотрит недоумевающе, а Серёга поворачивается к Игорю, заговорщически подмигивая, мол, «мы оба знаем, что делать». — Ментальные менты, ментальные менты, МЕНТАЛЬНЫЕ, МЕНТАЛЬНЫЕ, МЕНТАЛЬНЫЕ МЕНТЫ!!! — орут они хором. — Трёхстопный ямб, кстати, — выдаёт Серёжка, смеясь так, как будто он ухает по-совиному… Этот смех Игорь помнил прекрасно.***
— Серёг?.. Серёга! — М? — Пошли на улицу. Вотпрямщас. — Игорь, ну ты совсем, ух-ху-ху-ху, с ума сошёл. Ночь же на дворе! Август. В этот день Игорь ночует у Серёги — у того родители и брат на два дня уехали, доверив ему квартиру. Они лежат на одной кровати — чего стесняться, с первого класса знакомы, и какими только за это время друг друга не видели. Сейчас они, проснувшись, смотрят друг на друга, и глаза Катамаранова сверкают даже чуть безумным огоньком, а Серёга, судя по всему, удивлён внезапному желанию друга среди ночи — но чего ещё можно было в такое время ожидать от человека, который, не поморщившись, съел свой дневник, выпил бутылку скипидара, найденную где-то на стройке — просто так, из интереса, чтобы поэкспериментировать, — случайно вышиб в школе стену, каким-то образом перепутав её с дверью, мог нырнуть в болото с головой, а потом не вылезать чёрт знает сколько — ищи-свищи… Да, все такие выходки Игоря можно было перечислять бесконечно. Серёжка смотрит удивлённо, и кажется, что эта неловкая пауза будет длиться… если не вечно, то ещё чёрт знает сколько. — Чё? Я говорю, пошли прямо сейчас на улицу… — Ты чего… совсем бешеный? — Серёга тихо усмехается, — Ночью… На улицу… Это как-то совсем не того. — Т-ты не понимаешь, — Игорь буквально хватает друга за руку, вытаскивая из кровати, — Пошли, что покажу. Они выбегают на улицу, как есть, в одних майках и трусах, даже не обувшись толком, и уже на улице Игорь крепче сжимает руку Серёги, улыбаясь. — Смотри, звездопад. Очень поглядеть хотелось. — Ого… Я такое лет в девять последний раз видел. — Ну… Красиво же, скажи. — Угу. — Загадай желание, — Игорь усмехается, — Знаю, что это всё — херня и не сработает, но… всё равно. Так, атмофс… ат-мо-сферы ради. Серёжа долго стоит с закрытыми глазами — видно, задумался. Игорь тоже долго пытается сформулировать в голове нормальное желание, хоть и вправду уверен, что это не сработает, и что всё это — только байки. В конце концов у него ничего не получается, но да какая разница. Если и есть где-то высшие силы, отвечающие за выполнение желаний, то они и без того могут узнать, чего Игорь хочет на самом деле, если уж им приспичит… Вытащат то, что, может, даже и сам Игорь не знает, а глубоко в душе очень этого хочет. Игорь вообще был уверен, что любое своё желание, если уж на то пошло, может исполнить он сам — если уж чего-то очень захочет, так сделает, хоть об стенку расшибётся — ничто ему не преграда. — Ну, загадал? — он поворачивается к Серёге, который задумчиво смотрит вдаль, как будто он вообще не здесь. — Угу, загадал. А ты? Игорь кивает, хотя так ничего и не загадал. Как-то он понимает, что разговаривать сейчас не тянет вообще, сколь бы они с Серёгой не были близки. Хочется просто вот так постоять рядом молча, смотря на падающие звёзды… И они так и стоят вдвоём ещё долго — Игорь не помнил, когда они вернулись домой, но кажется, уже почти под утро… Да какая, к чёрту, разница.***
— Ты что… м-ментом хочешь стать? — удивляется Игорь в ответ на случайно брошенную Серёгой фразу про то, что он хочет в будущем пойти работать в милицию. — Ну да. Надо же кому-то следить, чтобы никто ничего не натворил, ух-ху-ху. — А чё, меня ты тоже посадишь? — Ну, если будешь творить всякие непотребства, конечно… Серёга запинается, видимо, заметив, как широко у его друга распахнулись глаза — как будто его только что со всей дури ударили под дых. — Но не сильно, я тебя немного совсем посажу… Обещаю. И им обоим вдруг становится от этого дико смешно, и они, не стесняясь, хохочут в голос, чуть не падая со скамьи, на которой сидели…***
