Блюдце с секретами

*

За поляризованным стеклом, разделяющим комнату для допросов с комнатой наблюдения и идеологически разделяющим правосудие и преступность, находился молодой человек. Неспокойный в течение всего задержания, теперь он устало прятал лицо в ладонях — наручников на запястьях не было, и браслеты спокойно свисали вдоль ножек стола, пронзительно играя от малейшего движения — человек оставался недвижимым, но бесконтрольная дрожь в плечах выдавала его состояние. На столе — его досье, тщательно изученное сотрудниками бюро. Сухое перечисление дат и событий, несколько общих и личностных характеристик с места учёбы, заключение школьного психолога: «стабильный, ответственный, общительный; не проработанных моральных травм, сказывающихся на поведении, не выявлено». Часто встречаемый, стандартный жизненный сценарий. Внезапно перечёркнутый, вынужденно изменённый судьбой накануне днём, — в комнате для допросов молодой человек оказался неслучайно. Насколько глубоко потрясение из-за террористического взрыва, свидетелем которого он стал, можно будет понять лишь со временем. Сейчас он — крайне усталый, потерявший из виду отца подросток, растерянный, выбитый из колеи и напуганный. Эмоциональный срыв, накрывший молодого человека при повторной попытке выйти с ним на контакт, уже в полицейском участке и с психологами социальной службы под боком, — ожидаемая реакция. Он пребывал в стрессовой ситуации с момента самого взрыва и до сих пор. Напористость большинства агентов может вынудить его окончательно замкнуться: не на пользу ни ему самому, ни федеральным агентам, ищущих виновных во взрыве. — Давайте я пойду, — первым предложил спецагент Блейк. Командир команды поведенческого анализа спецагент Джейк Каллахан был не согласен с этой идеей. Он надеялся, что им удастся разговорить молодого человека быстро, раз данные на него характеристики описывают его как уравновешенного, спокойного и общительного подростка, а не напугать его до состояния шока. — Нет, — Джейк, не глядя на агента, отклонил кандидатуру. Впрочем, отвлёкшись от изучения молодого человека в допросной, объяснил свой отказ. — Во-первых, ты участвовал в погоне за ним и применил к нему силовой захват. Он хорошо это помнит и вряд ли теперь забудет. Во-вторых, по той же причине твоя обычно радующая глаз мышечная масса, втрое превосходящая его, сыграет в разговоре с ним злую шутку. Он просто замкнётся ещё сильнее и продолжит молча нервничать. — И вообще, — выпалил агент Стилински, внезапно появившийся в наблюдательной комнате, — тебе стоит научиться задерживать молодых людей более тактично. Спринтёрский бег, конечно, был очень крут, как и силовой захват… — Вот ты и иди! — Я и пойду. Да, агент Каллахан? Джейк вздохнул. Вечная борьба противоположностей обнаружила себя и в его команде. Впрочем, обе противоположности — личности дружелюбные. Но разговорить молодого человека и впрямь стоило. Сам агент Джейк Каллахан находил общение с несовершеннолетними лицами одной из наиболее изнурительных частей их работы. Даже спустя долгие годы тренировок. Стать командиром группы на практике оказалось для него более простой задачей, чем разговорить некоторых подростков. Половое созревание, эмоциональная нестабильность и прочие особенности взросления. Наверное, поэтому у него нет своих детей — он бы сошёл с ума. Его отточенная терпимость содрогалась под натиском подросткового вероломства. Весьма интересные и приветливые молодые люди порой становились совершенно невыносимыми. Это не уходя в дебри их совместной работы с социальной службой - зачастую не требующие промедления ситуации осложнялись спорами с её представителями. Обострённое чувство долга и склонность к предъявлению исков — палки в колёса бюро, если во время расследования агенты осмелились отклониться от протокола оформления бумаг и интервьюировали несовершеннолетних до получения официального разрешения ради чьей-то безопасности. Отклоняться от протокола оформления бумаг приходилось намного чаще, чем всем задействованным сторонам хотелось бы. Проволочки между разными государственными инстанциями сильно усложняют работу. И всё же положение обязывало Джейка находить к ним подход. Или находить того, кто находит к ним подход сразу же, без каких-либо проблем. Хорошо, что у них появился новый, весьма способный и профессионально неугомонный коллега — агент Стайлз Стилински. Ему одному, как выяснилось, агрессия или стеснение подростков совершенно нипочём. Новый самовыдвеженец тем временем перечислял факты в пользу своей персоны: — Я наиболее близок свидетелю по возрасту, лёгок в самопрезентации и своеволен в общении достаточно, чтобы зацепить его и подтолкнуть к диалогу. А ещё… — А ещё ты очень скромный, — перебил Джейк. — Иди, Стилински. Стайлз, в общем-то, не хвастался попусту. Перечислил всеми установленные о себе факты. Он действительно сможет сначала слегка успокоить взволнованного, эмоционально истощённого и неуверенного в действиях, которые стоит предпринять, подростка. А затем — разговорить. Повторять дважды не пришлось. Джейк по-прежнему удивлялся его энтузиазму — во всём: он прослеживался в работе, когда Стайлз брался за новое дело или задерживался сверхурочно, или в отдыхе, когда он звал коллег провести вместе вечер после завершения расследования. Энтузиазм присутствовал даже в его жестикуляции в какой-то мере. Так что и на дозволение шефа он среагировал мгновенно и с воодушевлением. Джейку, считавшему, что его собственные лучшие годы давно прошли, скорость его передвижения показалась ему истинно превосходящей скорость самолётов-истребителей. Впрочем, Стилински — талантливый агент, и подобную порывистость проявлял лишь когда ситуация это позволяла. Одарённый мозгами и энтузиазмом вихрь по имени — одни родители и, возможно, бог знают какому точно имени — на ходу снял с себя пиджак и закатал рукава у рубашки. Попросил у представителя полицейского участка, в котором они временно обосновались, принести две кружки чая и бутерброды. Практически потребовал, то есть. — И кружки чтобы самые смешные и дурацкие из тех, что у вас есть! — добавил вдогонку Стайлз и, перехватив протянутую ему папку с информацией, уже изученной ими вдоль и поперек, пересёк порог наблюдательной комнаты. Джейк не имел ничего против его идей и методов воздействия на подростков, утвердительно кивнул на предназначенный ему удивлённый взгляд полицейского. Он, слегка обескураженно бормоча себе под нос что-то о раскомандовавшемся молодняке, ушёл искать дурацкие кружки и резать бутерброды. Стайлз, зайдя в допросную, демонстративным движением отодвинул за ненадобностью все имеющиеся на столе папки с весьма ненаигранным пренебрежением и комфортно присел на край стола. Подросток, не ожидавший подобных действий, отпрянул. Его зона комфорта, в которую естественно и бесцеремонно влез Стайлз, требовала сохранить между ними расстояние хотя бы в метр. Он был настороже, однако в этот раз не проявил ярой неприязни к новому агенту. Джейк счёл это хорошей первой реакцией: молодой человек теперь чувствовал себя чуть более спокойно и уверенно, что отразилось в языке тела — изменения незначительные, но важные с точки зрения ведения допроса. Внимание несовершеннолетнего свидетеля целиком приковано к агенту. Заинтересованность, проступившая во взгляде, объяснима. Стайлз — молодой, не так давно выпустившийся из академии агент, с живой мимикой, подтянутым телосложением и слегка выходящим за рамки ожиданий поведением. Он весь, с макушки до пят, был говорящим — язык его тела усиливал силу влияния речи и наоборот. Разумеется, он сходу располагал к себе. Особенно, впечатлительных молодых людей. Стайлз никогда не испытывал проблем в общении с несовершеннолетними и объяснял это тремя факторами: острым синдромом дефицита внимания и гиперактивности в детстве, насыщенные на события активная школьная жизнь и психология общения, которую он изучил со всей возможной ему методичностью за последние годы. Теперь он умел намеренно направлять чужое к себе расположение в нужное русло. И корректировать своё поведение в зависимости от ситуации. Джейк Каллахан, забирая к себе в команду едва выпустившегося агента, внимательно за ним наблюдал ещё со студенческой скамьи. Стайлз имел нетривиальное мышление и быструю реакцию. Его умения импровизировать и подстраиваться под ситуацию не раз помогало им в расследованиях, будь то разговор со свидетелем или допрос преступника. Стайлз счёл, что сперва следует побыть вежливым и представиться. Имя — драгоценная крупица в чужой пошатнувшейся реальности. Очевидная малость, лёгкая беззлобная манипуляция, чтобы помочь собеседнику нащупать твёрдую почву под ногами. Что-то, с чего можно начать, когда не владеешь никакой информацией. — Привет, — Стайлз действовал мягко и этично, — меня зовут агент Стайлз. Извини моих коллег, Томас, они были чрезмерно настойчивы при задержании. Ты не пострадал от их действий? Зачастую это работает — ведь каждому с раннего детства внушают не говорить с незнакомцами. Эта установка подсознательно укрепляется и незаметно влияет после взросления. Такой порядок положительно влияет на дальнейший разговор. Стайлз закинул удочку. Он не сделал ничего особенного, просто представился и этим тактично нивелировал свое преимущество. Теперь оно не ощущается свидетелем так явно. Оказавшись в стрессовой ситуации и незнакомой обстановке в одиночестве, без кого-либо «на своей стороне», подспудно ожидаешь нападения. Или, как минимум, притеснения. Но никак не лояльности и понимания со стороны стресс-фактора. Неожиданные извинения и искренний вопрос о самочувствии — вкусная наживка. Рыбка попадает на крючок: — Нет, кажется, не пострадал, — впервые ответил на вопрос свидетель, все ещё слегка обескураженный, но оживившийся, — агент Стайлз? Это… имя такое? — Ага, типа того. Прозвище, если быть точным, — объяснил он и уточнил, — ты уверен, что не пострадал? У тебя ссадина на щеке кровоточит и царапины на лбу. Давай обработаем, чтобы избежать возможных осложнений? Немного подумав, Томас утвердительно кивнул. И, на удивление, сам инициировал продолжение разговора: — Почему вы используете прозвище? Это… Часть вашей работы? — Нет, прозвище повелось значительно раньше. У меня крайне труднопроизносимое иностранное имя, его не мог выговорить даже я сам, — ответил Стайлз. Общественное недоумение по поводу его имени и прозвища останется неизменным. — Но можешь звать меня агентом М, если хочешь. — Плагиат, — отмахнулся Томас, — к тому же есть франшизы и поновее. В дверь несильно постучали. Зашёл полицейский, чудом донёсший тарелку с едой и две кружки — розовую, в форме сердца, вместо привычной цилиндрической, и обычную белую с фразой «неудержимый Вильям» и фотографией, очевидно, Вильяма, в окружении десяти шотов. Стайлз сразу понял, почему его просьбу касательно бутерброда и чаев исполняли так долго — более дурацких кружек ещё поискать. Зато полицейский принёс и пакетик с медицинским антисептиком, ватными дисками и даже мазь с декспантенолом для заживления ран. Стайлз порадовался. Чудесно быть частью коллектива, понимающего намёки и невысказанные напрямую просьбы. Томас бросил голодный взгляд на канапе. — Ешь, — подбодрил его Стайлз и к нему подвинул тарелку. — Ты позволишь мне обработать тебе лицо, пока ты пьёшь чай? — Да, пожалуйста, — пожал плечами Томас. Его внимание переключилось на закуску и чай. Увлечённый едой, он даже не нахмурился, когда Стайлз встал рядом и аккуратно приложил смоченный антисептиком ватный диск к самой глубокой ссадине на щеке. — Томас, мне нужна твоя помощь, — Стайлз, дождавшись его кивка, так как рот был занят, продолжил, — ты — единственный свидетель, который сейчас способен говорить, и можешь прояснить детали случившегося. Ты ответишь на мои вопросы? Томас кивнул чуть менее уверенно. Он сделал глоток чая и, обняв обеими руками кружку, произнёс: — Не уверен, что смогу. Постараюсь ответить, но, кажется, я не видел ничего… Значимого. Что вы хотите узнать? — Ничего страшного, если не видел, — успокоил его Стайлз и, приклеив ему на лицо несколько пластырей, отодвинулся. Чтобы не нарушать ощущение безопасности у Томаса и не спровоцировать случайно его волнение вновь, он решил не нависать над ним. Подвинул стул и, вопреки обыкновению, сел рядом, а не напротив через стол. — Нам важно восстановить всю картину, чтобы знать, где и что именно искать. Расскажешь, что ты делал рядом с тем зданием? — Там есть хороший китайский ресторан напротив, — пожал плечами он и опустил взгляд в стол, — я и мой отец зашли туда забрать заказ навынос. Мы собирались пообедать на улице рядом. Не успели — раздался шум, и все стало непонятным. Меня сбило с ног, я повредил руку в полёте. Наверное, я на какое-то время отключился. Открыл глаза. В ушах звенело, стояла суматоха, люди лежали, везде пыль, стекло и обломки. Отца нигде нет, — он опустил взгляд в пол и зажмурился. — Я предложил ему пообедать в сквере. Стайлз, исходя из поведения Томаса, предполагал, что события развивались примерно таким образом. Только приобретенное внезапно чувство вины могло так расшатать психику и повлиять на поведение подростка. Столь кардинальные изменения не могли произойти без особой на то причины даже на почве травмирующего события, особенно, с парнем, которого все — близкие друзья, одноклассники, тренер и преподаватели охарактеризовали как ответственного, надёжного и приветливого. Он даже умудрялся учиться практически на отлично, хоть и состоял в спортивном клубе и всерьез, профессионально занимался баскетболом, занимающим все свободное время. Стайлз хотел ему помочь. — Даже если бы ты не предложил этого, вы бы всё равно не успели по времени отойти на безопасное расстояние. Ты оказался в непростой ситуации и испытываешь чувство вины. Но такие события происходят без нашей на то воли. Случайность нельзя контролировать. В этой ситуации нет твоей вины, это искажение эмоций. Ты испытываешь страх, потому что рядом произошла террористическая атака, и теперь твой привычный образ жизни изменился, и потому что теперь тебе придется справляться с последствиями. Стайлз надеялся, что угрызения совести Томаса не слишком глубокие и сильные, они пройдут и не отравят ему всю дальнейшую жизнь. Томас — старательный в учёбе и подающий большие надежды спортсмен, а баскетбол — это тщательно продумываемая, быстрая командная игра. Наблюдательность и интеллект играют в ней не последнюю роль. Раз так, то и случившееся накануне Томас наверняка осознаёт — пусть и не так ясно. Осознание проблемы стимулирует её решение и устранение. Стайлз, испытывая сочувствие и расположение к нему, рассчитывал немного подбодрить его, мотивировать не страшиться и не останавливаться из-за случившегося. — Давай начнём с того, что выясним, как именно развивались события с самого начала. Совместный обед с отцом — часть вашей рутины? — Да, — принял такой план действий Томас и поделился. — Это наша традиция. — Довольно необычно, не так ли? Далеко не все предпочитают проводить с родителями своё свободное время вне дома. — Сначала это было нашей еженедельной семейной традицией, ещё когда я был маленьким, — сказал Томас. — Семейной — то есть, начатой мамой. Пять лет назад, когда она умерла из-за рака. Мне было четырнадцать, возраст противный за счёт гормонов и всего такого, но… Казалось, будто эта ситуация воздействует на меня меньше, как через толщу воды. Будто я пережил эту потерю спокойно. В отличие от отца, он был убит горем. Чтобы хоть как-то его отвлечь, я сам стал звать отца на совместные обеды, только уже в другие места. Не думаю, если честно, что это действительно помогло, потому что он не замкнулся, но… Перестал чувствовать интерес к жизни? Ему без разницы, в какие кафе я зову, лишь бы вкус еды не вызывал неприязни. Рассказы о смерти родителей у подростков трогали Стайлза ещё больше, чем у маленьких детей, включая его самого. Безусловно, это всегда накладывает отпечаток, но у детей — больше времени принять это, реабилитироваться и проще научиться жить без одного родителя, когда ты ещё не столкнулся с проблемами взросления и сомнений касательно будущего, когда смерть — это просто уход близкого человека… куда-то. Как вынужденная смена места жительства. Для ребёнка он всё ещё продолжает существовать где-то там, пусть и в не доступном для свиданий и звонков месте. В подростковом возрасте ты имеешь больше понимания, и теперь никакие истории про переезд не помогут пережить потерю так же легко, как в детстве. — Томас, сочувствую, что вы остались только вдвоем, — искренне сказал Стайлз. — У всех разные особенности восприятия и реагирования. Многие люди, не только подростки, после подобного уходят в крайность и действуют деструктивно и саморазрушительно. То, что ты нашел в себе силы рассуждать здраво и принялся чаще общаться с отцом было не зря. Ты действительно помог ему, и это принесло положительный результат вам обоим. — Я, честно говоря, тоже теперь так думаю, — слегка улыбнулся Том. — Размышлял об этом, когда корил себя за то, что не грущу и не плачу. — Отсутвие слёз, будто бы отсутствие подобающих эмоций и собранность — не самая худшая реакция, — подтвердил Стайлз. — Нет единой для всех, научно установленной, документально зафиксированной и «правильной» эмоции при смерти близких людей. Как часто вы обедаете вместе с отцом? — Раза три-четыре в неделю, если мой график учёбы совпадает с его работой. На самом деле, не думаю, что сама идея обедать вне дома его привлекает. Наверное, это уже просто дело привычки, в целом, мне кажется, ему без разницы. Но мы довольно хорошо проводим время, пробуя что-то новое из блюд. — Ваш дом достаточно далеко, — заметил Стайлз и, уже зная ответ, с лукавым прищуром уточнил. — Ты ездишь сюда только ради еды, Томас? — Нет, — он чуть-чуть приподнял уголки губ, — езжу провожать девушку домой после школы, а отец работает неподалёку. Это в пределах одной станции метро, мне удобно. — И давно вы обедаете в районе этой станции метро? — Всегда, вообще-то, — плечами Томас, — отец на моей памяти ни разу не менял место работы. Раньше я ездил туда только ради наших обедов. Этот раз ничем не отличался от предыдущих. Вчера, правда, мы в самое многолюдное время там оказались. — А обычно приходите раньше? — Да, успеваем набрать всего на бизнес-ланче, но ещё до начала большинства обеденных перерывов. Я не стал сам заказывать заранее, отец всегда что-то новое пробует… — Значит, вчера твой отец задержался? — Да. Я потому и предложил пообедать в сквере: чтобы основной дневной поток в транспорте схлынул, раз уж так вышло. Отец сказал, что он неожиданно разговорился с коллегой, видел их издалека, о вчерашней игре «Вашингтон Уизардс». Я тоже смотрел этот матч по телевизору. Пока он не рассказал, почему задержался, я даже не знал, что он тоже следит за матчами НБА. С компа, он, что ли, смотрел… — Коллега ходил с вами обедать? Он друг твоего отца? — Не знаю на счёт дружбы, я мало что знаю про коллег. Но его я видел впервые. Он не ходил с нами. Дальше… Мы зашли, отстояли длиннющую очередь, я сделал заказ за двоих и заплатил… — Разве не отец должен платить за ваш обед? — удивился Стайлз. — Ему приспичило, и он оставил мне свой кошелек, — объяснил Томас. — Долго он отсутствовал? — Да как обычно, минуты две-три, наверное. Мы взяли еду, пошли в сквер… Дальше вы знаете. Перелом ещё, блин, этот… Когда я открыл глаза, рука болела адски, кое как поднялся, побрел к машине скорой помощи. Ещё подумал, что отец, должно быть, тоже пострадал, но сильнее, и медики забрали его в больницу. Когда случается такое массовое происшествие, новость сразу разносится по городу. Больницы, включая платные частные клиники, работают в особом чрезвычайном режиме. Забирают всех раненых, развозят по больницам, и уже на месте их определяют в разные по степени тяжести отделения. Отца Томаса действительно могли забрать в больницу. Только увезли бы их скорее всего в одну. Однако, по пробуждении Томас не обнаружил отца рядом и решил сначала найти свободную машину скорой и получить первую помощь, а затем узнавать, в какую больницу могли забрать его отца. Только вот имени мужчины не значилось ни в одном списке клиник, которые принимали пострадавших. Даже спустя сутки после взрыва. — У тебя трещина, — исправил его Стайлз, так как читал заключение медиков, — это не так страшно для твоей карьеры. Она заживёт быстрее, чем перелом, и ты успеешь восстановиться к новому сезону. Главное, дождись полного восстановления. У тебя хорошие игровые показатели? — Очень хорошие, в среднем двадцать очков за матч и дюжина подборов. — Ого, — Стайлз присвистнул: баскетбол не его игра, но статистика всегда была его сильной стороной. — Это очень хороший показатель для школьного баскетбола. Ты отыграл две трети сезона, а представители университетских команд обычно следят за игроками последнего года обучения с самого начала сезона. Тебя не могли не заметить, и наверняка пригласят в команду университета. И наверняка не в одну. — Вы много об этом знаете, агент Стайлз, — удивился Томас. — Я же учился в школе, знаю что и как, — развёл руками Стайлз. — К тому же, играл в лакросс. Не баскетбол, но травмы и приглашения в университеты на спортивную стипендию тоже случаются. Как развивались события после того, как ты вышел из скорой? — Мне поставили шину, выписали направление в травматологию на рентген и наложение гипса. Искать отца среди этой суматохи даже на случай, если он в порядке, и мы просто растерялись, не стал. Ну как бы мы там нашлись? Тем более, меня просили покинуть место взрыва. Поехал в больницу, потом домой. Я позвонил ему на телефон несколько раз, ответа не было, но я не сильно беспокоился: сильно пострадать он не мог. Мне сказали, что ударная волна задела сидевших в парке совсем немного. Я подумал, отец к машине скорой двинулся или кому на помощь… Но к ночи уже стал переживать — на горячей линии мне ничего не сказали. Видимо, он все же пострадал и не смог назвать своё имя — его кошелек с документами по прежнему был у меня. Вы… Поспособствуете его поискам? — Разумеется, — подтвердил Стайлз, — мы и впрямь ищем его и тех людей, кто ещё потерялся в той неразберихе. Скажи, у тебя есть родственники, которых нужно поставить в известность? Близкие друзья? — Родственников нет, а настолько близких друзей у него нет, он редко общается с кем-либо вне работы. — Необщительный? Сложно поверить, глядя на то, как много друзей и знакомых из школы, которые переживают за тебя. Хотя, конечно, смерть твоей мамы могла оставить подобный след. Может быть, он с кем-то общается онлайн? — Мы не так уж много и общаемся… несколько раз в неделю, когда мы одновременно находимся поблизости и вместе обедаем. Или в выходные дома. Мне кажется, он больше играет в настольные игры онлайн, общается с игроками в чате, я думаю, — бессильно развёл руками Томас. Стресс и усталость, накопившиеся у него за последние сутки, вконец утомили его. Стайлз, постепенно убеждающийся в верности предположений коллег, решил задать последний вопрос и отпустить молодого человека домой спать. — Он проводит все своё свободное время дома или куда-то ходит? — Не знаю, — пожал плечами Томас. Усталость его победила, и он совсем сник. — Не то чтобы у нас принято отчитываться друг перед другом, но вроде бы нет. Он скорее домосед. Так долго он точно отсутствует впервые. — Спасибо за помощь, Томас, — сказал Стайлз. — Ты провел здесь много времени и всю ночь не спал. Так как ты несовершеннолетний, ты не можешь остаться один, пока мы не нашли твоего отца. С тобой поедет сотрудница социальной службы и побудет некоторое время у тебя дома, о’кей? Её зовут Дженни и она отлично играет в баскетбол на плейстейшен. Мне пора. — Агент Стайлз, — окликнул его Томас. Стайлз, уже открывающий дверь из допросной, обернулся. — Вы ищете его по той причине, что у вас есть подозрения на его счёт? Стайлз не хотел ему врать, но соврал. Ответил в лучших традициях агентства — витиевато. — Сперва мы ищем и опрашиваем свидетелей произошедшего. Среди них может быть преступник, но никаких прямых подозрений ещё нет, — и перевел тему. — Хочешь, мы позвоним твоей девушке, чтобы ты не был один? И мастерски перевести тему вопроса. Словосочетание «замечательный агент» пронеслось в голове явно саркастически, без комплиментарной подоплёки в свой адрес. Агент он, может, и замечательный, только вот гражданская часть его мозга относилась к его вранью с явным осуждением. — Да, — облегчённо вздохнул Томас. — Да, пожалуйста, позвоните ей. С другой стороны, до тех пор, пока у них не будет явных доказательств вины, было бы правильным шокировать подозрениями несовершеннолетнего парня, пострадавшего от взрыва из-за террористической атаки? Вопросы этики и морали — вечны, а время до следующего взрыва не резиновое. Стайлз мягко похлопал его по плечу и первым вышел из допросной комнаты. В коридоре он присоединился к коллегам, вместе они прошли в просторное, оборудованное всеми необходимыми вещами и материалами помещение, предназначенное для больших совещаний. Стайлз остановился у кофейного аппарата. Прошла уже неделя без спокойного, полноценного сна в Вашингтоне, и за это время произошло уже пять взрывов крупных офисных центров. К расследованию, над которым уже работала другая группа агентов, их привлекли после третьего. Выходов на террористические организации они еще не нашли, и могли лишь пытаться выяснить, кто причастен к самим подрывам из мирного населения. Никаких предпосылок к тому, что вчерашний взрыв — последний, не было. Если последовательность, установленная терористами останется неизменной, то у них есть ещё двое с лишним суток до следующего. Стайлз, впервые за долгое время, чувствовал себя бессильным и, судя по царящей в самом крупном полицейском участке города — не он один. Вашингтонцам, задействованным в расследовании, было еще хуже, — несмотря на не маленький размер города, у всех были знакомые, каким-либо образом пострадавшие от взрывов. С тех пор, как Стайлз официально вступил на службу, это был его первый опыт расследований случаев террористических атак. Ни одна из крупных известных запрещенных в стране организаций не взяла на себя ответственность, не было никаких заявлений или требований — провокация, цель которого страх среди мирного населения и готовность правительства идти на уступки. В ходе расследования им лишь удалось выяснить, что это не внутренний терроризм, но и действуют в городе не прибывшие с востока смертники, а попавшие под влияние вербовщиков люди. — Его отец теперь наш главный подозреваемый, — заключил Стайлз, подставляя в кофемашину уже второй по счёту стакан. — Он единственный пропавший бесследно человек после взрыва и наша единственная зацепка за всё время, мы акцентируемся на этом? Рядом стоял агент Блейк. Вместе они были отлаженной за неделю системой и вдвоём работали как конвейер: Стайлз быстро и точно менял кофе в холдере, нажимал кнопки, Блейк — забирал наполненный до краев стакан, засыпал в него порцию сахара и отдавал коллегам, а затем, пока Стайлз вытряхивал использованный кофе в мусор и засыпал новый, подставлял новый, ещё не наполненный порцией кофеина бумажный стаканчик. — К тому же, подходит под профиль, — согласился Блейк, передавая первый стаканчик их командиру — негласное правило этикета, логики и благодарности их отдела, учитывая количество отчётных страниц, которые Каллахану приходится заполнять изо дня в день. — Мы охарактеризовали субъекта как тихого, замкнутого мужчину средних лет, долго работающего в одном месте без каких-либо достижений, редко проявляющим инициативу. У кого какие мысли? Джейк с благодарностью кивнул и подключился к разговору: — Нам нужно выяснить, когда и как вербовщик впервые смог выйти с ним в контакт, чтобы у нас была возможность выйти на него самого. — Майкл, — Стайлз, не отвлекаясь от своего занятия, привлёк внимание аналитика, в этот раз выехавшего из Куантико вместе с ними, — ты уже изучил его сетевую историю? — Обижаешь, Стайлз! — подключился к диалогу вынырнувший из кибер-пространства аналитик. — Мне не нужна команда, чтобы залезть в чью-то историю браузера. Не буду мучить вас распечатками его переписок в сети — она весит целую тонну. Мужчина действительно увлечён онлайн играми, но не привычными войнами с оружием и смертями или фэнтезийными способностями, а пасьянсом. Вы представляете? — Его завербовали в чате во время игры в пасьянс? — удивлённо спросил агент Блейк. — Ну, может и не пасьянс. Он любит настольные игры, не только карточные. Последний раз играл в шашки, например. Этот сайт даже ни разу не использовался террористами, до сегодняшнего дня ловить на нём было нечего. Стайлз, снабдив всех желающих кофе, теперь потягивал свой. Зная, что ему понадобится двойная доза, он не стал даже отходить от кофейного аппарата далеко. Удобно облокотился на крышку и постукивал по ней пальцами. Весна была в самом разгаре и, пусть ночи были довольно холодными, днём температура на солнце поднималась до двадцати с лишним градусов. Горячий кофе в душном офисе способствовал потоотделению. Стайлз стёр салфеткой раздражающие капли. Грёбаная весна. — То есть, толком он даже не игроман, преследующий денежный выигрыш. Обычно люди, сидящие на подобных сайтах — уже окончательно оторвавшиеся от реальности игроки, внимание которых уже невозможно переключить с игры на действительность. А это не тот формат, с которым работают террористы, — размышлял вслух Стайлз. — Должна же быть причина, почему для вербовки выбрали чат сайта с онлайн-настолками. Шансы, что среди шахматистов получится завербовать агента — нулевые. Они провалились на первом бы вопросе и сайт попал бы в нашу систему. Вероятно, какое-то время вербовщик наблюдал за ним вне сети? — Он замкнутый, это не так просто сделать. Нужно ещё раз проследить его маршрут, — сказал Джейк. — Кто чем займётся? — Я, Льюис и Дэвис из другой команды опросим его коллег, — предложила Алекс. — Езжайте, — согласился с ними Джейк. — Этот человек внушаем, но всё равно нужно выяснить, сколько он общался с вербовщиком в сети, чтобы отследить хотя бы примерное время их пересечения вживую, если оно было. — Придётся повозиться, — отреагировал Майкл. — И… мне пришла информация, он уволился накануне пятого взрыва. На работе никто не придал этому значения, так как многие из тех, с кем он начинал в одном отделе, уже поднялись вверх, а он сам не получал даже горизонтального повышения. Видимо, они придержали его заявление на случай, если он передумает, так как столько времени проработал на одном месте. — Меня смущает, — отозвалась Алекс, — что они успели завербовать его на совершение целой серии взрывов. Какой степенью внушаемости вообще нужно обладать? Для человека, у которого есть дети, такая безропотность кажется слишком странной. — Согласен. Хорошо бы найти сведения о его покупках. Будет сложно, если при подготовке и закупке необходимых деталей он каждый раз докупал что-то для отвода глаз, — ответил Джейк, метко выбрасывая смятый бумажный стакан в урну. — Это будет сложнее, чем кажется, потому что политика безопасности интернет-провайдеров по закону должна иметь протокол, который помогает обнаруживать такие закупки, — напомнил Блейк. — Сейчас главный вопрос в том, сколько взрывов планируется. — Это можно выяснить, — задумчиво произнёс Стайлз, — я и Браун, который тоже проходил спецподготовку и работал с саперами, напишем список из всего, что можно использовать при создании взрывного устройства подобной мощности и купить не привлекая внимания. Только без ещё одного аналитика нам не справиться, потому что список будет очень длинный, а Майкл уже загружен. — Это не проблема, подключим столько мозгов, сколько будет нужно. Я позвоню им. — О`кей, я за Брауном. Мы расширим поиск и исключим те, которые нельзя достать без специальных разрешений. Думаю, мы много чего найдем и не на одного субъекта, Представьте, — сделал паузу Стайлз, — сколько людей в Вашингтоне заинтересованы в замене подшипников? И не все же они планируют теракты. Это наводит на мысли о мирных целях, а никак не о терактах. Их компьютерный аналитик, Майкл, тут же подхватил идею, — А уж если собирать бомбу по пособию, напечатанному терористами, — подхватил Майкл и в порыве широко взмахну рукой со стаканчиком кофе. Стайлз, находившийся в непосредственной близости, успел увернуться, и несколько капель упало на пол. Майкл в ходе своих рассуждений даже не обратил на это внимания, — фактически из говна и палок… ой, простите. Джейк не был бы начальником, если бы только и делал, что корил подчинённых. Стайлз уже ушел в размышления и посмотрел на доску со следственными заметками. Пододвинул поближе к себе стул, присел, не отрывая взгляда от доски. Спустя минуту отвлёкся от её изучения, разблокировал планшет и принялся активно печатать в поисковике. Потом взял маркер и вывел по двузначному числу под каждым из случившихся взрывов. — Слушайте, — Стайлз, озарённый идеей, подскочил. Пластиковый стул, на котором он сидел, едва не опрокинулся от его резких движений. — Так сколько у нас подрывников? За взрывы на прошлой неделе ответственности никто не взял. Это может быть один субъект? — Вероятно, так и есть, — подтвердил Джейк. — Команда, расследующая их, пришла к выводу, что оба подрывника — смертники; но фактических доказательств они собрать не смогли. — Кажется, я понял схему, — сказал Стайлз. — Субъекта вербуют, первый взрыв — проверочный тест, второй — настоящая цель. Об этом говорит динамика взрывов: первый взрыв затронул только здание, второй — намного сильнее, досталось двум соседним домам, третий взрыв должен был превзойти два предыдущих, но вместо этого — регрессировал. Что если субъектов двое: наш, которого мы сейчас ищем, и второй — смертник, умерший во втором взрыве? Первые два взрыва — в одном районе, третий — в совершенно другом. Каждый субъект действует там, где комфортно себя чувствует. — Нужно найти место, где он может скрываться, — сказал Блейк, — это или заброшенное здание, или, наоборот, оживлённая офисная высотка? — Думаю, второй вариант. Будучи заранее подготовленным, — задумался Стайлз, — я бы сразу пошёл в высотку. — Почему вы оба так думаете? — нахмурился Джейк. — Это необычный сценарий для террористических атак. Какой процент подрывников скрывается в том же здании накануне взрыва? — Меньше десяти процентов, — признал Стайлз и, призадумавшись, добавил. — Но это статистика только на случаи, в которых личность подрывника была установлена заранее, так как внесена в список приверженцев террористическим организациям. Подобной статистики о взрывах, с участием недавно завербованных, ещё нет. В наступившей тишине спецагенту Каллахану, как главному, нужно было принять решение. Выбор из нескольких направлений в расследовании делать всегда сложно, и он мысленно взвешивал за и против касательно озвученной идеи. Мысли роились в голове, Джейк раскладывал их по полочкам, припоминая все известные случаи вербовок и двойных взрывов, совершенных одним лицом. Информации и впрямь мало. Джейк решил прислушаться к себе и своей интуиции, а не к скупой статистике. Краем уха он улавливал признаки нетерпения Стайлза: как он, сложив руки на груди, тихо и глубоко дышал, не отвлекая начальника от размышлений, но при этом раздражающе сверлил выжидающим взглядом и постукивал ногой по полу. Яркое нетерпение, не свойственное — подавляемое — работникам бюро, целиком нашло своё воплощение в Стилински. Вернее, в те моменты, когда ситуация позволяла ему своё нетерпение показывать — ни в коем случае не при свидетелях, задержанных или начальстве в лице директора отдела. Вот так, дозированно, его характер оживлял атмосферу. Джейк не беспокоился, что его энтузиазм или нетерпеливость придутся во время расследования некстати: у Стайлза отличные показатели, и он знает, когда может позволить себе показать себя подобным образом, а когда — нет. Джейк скорее удивлялся его умению так быстро брать себя в руки и отбрасывать эти привычки. Ещё Джейк знал, что раз он так явно проявляет свои эмоции, то уверен в своих словах больше, чем на сто процентов, — а в его интуиции сомневаться не приходилось ни разу. — Ищем в местах с наибольшим скоплением людей в районе последнего взрыва. Предупредите торговые центры об угрозе, пусть ужесточат наблюдение, но сконцентрируемся на крупных офисных зданиях. Майкл, задействуй больше кибер-аналитиков — нужно ещё раз изучить переписку и найти то, что может помочь нам найти следующую цель. Стайлз, ты с агентом из группы, работавшей над первыми двумя взрывами, проанализируйте ещё раз имеющуюся информацию. Найдите первого субъекта, его поведение может помочь обнаружить второго. Я поговорю с журналистами, нам не нужны раззадоривающие террористов заголовки на таблоидах. Надо попробовать деликатно уговорить субъекта сдаться, так как дома его ждёт сын.

