твоя способность обуздать любовь

      — сливочное! — говорит Миша тихо будто бы Андрею прямо на ушко, щурясь и улыбаясь, так, что ямочки на щеках красовались.       всё делало его таким будто бы наивно-детским: улыбка, что Князева скоро совсем изведёт своим видом; те же ямочки, что будто окунали в детство. эта радость его, никогда и никуда не пропадающая.       ну и, конечно, мороженое, что естественно было задумкой этого ярого любителя всего, что не связано с серьёзностью. и это мы ещё не говорили про училище, что тоже в понимании Миши, похоже, слишком серьёзное место.       он в принципе редко когда игрался деловым стилем, а Андрей предполагал, что ему бы это попросту не подошло бы.       — хочешь, стишок придумаю? прям щас?.. — с задором вопрошал Горшок, глядя в синеющие глаза напротив. в них будто небо отражалось.       — валяй, — ответил зачем-то Андрей простодушно.       хотелось остановиться и впрямь всё глядеть да глядеть в глаза Мишкины. на свету они так ярко чем-то охристым, даже немного оранжевым отдавали, но остановиться — не вариант, потому они всё шли, правда очень медленно.       — заросль тьмой тьмущей, прошлась своею лапою гнетущей, лазою тропь обвила, берёзе зелень ранним утром подарила! — слова на ходу как отскакивали от языка, а Горшенёв за руку тянул Князя вдаль куда-то, где ели охватывали тропинку полностью, будто не в глубь парка они шли, а в лес дремучий.       — а ты ещё говоришь, что я пишу лучше всех! — смеётся Андрей. — ты находу такое чудо сотворил, Миш, что я бы такое ни в жизнь не написал.       правая рука уже горела при такой температуре, да ещё и под ладонью Горшка, что вот ни в какую не убрал бы Андрей. да и Миха тоже. в то время как левая обратно: мороженое хоть и оставляло впечатление, что тут же прямо сейчас растает, но всё же дарило хоть немного холода.       — ты, Андрей — просто, блять, мастер языковых сплетений! ну, пишешь отлично, Андрюх, не спорь. — неоднозначность его фразы ему будто бы не мешала.       а Князев догадывался, что Горш только вид делает. сам он, наверное, вот так и рад был что-нибудь подобное бросить. не хватало ещё каких-нибудь милых прозвищ, а то он-то на такое горазд.       — а ты, главное, сам себя не недооценивай, — впихнул Андрей моральную ценность невпопад. забота, какая уж возможно.       уже близко виднелась скамейка, что будто бы идеально была создана именно для той ситуации, в которой они и оказались. Миша Андрея по-свойски под руку ухватил, а Андрей наконец высвободил маленькую частицу зимы из своей длани.       вкус — как в первый раз, так сладостно на языке, а сперва молочный привкус придаёт фирменного вкуса.       только в момент, когда язык едва не губы чужой коснулся, Андрей было пожалел и хотел что-нибудь эдакое сказать Мише за идею купить всего одно. конечно, любя. как можно было сделать что-то не любя, когда рядом находится само воплощение этого слова?       но хватило Князя только на улыбку такую будто бы уставшую, да на то, чтобы едва не вдохнуть воздух чужих волос, врезавшись носом куда-то ниже виска.       Горшок точно знает, как создать нужный тон, и Князев это тоже прекрасно понимал. серьёзность — это явно не про романтику, тут скорее что-то нежное, сладкое и порою даже пошлое, а значит это точно Мишкина стезя.       языком Горшенёв по губам проводит, смотрит исподлобья по-доброму и улыбается опять.       — не против? — спрашивает вполголоса Андрей, даже не дожидаясь ответа, не отрывая взгляда от влажных губ что на свету будто алее стали, робко целуя немногим выше верхней губы. неаккуратность порою так нужна, что представить сложно, что было бы, будь Миша чуть менее гармоничен в выборе нынешней стратегии в выполнении цели «довести Андрея».       а выходит у него прекрасно, хотя скорее всего вышло бы и без мороженого, и без парка, и без жары, при которой волосы Мишкины, к слову, так кудрявились миловидно, что Андрей постоянно назад их зачёсывал, любуясь ненароком. вышло бы у любом случае.