— Игорь! Ты чего творишь?.. Его резко вытаскивают из проруби и прижимают к себе, он пытается отбиться, даже не поняв поначалу, кто это, но тщетно — его держали крепко. — Ты зачем в прорубь полез, балда? Заболеешь же. — Не-а, — Игорь расслабляется, понимая, что это Серёга его вытащил. — Так зачем ты туда лазил-то, Игорёш? — Там осетрина, — Катамаранов чуть отстраняется от друга и улыбается ему совершенно искренне, — Поймать хотел. — Тебе будто заняться больше нечем! — Так весело же, Серёг. — Весело-то оно весело, — Серёжа задумывается, и вдруг… снимает с себя куртку, протягивая Игорю. — Надень. Ты же мокрый весь. — А ты? — Переживу. — Мать тебя убьёт. — Ты мне около дома отдашь. Сопротивляться Серёге бесполезно, и Игорь надевает его куртку. Они вместе молча идут до Серёгиного дома, Катамаранов порой удивлённо смотрит на друга — тот в одном свитере, и если и мёрзнет, то вообще этого не показывает. Даже Игорь, и то замёрз в проруби, но в принципе, если бы даже Серёжа не отдал ему куртку, ему было бы нормально. — А тебе идёт, ух-ху-ху, — наконец, выдаёт Серёга, улыбаясь, уже когда они подходят к дому. Игорь тоже улыбается, будто заражаясь от друга этой искренней радостью, снимает с себя куртку и отдаёт ему. — Вот, держи. — Если ты заболеешь, я тебя скручу, ясно? — Да всё со мной будет шоколадно, блин. Они крепко обнимаются и расходятся в разные стороны…***
— Игорь! Катамаранов высовывается из окна, видя, как Серёга стоит на улице и подаёт ему знак, чтобы он вышел. Что-то серьёзное, значит — просто так он бы не пришёл. Игорь быстро спускается по лестнице, подбегает к Серёге, смотрит внимательно. — Что стряслось?.. — Хотел предупредить… Я скоро уеду. Училище, понимаешь, военкомат, всё такое… — К-как уедешь? — у Игоря перехватывает дыхание, — То есть… н-навсегда? Не вернёшься уже? Он застывает неподвижно, уже не может ничего сделать… В голове просто не укладывается, как он теперь будет без Серёги. Нет, справится, конечно, но… Только сейчас он, похоже, осознал, насколько тот был ему близок. — Да ты что, дурной, — Серёга привычно усмехается, — Вернусь, конечно. Просто… предупредить хотел. Должен же ты знать, всё-таки. Какое-то время они оба стоят молча, видимо, просто не находя слов, а потом Серёга шепчет: — Я буду тебе писать. Обещаю. Рассказывать, что у нас там, как, что происходит… А ты мне рассказывай, что у вас здесь творится, мне же, всё-таки, интересно, ух-ху-ху-ху. — Ага… Ладно. Игорь не может сейчас выдать ничего особенно глубокого — его на это попросту не хватает. Со стороны даже может показаться, как будто ему совершенно плевать, что Серёга уезжает, что для него вовсе нет разницы, есть он или нет… Но на самом деле, это далеко не так. — Увидимся ещё, Игорёш. Неожиданно Серёга подходит и крепко обнимает его. Игорь обнимает в ответ, зарываясь рукой в его тёмно-каштановые волосы… Так они стоят ещё довольно долго, молча, а потом Серёжка наконец отстраняется и говорит, улыбаясь, будто ещё раз подтверждая свои слова: — Правда увидимся. Я обещаю. И давай не кисни там, ты же, всё-таки, не молоко какое-нибудь! Уху-ху-ху-ху-ху. Смеётся, как обычно, и уходит куда-то вдаль. Игорь смотрит ему вслед, а потом возвращается обратно домой. Идёт на кухню, берёт с полки первый попавшийся стакан и со всей дури швыряет его об пол, тот разбивается на много-много осколков. Сшибает локтем чайник со стола. Кидает на пол стул… Ему надо куда-то выместить свои эмоции, но он не знает даже, куда. Быстро идёт в свою комнату, закрывается там, падает на кровать и вцепляется изо всех сил в подушку, просто лёжа так и пытаясь переварить все события сегодняшнего вечера. Он даже плакать толком не может — слёзы не лезут, да и к чёрту все эти сопли — надо же как-то жить. Тем более, Серёга сам сказал «увидимся ещё»…***
Больше, надо сказать, они нормально и не увиделись. Постепенно после этой последней встречи Катамаранов окончательно ушёл в скипидарный запой, в его воображении всё смешалось воедино, и он толком и не помнил, что делал, что происходит, и где Серёга… Писем его даже не читал, да и не факт, что был в курсе, что они вообще ему приходили… А когда он позже вернулся, будучи уже не Серёгой, а Сергеем Олеговичем, или попросту полковником Жилиным, не узнал его.