*

Джейк беззвучно отвечал на вопросы репортёров в прямой трансляции, вылетающие из его рта слова тут же появлялись на бегущей строке. Никто из агентов, присутствовавших в комнате не обращал на него внимания: все занимались своими делами, звук на телевизоре был на минимуме. Вокруг и без него было шумно: несколько вызванных из Куантико аналитиков сидели в окружении практически дюжины компьютеров и ноутбуков, стуком пальцев по клавишам извлекая из них общую абстрактную композицию; изредка их нарушали громкие голоса расположившихся за соседним столом агентами, просматривающими диски с камер видеонаблюдения. Мощности кондиционера не хватало, чтобы обеспечить их обособленный центр прохладой, и Стайлз ещё несколько часов назад, когда погода за окном начала постепенно разогреваться с наступлением дня, снял пиджак и повесил его на спинку стула. Активное обсуждение заставляло его горячиться. Практически свободно висевший на шее галстук теперь тоже мешался. Он расслабил узел ещё чуть-чуть и расстегнул одну пуговицу у рубашки. Голос кибер-задрота Майкла, сидевшего рядом, его ободрил: — Есть кое-что, — сказал он, не прекращая читать информацию с ноутбука, — через банк, обслуживающий субъекта, я смог найти платёжную историю. Вынужден признать, субъект хорошо постарался, что даже удивительно. Он очень планомерно совершал все покупки для изготовления взрывного устройства. Стайлз, ты был прав. Если бы мы не знали его имени, алгоритм системы безопасности банка ни за что бы его не обнаружил. У него даже не было необходимости расплачиваться наличными: все купленное им никак не наводит на мысли об использовании в террористических атаках. — Сработал почти идеально, — отозвался Стайлз, вглядываясь в банковскую выписку. — Временной промежуток между покупками большой. Первое преступление и практически безошибочное. — Практически? — Он оставил главного свидетеля — собственного сына в живых. Его родительские инстинкты очевидны, он бы не смог убить своего ребёнка. Но тогда, по идее, если бы он вернулся после первого взрыва домой, то мы бы не стали его подозревать. — Ты пугающий, — заявил Майкл, на секунду отрывая взгляд от монитора, — но очень умный. Стайлз усмехнулся. Кое-чему он действительно научился. Быть пугающим даже не задаваясь такой целью, например. По его наблюдениям, именно так это срабатывает лучше всего, и чужой страх порой становится ощутимым. Или не страх, а увлечение, если он имеет дело с психопатичной личностью во время расследования. Раньше Стайлз находил это изматывающим — собственное поведение иногда пробуждало в памяти флэшбэки, которых он тщательно и весьма осознанно избегал. Какое-то время Стайлз будто… прятал часть себя в шкаф? И активно делал вид, что наличие шкафа с секретами его не тяготит. А потом… Он вырос? Да, ощущалось примерно так. Вырос, провёл не один час с психотерапевтом, прошёл курс академии и послушал много всего — интересного и опасного. Он чувствовал себя наконец-то правильно. Несмотря на то, что вокруг него преступность. Ещё одна константа в его жизни, и это даже не тяготило его теперь так же сильно, как раньше. Нет, не так: это не влияло на его ментальное здоровье так, как прежде. Но влияли вторые сутки без полноценного сна, и, подавив зевоту, Стайлз перевёл тему. — У нас есть точная дата, когда с ним впервые вышел на связь вербовщик? Майкл ответил не сразу, так как сначала застучал по клавиатуре. — Да, пять месяцев назад. Что ещё более интересно — за два дня до этого он изменил привычный маршрут, придя в другой ресторан. — Значит, где-то в эти два дня на него пало внимание вербовщиков, — задумчиво произнёс Стайлз и, бездумно взъерошив волосы, огляделся. Думалось за бессмысленными действиями иногда и впрямь… привычнее. Действие-отсрочка, дёрганность и прочие симптомы тревожного состояния — уже пройденный, позабытый этап, не требующий теперь тщательного наблюдения за языком своего тела. Раньше это мешало, помогало разве что выплеснуть эмоции, когда нужна холодная голова. Теперь — почти однотонное, бессмысленное действие, которое он иногда совершал осознанно. Организм все ещё реагировал по старой памяти, изредка помогая сосредоточиться. Рядом призывно висел снятый ранее галстук. Стайлз прикоснулся к нему, и тёплый фиолетовый шёлк будто сам перетёк ему на ладонь. Едва заметный узор оказывал гипнотическое действие. Попытался завязать ранее развязанный в порыве узел. Он спросил у Майкла: — Ты умеешь завязывать виндзорский узел? — Так по-научному называется петля для подвешивания? Предположение показалось Стайлзу крайне уморительным. — Что? Нет, — он аккуратно положил галстук обратно, раз уж восстановить узел не представлялось возможным. Может быть, он откроет схему и на второй взгляд она покажется более понятной, чем на первый, когда он попытался повторить виндзорский узел сперва на своём старом галстуке. — Ладно, к чёрту, не это важно. Найди мне вот что: человек, который присутствовал в месте первого взрыва и остался цел, а потом погиб во втором. Чужие пальцы тут же запечатали, программа поиска работала на пределе скорости. Стайлз терпеливо ожидал результата. Разгадка где-то рядом, и он чувствовал, как постепенно к ней приближается. Губы аналитика изогнулись дугой, уголками вниз. — Таких людей больше, чем мне бы хотелось, — в голосе звучало горькое удивление. — Я ставил на ноль человек. Представь, целых семь человек дважды за месяц едва не подорвались? Что не так с этим миром? Иногда Стайлз размышлял о морали — являлось ли умение не пропускать через себя все особенности их профессии чёрствостью? Если это — защитная реакция организма, то насколько такая способность этичная в отношении других людей? Получалось, — этичная, пусть и не сразу. Он возвращался домой после работы и какое-то время прикидывал в уме статистику — парадоксально, но его успокаивало. Обходись он и многие другие сотрудники без этой способности, то как сильно их бы раскачивало то, с чем они сталкиваются каждый день? Как это повлияло бы на жизни других людей? Здравый смысл и критическое мышление были отличным скиллом. Постепенно становилось чуть легче. — Это ожидаемо, — он пожал плечами. — Дело не только в географическом факторе, в выборе двух самых крупных офисных центров для атак. Просто проблемы чаще всего прилипают к одним и тем же людям по совершенно необъяснимым причинам. Доказанный наукой факт. — Ты пипец какой загадочный иногда, — вновь восхитился аналитик. — Как ляпнешь что-нибудь возмутительное и гениальное одновременно, аж в дрожь бросает. Уже второй раз за последние несколько минут! Стайлз остановился, развёл руками и усмехнулся: — Поэтому я — агент, а ты — аналитик. Компьютерный гений обернулся, мельком взглянув на него, и выдал: — У тебя просто преступный разум. Майкл, не осознавая, как в воду глядел — в конце концов, благодаря этому они все и получали свою зарплату. Хотя это и не единственно необходимая для агентов черта. — Да, — легко согласился Стайлз. — А теперь давай сократим наш список до одного человека. — Смотрим умерших во время второго взрыва? — Теперь ты меня пугаешь. Не отбирай мой хлеб своей сообразительностью. Стайлз ободряюще похлопал его по плечу, вызывая у того смешок. Очки неведомой им силой лицевых мышц совсем сползли на кончик носа, аналитик поправил их. В стёклах отразился голубоватый экран монитора. Стайлз поймал себя на мысли, что это давно не вызывало у него раздражения — настолько подобное вызывало в нем дискомфорт раньше. Сейчас, будучи в незнакомой обстановке и чужой компании, он бы был настороже, но не на взводе. Но перед ним — их айти-гуру, пацифист и любитель батутных центров Майкл. Стайлз усмехнулся сам себе и, ощутив, что за непрерывным получасовым сидением у него затекли мышцы спины, поднялся на ноги. Упершись руками о спинку кресло, согнулся под идеальным углом в девяносто градусов и размял спину. Позвонки с хрустом встали на место, Стайлз задержался в таком положении ровно на минуту, чтобы закрепить результат и слегка растянуть мышцы. Краем глаза он увидел на себе испуганный взгляд Майкла, подвернувшегося на хруст в его позвоночнике, и наконец выпрямился. Компьютерный свет стал казаться чрезмерно ярким. Подкрался вечер, и естественного света стало меньше. Стайлз потянулся к настольной лампе, щёлкнул выключателем. Тёплый электрический свет озарил половину стола, занятую ими двумя. Майкл, вновь увлекшись поисковой программой, лишь благодарно покивал. Не дождавшись ответа, Стайлз нетерпеливо спросил: — Имя есть? — Ты стоишь за моей спиной. Сам же видишь, что есть, — пробурчал аналитик. — Отправить коллегам из другой группы? И, задрав голову, обернулся и посмотрел на него. Стайлз, глядя ему в лицо, обратил внимание на хлебную крошку, прилипшую к чужой щеке. Этот аналитик работал в отделе задолго до его появления. Каждое новое в агентстве лицо всегда вызывает повышенный интерес, и этот компьютерный гений поначалу лип к нему. Стайлзу казалось, что невозможно быть настолько наивным и добродушным в тридцать с лишним лет на таком месте работы. Он был хорошим парнем. — Да, отправь. У тебя тут крошка, — Стайлз ткнул в свою щёку. Аналитик совершенно спокойно почесал щёку, с видом, мол, да, действительно, крошка есть, почему бы ей там не быть вообще? Их интеллектуальное единение перебили: — Анонимный звонок, — коротко отрапортовал полицейский. Он не успел и договорить, как пейджер в кармане Стайлза подал сигнал. — Его видели возле делового центра, связались с администратором — выслали несколько записей. Посмотрели — действительно он. — Чудно, — произнёс Стайлз, вглядываясь в экран устройства, казалось бы, из прошлого века. Он мысленно похвалил работников полиции за скорость передачи информации агентам и скорость сборов команды быстрого реагирования. Оставалось лишь к ним присоединиться. На ходу попрощался с аналитиком. — Долг зовёт, я ушёл. Пока иду в раздевалку, расскажете о звонке? — Я расскажу, — вклинился в диалог Джейк, — успел послушать. Стайлз прибавил ходу, почти трусцой добираясь до раздевалки, расстёгивать верхние пуговицы рубашки он принялся уже на ходу. К моменту, когда они подошли к нужной двери, он уже почти выпрыгивал из ботинок. Джейк коротко пересказал ему о звонке на горячую линию: — Житель соседнего дома, часто наблюдал за двором и играющими на улице детьми, несколько раз видел его. Дом свидетеля частный и находился вне опасности, но если рванёт в деловом центре, то сильно заденет. Его уже проконсультировали. Ты всё? — Да, — ответил Стайлз, сменивший костюм на униформу. Затягивая шнурки у берцов, он думал, почему бы не усовершенствовать военную обувь молнией вместо шнуровки. Выпрямившись, он взял шлем и жилет. Наденет по дороге. — Долго ехать? — Минут десять, — ответил Джейк, осматривая с ног до головы. Пробегая взглядом по амуниции в руках и броской аббревиатуре «SWAT» на бронежилете, добавил. — Удачи, Стайлз. Стайлз усмехнулся. Джейк, вообще-то, сам поспособствовал его подготовке к работе в отряде квалифицированных бойцов. Для прохождения курса Стайлзу не доставало нескольких лет работы на бюро, и без протекции пришлось бы ещё немного подождать. Но Стайлз горел энтузиазмом, так как на курсах обучали действительно нужным вещам, которым он хотел научиться, но достигать желаемого слегка неправомерно, по старинке, заигрывая с бюро, и проверять терпение директора таким образом — чересчур даже для него. Поэтому он обмолвился об этом Джейку, на всякий случай подготовив аргументы за, но прибегать к ним не пришлось. Каллахан сначала был скептически настроен, так как Стайлз действительно был слегка молод и неопытен для получения звания квалифицированного бойца, однако здравый прагматизм переубедил его. На курсах кандидаты набирались практики, на выходе приобретая множество нужных умений: улучшение навыков ближнего боя, владение методами воздействия на толпу, работе с взрывчаткой. Было лишь вопросом времени, когда на одном из выездов им срочно понадобится специалист со снайперской подготовкой или переговорщик, и кто знает, как далеко от главного штаба их могут завести преступные ухищрения. Иметь в команде такого специалиста — огромный плюс. Сначала Джейк, заглядывая в оценочный табель, радовался успехам Стайлза. А потом, когда ему выдали пейджер и Стайлз впервые поехал на вызов в качестве штурмовика, у Каллахана на душе заскребли кошки. Теперь он каждый раз старался перехватить Стайлза перед уходом, чтобы пожелать удачной работы. Стайлз, в общем-то, прекрасно понимал его чувства: так же тяжело ему было, когда отец уезжал на обезвреживания, и он не мог знать, как окончится задержание. — Ага. Ну, догоняйте. Стайлз помахал ему на прощание и в числе последних залез в бронированный минивэн. Не теряя времени, Джейк быстрым шагом направился к своему джипу. Выездная часть его команды, уже экипированная, дожидалась его возле машины. — Едем, — кивнул им Джейк и, достав свой жилет из багажника, сел за руль.

*

Вся улица находилась в оцеплении, тут и там беззвучно светились полицейские алармы. Суматохи среди людей не было, хотя заинтересованные все равно собирались в отдалении. С приездом штурмовиков и после предупреждения о возможности теракта зевак убавилось, журналистов, наоборот, прибавилось. Никто не торопился, но агенты действовали скоро: несмотря на то, что теракт должен произойти на следующий день, откладывать эвакуацию работников и захват террориста нельзя, никто не в силах предсказать возможные события. Особенно, при возможности взрыва. Это не означало, что по прибытии на место штурмовики и агенты обнаружат уже активированную бомбу, но всё же. Несмотря на технологический прогресс, камеры видеонаблюдения и наличие администраторов на каждом этаже, вычислить необходимый офис всё же не представлялось возможным. Штурмовики разделились на несколько групп: одна, руководствуясь записями и планом здания, направились на этажи, где, в случае установки взрывного устройства, будет нанесён максимальный ущерб всему зданию; вторая — в предположительное место нахождения подрывника, обнаруженное с помощью видеозаписей. Большую часть сотрудников центра удалось предупредить, вывести из здания, однако, число работников, всё ещё находящихся на своих рабочих местах, было неизвестно. Судя по всему, их достаточно много, — рация практически не умолкала, оповещая о зачистке одного офиса за другим. Стайлз с напарником заканчивали проверять их крыло на этаже, черными силуэтами выделяясь на фоне стен даже при приглушённом аварийном освещении — всё здание постепенно обесточили, не считая этажа с преступником. Держа в голове карту и неплохо ориентируясь в темноте, Стайлз подошёл к одной из дверей в конце коридора. Никаких звуков не было, равно как и полоски света на полу, и, исходя из плана здания, за дверью находилось служебное помещение. Судя по лёгкой захламлённости, большую часть времени оно пустовало и использовалось, как склад для бумаг. Не опуская ни на миг тактическую винтовку, Стайлз немного сместил мягко упирающийся в плечо приклад. Heckler&Koch удобно лежала в ладонях, и ощущалась лучше и куда надёжнее некогда родной бейсбольной биты. Шутка ли, неподвижно удерживать навесу четыре килограмма в течение получаса, — но он справлялся. Будучи полностью сосредоточенным, Стайлз даже не ощущал напряжения в мышцах. По рации раздался искаженный голос напарника: — Два человека в помещении, вывожу. Встречайте на северной лестнице. Следом ещё несколько похожих сообщений. В одном Стайлз разобрал голос командира штурмовой группы: — Последний этаж чист, остался офис с подрывником. Предположительно, внутри один человек. — Приступаем к переговорам. — Принято. Стайлз прошёлся по периметру и, не найдя никого и ничего, тоже отрапортовал, по другому каналу: — Никого. Возвращаюсь, — он двинулся было на выход, но что-то неясное привлекло его внимание. Обернувшись, Стайлз задержался на пороге и вновь осмотрел помещение. Видимым образом ничего не поменялось, но предчувствие заставило сделать его шаг вперёд и проверить. Дальше произошёл полнейший… кавардак. Он оступился, врезаясь во что-то. Стрелять в маленьком, замкнутом пространстве при данных обстоятельствах нельзя, — эта мысль промелькнула у него в голове за долю секунды, и вместо траты пуль Стайлз со всей дури брыкнулся в попытке отпихнуть это от себя. Вынужденно моргнув, через мгновение Стайлз обнаружил себя опрокинутым навзничь. Совсем рядом ощущалось чужое присутствие, и Стайлз попытался оттолкнуть его ногами. В ответ он услышал шипение и треск ткани. Следом за звуком пришла боль. Острая и — донельзя, сука, характерная. Стайлз едва не взвыл, попытавшись освободить свою конечность от нечеловеческого капкана когтей. Пришлось замереть и, собрав всю свою волю в кулак, спокойно произнести: — Тихо, — слова вылетали изо рта шелестя, боль казалась невыносимой, — тихо. Не шевелись, слышишь? Я не угроза! Стайлз не успел по-настоящему испугаться за свою жизнь, он даже не до конца осознал, насколько хреново повернулась ситуация. Но хватка слегка ослабла, длинные когти медленно, крайне неприятно вышли из раненной мышечной ткани и кожи. Смотреть на ногу Стайлз себе запретил, хотя вряд ли смог бы разглядеть степень повреждения, вместо этого сосредоточился на силуэте напротив. Первым порывом было наставить на него винтовку, но она лишь спровоцирует новую атаку, и в итоге откажется совершенно бесполезной даже с тридцатью пулями в магазине. Стайлз уже понимал, что бессмысленно цепляться за неё сейчас так крепко. Знакомое пламя полыхало в глазах напротив — вот так встреча, ни дать ни взять оборотень, — многократно усиленное непониманием происходящего, отсутствием чувства контроля над ситуацией. Затаённое в глубине чужих глаз отчаяние выплёскивалось наружу, как море из внезапно ожившей картины мариниста. Стайлз постарался засунуть свой страх поглубже и не показывать его. На удивление, эмоции послушно ушли. Голова была пуста, тишина в эфире. Но он осознавал, кто перед ним — прежде незнакомое, лишенное всяких связей существо, уже запустившее внутренний процесс собственной погибели и постепенно лишавшееся рассудка. Стайлзу стало спокойно. Он почувствовал себя увереннее. Мысли пошли быстрее, и он предположил, что на защитном стекле отражался люминесцентный взгляд, ничуть не успокаивая. Смотреть в перекошенное безумием и страхом отражение наверняка было малоприятно. Контролируя резкость своих движений, Стайлз поднял забрало у шлема. — Я не угроза тебе, — тихо повторил он, стараясь не провоцировать его громкой речью. — Нам необходимо покинуть здание. Стайлз не решился сразу говорить о грозящей им опасности, намереваясь сперва снизить градус враждебности к себе. Он всё ещё ощущал на себе когтистую хватку и припоминал, насколько глубоко расположены артерии в районе икроножных мышц. Выходило, что недостаточно глубоко. Ногу всё ещё удерживали крепко, но, по крайней мере, когти впивались в кожу неглубоко, сравнительно деликатнее, чем при нападении. Стайлз не смотрел на свою конечность, чтобы не рисковать шатким состоянием спокойствия. К тому же, не видя рану, какое-то время её можно игнорировать и сконцентрироваться на чём-либо ещё. Например, на руке, эту рану ему оставившей. Никаких импульсивных судорог или движений не было: оборотень, скорее всего, просто держался за первое, что подвернулось под руку. Это не было хваткой хищника в попытке удержать свою жертву. Но могло ей стать, если начать дёргаться и пытаться освободиться. Возможно, ему бы это даже удалось, он смог бы удрать или скрыться в каком-нибудь помещении с замком. Но тогда придётся смириться с появлением второго взрывного устройства — нестабильным одичавшим оборотнем; и уж одна из бомб точно сдетонирует. Так что бежать и оставлять его здесь, в задании, полном агентов с оружием, преступником и неизвестно где именно спрятанной бомбой — было просто ужасной идеей. Стайлз стремительно перебирал в голове возможные комбинации, менее взрывоопасные. Лёгкие, почти невесомые, но всё ещё болезненные движения когтистых пальцев на его ноге походили на задумчивое постукивание по столу или перебирание струн пальцами. Стайлз подумал, что это, возможно, попытка оборотня удержать сознание, осмыслить реальность. Эта задумчивость была Стайлзу кстати, создавая шанс на выживание им обоим. Раз оборотень больше не кидался на него, значит, ещё способен думать, — в выражении изменённого обращением лица сохранялась капля осознанности. Следовало воспользоваться этим просветлением и высвободиться. С большой осторожностью Стайлз попытался привлечь его внимание так, чтобы за этим не последовало новой стычки. — Эй, — неохотно он встретился взглядом с оборотнем. Казалось, будто он вслушивался, что говорит Стайлз, — в здании ФБР и террорист с бомбой. Опасно, понимаешь? Я помогу тебе выбраться. Говорить с диким оборотнем было странно. Стайлз не видел его в адекватном облике, поэтому и человеком в полной мере он не воспринимался. Стайлз всё ждал, что он кинется и загрызёт его с дуру. Но, видимо, остатки здравомыслия всё ещё были в нём, и оборотень двинул головой. Стайлз воспринял это как согласие и продолжил: — Я не смогу вывести тебя, если ты не отпустишь ногу, — хватка на ноге усилилась, Стайлз снова ощутил остроту когтей. — Возьмёшься за плечо и будешь держаться сзади меня, — не хватало ещё, чтобы кто-то не вовремя попавшийся им навстречу обратил внимание на особенности внешнего вида его спутника. — Отпускай же. Как с одичавшим псом. Доверяет — нет? Какой-то частью мозга оборотень действительно счёл необходимым чуть-чуть его послушать, по крайней мере, пока не окажется в более благоприятных обстоятельствах. Существовал ли для одичавшего оборотня без стаи «более благоприятные обстоятельства» Стайлз сильно сомневался. С горем пополам оборотень прислушался и с опаской разжал ладонь. Стайлз тут же подтянул ногу к себе, немного ощупал руками. Убедился в её относительной целостности. Всё же, с ним случались ранения и похуже. Стайлз поднялся на корточки и, переждав вспышку боли, выпрямился во весь рост. — Хорошо, — радуясь положительной динамике в их общении, даже похвалил его за содействие, — теперь давай уходить отсюда. Прежде, чем уйти, Стайлз проверил, не растерял ли снаряжение, когда кувыркался с выскочившим на него оборотнем. Взявшись за винтовку так, чтобы не направлять прицел на своего знакомца, похлопал себя по плечу. Чужая рука понятливо опустилась куда сказано. Стайлз, двинувшись вперёд, счёл не лишним повториться: — Держись за мной. Если кого встретим, опусти голову. Позволять оборотню находиться вне поля своего зрения и на таком близком расстоянии было безрассудной идеей и единственно возможным данной ситуации решением одновременно. Стайлз не обманывался — он в любом случае проигрывал оборотню по силовым параметрам, сколько бы времени он не проводил на тренажёрах и на полигоне. Впрочем, анализируя свои ощущения тогда и сейчас, он чувствовал себя увереннее, чем раньше. Отчасти благодаря своей физической форме: обзаведясь мышцами, он видел свой костный каркас более защищённым. Хотя по сравнению со сверхъестественными существами его тело было всё ещё довольно хрупким. Играл свою роль опыт работы в бюро — за эти годы он повысил порог своей стрессоустойчивости. А уж если он не сломлен морально, он справится. Самыми ценными ресурсами для него были и всегда будут не помутнённый безумием рассудок и логическое мышление, то есть — мозги, вполне себе гениальные, и закалённые полевой работой. С убийцами-психопатами было сложнее, чем с оборотнями. — Здесь никого, — вслух произнёс Стайлз. Не то чтобы проговаривание вслух действий было необходимо, но информирование точно успокаивало его попутчика. — Идём на лестницу. Дать ему меньше поводов напасть, пока он выводит их обоих — вот главная цель Стайлза в данной ситуации. Выводить оборотня путём, предназначенным для эвакуации людей, нельзя: на входе их обязательно встретят коллеги Стайлза и фургон службы спасения. Психологическая поддержка — это очень хорошо, но для теряющего себя оборотня слегка поздновато. Большинство выходов перекрыты, чтобы не позволить подрывнику уйти, и Стайлз размышлял о возможных путях отхода, не предусмотренных группой захвата. В голову приходили только вентиляционные окна подвальных помещений. Их точно не брали на прицел агенты, и вряд ли они встретят кого-то по пути: люди выведены, а террористы, как бы цинично это не звучало, обычно кончают жизнь самоубийством, вместо того, чтобы пытаться бежать. Был риск, что они наткнутся на агентов, и Стайлз даже замедлил ход, чтобы сосредоточиться и вспомнить план, составленный штурмовиками. Сообщений по рации больше не поступало, и это позволило Стайлзу примерно подсчитать количество человек в здании: должно быть, полным ходом идут переговоры, их ведёт Джейк, двое агентов и несколько штурмовиков. Все они сейчас находятся на два этажа выше и, в случае чего, воспользуются южной лестницей. Стайлз мог бы увести оборотня вниз по северной — риск, что на пути им попадётся кто-то ещё сведён к нулю. Однако, по ней нельзя спуститься в подвал, а пересекать холл первого этажа нельзя — слишком открытое пространство. Южная лестница ведёт в подвал. Идти на неё сейчас не вариант, потому что на ней может оказаться кто-то из агентов или, если план спасения обороня пойдет не по плану и они наделают шума в процессе, привлекут ненужное внимание. Система безопасности заблокировала часть этажей, и через них не пробраться. Стайлз напрягал мозг, стараясь вспомнить, какой этаж не изолирован. Шестой, седьмой? Он не помнил точно, но решил, что дёрнуть ручку — не займет много времени. Открытым оставался лишь вопрос видеонаблюдения. Здание обесточено целиком или нет? Как не попасть в их поле зрения? — Электрощит, — вслух произнёс Стайлз, когда на него снизошло решение, — Электрощиты находятся в лестничном пролёте, каждый напротив своего этажа. Ты знал? Вопрос был риторическим. Или нет. В любом случае, Стайлз хотел убедиться, в порядке ли его временный подопечный, и контролирует ли он себя. Оборотень никак не отреагировал, но послушно шёл следом, минуя один лестничный пролёт за другим и по-прежнему цепляясь за его плечо. Стайлз счёл это достаточно хорошей реакцией, чтобы ускорить их движение. Вскоре они оказались на нужном этаже, Стайлз нашёл электрощит и без затруднений его открыл. Внутреннее устройство было стандартным, и ему не пришлось как-то повреждать провода. Просто чуть-чуть отсоединил шнур, так что он даже ещё держался в гнезде, но уже не передавал ток дальше. На сторонний взгляд вполне выглядело как случайность. Находись они в здании банка, Стайлзу пришлось сложнее, но это — всего лишь деловой центр с офисами и мелкими коммерческими организациями. К сожалению, чем ближе они были к выходу, тем сильнее Стайлз ощущал хватку на плече. Он надеялся, что оборотню хватит терпения и они минуют остаток этажей без происшествий. Сколько бы он не прислушивался, не мог распознать никакого шума, который мог бы напрягать попутчика. Стайлз сомневался, что чужой слух настолько тонкий, но, возможно, он улавливал шум улицы? Или разговоры агентов, находившихся возле подрывника. Чёрт, настроившись увести отсюда оборотня, Стайлз вообще на мгновение забыл, почему ему пришлось это делать, — тут, вообще-то, всё ещё сохранялась угроза посерьёзнее. Если рванёт, то вряд ли способности к регенерации смогут излечить ущерб от взрыва, как не могут бесконечно залечивать ожоги от огня, — сначала из-за шока отказывает мозг, затем сдаётся тело. Ускоренное исцеление в таком случае скорее будет недостатком, продлевающим страдания. За этими нерадостными мыслями Стайлз не заметил, как они наконец миновали и южную лестницу, оказавшись, наконец, перед дверью в подвал. Стайлз выдохнул — почти вышли. Он открыл было рот, чтобы возвестить оборотня о скором вызволении, но не успел выронить ни слова. Поспешный вздох облегчения, как ритуальный танец с бубном у костра во имя дождя, будто намеренно вызвал неприятный шум — пулемётную дробь. Звук был глухим, но из-за акустики лестничного пролёта недостаточно далёким. Стайлз в первую секунду успел схватить оборотня за руку, пихнуть его на порог подвала, зайти следом и закрыть за собой дверь. Потревоженный, оборотень вырывался, рыча и царапая всё вокруг. — Да чтоб тебя!.. — рявкнул Стайлз, когда острый коготь полоснул по щеке. Не на шутку взбесившись, Стайлз двинул ему прикладом по затылку и поставил подножку. Они оба оказались на полу, потому что он сел поверх оборотня, придавливая весом и скрутив ему руки. Не желая сдаваться без боя, оборотень изогнулся и попытался цапнуть его клыкастой пастью. Звук, с которым клацнули его хищные зубы, надолго осядет в подсознании Стайлза. Он сдержался и не заехал в порыве коленом ему по пасти, чтобы выбить парочку клыков, хотя очень хотелось. — Спокойно, слышишь? Да хватит ёрзать! Я вытащить тебя хочу, чёрт возьми! Я — помощь! Ты — стой! Помощь! Конец тирады стал окончательно походить на разговор с непослушной собакой, зато краткость и конкретика подействовали самым благотворным образом, и оборотень замер. — Стреляли не в нас, — посчитал нужным объяснить Стайлз. Он очень старался говорить лаконично, чувствуя себя при этом несколько по-дурацки. — Со мной безопасно. Я отпущу тебя. Потом — свобода. Наконец ощутив, как тело под ним становится менее напряжённым, Стайлз слез с него и медленно высвободил запястья — сам вцепился не хуже оборотня, даже красноватые ранки остались. Он посмотрел на свои ногти и про себя усмехнулся. Ну, теперь, если что-то пойдёт не так, ФБР смогут установить личность того, кто, возможно, попозже его убьёт. Впрочем, прежде им всё ещё нужно покинуть здание, и Стайлз поднялся на ноги. Оборотень последовал его примеру, но стоял столбом, будто в нерешительности. Взгляд блуждал, не задерживаясь ни на чём конкретном. Честно говоря, психологию неуравновешенного оборотня понять сложно. Стайлз не стал раздумывать над причинами чужого экзистенциального кризиса. Просто подтолкнул ладонью вперёд, заставляя идти дальше. Вентиляционный коридор находился в десяти шагах от них и в двух с лишним метрах над полом. Как назло в зоне видимости не было ничего, что можно было бы подвинуть и без труда залезть в люк. Но, пожалуй, Стайлз, подпрыгнув и подтянувшись на руках, сможет подняться. — Нельзя медлить, — напомнил он оборотню, — я первый, — рычание в ответ, — ладно, иди ты. Стайлз хотел было пригнуться и сцепить ладони в замок, чтобы подсобить, но оборотень справился сам. Ловким движениям вскарабкавшись наверх, оборотень исчез в вентиляционном люке. Стайлз было подумал, что оборотень сбежит, сверкая глазами и пятками, но ошибся: сверху ему протянули ладонь. — Ха, — усмехнулся Стайлз. — Да ты добряк, — и, подпрыгнув, ухватился за его руку. Его достаточно легко затянули в люк. Стало тесновато — нельзя было даже толком расставить локти, но пространства вполне достаточно, чтобы преодолеть остаток пути ползком. — Чё сидишь? Вперёд! — возмутился Стайлз, когда ему надоело ощущать на себе взгляд. — Не свались. Решётку придержи, чтоб не упала. Понял? Его вновь не удостоили ни словом, ни жестом. Что ж, плюс один к опыту общения с оборотнями: таких молчунов он ещё не встречал. Впрочем, оборотней, беспрекословно выполняющих его указания — тоже. Ползти, к счастью, пришлось недолго. Решётку оборотень даже не заметил и снёс одним движением, выпрыгивая из вентиляционного коридора на улицу. Впрочем, удара металлического предмета об асфальт Стайлз не услышал. И, выбравшись на воздух, понял, почему: оборотень успел подхватить её, чтобы торжественно вручить Стайлзу. Чудесно. Он постарался поставить её на место — главное, упадёт не в его смену — и прислонился к стене. Усталость накатила жуткая, ему бы вздремнуть. Сколько времени он не спал? Хотелось в душ и баиньки. — Чё завис? — спросил Стайлз. У него жутко зачесался нос, только сейчас он заметил, что вспотел, и приподнял шлем, чтобы справиться с этим. — Иди, я не держу. Однако у оборотня были другие планы. Стайлз догадался о них слишком поздно и попытался взяться за винтовку, но не успел. Одним стремительным движением его сбили с ног и, возможно, третьи бессонные сутки были главной причиной, почему он, оказавшись в горизонтальном положении, так легко закрыл глаза, а вовсе не из-за неудачного приземления.

