По доброй воле

      После того, как губы Кристины коснулись лба Эрика, первым его желанием было, конечно, поступить в духе рыцарей из её глупых романов на французском — отпустить с мальчишкой на все четыре стороны. В безмятежное плавание по мирному морю аристократизма. Эрику свойственно было совершать поступки, руководствуясь первыми побуждениями, но в данном случае он неосознанно схитрил и подождал, пока придёт второе желание — не отпускать Кристину никогда и ни при каких обстоятельствах, а в случае возмущений припоминать, что она сама изъявила желание остаться.       Разъярённый де Шаньи жаждал воспользоваться моментом минутной слабости Призрака, но рука его, уже заносящая над головой Эрика невесть откуда взявшийся булыжник, была перехвачена тонкими пальцами Кристины.       «Рауль, нет! Не надо. Он беззащитен и нуждается во мне».        Эрик вспыхнул, но отнюдь не в его интересах было доказывать свою силу, когда в перспективе маячила долгая и, разумеется, счастливая совместная жизнь с Кристиной.       Три минуты позора, и потом ему будет безразлично, что подумал де Шаньи и как он отреагировал. Хотя мерзкую снисходительную улыбочку — Эрик готов был поклясться, что виконт чувствовал себя победителем в этой дурацкой схватке и улыбался — он стёр бы с наглого лица лезвием.       Конечно, он сопроводил виконта к выходу из убежища (Кристина почему-то отказалась подвесить мальчишку лассо в качестве оригинального светильника) и даже поклонился напоследок. Никто, никто не смог бы упрекнуть его в издёвке. Хотя, возможно, только потому, что никого, кроме них, в глубинах театральных коридоров не было. Пусть его гордость была поругана самым безобразным образом — какое это имеет значение, когда его Кристина, его дорогой ангел, осталась с ним?       С лёгкой улыбкой, которая была так непривычна мышцам лица, он возвращался к возлюбленной. Наверное, их жизнь потекла бы мирным потоком тихой речонки, если бы сильное чувство было единственным составляющим формулы семейного счастья. Внезапно свалившиеся на плечи Эрика бытовые обязанности пустили первую стрелу в этот карточный домик семейной жизни. Оказалось, что Кристина предпочитает на обед не его мрачные органные увертюры или стихи, а — так прозаично! — запеченную утку или того хуже — индейку. Духовная пища не занимала место в желудке и почему-то не насыщала возлюбленную. Призрак самоотверженно отложил смятые листки, сплошь исчерченные нотными станами, и принялся за готовку. Так он ступил на низменный путь быта, завертелась карусель обслуживания.       Банные принадлежности — купи. Нет, не то купил, следовало вот это. Платья — закажи. Размер слишком велик, отнеси в подшив. Теперь слишком оно мало, что ты наделал?! Заниматься вокалом — не хочу, утомлена бесконечной сыростью и духотой подземелья. Хочу в Булонский лес. Мне надоел лес!       Противоречивость желаний возлюбленной измотали Призрака настолько, что он, казалось, начал обретать реальные очертания, как всякий смертный мужчина, что пытается угодить своей женщине. Никакие аргументы не могли образумить Кристину, которая за достаточно короткий срок их совместной жизни стала капризной и ворчливой. Тот же единственный способ, позволявший Призраку воздействовать на умы и волю, был недоступен в силу шаткости его положения: Кристина то надевала, то снимала венчальное кольцо, и любая строгость могла привести к необратимым последствиям.       — Тебе нездоровится, мой ангел? — коря себя за двойственные чувства, но всё же с надеждой спросил Эрик.       Но «ангел» отмёл последнюю в логической цепочке Призрака причину капризов лёгким кивком белокурой головки.       — Тогда отчего ты так грустна?       Кристина неопределённо повела плечиками. Её взгляд сначала рассеянно блуждал по пещере и не задерживался ни на одном предмете дольше нескольких секунд, а потом вперился в одну точку.       — Мне скучно, — в конце концов протянула девушка.       — О, дорогая, я готов развлечь тебя чем угодно! Хочешь, покажу карточные фокусы? Лучше меня никто никогда не проделывал такие вещи. Или, может быть, почитать тебе? Я сделаю всё, что ты скажешь, попроси меня даже о глупости.       Кристина тихонько засмеялась, прикрыв ладошкой ротик. Эрик обрёл надежду и даже приободрился, но тут же сник. «Нет, ничего не хочу», — стало ответом.       — Может быть ты желаешь чему-то обучиться? Ты знаешь, мне подвластны искусства. Азы архитектурного мастерства, рисования я покажу тебе с радостью. Если не хочешь петь — отложим это пока. Хотя ты не можешь не понимать, насколько больно мне видеть твоё безразличие к нашим занятиям. Может быть тебя займёт скульптура? Лепка из глины? Шитьё? Чего ты хочешь?       Эрика буквально затрясло от нетерпения пополам с гневом. Узелки на шелковых лентах маски ослабли, и она немного съехала набок. Усилием воли он затолкал клокочущую вспышку ярости в самый потаённый уголок души, чтобы не испугать свою возлюбленную.       — Да, мне, наверное, было бы интересно… — протянула Кристина, обведя взглядом пещеру Призрака оперы, являвшую собой и жилище, и кабинет, и мастерскую.       Эрик подался вперёд. Что? Что могло придать этим голубым глазкам сейчас тусклого оттенка былой блеск? Что стёрло бы этот отпечаток недовольства и лени на красивом личике?       — Научи меня бросать лассо, — наконец определилась Кристина и выжидающе посмотрела на Эрика.       Заставь она его кукарекать на Гревской площади, это было бы меньшим потрясением для Призрака, чем внезапное желание его возлюбленной приобщиться к искусству убийства. Впрочем, оставался какой-то шанс, что она просто не осознаёт, как именно применяется лассо. Об этом Эрик аккуратно поинтересовался у Кристины, и она ответила утвердительным кивком — да, мол, верёвочным кольцом душат жертву. А ещё можно протянуть верёвку через кольцо железного крюка под потолком и резко дёрнуть. Тогда раздастся хруст позвонков и шея жертвы окажется сломанной. Вмиг! Эрик вытворил такое с Жозефом Бюке, она видела. Занимательная, однако, вещица — лассо!       Эрик остолбенел. Эрик закашлялся. Эрик внезапно понял.       Бедная девочка, её рассудок всё же помутился. Не выдержал неутверждённый опытом ум череды потрясений.       Мягко отговорить и занять любимую чем-то другим не вышло. Мысль о лассо прочно засела в белокурой головке и пробуждала в Призраке неудержимое желание выбить её кулаком, но кулак впечатывался в стену, а Кристина продолжала настаивать.       — Придётся учиться самой, — удручённо вздохнула Кристина на его очередное «нет». Белая ручка потянулась к верёвке.       В воображении Призрака замелькали ужасающие картины тяжелых ранений, ушибов и растяжений, что могли приключиться с любимой, вздумай она бросать лассо самостоятельно. Битва была проиграна.       Следующая неделя и впрямь прошла увлекательно. Кристина была во всех отношениях способной ученицей. Лассо, пущенное уверенной девичьей рукой, со свистом летало по всему «дому». Ловко она перехватывала верёвку, тонкие пальчики научились изящно вязать узлы. С меткостью и «подсеканием» предполагаемой жертвы дела обстояли хуже. Гораздо хуже.       Эрик простил разбитый гипсовый бюст. Простил ещё пару десятков хрупких предметов, неловко сдёрнутых на каменный пол.       — Не получается! — проговорила Кристина. Её глаза наполнились слезами, что, конечно, не могло не тронуть любящее мужское сердце.       — Давай попробуем с крюком. Пожалуй, будет проще, — сдался Эрик.       Своими руками он вбил крюк в каменный потолок, стараясь не думать о возможном обрушении этого самого потолка на их бедовые головы. Своими руками он вдел верёвку в кольцо и протянул Кристине один конец.       — Куда бросать? — деловито осведомилась Кристина.       Эрик пристально посмотрел в глаза девушки и увидел, что слёзы в них высохли. Ради этого ничего не жаль. Он коснулся рукой в перчатке своей шеи.       — Боюсь, все искусные произведения скульпторов уже пали перед твоей целеустремлённостью. Тренируйся на мне.       Да, на живой жертве было легче тренироваться. И гораздо интереснее. Кристина даже подвязала конец верёвки к ножке массивного дубового стола, вмурованной в пол, чтобы противовес был крепче. Она подготовилась основательно.       Рука на верёвке, подушечки пальцев касались крепкого узла. Кристина ободряюще улыбнулась измотанному Эрику, и он окончательно растаял. Она улыбается! Ему! Да что стоит жизнь в сравнении с этим бесценным подарком — её расположением?       Наверное, приблизительно такие же мысли витали в голове девушки, потому как брошенное лассо змеёй обвилось вокруг шеи Призрака, верёвка затянулась.       — Умница! Теперь отпускай, — от накатившей волны нежности пополам с гордостью за необычные достижения ученицы он совсем раздобрел.       Однако верёвка натянулась до упора, а потом жутко скрипнуло железное кольцо в потолке. Пальцы Кристины побелели. Она продолжала натягивать конец верёвки.       — Отпускай, Кристина, — прохрипел Эрик и попытался просунуть пальцы под тугое кольцо, обвившее его шею.       Задыхаясь, он в панике смотрел на Кристину, которая ничтоже сумняшеся третий раз обкручивала конец верёвки вокруг проклятой ножки стола. Откуда такая бешеная сила в нежной, словно роза, девушке?       Вспышкой мелькнула боль. В затуманенном от недостатка кислорода мозгу возникло воспоминание из далёкой Персии, где от страха перед жестокостью сходили с ума и даже вялые на вид людишки могли проявить невиданную силу.       «Она тронулась рассудком!»       — Интересно, что будет? — бормотала Кристина. Попытка обернуть верёвку четвертый раз всё же не удалась, но большего натяжения уже и не требовалось. Эрик ослаб и начал оседать на пол, продолжая увеличивать силу натяжения собственным весом.       — Разрежь, — уже еле слышно шипел Эрик.       — Что?       — Разрежь верёвку…       Кристина непонимающе посмотрела на Призрака и только развела руками. Под рукой ножа не оказалось, да если бы и был, то всё равно жаль портить такой моток такой отличной крепкой верёвки.       Тело Эрика содрогнулось. Потом ещё раз, и ещё. Кристина облокотилась о спинку стула и подпёрла подбородок ладошкой.       Подвешенный на крюке, он в конвульсиях болтался в воздухе не в силах воспрепятствовать силе земного притяжения и безо всякой возможности хоть сколько-нибудь ослабить натяжение. Выгнулся дугой, захрипел, — широко раскрытые глаза, казалось, вылезли из орбит, — и наконец безвольным грузом повис.       Его тело ещё слегка раскачивалось, когда Кристина аккуратно поддела ножом верёвочное кольцо и лезвие разрезало нити. Как поздно она поняла, что затянувшийся до предела узел ей уже не под силу распутать!       Он глухо упал, и голова с раскрытыми глазами несколько раз подскочила, будто была отдельно от шеи, ударяясь о выступы на неровном каменном полу.       Кристина что-то припомнила и опрометью бросилась в свою комнату. Она вернулась через несколько минут с несколькими шкатулками, драгоценное содержимое которых составляли подарки любящего её мужчины. Небрежно расшвыривая в разные стороны золотые кольца, броши и серебряные браслеты, Кристина наконец нашла то самое кольцо. В случае смерти Эрик велел надеть это кольцо ему на палец.       — Жаль, конечно, что так получилось, — прошептала Кристина, поглаживая кольцо, надетое на палец Эрика.       Какие мужчины всё-таки недальновидные в своём желании покрасоваться, вывернуться наизнанку, чтобы только произвести впечатление! И ведь сам предложил. По доброй, так сказать, воле.