***
Он возвращается — правда, какой-то очень странный. Почему-то идёт работать не в ментуру, а на стройку с Игорем. Слушает нашумевшую панк-рок-группу «Сектор Газа», совершенно не в Серёгином стиле. Смеётся реже, а если и смеётся, то совершенно по-другому. Ругается много. Усов не носит — а Игорь помнил, что когда Серёжка уезжал, у него начали отрастать усы. И с фамилией странной — какой-то длинной, и вроде на «Н». Фамилию Серёги Игорь не помнил, но помнил точно, что она была не длинной и не на «Н». Или на «Н»?.. Да какая разница. Но когда этот парень, видимо, по доброте душевной, вытаскивает вырубившегося посреди стройки Игоря из развалин, отчего тот приходит в себя и с надеждой будто спрашивает «Серёга?..», он отвечает совершенно беспечно: — Ну да, Серёга я, Серёга. Игорю и в голову не могло прийти, что это был просто тёзка его Серёги… Что это был не тот Серёга. Тем не менее, в конце концов, они сдружились, и похоже, Серёга Дубль Два даже записал компромат проделок Катамаранова на свою видеокамеру. Но потом и он исчез — поговаривали, уехал куда-то…***
— СЕРРРРРРЁГА!!! Игорь просыпается от собственного крика, и каким-то образом осознаёт, что он в тюремной камере, причём, странно, но лежит на вполне уютном матрасе под тёплым пледом. — Тут я, тут, голубчик. Какая-то тень возникает в дверях, говоря узнаваемым голосом Серёги. Подходит ближе, садится рядом с Игорем, кладёт ему руку на плечо, и… тот вдруг понимает, что это не Серёга, а чёртов мент. — ААААААААААААААААА!!! Он резко вырывается, хочет было куда-то сбежать, но, не сориентировавшись, врезается в грудь пресловутого мента. А тот вдруг снимает фуражку, и Игорь видит, насколько вообще возможно видеть при таком освещении… знакомое Серёгино лицо. — Сер-рёжка. — Да, хороший мой, — лицо Жилина почему-то расплывается в улыбке, — Это я, Игорёш. — А… п-поч-му мы в тюр-рьме? Серёга улыбается ещё шире — отчего-то, видимо, ему становится страшно весело. — Да ты ж… ух-ху-ху… Зинку в трубу… уху-ху-ху-ху… засосал! Не помнишь, что ли? — Н-ну… — Катамаранов что-то такое припоминает, но в его пропитом разуме всё расплывается, как в тумане — не том, что «Сектор Газа», конечно, а нормальном. Видимо, Серёга всё это понимает, ничего больше не спрашивая, а лишь легонько поглаживая чужие плечи. Игорь какое-то время сидит молча, пытаясь переварить, что вот он, его лучший друг с детства, его Серёга, рядом… А потом шепчет, вдруг испугавшись того, что вполне может случиться: — Т-ты… Не уйдёш-шь б-льше? — Никуда я не уйду, голубчик, — руки Жилина замирают на игоревых плечах, — Я и не уходил. Ты просто меня не узнавал, хороший мой, звал, а когда я откликался, не понимал, что это я, и убегал куда-то… Вот так вот. — Сер-рёжка, — Игорь вдруг крепко обнимает его, расслабляясь, чувствуя, как вновь обретённый друг гладит его по спине, шепча в сердцах нечто вроде «ну чего ты, ну Игорёша». Так он постепенно и вырубается обратно, обнимая Жилина…На следующий день он вновь его не узнал.
***
— Пусти, клещ-щ-щ! У м-ня нет ВРРРРРРЕМЕНИ!!! Игорь даже не понимает, почему назвал вытащившего его из проруби человека «клещом» — наверное, потому, что присосался, как клещ, и отпускать явно не хочет. Только сейчас ощущается, насколько же он всё-таки замёрз — да, даже такому ходячему недоразумению, как Катамаранов, не стоило прыгать в прорубь в минус двадцать градусов мороза, причём, в одной майке, в попытке поймать какую-то рыбу. — Ты чего творишь, балда? — СЕР-Р-Р-РЁГА!!! — Да я это, я, не кричи. Игорь поворачивается, внимательно смотрит на своего собеседника, и… Вновь понимает, что не Серёга это, а какой-то левый мент. Пытается вырваться, но держат его крепко. Игорю страшно, дико страшно. И странно, но похоже, мент улавливает его эмоции. — Ну чего ты, ну Игорь… Всё ж хорошо, ну. Игорь хрипит что-то неразборчивое, снова пытается вырваться… Но и на этот раз не получается. А мент, чёрт бы его побрал, только прижимает его к себе сильнее. — Ну хватит, мой хороший, ну… Чш-ш-ш-ш. Дальше Игорь уже ничего не помнит — видимо, отрубается прямо на руках у Жилина…***