*

Когда здание совсем опустело, Джейк, его агенты и трое штурмовиков остановились у двери, за которой скрывался их подрывник. Каллахан, прислонив голову к двери, свободным от наушника ухом прислушивался к звукам — обычные, бытовые. Закипает чайник, эмоционально и громко стучат по клавиатуре пальцы с перерывами на шелест бумажных страниц. В наушнике послышался голос: — Ему сообщили в чате, что вы в здании! Какой сознательный попался вербовщик, раз так уверенно выходит на контакт с субъектом, зная, что его ищут. Значит ли это, что он был одним из тех, кого они эвакуировали? Тогда у них были проблемы, потому что сложно сказать наверняка, не стал ли вербовщик подстраховываться и не заложил ли ещё одно устройство где-то поблизости. Может, он имел доступ к видеонаблюдению центра или связан с журналистами, которые всегда в курсе происходящего? В любом случае, таиться поздно, но об осторожности забывать нельзя — Джейк проработал в отделе двадцать с лишним лет и, несмотря на тщательное изучение поведения людей за все эти годы, предсказать действия преступника в момент ареста каждый раз было также трудно, как в первый. Тем не менее, изучив досконально жизнь подозреваемого и его образ действий, никак нельзя не надеяться на явление чуда, хотя бы небольшое, — чтобы при аресте не стало хуже. — ФБР, откройте, — громко произнёс Джейк стандартную фразу, действующую благотворно исключительно на начальство, читающее отчёт о задержании. На практике ни разу ведь не сработала как надо. Обычно кодовая фраза оказывала прямо противоположный эффект. В этот раз, конечно, она тоже не посодействовала задержанию; ответа не последовало, и даже бывшие скупые звуки и шорохи прекратились. Спецназовцы — ребята понятливые, начали реагировать на кивок Джейка до того, как он произнёс краткое «входим», и дверь перед ним него любезно снесли с петель. После этого управляющая компания здания наверняка выставит бюро счёт за причинение непоправимого ущерба казённому имуществу. Несколько штурмовиков один за другим вошли в офис с подрывником и расположились полукругом по обе стороны двери; Джейк вошёл следом, держа на прицеле преступника. Джейк ощущал себя самим воплощением сосредоточения в такие моменты. Словно снятый с предохранителя пистолет, он был готов действовать незамедлительно. Контролировал тело, дыхание, разум был чист от посторонних мыслей. Что не освобождало целиком от воспоминаний и знания — чей-то отец с такой-то историей, на которого они идут с оружием. Некоторые считали это неправильным настроем, мешающим выполнению работы. Джейка это наоборот подстёгивало — ни один повод стараться в переговорах не лишний. В ФБР никогда не учили отказываться от человечности. Отказаться от жалости — безусловно; но не от человечности. По мнению Джейка ловить преступников в таком случае станет невозможно. Сейчас он видел перед собой потерянного, загнанного в угол стечением обстоятельств человека, жертву собственной внушаемости. Теперь, наверняка физически ощущая на себе взгляды и наставленное оружие, преступник не знал, что делать. Быть пойманным или не успеть покончить с собой выходило за рамки его представлений; такой тип людей пускает всё на самотёк, не задумываясь о последствиях. Обделённый фантазией и причинами, он не способен действовать по обстоятельствам. Ему задали план действий, которая, как и любая плохо продуманная компьютерная команда, стопорится и даёт сбой системы от большого количества неоговоренных ранее переменных. Тем не менее, это вовсе не является гарантом того, что впоследствии агентам останется только взять замершего преступника под руки и увести. Потому что когда отключается возможность мыслить логически, у большинства людей включается мозг рептилии с его первобытной установкой — реагировать на раздражители окружающей среды. — Без резких движений, — предупредил Джейк, предугадывая порывистый жест. — Медленно отойдите от стола на два шага и сдавайтесь. Это не ваша воля — убивать, не так ли? Не слишком изящно и тонко с точки зрения психологии, но Джейк не собирался терять драгоценные секунды времени на формулировки. Совсем близко к чужим, нестабильным рукам находился пульт от взрывного устройства, и не хотелось бы, чтобы он был использован по назначению. До сих пор из раза в раз подходя к препятствию, за которым скрывается преступник, где-то в глубине души Джейк рассчитывал, что взятие пройдёт спокойно и по плану. — Разве способ, к которому вы решились прибегнуть, хоть на толику заглушает горе от потери? — продолжал Джейк. — Нет, — впервые ответил преступник, — совершенно не заглушает. Но я не нашёл другого способа. — Нужно просто остановить круговорот боли. Вряд ли вы искали способ. — Искал. — А самый близкий и действенный — общение с сыном — так и не увидели. Он всё это время тянется к вам, ждёт шагов навстречу. Не причиняйте ему ещё больше страданий. Откройтесь ему, наконец. Всё это время он был вынужден поступать по-взрослому, когда не могли вы, хоть и был ребёнком, когда произошла трагедия. Вам обоим нужно выговориться. Напоминание о семье всегда поворотный момент в задержании. Что и говорить, у самого Джейка что-то шевелится в душе, когда перед глазами стоят лица людей, уверенных в невиновности своих близких, даже не помышляющих о подобном, так как такая возможность находится просто вне их парадигмы. Но причинно-следственные связи у всех работают по-разному. В литературе писатели любят оперировать фразами на подобие «мелькнуло в глазах», «в его глазах читалось» и прочие их вариации, доносящие до читателей мысль о том, что в чужих глазах можно запросто что-то увидеть. Не в осанке, не в наклоне головы, не во взгляде, не даже по слезному блеску в уголках глаз. Именно в глазах — зрачке, радужке или склере. Что-то кроме анатомических особенностей человеческого зрительного органа и близлежащих территорий — верхнего или нижнего века, слезного канала, надбровных дуг. Джейк сколько живёт, а лично наблюдал подобный феномен от силы дважды. Как минимум потому, что это вне способностей человека — транслировать мысли в текстовом виде или их эмоциональный окрас в пределах собственной радужки — она не меняет цвет, не приобретает какой-то другой узор, повинуясь обуревающим человека чувствам. У всех глаза как глаза, а у кого-то бегущая строка? Чушь. Зрачок, конечно, имеет некоторые свойства, но и это лишь ответ мозга на свет и реакции организма. Однако, это не помешало Джейку заметить, что сейчас в глазах человека напротив действительно что-то «мелькнуло». Это не был опасный взгляд находящегося на грани человека, и не ярость, и не надежда, и не смирение. Джейк не любитель философствовать, но в глубине чужих глаз ему почудились сомнение, осознание, понимание. Вот так, друг за другом. Следом неуловимо преобразились мимика и жестикуляция. Характер этих изменений Джейку не понравился. Двадцать с лишним лет работы в ФБР; и от дела к делу вера в человечество пошатывалась. Спецназовцы успели среагировать, но и их субъект дотянулся до устройства. — Назад! — рявкнул Джейк. Раздался характерный шум, и он успел неловко отпрыгнуть и едва не упал с лестницы. Взрывное устройство не было заряжено порохом — видимо, среагировало на частицы пыли. Мысленно Джейк успел помолиться, а затем, всё же оступившись, полетел с лестницы. Пропахал бы половину пролёта вниз головой, но к нему кинулся штурмовик, успевший затормозить его своим телом. Приземление всё равно было неприятным. В проблеске сознания преступник почему-то ошибочно посчитал, что с умершим отцом-преступником его сыну будет житься лучше, чем с живым и арестованным.

*

Из больницы его отпустили с явным сомнением. Двадцать с лишним лет работы в ФБР — вообще-то, этот год наверняка юбилейный — и Джейк не хотел отмечать его лёжа на больничной койке. Бессчетное количество преступлений, расследований и психологических травм сменяли друг друга за эти годы; и только одно оставалось неизменным — его упорство и нежелание просиживать штаны в больнице. Неплохо бы подвести итоги профессиональных достижений без излишнего пафоса, но без этого почти никогда не получалось. Не хватало ещё, чтобы праздничный ужин проходил на откидном столике с медсестрой под боком. Покидая здание больницы Джейк ещё на пороге начал развязывать бинт на голове — зачем он, спрашивается, вообще нужен, при сотрясении, без каких-либо царапин? Голова почти не кружилась, но в ушах немного звенело — устройство-пустышка, а шума наделало, будто как надо сработала. В кармане брюк шелестели блистеры с таблетками, Джейк смотрел, стандартный набор из аспирина, лёгкого обезболивающего и противоаллергенного. Может быть, ещё какое-нибудь успокоительное на растительной основе. Он редко пьёт таблетки и в худшие дни, но врач был слишком настойчив, и Джейк с раздражением сунул их в карман. Обновит домашнюю аптечку. Распутав, спустя целую вечность по ощущениям, бесполезный бинт, он успел кинуть его в урну и поднять голову в поисках автомобиля, но буквально наткнулся на своего агента. Непонятно зачем, Алекс придержала Джейка за локоть. Он вывернулся, собираясь возмутиться, но она выглядела взволнованно, и Джейк промолчал. — Агент Каллахан, у нас проблема, —замечательная новость к концу ночи. Что могло стрястись за те два часа, которые Джейк пробыл в больнице, сдавая анализы и катаясь с одного этажа на другой для диагностики? Он дал себе секунду, чтобы побороть усталый вздох, и войти в рабочий режим. На самом деле, за два часа могло случиться буквально что угодно, и вряд ли его встречали бы у больницы на машине с работающим проблесковым маячком, не будь на то особой причины. Всё ещё обдумывающий детали минувшего дела, Джейк первым делом подумал, что произошла новая атака или, может быть, аналитики получили новое сообщение от вербовщиков через заблокированный сайт, или мальчишка, сын умершего подрывника, натворил дел? — Стайлз пропал, агент Каллахан, — перебила его размышления Алекс. Джейк посчитал, что ослышался. — Ещё раз? Повтори. — Стайлз пропал, — выпалила она, но, встретив хмурый взгляд, исправилась и добавила подробности. — Вернее, мы не можем его найти. Командир спецназовцев его не досчитался по возвращении. Он знает, что так нельзя, Стайлз не стал бы нарушать протокол, потому что его могут уволить из отряда. Джейк не мог не признать, что склонность тактично не замечать некоторые… предписания или двояко трактовать их значение в Стайлзе присутствовала. Однако он никогда не пренебрегал безопасностью и не оставлял начальство, по крайней мере, прямое начальство в лице Джейка, в неведении касательно своих действий или планов в рабочее время. Более того, зная о переживаниях шефа за его выезды с отрядом квалифицированных бойцов, имел совесть ему звонить и ставить в известность об окончании операции и своём состоянии. Если отряд выступал в одном городе или, как сегодня, в одном захвате с группой, иногда Стайлз, как был, потный и в амуниции забегал к нему перекинуться приветствиями, а уже потом шёл в раздевалку и душ. Учитывая, что Джейка увезли на скорой в больницу, он не мог ему не позвонить справиться о самочувствии. Он уверен, что звонков не поступало, но всё же потянулся за телефоном. Опережая сопровождающую его Алекс, Джейк сел в джип. — За руль, — поторапливать ее надобности не было, она уже пристегивала ремень безопасности, и, убедившись, что пропущенных звонков нет, Джейк спросил. — Что вы уже предприняли? — Мы проверили весь офис, включая раздевалки и душевые комнаты, так же гараж. Параллельно развернули отряд, они прочесали весь деловой центр, взялись за близлежащие дома и дворы, больше информации не поступало. Вопреки лёгкой контузии, мозг Джейка работал безукоризненно, в отличие от сердца — непослушный фиброзно-мышечный орган предпринимал попытки сбиться с привычного ритма. Джейк проводил взглядом проплывающий мимо красный свет светофора. Хорошо, что агент Алекс понимает его меньше, чем с полуслова, и едет, нарушая правила. — В деловом центре совсем ничего? — Именно. Командир группы вместе с напарником Стайлза дважды прошли весь их совместный путь и трижды с того места, где они расстались. Через две минуты он отозвался по каналу связи, и всё было чисто. Кладовка, которую проверял Стайлз, в полном порядке, — ни следов борьбы, ни отпечатков. — Что с рацией? Отслеживали? — Нет сигнала, — ответила Алекс, выруливая на парковку полицейского участка. — Разворачивай, поедем в центр, — скомандовал Джейк. — Бойцы хороши, но они не специалисты по анализу поведения. — Шеф, — она упрямо притормозила у входа в отдел, — вы не спали больше семидесяти часов и только что вышли из больницы с сотрясением. К сожалению, Джейк чувствовал, что она права, — общее состояние организма оставляло желать лучшего, а резкое вождение поставило под сомнение работу его вестибулярного аппарата. Джейк поспешил открыть дверь, чтобы глотнуть свежего воздуха. Алекс настаивала: — Останьтесь здесь, я возьму кого-нибудь с собой и поеду сама, моим навыкам вы доверяете? — Не говори ерунды, — уступил Джейк, — конечно, доверяю, иначе ставил бы под сомнение необходимость работать в команде. — Я вас заменю, — на освободившееся пассажирское сидение быстро запрыгнул агент Блейк. — Вздремните! «Ещё чего», — проворчал Джейк, отворачиваясь от резко исторгнувшего выхлопные газы джипа. Он уже скрывался за поворотом, и, видимо, во время поездки с Джейком водитель поберёг его и, несмотря на светофоры, поаккуратничал. Джейк тоже не стал медлить и сразу направился к аналитику, чтобы быть в курсе событий. Ему нужно быть в курсе событий и моментально получать всю информацию. Возможно, отряду уже удалось найти какие-то зацепки. На пути Джейк прошёл мимо кулера и, удивляясь своему решению, достал из кармана пилюли. Среди них и впрямь было успокоительное, наверняка бесполезное, и всё же Джейк выдавил в ладонь сразу две. — Новости? — сразу просил он, когда добрался до Майкла. — Нет, — отчитался он, — кроме тех, что вы уже знаете, ничего. — Ясно, — совсем воодушевлённый, Джейк встал за его спиной, чтобы видеть монитор. Вряд ли он сможет понять программу, лишь взглянув на неё. — Что делаешь? — Всё ещё пытаюсь обнаружить сигнал рации, — он пожал плечами. Джейк не мог прямо в лицо сказать, что это совершенно бессмысленное действие в данной ситуации, ибо понимал, — не делать ничего и просто сидеть в ожидании чуда невозможно. Ему и самому хотелось бы занять себя чем-нибудь, пока уехавшие на поиск Стайлза в деловой центр не дали о себе знать. — Скорее всего, она уже вне диапазона. Или сломана. — Как сломана? Кем? Что же делать? — Не паникуй, — чуть повысил тон Джейк, чтобы отвлечь Майкла от монитора и подступающей панической атаки. Он пожалел, что для технических аналитиков процедура приёма на работу несколько отличается от процедуры для агентов. Джейк не хотел никого обижать, особенно, человека, который дружен со Стайлзом и чьё волнение более чем объяснимо. И всё же, чужое беспокойство бередило его собственное, мешая объективности. — Лучше давай просмотрим камеры видеонаблюдения, если этого ещё не сделали. — Не получится, — не обрадовал его Майкл, — электричество мы отключили, чтобы не произошло замыкания из-за взрыва, а установленные там камеры не автономны. — Ладно, но камеры снаружи работают? — Не всё. — Всё равно включай. Будем смотреть с момента приезда отряда и начала эвакуации людей, — решил Джейк и придвинул к себе стул. — В суматохе кто-нибудь мог пройти незамеченным. Из неглубокой, муторной дремоты его выдернул звонок телефона. Продрав глаза, Джейк успел заметить, что проспал минут двадцать и запись всё ещё шла. К ним присоединились ещё один агент и двое полицейских, каждый за отдельным ноутбуком, они просматривали записи. Джейк принял звонок. — Каллахан, — без приветствий начал директор отдела, — До меня дошли слухи, вы потеряли агента? Джейк хотел бы возмутиться: «не потеряли агента, он пропал», но сдержался от непрофессионального выпада. Формулировка, конечно, не так важна, но и лишний раз задумываться о двойном смысле слова «потеряли» не хотелось. Их команда не успела отойти от смерти агента в прошлом году, другая команда всего две недели назад расследовала убийство, в ходе был похищен агент. Он пробыл в плену две недели, прежде, чем его нашли мёртвым. Отдел анализа поведения уже более десяти лет удерживал за собой первую позицию по смертности агентов на задании. Не то лидерство, которое кому-либо хотелось бы перенять. Джейк, стоически игнорируя свои чуткие наставнические чувства и нарастающее беспокойство, заставил себя уцепиться за главное: — Каким образом до вас дошли эти слухи? — Я временно забуду, что вы должны были поставить меня в известность сразу же, как это произошло, Каллахан, — отрезал директор. — Вам ли не знать, как в подобные случаи вгрызаются журналисты? Включите новости. И поскорее разберитесь с этим! Через слово пробивался другой звонок — с новостями или их отсутвием. Джейк с недостаточной вежливостью свернул разговор с директором. Набирая пропущенный номер и ожидая соединения, попросил аналитика: — Найди последний новостной репортаж, — и тут же без предисловий заговорил в трубку. — Ставлю на громкую. Что? — Ничего, шеф, — отозвался Блейк, — мы обыскали центр вдоль и поперек. Неутешительные результаты. Чёрт, Стайлз пропал, а у нас ни одной зацепки. Чёрт! — Совсем ничего не нашли? — Джейк постучал пальцами по столу. Хреновый расклад. — Не нашли его рацию? Или её детали. Раз сигнал не пилингуется, значит, она сломана. Что-нибудь из амуниции? — Нет, — повторил Блейк со всей возможной досадой в голосе, — правда, в последней комнате, которую осматривал Стайлз, сдвинуты коробки. Пылевой след совсем незаметный, да и невозможно установить, когда и кем они были передвинуты. — Что внутри? — Старая макулатура, помещение редко использовалось даже в качестве кладовой. Что нам дают сдвинутые коробки? — Нихрена они не дают, — резко вставил Майкл, выражая этой репликой не только своё мнение, но и, пожалуй, всех присутствующих. — А что у вас? Джейк вынужден был признать, что и они не продвинулись в поисках, вся их деятельность не принесла результата. Кто бы мог подумать, что всё ещё можно незаметно провалиться сквозь землю посреди операции. Стайлз всегда держится начеку, застать врасплох его не так уж и просто, и он не игнорирует заведённые в бюро порядки касательно действий во время операций. Он не мог исчезнуть по своей воле. Придётся отталкиваться от того факта, что они расследуют похищение. Словно в подтверждение мыслей, на экране транслировался сюжет, в котором крайне нелестно, естественно, высказывались о внимательности бюро. Репортажи сообщали о случившемся в общих чертах, так как не знали ни имени, ни подробностей произошедшего, но уже не сдерживались в выражениях в адрес ФБР, возлагая на них всю вину. Корреспонденты, в последнее время столь же бесцеременные, как журналисты, выдвигали новые и новые версии, не скупились саркастичные комментарии. Блейк, видимо, услышавший их через телефонную связь, возмутился. — Они что, уже в курсе? Как, чёрт возьми? Каллахан тоже хотел бы это знать, но оставалось лишь гневно скрипеть зубами. Редко такие репортажи по телевидению шли на пользу дела. Ровно в этот миг Джейка осенило. — Вы ещё не уехали? Секунду, — попросил он и обратился к помогавшему с записями полицейскому. — У вас довольно шумный район, не так ли? Ваши подчинённые знают в лицо некоторых особенно отпетых журналистов? — Ещё бы, — усмехнулся полицейский, что постарше, — есть такие. Но только один совершенно беспардонный. Настолько безрассудный, что влезает на места преступлений вперёд нас, так что приходится иногда задерживать, чтобы совсем вразнос не шёл. Вопреки здравому смыслу, такие встречались не то чтобы редко. Джейк и сам знал человек пять по именам, которые проделывали нечто в таком духе и, в общем-то, их энтузиазму можно только позавидовать. Среди журналистов большая конкуренция, и такие специалисты редко работали в одном штате. Они довольно полезные в качестве источника информации, но только если прижать к стенке и допрашивать, — читать их совершенно невозможно. Впрочем, некоторая отбитость даже объяснима. Надо быть немного ненормальным, чтобы пролазить на места преступлений, где ещё не побывали полицейские — они-то максимум задержат, а если на убийцу наткнутся? Не жильцы ведь. — А! Он ведёт свой блог? — спросил Майкл. — Знаю его, тот ещё тип. Но сегодня он ещё не обновлялся. — Честно говоря, это скорее плюс, — посетовал полицейский. — Конечно, жаль, что по вашему агенту нет информации, но обычно его статьи делают только хуже. К тому же, по моему опыту, отсутствие у него статьи — признак того, что не всё так плохо. — Найдем его, — впервые подала голос Алекс. Каллахан заметил её длительное молчание. — Адрес, Майкл? — Да незачем, — отмахнулся полицейский. — Подойдите к нашим парням, они вам его покажут сразу же. Он наверняка ещё там ошивается и действует им на нервы. Скорее всего, вы даже сможете без слов изъять его камеру, он наверняка влез за оцепление. — Поняли, спасибо, — сказал Блейк. Джейку нужно было проветриться и всё обдумать. Он решил пройтись до кофеварки и поднялся. Встав, он заметил, что помял наполовину свесившийся с подлокотника галстук. Вот почему Стайлз разбросал вещи не там, где стоило бы? Он вздохнул и сунул галстук себе в карман. — Стой, — произнёс Джейк и, поняв, что молчал какое-то время, уточнил. — Ты ещё здесь? — Да? — отозвался Блейк. — Отключи громкую. Джейк вышел из выделенного им зала. Оказалось, впятером они выделили там столько тепла и углекислого газа, что прохлада во всем остальном офисе ощущалась сродни уличной. Выйти на несколько минут из здания на улицу показалось ему хорошей идеей. Но сперва — кофе. Джейк прижал телефон к уху плечом. — Не подавай виду. Хочу спросить у тебя, как там Алекс. Она, конечно, поймёт, но ты всё равно постарайся. Блейк тихонько рассмеялся. Джейк не имел ничего против небольшого смеха в эту минуту. Юмор — способ борьбы со стрессом, и хоть кто-то в их группе должен пребывать в объективном для работы состоянии. — Приложу все усилия, — пообещал Блейк. — Трудно, но в целом — сойдёт. Неожиданно очень и не в то время. — Подобное всегда не в то время, — сказал Джейк. — Это ты так пытался сказать, что Алекс сильно нервничает, но держится? — Да. — Поговори с ней немного, а то надумает лишнего, и переживания сыграют с ней злую шутку. Не сможет работать. Понял? — Ага, да я и сам собирался. А что собираетесь делать вы? — Выпить кофе и подумать на более свежую голову, — ответил Джейк, прямо с кружкой выходя из участка. Дежурный полицейский проводил его таким взглядом, что пришлось на ходу бросить ему: «кружку верну». Интересно, запомнил ли дежурный его лицо, и не подумал ли, что человек с улицы, пусть и в костюме, зашёл в полицейский департамент просто спереть кружку. Возвращаться и показывать удостоверение было бы крайне странно, но весьма забавно. По ту сторону Блейк передал Алекс планы шефа. — Надо установить ему суточный кофеиновый лимит, — очень глухо донёсся до него голос Алекс. Джейк даже ухмыльнулся. Проигрышная затея, учитывая, что Стайлз постоянно подставляет ему стаканчики с кофе, и иногда он даже не замечает, сколько уже выпил. У него на подкорке появилась какая-то навязчивая, но невнятная мысль. Джейк не мог ни сформулировать её, ни понять, с чем она была связана и почему казалась значимой. — Вам бы вздремнуть, — посоветовал Блейк, — а мы позвоним, как только доберёмся и поговорим с тем журналистом. — С вами глаз не сомкнёшь, — сказал Джейк, пригубив кофе. — Стоило в больничку на часик прилечь, один смылся уже. Он, конечно, пошучивал. Никак не получалось успокоиться. Блейк спросил: — Насколько велик шанс, что в здании кроме самого подрывника, прятался ещё один? Когда вообще гипотетическим смертникам обеспечивали прикрытие или способ отхода… — Мизерный шанс, — не стал врать Джейк. — Сейчас нет смысла гадать и изводить себя. Перезвоните. Он сбросил звонок и задумался. То, о чем подумал Блейк, — крайне опрометчивый и бессмысленный шаг со стороны группировки, имеющей строгую структуру, цели и привычные методы работы. Жизнь случайных исполнителей для подобных этой организаций не являлась важным, ценным ресурсом. Они легко вербовали людей и легко пускали их гибель, так даже предпочтительнее. Не было ни одной объективной причины вытаскивать выполнившего все их приказы человека. Непонятное чувство всё ещё изводило его. Он вернулся в зал. — Где мой портфель? — Вон там, — Майкл указал на стул в углу. Джейк порылся в портфеле, проклиная количество документов. Пришлось вытащить их все. На самом дне, рядом с походной косметичкой, он обнаружил кошелёк. Старенький кожаный бифолд, с которым Джейк никак не мог расстаться, был потёртым и переполненным картами и визитками. Вытаскивать каждую поочередно неудобно, и Каллахан вытащил их все сразу. Просматривая одну за одной, он пытался найти то, к чему навязчиво возвращались мысли. И, наконец, нашёл. Ставший свидетелем этой маленькой карточной ревизии технический аналитик с притворным удивлением спросил: — Агент Каллахан, вы хотите нанять частного детектива? — Ага, я же не мог не взять визитку частного детектива, будучи спецагентом ФБР, да, Майкл? Но то, что привлекло его внимание не было визиткой. Очень в духе Стайлза — использовать для таких целей стикер. Чернила утратили цвет, а сама надпись выглядела слегка размазаной, будто сразу после написания с неё ребром ладони смахнули неведомую пылинку. Но надпись оставалась удобочитаемой. Написанная стайлзовым подчерком, на ней значились его имя, номер телефона и адрес. — Закопали, — примирительно поднял руки Майкл и, судя по выражению лица, был готов вновь пуститься в гнетущие мысли. — Номер телефона Стайлза заканчивается на эти цифры? — Джейк показал Майклу стикер. — Эм, нет, а что это? Его тайный номер? — Ты бы уже об этом знал. Не в его стиле, — пожал плечами Джейк. Он вслух продиктовал все цифры, и аналитик понятливо набрал их на клавиатуре. — Чей он? — Питера Хейла, — ответил он. — Видимо, нечасто используется. Звонков мало. В основном, Стайлза. Они из одного города, но сейчас проживает в Балтиморе. Вы знаете его? — Нет, — Джейк уже набирал номер в своём мобильном. Впрочем, быстро убрал телефон в карман. Абонент не абонент. — Сказать адрес? Каллахан пробежался взглядом по записке и, глядя через плечо Майкла на его экран, сравнил адреса. Сходилось. — Не нужно. Лучше скажи, кто он. — Он писатель. Джейк сперва решил, что неправильно услышал. — Кто? — Писатель-фантаст, — с удовольствием пояснил Майкл, наслаждаясь недоумением шефа. — Как Брэдбери и Стругацкие? — Хм, — аналитик призадумывался и снова ткнулся в экран. — Скорее как Толкин… Или Сапковский… — Разве это не фэнтези? — Чёрт его знает, — пожал плечами Майкл. — Кажется, он ещё не очень известный, но рейтинг у его книги довольно высокий. Она вышла недавно. Ещё он ведёт блог. Джейк махнул рукой на весь этот разговор, не желая разбираться в тонкостях современной художественной литературы. Во всём этом неплохо разбирался Блейк, вообще-то, но не звонить же ему с целью прояснить этот нюанс. — Спасибо, Майкл. Джейк прикинул расстояние до Балтимора и задумался, стоит ли ставить в известность коллег. Решил, что нет: то ли из-за таинственной просьбы Стайлза, включая неофициальность обращения, то ли из-за собственного нежелания обнадёживать команду. Что ж, возможно к утру у него будет чёткое мнение на этот счёт, и он решит, стоит ли сообщать коллегам о небольшой ночной поездке. В её результативность он не верил совершенно, но видел смысл прокатиться туда-обратно и убедиться сразу, а не гадать на кофейной гуще. Коротко попрощавшись, Джейк второй раз за вечер покинул отделение и поспешил сесть за руль. Он ощущал на себе полный недоумения взгляд аналитика.