Снится ему что-то совершенно непонятное, но отчего-то вдруг становится дико страшно, и Игорь отчётливо помнит, что у этого, можно даже сказать, кошмара, была действительно неприятная атмосфера. Почему-то среди этого вновь возникает этот чёртов страх отсутствия Серёги, но в какой-то момент через всё это Катамаранов вдруг чувствует, как его прижимают к себе и шепчут что-то, чего он сквозь сон разобрать уже не может. В конце концов, он, резко выдыхая, просыпается, и чувствует, как утыкается в чьё-то тело со смутно знакомым запахом — он даже не может объяснить, чем оно пахнет, но чем-то вот действительно очень знакомым. — Тихо, тихо, Игорь, — шепчет неизвестный, гладя его по волосам, — Я рядом, я с тобой, чш-ш… Вот так… Игорь хаотично мотает головой в попытке разобрать, что происходит, и в конце концов, немного отстраняясь, видит рядом… Серёгу. — Сер-рёжк?.. Тот, облегчённо выдыхая, улыбается как-то устало — видно, вымотался. — Проснулся наконец? Ночь же на дворе, ух-ху-ху. — П-поч-му мы т-к л-лежим? — казалось бы, самый что ни на есть глупый вопрос, который в такой ситуации только можно было задать, но… это первое, что Игорю приходит в голову, — И… г-где мы? — У меня, хороший мой, — Серёга, судя по всему, совершенно спокоен, и это Игоря несказанно радует, — Я тебя, голубчик, сегодня днём из проруби вытащил, а ты так по дороге и вырубился, у-ху-ху-ху. Греть тебя пришлось, а ты, смотри, так и не проснулся. Я уж испугался даже. Ну, и… прости, у меня дома просто кровать одна, не знал, куда тебя положить… Так что подумал, сегодня как-нибудь вместе поместимся. Ну, и ещё… Ты спал беспокойно очень… Меня звал… Решил, что просто надо с тобой рядом побыть. — Серёг… Т-ты же м-ня знаеш-шь… — пытается объяснить Игорь, видя взволнованное лицо друга, — Со мн-й б-вает… — Знаю, хороший мой… Знаю. Неожиданно на Игоря вдруг будто что-то находит, и он изо всех сил вцепляется в Жилина, не желая выпускать его из объятий. — Сер-рёга… Н-не ух-ди… Пжлст. — Да куда ж я от тебя, дурного, уйду, — Серёжа усмехается, обнимая его в ответ и вновь гладя по голове, — Я ж и не деваюсь-то никуда, это ты, хороший мой, убегаешь постоянно… Не узнаёшь меня… Я с тех пор, как приехал сюда, никуда и не девался-то. Это ты… ну… Не узнаёшь меня… Его голос начинает дрожать, а Игорь жмурится, пытаясь понять, что происходит — впрочем, безуспешно, потому что в сознании вновь всё расплывается… — Сер-рёг?.. — М? — Слыш-шь… за окн-м… Ш-шум? — Так это же метель, Игорёш, — Серёга смеётся по-доброму, прижимая друга к себе, позволяя ему уткнуться головой себе в плечо — видимо, подумал, что Игорь чего-то испугался. Игорь не боится — ему ли, с его неведомым единением с природой, бояться природных же явлений?.. — Знаю. П-прст… Кр-сиво. — Ты же её не видишь. — К-кая р-зница, Серёг. Всё р-вно кр-сиво. После этого они ещё минут десять лежат молча — Катамаранов прижимается лбом к жилинскому плечу, крепко обнимая его, а сам же Жилин гладит друга по волосам, тепло улыбаясь. В конце концов, Игорь наконец выдаёт, хрипло и почти шёпотом, и видно, что ему нужно было это высказать, что именно это не давало ему покоя: — Серёг… Обещ-щай, что б-льше ник-да т-к не уйдёш-шь. — Обещаю, Горь. Спи давай… Устал ты. Жилин прав — Игорь действительно безумно устал. Честно говоря, он вообще редко спал нормально — либо задрёмывал минут на пять-десять, либо вырубался лишь с целью попасть в Рыбнадзор на тот свет. Сейчас же его вырубает почти мгновенно, и он наконец, впервые за долгое время, засыпает спокойно, без кошмаров, даже улыбаясь во сне чему-то своему. «Значит, Серёга никуда больше не уйдёт…»***
А наутро всё повторяется по новой — Игорь просыпается слишком поздно, не застав Серёгу дома, и не сообразив, где он и как он сюда попал, в панике выбивает дверь с размаху и убегает. Жилина он снова не узнаёт, принимая за левого «мента»…***
Игорь всегда искал и звал именно Сергея Жилина, пусть, возможно, и не помнил уже об этом. Одной из его главных целей по жизни в конечном счёте стало — найти его уже окончательно, и не потерять снова, не упустить… Но, как бы это ни было грустно, похоже, что этой мечте уже не суждено было сбыться.