*

Только вырулив на автостраду Джейк сообразил, что сейчас ночь, и приезжать к кому-либо под утро как минимум невежливо. Он ни за что бы не сделал такой глупости. Однако у Джейка было много вопросов — к себе лично и Стайлзу заодно. На кой чёрт Стилински подсунул ему номер писателя, бог с ним, фантаста? Стараться понять его логику — тратить время, они ещё не зашли дальше смутных догадок касательно похищения. У них не было ещё ни версии, ни подозреваемого. К тому же, Блэйк и Алекс ещё не связались с ним после разговора с тем журналистом, а Джейк не мог сидеть и ждать в офисе. Определившись, что страховка — не относится к методам работы террористов, оставалось понять, мог ли субъект привести кого-то с собой и оставить в другом месте? По всем фактам выходило, что нет. Джейк мысленно загибал пальцы. Предрасположенность к доминированию, агрессия — нет, созавимое поведение — нет. По рассказам его сына и общению во время попытки задержания, можно с уверенностью сказать, что субъект внушаем, но он не вступал в глубокие эмоциональные связи, свойственные соучастникам. В связи доминирующий-подчиняющийся он не заинтересован, но в партнёрскую он не вписывается — для неё он слишком подвержен влиянию, не имеет собственной силы, подогревающей интерес соучастника в данном случае. Явный одиночка. Следовало снова сосредоточиться на имеющихся данных о террористической группировке? Джейк не стал звонить Майклу, зная, что он итак этим занят. Зато Блэйк скинул ему фотографию, сделанную журналистом, и здесь их снова ждало разочарование. Джейк съехал на обочину, чтобы получше рассмотреть снимок. Изображение было сильно издалека, с другим композиционным и смысловым центром, но в одном из оконных отражений мелькнуло тёмное пятно — один высокий силуэт и второй, будто сильно пригнувшийся, рядом. Сам Джейк бы его не заметил, но Блэйк специально обвёл на одном снимке и сильно приблизил это пятно на другом. Не ищи здесь двух людей — и не найдёшь. Каллахан, желая найти своего агента, видел. Впрочем, он не мог распознать, Стайлз ли это — максимум, о чем можно подумать, глядя на снимок, — двое пьяных друзей на нетвёрдых ногах идут в обнимку. Джейк снова надавил на педаль газа, трогаясь с места. Блэйк и Алекс отправили ему голосовое сообщение: «Этот журналист оказался совершенно бесполезен, но он согласился нам помочь и поболтать со своими коллегами, может, удастся что-нибудь найти, их была целая толпа за оцеплением. Мы вместе с полицейскими тоже поспрашиваем. Майкл старается больше узнать о том, кто завербовал субъекта, полицейские в участке смотрят записи с камер соседних улиц». На фоне их действий Джейк чувствовал, будто поступает неправильно, сорвавшись куда-то по мутной причине, хотя в итоге припомнил некоторые обстоятельства того, как у него в кошельке оказался подписанный Стайлзом стикер. Обычный стикер, адрес и писатель Питер Хейл — тоже обычные. Тогда каким образом Джейк смог вспомнить о ничем не примечательном клочке бумажки с заурядным набором цифр и букв? Чуть меньше года назад им передали дело в Нью-Гэмпшире — штате, где уровень преступности один из самый невысокий по всей стране. Снимки, сделанные криминалистами, были крайне неприятными. Отвратительными, на самом деле, даже по мнению Джейка с высоты многолетнего опыта. Им хватило одного убийства, чтобы принять решение и вылететь в Нью-Гэмпшир. Двое полицейских без вести пропало перед самым их приездом. Всё, что они смогли установить — субъект приезжий, но хорошо ориентируется если не по городу, то по лесной местности, хорошо прячет трупы или увозит их с собой. Они провели там полторы недели, пока вышедшая однажды вечером на улицу Алекс не была найдена исполосованной, истекающей кровью и без сознания наутро, — она не помнила ничего из произошедшего и не могла описать преступника. Даже после реабилитации и отпуска воспоминания к ней не вернулись. Дело в итоге так и осталось незакрытым, потому что полторы недели ничего не происходило, и они уехали. Это произошло зимой, пребывание там вымотало всех совершенно, и по приезде Джейк дал всем выходной, чтобы немного отправиться перед следующим расследованием. Сам он должен был отчитаться перед директором и не собирался тянуть с разговором, желая отодрать бюрократический пластырь резко. Ещё более психологически вымотанный, он зашёл в свой кабинет, где его всё это время дожидался Стайлз. Будучи уставшим — теперь, видимо, его перманентное состояние, — Джейк не был въедливым и чересчур внимательным к Стайлзу. Он был расстроен и, безусловно, обеспокоен за здоровье Алекс, но в целом не слишком потрясённым. До последнего пытался докопаться до истины, предлагал задержаться там одному и в скором времени приехать. Джейк иногда замечал, что он продолжал работать над этим на досуге. — Почему ещё не уехал? — спросил Джейк. Намереваясь поскорее оказаться в кровати, он потянулся к куртке на вешалке, но так и не взял её. — Хотел поговорить? — Нет, я в порядке, — заверил Стайлз. — Забыл отдать тебе кое-что. Он выглядел искренне, и не было причин в этом сомневаться. Джейк догадывался, что он не любит быть открытым настолько, чтобы обсуждать переживания. Это могло бы быть тревожным сигналом, но всё же не было им. Джейк не слишком наседал на него с личными разговорами, так знал о существовании психотерапевта, которого он посещает. Это удивляло, так как добровольные сеансы психоанализа не совсем в его характере. С другой стороны, он довольно мало знал о Стайлзе, кроме общедоступных биографических фактов. Стайлз передал ему небольшой прямоугольный стикер, напоминающий по размеру визитку, с контактными данными. Из-за промелькнувшего ассоциативного ряда Джейк автоматически поблагодарил и вложил стикер в карточное отделение кошелька. — Зачем мне твоя визитка? — Не моя, — хмыкнул Стайлз и, сжаливаясь над начальством, сам протянул ему куртку. — Ого, выглядит тёплой. — Да, тебе бы тоже не помешало бы утеплиться, — ответил Джейк. — Тут тебе не Калифорния. Разговор плавно перетёк в обсуждение климата и производителей зимней одежды, так что Джейк потом и не вспомнил о стикере, который в итоге потерялся среди остальных карт и визиток. Одним ухом слушая на удивление приятное ночное радио, Джейк размышлял, как сумел вспомнить об этом стикере и почему именно сейчас. Не могло же это быть сигналом «если со мной что-то случится, сообщи моим родственникам»? У Стайлза есть отец и близкий друг, которые значатся в анкете, но кем является этот человек? Каллахан доверял своему чутью, и тот факт, что при таких обстоятельствах он вспомнил об эпизоде годичной давности ему не слишком нравился. Или, быть может, он просто цеплялся за любую пришедшую на ум версию? Он услышал заставку выпуска новостей и прибавил звук. Сперва сообщили коротко о главном: внешней политике, погоде и курьёзном случае в шоу-бизнесе. И только потом приятный женский по-дикторски поставленный голос быстро озвучил в эфир срочную информацию. «Во время задержания террориста, причастного к недавним взрывам, сотрясшим в котором скрывался связанный с террористической организацией подрывник, устроивший серию громких терактов в Филадельфии на минувшей неделе, был похищен агент ФБР…», — Джейк едва не вжал по тормозам, услышав фамилию Стайлза, произнёсенных в прямом включении. Как и когда журналисты успели прознать об этом? Огласка хода расследования всегда приходилась очень некстати, когда дело касалось террористических группировок. Им подобная шумиха в СМИ играла на руку, так они могли открыто предъявить свои требования взамен освобождения заложников, а у Джейка не было уверенности в том, что Стайлз действительно их заложник. Если и так, террористы редко выполняли свою часть уговора. По этой причине правоохранительные структуры редко шли им навстречу или решались на подобные сделки в качестве обманного манёвра, зачастую принося в жертву ни в чем невинных людей, взятых в плен. Буквально несколько раз за все годы работы Джейка в ФБР к террористам попадали важные политические фигуры, члены их семей или просто приближённые, и он не слышал об удачном исходе хотя бы в одном из всех случаев, несмотря на старания агентов и переговорщиков договориться. Так что по поводу сохранения жизни Стайлза в случае его пребывания в руках террористов, Джейк не обманывался ни на минуту. Он не хотел думать об этом вообще, поэтому отвлёкся на вездесущих журналистов и захотел позвонить в отдел взаимодействия со СМИ, но передумал. Перевалило за полночь, попасть в эфир раньше двух не мог. Они сами, в конце концов, до последнего сомневались, пропал Стайлз по своей воле или всё же оказался похищен. И пусть это были не первые вечерние новости, но в первые за день с самыми резонансными сообщениями в одном репортаже, — предотвращение взрыва, поимка подрывника, связанного террористами и похищение агента, участвовавшего в расследовании. Наверняка отдел, в который Джейк ещё только собирался звонить, стоял вверх дном, а специалисты по связи с общественностью уже готовили пресс-конференцию. В подтверждение этому ожил телефон, и он ответил, даже не посмотрев на имя звонившего, — ему звонил всегда один и тот же агент по связям со СМИ. — Скажи, что у ФБР пока нет особых оснований считать своего агента заложником террористической группировки, причастной к взрывам в Филадельфии, — не дожидаясь приветствий и давно знакомых вопросов, приказал Джейк на правах специального агента и главы группы расследований. Именно за этим ему, собственно, и звонили. — Не позволяй журналистам задавать компрометирующие вопросы, связанные с террористами, или игнорируй их. Придерживайся версии, что это никак не связано с этим делом, а всего лишь совпадение. — Есть, мистер Каллахан, — прозвучало на том конце, и он отключился. Стайлз тогда просил его в случае необходимости обратиться к какому-то мужчине, имени которого Джейк наверняка не вспомнил даже на следующее после упомянутого разговора утро, значит, следовало проверить. Не зря ведь это вспыло в памяти именно сейчас. Какое-то время после того вечера он ещё помнил о бумажке, нелепо сунутой в кошелёк, честно собирался узнать что-нибудь, но вскоре совершенно забыл о нём из-за кривой и высокой башни скопившихся на рабочем столе дел, требовавших их незамедлительного участия. Оставалась ещё всего-то сотня миль езды. Ночную езду он не любил. Плохая видимость, отсутствие освещения на некоторых участках трассы, слепящие дальние фонари встречных машин, непредвиденные ситуации. Выбора, конечно, у него не было, если он собирался проверить слабенькую версию и ворчал он исключительно по привычке. Счётчик автоматически считал мили, а Джейк думал, какого чёрта вообще поддался на свои же бессмысленные уговоры. Не было ни одного факта или зацепки в угоду этой версии. Случайного разговора годичной давности недостаточно даже для для того, чтобы вообще считать эту линию событий «версией» или связывать жалкий клочок бумаги с сегодняшней пропажей его сотрудника! Даже найди он по адресу нужного человека, что он может сообщить ему? Но где-то глубоко внутри тлела ничем не обоснованная, смутная надежда. Разозлившись на себя, он припомнил любимую поговорку на эту тему и надавил на педаль газа сильнее. Ровное полотно дороги, скупая лесополоса и редкие заправки, изредка встречавшиеся по пути, стали его усыплять, и он включил радио с целью взбодриться. Крутили невыносимую клубную музыку, Джейк захотел переключить радиостанцию, но он заинтересовался начавшейся сводкой новостей. Он слушал их краем уха, и спустя пять минут скучной, серой информации, его рука вновь потянулась к кнопкам и замерла в воздухе. Думая о предстоящем заявлении бюро и костеря журналистов на чём свет стоит, Джейк и не заметил, как въехал в Балтимор. Пришлось сбавить скорость и вбить в навигатор указанный на стикере адрес. К счастью, это совсем близко к центру, и ему не нужно ехать из одного конца в другой. Он довольно быстро приехал на место и торопливо вышел из машины. Нервы, поднятые из-за эфира новостей, потихоньку сдавали. Джейк не стал ждать лифт, пешком поднялся на пятый этаж, нашёл нужный номер квартиры и позвонил в звонок. — Стайлз? — послышался из глубины квартиры приглушённый мужской голос, а через минуту дверь уверенно распахнулась, являя мистера Питера Хейла. Вглядываясь в чужое лицо, Джейк не без лёгкого изумления обнаружил его вполне знакомым и действительно припомнил, где впервые его увидел. Это было здесь, в Балтиморе, когда он вдвоём со Стайлзом приезжали сюда года полтора назад, так как знакомый Джейка из университета Джона Хопкинса попросил его помочь полиции в расследовании убийств нескольких способных студентов. Приехав сюда спозаранку, они успели до открытия участка заглянуть в кафе на завтрак. Столкнувшись у кассы, Стайлз и этот человек, Питер, сильно удивились, встретив друг друга. Со стороны они оба выглядели откровенно сбитыми с толку подобным стечением обстоятельств, но последующий короткий разговор казался весьма мирным. Это был явно человек из его прошлого — такой вывод напрашивался сам собой, потому что Стайлз впервые на памяти Джейка ткнул кому-то прямо в лицо удостоверение агента с таким нескрываемым удовольствием. Потом, видимо, упомянул о присутствии коллеги, и взгляд его собеседника мельком скользнул по Джейку. Затем около минуты говорил он сам, а позже они попрощались, и Стайлз первым двинулся к выходу. В тот момент они были заняты более важными вещами, нежели случайными встречами с приятелями. Стоя напротив того самого человека из кафе, Джейк Каллахан поражался свойствам своей памяти. Надо же, узнать обычного покупателя кофе, которого он осматривал не более двух минут, спустя так много времени. — Вы с такой уверенностью открываете дверь среди ночи, не дождавшись ответа? — сходу спросил Джейк, по привычке доставая из кармана своё удостоверение, хотя так и не представился. — У меня есть разряд по вольной борьбе, — позволил себе лёгкую усмешку Питер Хейл и всем своим видом показывал, что ждёт его следующей реплики. — Против пистолета нет приёма в вольной борьбе, — возразил ему Джейк, на что тот никак не отреагировал, и он продолжил. — Я слышу новостную заставку у вас за спиной, значит, вы уже видели выпуск. Почему же думаете, что Стайлз появится у вас на пороге? — Никогда нельзя быть уверенным в достоверности информации, получаемой из сети и телевидения, — совершенно спокойно парировал на провокацию Питер и жестом пригласил пройти внутрь, не желая беседовать на пороге. — Я переехал сюда из другого города, веду достаточно уединенную жизнь и не имею привычки приглашать к себе гостей. Стайлз единственный, кто знает этот адрес и периодически забывает о понятиях «совесть» и «здоровый сон». Кроме него некому. Даже налоговая служба не является к неплательщикам в такое время. Так что я делаю вывод, что вас послал именно он. Я слушаю. — Вы думаете, эти новости сфабрикованы ФБР? — спросил Джейк, осматривая его квартиру и вспоминая, что несколько раз Стайлз предупреждал его о нерабочей поездке в Балтимор. Должно быть, встретиться с ним. — Вам лучше знать, вы же его коллега, — пожал плечами Питер, — хотя, признаю, Стайлз и сам вполне изобретателен для подобного хода. Но вряд ли дотянулся бы сам до федерального канала и их новостных сводок. Вывод напрашивается один. — Вы правы, — согласился с ним Джейк и решил попробовать действовать иначе, более дружелюбно. Как минимум по тому, что это знакомый Стайлза. Ну, ещё из-за медленно наполнявшейся ароматным эспрессо чашки. — Даже его немалые таланты в разговорном жанре и крепкая дружба с кибер-отделом не в силах подделать репортаж на главном новостном телеканале страны. Неужели вы помните меня? — Лицо, — ответил Питер, наполняя холдер свежемолотым кофе. Джейк прекрасно чувствовал его запах даже с порога кухни. — Для агента, чей коллега похищен, вы не слишком торопливы. — Спешка ни к чему, когда пытаешься понять, кто причастен к делу о его похищении, — возразил Джейк, беспричинно задетый этим уколом со стороны незнакомого человека. Ему только что намекнули на недостаточно быстрое реагирование и, как следствие, игрались с его профессиональным эго? Джейк терял преимущество не только в разговоре, но и уступал во владении всей ситуацией. В ответ он малодушно хотел попрекнуть Питера его равнодушием, но вовремя остановил себя. Он не знал, какие отношения связывали Стайлза с этим человеком, и не имел понятия о его поведенческих особенностях и привычках. Да, внешние признаки действительно указывали на его абсолютную сдержанность, но ткнуть пальцем в небо и попасть в настоящую причину невозможно: умел ли он настолько хорошо владеть собой, или испытывал невозмутимость, потому что похищение их знакомого его не трогало ни капли, или был флегматичным ко всему по жизни, или сохранял невозмутимость, не ставя под сомнение благополучное спасение Стайлза. Или что-нибудь выходящее за рамки скромной фантазии спецагента Джейка Каллахана. Он действительно сплоховал, даже не разузнав в деталях, куда и к кому он поехал поздней ночью в гордом одиночестве и никого не предупредил. Стоило запросить более подробную информацию о мистере Питере Хейле и узнать не только о его существовании и месте проживания, но и что-нибудь ещё. Крайне непрофессионально. Тем не менее, Стайлз не мог послать его к поистине опасному человеку без предупреждения. Возможно, отпечатки Питера имелись в базе данных, если он однажды проходил по какому-либо делу свидетелем, понятым или присяжным, но в таком случае Джейк не видел проблемы оформить обычную встречу по протоколу стандартного опроса ближайшего окружения субъекта, то есть, Стайлза, следовательно, было в биографии мистера Хейла нечто предосудительное. Но вряд ли взаправду криминальное. Агент Стилински не позволил бы реальному преступнику скрыться после или во время случайной встречи и приятной беседы накоротке. И, несмотря на отсутствие у Джейка информации о человеке, протягивающим в данный момент ему чашку с горячим кофе, он не стал в серьёз себя за это корить. Как минимум, уже поздновато. А для первой вежливой беседы наличия одного общего знакомого и имени было предостаточно. — Что ж, — после затянувшейся паузы произнёс Питер, — тогда вам незачем давать мне читать дело или рассказывать обо всём на словах. — А вы думаете, я собирался? — искренне удивился Джейк. — Я знаю, что Стайлз вас послал с той целью, чтобы я помог вам его найти. Или его нашёл самостоятельно. Что думаете по этому поводу вы — мне, признаться, безразлично. Что ж, такого конкретного заявления Джейк точно не ожидал. — Вам уже говорили, что вы излишне самоуверенны и имеете явно завышенное чувство собственной важности? — Не единожды, — польщённо ухмыльнулся мистер Хейл и изобразил поклон, — Но, поверьте, агент Каллахан, вы — единственный человек, выразивший свои мысли достойным образом. И почему Джейк не был удивлён? — Так что, — продолжил Хейл, — выкладывайте. Неспроста ведь вы проехали сто с лишним миль в столь поздний час. — Не совсем представляю вашу роль и связь с этим делом, — Джейку пришлось признать это открыто, чтобы сдвинуться с мёртвой точки. Он будто ходил вокруг да около и всё пытался пробить стену головой, когда совсем рядом была дверь. Код к замку, конечно, бил по самолюбию, но сегодня это явно меньшее из потерь. — Я ехал к вам с мыслью, что вы или причастны к похищению, а Стайлз таким способом указал на вас, или сможете навести на того, кто причастен. Но теперь сомневаюсь в этом. Зачем я здесь, мистер Хейл? — Вы здесь только потому, что обо мне вам сообщил Стайлз, — напомнил он и пояснил. — Это не ваша прихоть — приехать ко мне, а его долгоиграющий расчёт. Ваше появление на этом пороге — предназначенный мне сигнал. В вас ведь закрались какие-то сомнения, поэтому вы здесь, не так ли? Сомневаюсь, что вы приехали бы, догадываясь хоть о чем-нибудь, кроме как о факте его похищения. Уверены ли вы, что это именно похищение? — Эта наша основная рабочая версия, — подтвердил Джейк. — Вы — работник правоохранительных служб? — Нет. Джейку показалось, что они снова зашли в тупик или сделали очередной круг и начали уже пройденную дистанцию заново. Следом бы он задал вопрос, как его собирается искать мистер Хейл, когда над делом уже работает лучшая группа ФБР, пытаясь найти хоть одну зацепку или выйти на связь с похитителем, и вряд ли услышал бы удовлетворительный ответ. — Езжайте спать, — настойчиво посоветовал Питер, забирая из чужих рук опустевшую чашку. — Выпитого сейчас заряда кофеина как раз хватит для того, чтобы добраться до кровати. — Что будете делать в это время вы? — Поеду на место похищения. Его показали в новостях во всех ракурсах, сложно будет проехать мимо, — не преминул добавить иронии он. — Я найду или улику, или его самого. Джейк устало выдохнул, подумав, что зря преодолел весь этот путь. — Здание находится под постоянным наблюдением, — покачал головой он и наконец-то вспомнил, что он — спецагент ФБР, а лишние следы лишь помешают ходу расследования. — Я предупрежу охрану, чтобы никого постороннего на территорию не впускали. Всего доброго. И Джейк направился к выходу. В спину ему прилетело: — Зря отказываетесь от моего содействия. Без меня вам будет намного труднее его найти. — Я слышал эту фразу от преступников чаще, чем вы — чужое мнение о вашем характере, — не удержался Джейк. И всё же задал интригующий весь вечер и ночь вопрос. — Что вас связывает, раз считаете, что в силах найти его? — Довольно немногое, — отозвался Питер, — зато это немногое поражает воображение. Мы жили в одном городе и достаточно давно знакомы. Отчасти даже в чём-то похожи. Рыбак рыбака, знаете ли. — Будьте осмотрительны, — сказал напоследок Джейк, покачав головой. Если уж этот человек считает себя правым, пусть. Вряд ли он сможет пройти незамеченным мимо десятка полицейских возле того здания. Тогда его просто задержат. Джейк надеялся, что отведённого на содержание под стражей без предъявления обвинения времени хватит, чтобы разыскать Стайлза своими силами. Он надеялся найти его самостоятельно за это время потому, что сценарии со звонками от похитителей в восьмидесяти процентов случаев имеют драматический финал. Наткнуться на сценарий, в котором цель преступления не выкуп и не выполнение ультимативных условий похитителей, Джейк бы искренне не хотел. Не имея улик, им придётся искать двух совершенно разных субъектов: расчётливого убийцу, чаще всего избавляющегося от трупа в течение первых двух суток после похищения, или импульсивного садиста, получающего удовольствие от долгих изнурительных пыток жертвы. Мимо Джейка и ещё нескольких таких же полусонных ночных водителей нарочито изящно обогнал спорткар, диодный свет его задних фар быстро скрылся вдали. Хладнокровная статистика таких всегда не на стороне жертвы. Нужно поспешить. Джейк выключил музыку, которой пытался взбодриться, и приоткрыл окно. Холодный воздух хлестал по лицу и пробуждал лучше однотипных мелодий на радио. Он прибавил скорости.

*

Паркуясь на соседней с тем злосчастным деловым центром улице, Джейк прекрасно понимал психологическую подоплёку своих действий. Дело совершенно точно было не в доверии к поведению и психоэмоциональному состоянию подчинённых, чей коллега, товарищ и откровенно друг исчез во время выполнения задания. Он был уверен, что все привлеченные к этому расследованию агенты и полицейские делают всё от них зависящее в данной ситуации, и их задачи каждого распределены верно. Однако, даже будучи едва отпущенным с сотрясением из больницы, Джейк не хотел сидеть на месте, поэтому цеплялся за каждую соломинку. Пожалуй, чересчур отчаянно, раз совершил бессмысленную поездку в Балтимор. Подходя к оцеплённому зданию, первым делом ему бросился в глаза стоявший совсем рядом спорткар, который обогнал его на трассе. Как… небрежно. Не то чтобы в стране данная модель — единственная в своём роде, но опыт и интуиция редко его подводят. Джейк тут же нащупал в кармане пальто телефон. — Какая машина у Питера Хейла? — Дался вам этот писатель-фантазёр, — тут же отозвался Майкл. — Фэнтезист, — поправил Джейк и поторопил. — Мне нужно знать, какая у него марка и номер. — Секунду, агент Каллахан. Разумеется, это была его машина. Джейк вернулся к своему джипу за наручниками. Прямо сейчас он был готов задержать Питера Хейла для официальной дачи показаний. Этот человек не показался ему не отдающим себе отчёт в действиях или словах, поэтому вряд ли не понимает, что будучи простым гражданским, он не сможет единолично найти пропавшего агента ФБР, которого ищут буквально все. Чересчур самонадеянно и странно. Кто, услышав, что его знакомый или даже друг, пропав без вести, кинется к месту происшествия без специальной подготовки или опыта в прошлом? Приближаться к зданию Джейк не стал. Рано или поздно Питер Хейл выйдет из здания и тогда будет смысл за ним проследить. — Майкл, ты ещё здесь? — уточнил он и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Добудь всю его подноготную. Известную — озвучь, ещё не известную — найди. — Я бы рад сказать, что ждал вашего приказа, если бы вопреки инструкциям не сделал этого сразу же, как только зашла о нём речь, сэр. — И? Выкладывай, — поторопил Джейк. — Не скажу, что его жизнь легка и прекрасна, — отозвался Майкл. — Начать следует с того, что вся его семья погибла в пожаре. В деле написано, что в итоге это был поджог, хотя долгое время никто не мог докопаться до правды. Расследование вёл шериф Стилински, это ведь отец Стайлза? — Да, верно, — подтвердил Джейк, делая себе мысленную пометку связаться с мистером Стилински позже. — Выжившие? — Трое, — сказал Майкл, усиленно стуча по клавиатуре, — включая самого Питера Хейла, который после долгое время лежал в коме после случившегося. Его племянники, Дерек и Кора, остались живы. Честно говоря, я читаю и всё сильнее удивляюсь. Вообще Кора числилась в реестре умерших в следствие пожара, однако, позже оказалась живой и ей восстановили документы. Шериф пришёл к выводу, что она смогла выбраться из горящего дома сама или ей всё же помогли изнутри, но в итоге детский травмированный разум стёр все воспоминания о случившемся, так что воссоединение семьи случилось относительно недавно. Долгое время дело было нераскрытым, но уже после того, как Питер Хейл пошел на поправку, поджигательницу установили, но к тому моменту она сама числилась умершей. Так, не это главное… Короче, неудивительно, что затем Питер Хейл оказался психиатрической больнице и провёл в ней несколько лет. Он выжил в пожаре, получил сильнейшие ожоги восьмидесяти процентов кожного покрова и долго лежал в коме и… Чёрт, — сбился Майкл, — что за городишко? Вы можете представить, что один из сотрудников этой клиники похищал Стайлза и его подругу? — Об этом позже, — прервал его Джейк, так как без особых подробностей был осведомлён об этом, — что с Хейлом и его диагнозом? — Выпустили через некоторое время со списком лекарств и направлением к психотерапевту, — ответил Майкл. — Посттравматическое стрессовое расстройство. У нас проблемы, шеф? Джейк задумался, выуживая из памяти всё, что он знает о ПТСР. Это расстройство встречалось весьма часто даже среди агентов, не говоря о жертвах или свидетелях преступлений. Оно даже не всегда являлось одним из главных факторов, отражающихся на круге лиц подозреваемых, так как иногда переносилось в лёгкой форме, несмотря на то, что могло привести за собой тревожное расстройство, депрессию, панические атаки и агрессивное поведение в случае игнорирования, и далеко не всегда преступником действительно оказывался человек с этим диагнозом в медкарте. Риск возникновения ПТСР зависит от тяжести травмы, и Джейк, честно говоря, считал, что это расстройство далеко не самое худшее из списка тех, что можно приобрести после событий, подобных которому перенёс Питер Хейл. Другой вопрос, насколько точно был установлен диагноз твой клинике. — Не уверен, — честно сказал Джейк после недолгой паузы. — Майкл, лучше отправь мне номер отца Стайлза. Вот ещё что. Отследи передвижения самого Стайлза по стране, его звонки. И Питера Хейла в том числе. — Я правильно понимаю, что мы хотим узнать, насколько они близки? Уже собиравшийся покинуть автомобиль и подойти к оцеплению Джейк увидел выходящего из здания Хейла. Точнее, ловко выбравшегося через узкое вентиляционное окно Хейла. Выпрямившись, он отряхнулся, неожиданно вновь потянулся к вентиляции. В его руке оказался круглый, чёрный предмет. Окно находилось не со стороны главной улицы, а в переулке, и освещения в ночное время там явно было недостаточно. Однако, небо уже светлело, и Джейк смог разобрать, что конкретно он держал в руках. — Да, — значительно тише произнёс Джейк, хотя с такого расстояния он все равно остался бы не услышанным. Там, в переулке, Питер поднёс шлем от амуниции Стайлза к своему лицу и внимательно осмотрел сначала его, затем стену сзади. Видимо, он увидел что-то. Признаки борьбы? Джейк мог предположить по высоте, которую осматривал Хейл, сравнивая со шлемом, что там есть вмятина. Затем он вернул на место вентиляционную решётку и, буквально держа нос по ветру, двинулся в одному ему ведомую сторону. — Майкл, свяжись с Блэйком и передай ему… — Всё, что сообщил вам, понял, — перебил Майкл. — Нет, — возразил Джейк, следуя в ту же сторону, что и Хейл, — пока просто сообщи ему, чтобы он был готов выехать на задержание. Я всё ещё жду номер телефона отца Стайлза и… — И историю звонков, а так же передвижения Стайлза и Питера Хейла в пределах страны? — вновь перебил Майкл, но в этот раз оказался прав. Не прощаясь, Джейк отключился и тут же нашёл сообщение с номером телефона. Приблизившись к переулку и той стене, он задержал на ней взгляд. Вентиляционная решётка держалась на месте, хотя выдернутые с силой болты от неё валялись на асфальте. Чуть ниже на стене действительно имелась округлая вмятина, которую так внимательно осматривал Хейл. Её было тяжело заметить или отнести к какому-либо конкретному событию. Обычная неровность на обычной каменной стене. Капель крови ни на ней, ни поблизости не было, и это немного усмирило нервозность Джейка. Долго задерживаться на этом он не стал и, едва не упустив Хейла из вида, двинулся дальше. Наконец набрал номер, и после трёх с половиной гудков ему ответил хриплый, явно сонный голос. Джейк успел забыть о трёх часах разницы во времени с Калифорнией, но порадовался ей. Потом осознал, что прямо сейчас своим звонком нарушит неведение отца Стайлза. Вероятно, он даже не видел новостной выпуск. Одним нервничающим, сильно взрослым и много повидавшим, а оттого отлично осознающим все перспективы и вероятности, человеком станет больше. А ведь это его биологический отец, родной человек, а не просто начальник и ментор. Хорошо зная о беспокойстве Стайлза за здоровье отца, Джейк на секунду подумал, что по-человечески мог бы соврать об ошибочно набранном номере. — Да? — Мистер Стилински, прошу прощения за беспокойство, я спецагент Джейк Каллахан, — представился он и не успел ничего добавить, как Ноа Стилински его перебил. — Да, у меня есть ваш номер, — сказал он, раздалось сквозь небольшое шуршание одеяла. Джейк не удивился ни на секунду. Даже после выхода на пенсию сложно избавиться от прежнего образа жизни. Мало какой шериф или агент действительно становится «бывшим», даже если официально уходит в отставку или на спокойную пенсию. К тому же, весь неуёмный энтузиазм Стайлза к работе не мог быть просто приобретённым со временем. Джейк и раньше видел влияние профессии отца на выбор жизненного пути Стайлза, теперь был абсолютно в этом уверен. Возможно, у них даже есть какой-нибудь детективный ген. Иначе Джейк не мог объяснить такое сходство в характере, интеллекте и приоритетах у отца и сына в подобных стрессовых ситуациях. Стилински продолжил: — Вы звоните мне по той причине, что мой сын пропал? — В Калифорнии едва ли утро, а вы уже осведомлены? — Разумеется, — согласился Стилински, — это ведь мой сын. — На самом деле, мне пока нечего вам сообщить, — сразу признал Джейк, не ходя вокруг да около. — И, честно говоря, я бы хотел задать вам вопрос касательно Питера Хейла. Вы ведь его помните? — За несколько часов ещё не успел забыть, — на удивление иронично произнёс он, — он мне звонил. Что бы вы хотели узнать, агент Каллахан? — Насколько хорошо вы его знаете и что можете о нём сказать. — О, — выдохнул Стилински. — Он, очевидно, повёл себя как обычно, и теперь вы его подозреваете? Право слово, он не причастен, несмотря на всю его впечатляющую биографию. Вы можете доверять мне в этом вопросе, я очень тщательно проверяю всех близких знакомых моего сына, несмотря на то, что я всего лишь шериф. Джейк усмехнулся. — Проверяете? Сколько лет вы на пенсии, всего лишь шериф? — У меня остались друзья в участке, ничего не могу с этим поделать, — ответил Стилински и тоже усмехнулся. Странно, но Джейк не чувствовал, будто он сильно обеспокоен пропажей сына. Что же он упускает? — Довольно странно, что я несколько младше вас, и два года как на пенсии? — Нет, — возразил Джейк, он действительно так не считал. — У всех по-разному складывается жизнь. — Верно. Я действительно устал. В основном, от бумажной волокиты, будь она неладна. Именно она, а вовсе не Стайлз, вынудили меня выйти на пенсию. Хотя я всё ещё навещаю участок раз в неделю и помогаю с расследованиями. Джейк вдруг догадался, в чем секрет спокойствия Стилински. Вернее сказать, секрет отсутвовал — просто он старался не погружаться в размышления о пропаже сына, сначала отвлёкшись на сон, теперь — на пространный разговор. В отличие от Питера Хейла он, вышедший на пенсию шериф отдалённого от Вашингтона городка, не строил иллюзий на свой счёт. — Питер Хейл был на месте преступления, — сказал Джейк, вернув разговор в прежнее русло. В конце концов, он звонил не для того, чтобы попросту отвлекать отца похищенного агента светской беседой. — Он сказал, что собирается его посетить, — удивил Стилински и добавил, — не препятствуйте ему. Вдруг найдёт, чем чёрт не шутит. Они знакомы довольно давно и находятся в приятельских отношениях. — С чего бы такое мнение? — Профессиональная интуиция, — выдал Стилински, и Джейк снова услышал характерный шорох постельного белья. — Вы так спокойны, — констатировал Джейк, всё ещё следуя за Питером Хейлом на приличном для безопасного телефонного разговора отдалении. — Во-первых, я нахожусь далеко и было бы глупо не признавать, что в данной ситуации я бессилен и моё волнение не принесёт никакой пользы ни моему здоровью, ни вклад в поиски Стайлза. Во-вторых, я действительно знаю их обоих довольно давно, у меня нет причин сомневаться в профессионализме Стайлза, клянусь, если бы он мог получить диплом академии в пятилетнем возрасте, он бы получил его уже тогда благодаря энтузиазму и способности мыслить последовательно, и нет причин сомневаться в невиновности Питера Хейла, у которого тоже весьма богатая на события жизнь и медицинская карта. В-третьих, я на пенсии и слишком далеко, а вы — профессионал своего дела. За непродолжительным разговором с отцом Стайлза, следуя за на удивление очень быстрым шагом Хейла, они миновали несколько улиц. Преследовать человека не так уж и сложно, особенно, если ты часто практикуешься. Джейк успевал наблюдать и даже анализировать дорогу, которой они шли. Однако он всё не мог взять в толк, чем руководствовался Хейл, держа путь? Если первоначальный выбор направления от офисного центра можно списать на ограниченность возможностей уйти незаметно — два направления были перекрыты полицейскими ещё со вчерашнего дня, третий путь вёл к улице бутиков и банков, вдоль и поперек обвешанных камерами с функцией распознавания лиц, и только один переулок выглядел привлекательно для человека, который хотел бы уйти незамеченным и никем не узнанным. Но дальше? Длинный переулок, которым они шли, состоял, в основном, из изнанки домов двух соседних, более широких и проходных улиц и крошечных офисов маленьких, частных организаций. Вскоре переулок пересекла ещё одна улица и Хейл, почти не притормаживая, повернул направо. Джейк, притормозив, чтобы не выдать себя, последовал за ним с небольшой задержкой. И всё же, почему именно направо? На этой развилке выбор был явно неочевиден. Предусмотрительно переведенный на режим вибрации телефон подал признаки жизни. Джейк принял вызов. — Шеф, мы смогли ещё раз перетряхнуть фотоплёнки всех журналистов, которые ошивались вокруг офиса, — без приветствий начал Блейк, — нашли одно фото. Отправил вам, — телефон уведомил о полученном сообщении, Джейк воткнул в ухо микрофон и посмотрел на фотографию. Он прошел мимо места с фотографии около десяти минут назад. — Это кадр одного из фотографов, в отражении в дальней витрине продуктовой лавки два силуэта. Жутко приближенные, размытые и с сильным бликом из-за неудачного освещения, но это точно Стайлз и он без сознания. — Утешительного мало, но хотя бы есть, за что зацепиться. Вы уже отправили это Майклу? — Сразу же, — тут же ответил названный, — уже распознал по картам и виду улиц, пересматриваем все записи камер с этого района. Человек, который его держит, не выглядит очень сильным, скорее наоборот, как ему удалось вырубить Стайлза? Джейк уже примерно знал ответ на этот вопрос: ударом не защищённой амуницией головы о стену, раз шлем Стайлза был найден Хейлом в вентиляционной трубе. Оставалось неизвестным, слетел он в ходе борьбы, сорвали ли его силой, повреждая шею и челюсть, или Стайлз решился снять его самостоятельно, понадеясь заговорить субъекта. — Продолжайте работать с камерами, — ответил Джейк, — сомневаюсь, что это снова сработает, но найдите заброшенные здания в соседнем спальном районе. — Вы что-то нашли? — зацепился за формулировку Блейк. — Точно знаю, что в части спального есть целый микрорайон, стройка которого встала из-за банкротства застройщика. Об этом говорили в новостях около месяца назад. — Не нашёл, — возразил Джейк, — просто размышляю. Целый район недостроек — это много. Скорее всего он шел сейчас именно по этому недостретнному микрорайону. Вообще-то, стройка зависла практически на конечном этапе, потому что около двух десятков однотипных домов были возведены полностью, но в них отсутвовали окна и какая-либо отделка внутри. — Как только придем к какому-либо результату с видеозаписями, сообщу, — сказал Майкл и отключился первым. — Потом поезжай на место, о котором сообщит Майкл, встретимся там и будем действовать по ситуации, — сказал Джейк и тоже сбросил звонок. Правда, через секунду снова пришлось потянутся за телефоном. — Майкл? — Совсем забыл вам сообщить, — тараторил аналитик, — я узнал о передвижениях Стайлза и Питера Хейла. Не понимаю, как я пропустил столько всего… — Не отвлекайся, — одернул его Джейк, — что ты имеешь в виду? — Почему Стайлз такой скрытный? Оказывается, он не все время на работе проводит… Так вот, — наконец вошёл в рабочий режим Майкл. — Рассказывать подробно о телефонных звонках нет смысла, всё равно их нельзя прослушать и узнать, о чем они говорили. Они созваниваются регулярно, около трёх раз в неделю, но всегда в разные дни и время. Разговоры длятся в среднем двадцать минут, иногда больше, иногда меньше. Выглядит как обычное дружеское общение. Однако дела с перелётами и передвижениями состоит весьма… Интересно. Они контактируют практически каждые выходные, насколько я понял. Редко в одном конкретном городе. В Балтиморе Стайлз был, например, не больше семи раз за время работы у нас. С нашими разъездами неудивительно. Во время учёбы в Куантико — значительно чаще. Вообще, довольно забавно сравнивать звонки, поездки и выписки с их банковских карт. Например, помните, полтора года назад у нас было дело рядом с Новым Орлеаном, в луизианских болотах обнаружили девятнадцать трупов? — Разумеется, помню. Джейк действительно помнил это дело, так оно было одним из тех, в котором было много больше жертв, чем они смогли найти из-за особенностей местности. Их пригласили туда из-за пропажи трёх девушек, со сходным типом внешности, и уже на полпути стало известно, что одна из них была найдена сотрудником заповедника в болоте. Это повлекло за собой вызов специалистов и техники, они обыскали несколько гектаров земли и нашли ещё шестнадцать искорёженных тел. Команда пробыла там около недели прежде, чем вышла на подозреваемого. И, несмотря на составленный на третьи сутки их пребывания там профиль субъекта, знакомство с убийцей было ещё более неприятным — субъект-социопат с явными признаками психопатии сдался им и высокомерно сообщил, что найдены далеко не все его жертвы. Он лишь похвалился и не стал сообщать о местах захоронения своих жертв. Обыскать всю заболоченную площадь Луизианы невозможно, и вскоре они уехали. Судебные заседания по этому делу длились больше полугода. — В последние дни вашего пребывания там Стайлз оплатил из своего кармана отель, только поселился в нём именно Хейл. Вы что-то об этом знаете, агент Каллахан? Джейк напряг память получше, и нужные воспоминания пришли вместе с картинками раздутых, изуродованных местом погребения тел девушек, вытащенных строительными черпаками на поверхность. Резкий трупный запах разных по степени разложения тел никак не перекрывал душный, затхлый, запах болот. Топкая, перенасыщенная влагой почва едва не погребла несколько рабочих, участвовавших в операции, выбраться без помощи им бы не удалось. Стайлз, никого не дожидаясь, походным топориком отломил ветку у ближайшего дерева и принялся их вытаскивать, затем к нему присоединился Блейк и сопровождающий их работник заповедника. Джейк, не восстановившись от ранения, не ходил с ними, но дожидался их на более твёрдой территории. Он помнит, как перемазанные с ног до головы илом Стайлз и Блейк вылазили из надувной моторной лодки на твёрдую поверхность, в их высоких походных броднях мерзко хлюпала влага. Блейк, тяжело дыша, тут же прилёг на землю. — Мой телефон, наверное, сдох, — резюмировал он. — Девятнадцать трупов. Чувствую себя дерьмово. — Ага, — согласился Стайлз и, стянув с себя верхний слой спецодежды, проверил свой телефон. Он не успел даже разблокировать его, как тот сам подал признаки жизни входящим звонком. — О, — Стайлз выглядел удивлённым то ли тем, что девайс остался жив после рейда по болотам, то ли личностью звонившего. — У меня есть пара минут? Джейк в тот момент лишь отмахнулся, следя за первой выгрузкой тел и действиями судмедэкспертов. Однако теперь, воскрешая в памяти события тех дней, помнил часть телефонного разговора Стайлза, который также остался рядом в ожидании заключения времени смерти. — Нет, я не приеду на выходные, — произнёс он в динамик, — я буквально только что вылез из луизианских топей, Питер. Не злорадствуй. А чё, на тебя опять полнолуние влияет, бесишься? А-а, строители испортили твой выёбистый керамогранит? Ой, — Стайлз осёкся и оглядел присутствующих, которым, впрочем, было не до его выражений, не касающихся дела. И всё же отошёл на несколько метров в сторону, чтобы не сбивать своим разговором работу. — Вдобавок у тебя накопилась усталость. Устрой себе выходной, выберись на природу подальше от города, — Стайлз огляделся, концентрируясь, очевидно, не на вытащенных из болот трупах, а на окружающей их природе. — В Кисачи очень даже неплохо, национальный лес всё-таки. Такой воздух… Ну, приезжай и проверь. Только на территорию болот, пожалуйста, не суйся, а то придётся ещё и тебя допрашивать. До Джейка долетали обрывки разговора и на последней реплике он строго посмотрел на Стайлза, готовый делать выговор его за неосторожность и недопустимые подробности расследования. Но Стайлз не стал развивать эту мысль. — Типа того, — туманно произнёс Стайлз и оживился. — Вообще-то, предыдущий ремонт был достойный, а ты зачем-то новый затеял, сам виноват. Чего? Я, что ли, тебя просил? Впрочем, ладно, — он усмехнулся, — собирай дорожную сумку, будет тебе отель. Ты ещё не был в Новом Орлеане? Клянусь, этот город создан для того, чтобы ты его однажды посетил. Архитектура, джаз, креоло-каджунская кухня… Бьенвильские устрицы… Особенно бьенвильские устрицы. Только представь: запечёные в креветочном соусе, поданные с грибами и болгарским перцем в белом креплёном вине. Херес лучше, чем здесь, не найти ни в одном другом штате… А сверху — пармезан и хрустящие хлебные крошки… И всё это под голос Луи Армстронга. М? Джейк никогда бы не подумал, что агент Стилински так хорошо разбирается в еде и особенностях национальной кухни, а его собственный аппетит может проснуться прямо во время работы судмедэкспертов над телами девятнадцати убитых девушек. Однако, едва ли это какой-то дурной, бессознательный признак его сознания. Прозаично, как и всё в этом мире, — жизнь не стоит на месте, хотя вызывающие стоны желудка разговоры о вкусной еде кажутся неэтичными на подобном фоне. Как только судмедэксперты завершили изучение последнего найденного тела и готовы были подтвердить метод убийства и время нахождения их в болоте, Стайлз, не сводящий с них глаз, свернул свой разговор и присоединился к Джейку. Разговоры о еде и географии были отложены на неопределённое время. Джейк помнил, что вечером того дня, когда убийца был найден, опрошен и заключён в камеру в ожидании первого слушания дела, они всей группой действительно решили сходить в бар и немного растормошить друг друга после надолго оставляющего на душе неприятный осадок расследования в неформальной обстановке. Стайлз перехватил Джейка, когда он выходил из своей комнаты в оплачиваемом бюро недорогом отеле. — Я не присоединюсь к вам, ладно? — сказал Стайлз. Джейк, памятуя о дневном разговоре, ожидал увидеть в его руке рюкзак со сменной одеждой, который он всегда брал с собой на выезды, но его не было. — Конечно, — ответил Джейк, закрывая номер на ключ. — Планы на вечер? — Да. Возможно, танцы и новоорлеанский дайкири? Посмотрим, — он пожал плечами. — Не слишком официальный для танцев образ? — С джинсами-то? Вообще нет, — Стайлз осмотрел себя в зеркале лифта и, удовлетворившись видом не слишком строгого пиджака поверх футболки, усмехнулся. — Во сколько вернёшься? — спросил Джейк и, поняв, что звучит чересчур по-родительски, добавил. — Вдруг мне понадобится твоя помощь отбуксировать ребят обратно в отель. — Надеюсь, нет. Я не планировал возвращаться до завтрашнего утра. Но если что — звони, — Стайлз помахал своим телефоном и сунул его в задний карман джинсов. — Всё в порядке, Джейк, я просто встречусь со своим знакомым и абсолютно трезвый приду завтра на встречу с прокурором, юристами и судьей. — О’кей, — принял такой ответ Джейк. На улице их уже ждали остальные члены группы и после небольшого препирательства о выборе заведения, они разошлись. Стайлз действительно не ночевал в отеле, но приехал на запланированную встречу более свежим, лёгким и собранным, чем все остальные. В идеально выглаженном костюме-тройке и причудливо завязанном галстуке. Пиджак, впрочем, был в последствии снят, а рукава рубашки по обыкновению закатаны до локтей, но Джейк всё равно подумал, что, возможно, ему тоже следовало обратиться в прачечную перед тем, как идти в бар предыдущим вечером. Припомнив те события, оплата номера в отеле Стайлзом за другого человека уже не казалась Джейку настолько странным поступком. — Что ещё, Майкл? — Хм, раз этого вам мало, вот ещё одна довольно жуткая вещь. Питер Хейл был в Нью-Гэмшире в то же время, что и мы. Джейк принудил себя не сбиться с шага и не замереть на месте как вкопанный. Питер Хейл, держа в руках шлем Стайлза, витиевато передвигался от строения к строению, держа умеренный темп. Он шёл уверенно, не раздумывая, куда свернуть или в какую недостройку зайти, и периодически осматривался по сторонам. То, что Питер Хейл был в Нью-Гэмшире одновременно с ними, и так и не пойманным убийцей, жестоко покалечившим семь человек, включая нескольких полицейских и Алекс, было достаточно странно. — Как и когда он туда приехал? — Самолётом за несколько дней до нашего отъезда, — с готовностью ответил Майкл. — Вообще, это выглядит так, будто его позвал Стайлз. Тогда они созванивались значительно чаще. Улетел он на день позже, чем мы. — Я следил за этим делом после и все ещё созваниваюсь с шерифом, — сказал Джейк. — Там ведь больше не было подобных убийств? — Там больше не было никаких убийств, агент Каллахан. Я не знаю, что и думать. А вы? — Пока оставим Нью-Гэмпшир, — расставил приоритеты Джейк и, видимо, достаточно вовремя. Питер Хейл, наконец, остановился у одного из пустующих многоэтажного дома и осмотрел его снизу вверх. Джейк прервал звонок и, дождавшись, когда Хейл скроется в здании, подошёл ближе. Он отправил на телефон Блейка координаты места и, вытащив из кобуры на поясе пистолет и выставив его перед собой, вошёл следом. Какая-либо внутренняя отделка в здании действительно отсутствовала. Не было ни освещения, ни установленных лифтов, ни какого-либо наблюдения законсервированной стройкой. Войти сюда действительно кто угодно, но, судя по состоянию пустующих помещений, никто не входил — не было ни мусора, ни граффити на стенах, ни эха музыки или разговоров. Тихо. Шаги Хейла по лестнице были едва слышны и быстро отдалялись. Джейк выждал не более десяти секунд внизу и, прежде чем перестал слышать звук шагов вообще, последовал за ним, старательно тихо перешагивая ступени. В полной мере ориентируясь на слух, он не выглядывал через перила, чтобы мельком увидеть Хейла и с большой долей вероятности обнаружить себя. Джейк держал себя в хорошей физической форме, и всё же спустя три этажа лёгкой, но торопливой ходьбы, от не владения ситуацией и бессонной ночи в волнении, его возрастной организм стал сдавать позиции, — по виску скатилась первая капля пота. Сосредоточенный больше на своих действиях, нежели ощущениях, Джейк сухо отметил её наличие за долю секунды, а затем раздались эхо от достаточно громких, посторонних звуков, похожих на скрежет, глухой удар, стон. Шаги Питера, теперь чуть более громкие, но по-прежнему осторожные, слегка ускорились. Джейк, стараясь и дальше не шуметь, поторопился, автоматически считая, сколько ступеней миновал Питер. Звуки его шагов исчезли быстро, и Джейк, миновав четвёртый лестничный пролёт, остановился. Он все ещё слышал отдалённые шорохи и впервые тихий-тихий голос, доносящиеся, очевидно, с этого этажа. Выглянул в дверной проём, ведущий с эвакуационной лестницы в коридор с разветвлениями нескольких квартир. Было пусто, но звуки усилились, и Джейк последовал за ними. Выглянув из очередного угла, сперва он увидел сидящего на полу чуть поодаль от входа Стайлза, пытающегося освободить руки с помощью зубов, на первый взгляд он был в порядке. Оценить его состояние дальше ему помешали — поле зрения внезапно перекрыли. Он увидел борьбу между двумя людьми — между Хейлом и кем-то ещё. Вцепившись друг в друга они двигались резко, порывисто, поочередно сильно прислонявшись к стенам. Трещала одежда, Джейк готов был поклясться, что почти слышал чей-то глухой рёв, рука Хейла удерживала в грубом, небрежном захвате чужую шею, а затем в своей схватке они подошли слишком близко к нему и оказались с ним лицом к лицу. Джейк увидел широко распахнутый, искривлённый от боли рот незнакомца — с зубами, которыми никогда прежде у людей не встречал, и кровью; из его удушаемого горла раздавались звуки захлёбывания. Джейк не успел детально разглядеть его лицо, когда встретился с горящим взглядом Хейла. Слабый из-за густой пелены облаков дневной свет проникал через пустующие оконные проемы внутрь пустующего помещения, серые бетонные стены практически полностью поглощали его, и не было ни одного предмета здесь, от которого он мог бы отразиться и столь избирательно упасть радужки чьих-то глаз. Питер Хейл смотрел на него горящим не из-за отсвета взглядом, а по какой-то иной, вызывающей страх причине. В следующее мгновение он опустил веки, сильно хмурясь, — противник разодрал ему руку когтями и вырвался из захвата. Его глаза тоже были необычными. Возможно, патология? Люминосфорная пигментация? Джейк не успел додумать эту мысль, так как незнакомец двинулся прямо к нему. Его пасть все ещё была распахнута, его мимика и жестикуляция выражали враждебность. Джейк выстрелил. Он, должно быть, не попал ни в один жизненно-важный орган, возможно, ранил лёгкие — атакующего это лишь на секунду замедлило, но не остановило. Джейк схлопотал удар в брюшную полость. Остановил его Хейл, вновь обхватывая его горло предплечьями. В этот раз он придушил противника сильнее, и ослабшее тело грузно опустилось на пол. — Живой? — рядом возник Стайлз, осторожно обхватывая Джейка за бок и вглядываясь в его все ещё перекошенное болью лицо. — Про кого ты? Похититель твой просто без сознания, — ответил ему Хейл, закидывая руку Джейка себе на плечо с другой стороны. — Я в порядке, — произнёс Джейк, в прочем, тело действительно было тяжёлым и без помощи, вероятно, его ноги подкосились бы на месте. — В порядке. — Давай посадим его к стене, — предложил Стайлз и, сделав втроём несколько шагов, помог Джейку присесть. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше ты скажи, как себя чувствуешь, — возразил Джейк, сканируя себя на болезненные ощущения. — Я действительно в порядке, удар не такой сильный. Стайлз, живой и вполне невредимый, сидел рядом на корточках с серьезной миной. До Джейка только сейчас стало доходить, что он, чёрт возьми, нашёлся. Напряжение, сковывавшее его с момента исчезновения, наконец стало отпускать его. Сердце Джейка буквально возвращалось на свое место, когда близкий ему агент, его подопечный и друг, вновь был поблизости. Вот она, зона комфорта. Пора задуматься о пенсии. — Славно, славно, — Стайлз нервно облизнул губы. — Я тоже в порядке. Небольшая ссадина, возможно, пара синяков. Выводил его из здания, он один раз приложил меня к стене затылком, и я вырубился. У тебя, должно быть, очень много вопросов по поводу последних двух минут. Стайлз оглянулся на Хейла, к которому вдруг прислонился спиной. Судя по наклону его корпуса, сделай Питер шаг назад или в сторону, он обязательно потеряет равновесие. Или, может, Питер сам намеренно встал настолько близко, опережая возможное головокружение или нечто в таком духе, если Стайлз не так здоров, как выглядит. Своеобразный контакт. Джейк впервые видит, как Стайлз взаимодействует с кем-то вне их отдела, и наблюдать за этим непривычно. — Что? — Хейл, усмехаясь, выгнул бровь. — У меня в натуре ничего не болит, — слегка удивлённо произнёс Стайлз, — ты чего вдруг? — Раз не болит, тогда не тяни, становится шумно, — он кивнул в сторону окна и внезапно коленом подтолкнул Стайлза вперёд. Едва не опрокинувшись вперёд, Стайлз выставил перед собой ладони на полу и послал ещё один, на этот раз ехидный взгляд Питеру. Впрочем, он быстро унял свой нрав, и вновь обратился к наблюдавшему за их разговором Джейком. — Я действительно должен поторопиться, — произнёс он. — Короче, если коротко и безответственно, — оборотни есть. Понимаешь? — Не совсем. — Чёрт, почему так сложно-то… — Стайлз почесал затылок. — Правда нет времени на полноценную лекцию о существовании сверхъестественных существ по типу оборотней. — Этот человек и Хейл — оборотни? — Да, верно. Питер, продемонстрируешь?.. — Я тебе что, автомобиль для тест-драйва, — беззлобно поддел Питер, но, впрочем, черты его лица и волосяной покров на висках действительно стали несильно видоизменяться, начиная с глаз. Джейк поспешил отмахнуться от этого зрелища: — Я рассмотрел во время драки, не нужно. Итак. Вероятно, я удивлён, но сейчас не место и не время пребывать в шоковом состоянии. Что мне нужно знать прямо сейчас и как мы поступим? Питер Хейл вновь усмехнулся где-то вне поле его зрения. Стайлз, не встретив бурной отрицающей реальность реакции, приободрился. — Оборотень, у которого нет стаи по разным причинам, теряет рассудок, что и случилось с этим, — Стайлз указал пальцем в всё ещё бездыханное тело на полу. Питер, вслушиваясь в их разговор, предусмотрительно стоял рядом, готовый вновь вывести его из строя. — За рассудком страдает тело и в ходе длительной борьбы с самими собой они обычно умирают. Изначально он не хотел меня ранить, а забрал как… Ну, друга. Я вроде как ему помог выбраться из здания, люди в котором были для него опасны. Как и он для людей, ты понимаешь. — Чёрт, стаи, — спецагент Джейк Каллахан не мог не вздохнуть, удивлённый формулировкой. — О каком количестве идёт речь? — Всё потом, — отмахнулся Стайлз. — Понимаю твоё удивление, но это не главное сейчас. У оборотней многократно развиты органы чувств и физическая сила. Питер, найдя мой шлем, просто нашёл меня по запаху. Питер уточнил: — Я нашел бы его и без шлема, он просто… Под руку попался. Не стал оставлять, вдруг заставят платить компенсацию за потерянную амуницию. И, если бы Стайлз не стал просвещать вас в такие детали, мне было бы проще объясниться. — Наша бухгалтерия не настолько мелочная, хотя, конечно, всякое случалось, — ответил ему Джейк и, вспомнив кое о чем, что хотел бы выяснить сразу, посерьёзнел. — Убийства в Нью-Гэмшире тоже были связаны с оборотнями? Поэтому мистер Хейл был там? Он причастен? — Не причастен, — без промедления сказал Стайлз, — там и правда были оборотни, поэтому я сам позвал его. — Других убийств там не было, — задумался Джейк. — Он убил их? — Да, — признал Стайлз. — Джейк, я бы ни за что не стал кого-либо покрывать, но ситуация… — Знаю, — выдохнул Джейк, стараясь примириться с правдой. Стайлз Стилински, агент ФБР, сообщил ему о существовании оборотней, привёл доказательство, точнее, доказательство само привело Джейка к Стайлзу. Доказательство — оборотень, убивший других оборотней-серийников, которые напали на агента. Сиюминутный арест оборотней не совсем в компетенции Джейка. В чьей это, чёрт возьми, компетенции? — Знаю, — он повторился, — с тебя объяснения. Наши действия? Для начала он может довериться агенту Стилински. Стайлзу — другу и хорошему оперативному агенту, который, очевидно, и впрямь компетентен в решении специфических криминально-видовых вопросов. Довериться, как сделал это, приняв его в свою команду, и дальше полагаться на его способности и разум. Так же, как делал это с каждым расследованием, которое попадало к ним на руки. Так же, как будет делать впредь. — Как я уже сказал, этот оборотень в неадекватном состоянии, — развёл руками Стайлз. — Я бы отправил его в клинику. — Психиатрическую? — иронически спросил Джейк. Кажется, он начинал понимать Стайлза и его расположенности к сарказму. — Да, — серьёзно ответил он. — В ту, которая в Бикон Хиллз. Ты знаешь, что и я, и Питер там были. Воспоминания не радужные, но сейчас я, мой отец и мои друзья следим за этим местом. Так что его заключение до скорой смерти будет безопасно устроить там. Несколько врачей… Хорошо осведомлены и не навредят. — Это можно устроить бюрократически, — Джейк, подумав, согласился. — Задачу облегчит тот факт, если клиника сама выдвинет предложение. — Позвоню им, — кивнул Стайлз, поднимаясь на ноги. — Спасибо, Джейк. — И кому ты предлагаешь его транспортировать? — иронически спросил Питер и, уловив далёкий, ещё не слышимый для остальных присутствующих звук, предупредил. — Идут. Стайлз спокойно приблизился к нему. Он наступал на Питера до тех пор, пока между ними не осталось полшага. Джейк, все ещё в раздумьях о случившемся и новой информации, краем сознания подумал, что такое расстояние между людьми выходит за рамки комфорта Стайлза и он навряд ли двинется с места. Стайлз стёр расстояние между ним и Питером Хейлом в ничто. Запросто проигнорировал личное пространство как концепцию. Стайлз погладил его по бедру. Словно породистую лошадку, будь этот жест лишён всякой интимности. Игнорируя ставшими вдруг размытыми рамки приличий. Питер смотрел на него не мигая, они дышали одним воздухом. Их соприкосновение длилось совсем недолго — Джейк, случайный свидетель, за это время сделал лишь один выдох. Стайлз отстранился и, обойдя Питера кругом, выглянул в коридор. Слегка повысил голос: — Я и агент Каллахан в порядке, здесь чисто. Поднимайтесь на пятый этаж. — Стайлз? — послышался голос Блейка. — Стайлз, Стайлз, кто ещё с таким же голосом? — усмехнулся он.

*

Каким-то образом никто из агентов не понял, что конкретно происходило в этом здании. Точнее, все знали о произошедшем со слов Стайлза и Джейка, за исключением одного маленького нюанса, касающегося слегка сверхъестественной подоплёки событий. Чтобы не происходило, все дальнейшие события развивались по привычной, стабильной бюрократической цепочке. Команда, включая Джейка и Стайлза, и несколько выехавших с ними на помощь агентов всё ещё пребывала в том недостроенном здании. Все, без исключения, первым делом кинулись Стайлзу на шею и, сначала убедившись в его самочувствии, взялись допрашивать его о произошедшем. Джейк удивлялся, как спокойно Стайлз рассказывал о том, что произошло, и грамотно умалчивал подробности того, кто именно его похитил. К столь целеустремлённым, эффективным и талантливым агентам быстро и внимательно присматривается Центральное разведывательное управление. Наверняка не пройдёт и пяти лет, за которые Стайлз наберется ещё больше опыта, и они запросят его к себе. Кроме всего прочего, Стайлз познакомил команду с Питером Хейлом, потому что импровизация на месте хороша только в том случае, когда ты можешь быть убедительным. Джейк вынужден был признать, что сплести изящную, не вызывающую ни толики сомнений у коллег историю от своего лица и привести вразумительные аргументы о том, как именно он смог прийти к зданию, где был Стайлз, у него не вышло бы. — Я не совсем понял, как вам удалось найти расположение Стайлза, — нахмурился Блейк и взглянул на Джейка, — ладно, допустим, выйти на нужную улицу вполне возможно, и то отчасти по счастливой случайности, но дом? Не могли же вы успеть обойти их все. — Не я, — исправил его Джейк, — он нашел. — Мистер Хейл? — Видите ли, у меня генетическая предрасположенность к гиперосмии, — отозвался он, — слышали об этом? — Повышенная чувствительность к запахам, — ответил на опережение Стайлз, привлекая к себе несколько удивлённых взглядом и успешно игнорируя их. — То есть ты буквально шёл… На запах? — Звучит фантастически, не так ли? — харизматично усмехнулся Хейл, включая свои актёрские способности. — Когда в юношестве это стало прогрессировать, я посещал врачей и читал статьи, и долгое время не мог привыкнуть к усиленному обонянию. Сейчас, однако, это сыграло такую пользу… — Как же это работает с точки зрения биологии и на практике? — удивилась Алекс. — Ведь вокруг очень много различных запахов, разве они не… Сбивают с толку? — Случается, — признал Питер, — особенно в малознакомой обстановке, где большинство запахов хоть и понятны, но непривычны, — и лукаво глянул на Стайлза, его губы едва заметно изогнулись, — но есть, знаете, почти родные запахи, знакомые будто тысячу лет. — Не больше десяти, врун, — Стайлз ощутимо стукнул его по плечу, что, впрочем, не произвело ни малейшего впечатления на Хейла или инертного движения плеч, словно это было ласковое прикосновение пальца, а не кулака сильного, взрослого мужчины, пусть и совершенного в шутку. — Не смущай людей и не компрометируй мой аскетичный образ в их глазах, мне с ними ещё работать. Питер примирительно поднял ладони. Стайлз усмехнулся и внезапно зевнул, вызывая цепную реакцию. — Пойдём, отвезу тебя домой, — сказал Джейк, вдоволь назевавшись. В конце концов, он и сам давно не вспоминал, что такое полноценный, восстанавливающий силы сон. — Не стоит. Я приехал на машине, — напомнил Хейл. Настала очередь спецагента Каллахана насмехаться. Мелочно. И все же приятно. — На той, которую увезли на штраф-стоянку за парковку в запрещённом месте? Джейк, пусть и не обладал сверхслухом, почти услышал, насколько возмущённо проскрежетали зубы мистера Хейла. Во избежание малого кровопролития открыл рот Стайлз: — Супер, — он неряшливо похлопал Питера по спине и за кожаную куртку потянул в сторону припаркованных позади автомобилей. — Прокатишься на внедорожнике федерального бюро расследований. До этих пор такая привилегия выпадала лишь преступникам, свидетелям и нашему директору. — Неплохой комплект, — признал Питер, позволяя утянуть себя на заднее сиденье. Стайлз, на секунду перевесившись через него, помахал им на прощание. Видимо, в процессе он умудрился заехать Питеру, потому что тот нахмурился и, не выдержав, оттолкнул Стайлза от себя на соседнее сидение и сам захлопнул дверь машины. — Ну нифига себе, — присвистнула Алекс, — Майкл обзавидуется. — Не переусердствуй с подробностями, — посоветовал Джейк, — иначе нам придется неделю терпеть напряжённую физиономию Стайлза, вынужденного обниматься с ним ради прощения за его неласковость и любовь к соблюдению личного пространства с коллегами. При каждой встрече и на прощание не меньше недели. Теперь давайте и впрямь по домам. В машине Стайлз уговорил его включить проблесковый маячок, чтобы побыстрее миновать утренний час-пик. — Кстати, — негромко начал Стайлз, припомнив кое-что, и повернулся к Хейлу, — не знал, что через одежду ты тоже умеешь. Джейк бросил на них заинтересованный взгляд через заднее зеркало, но быстро отказался от идеи понаблюдать за ними, находясь за рулём. Умеет что? Хейл смачно зевнул. Видимо, оборотням тоже необходим нормальный сон. Замечательно, Джейк уже по крупицам начал собирать информацию о виде этих существ. — В этом фокусе дело не в одежде, — сказал он, — мне не нужно показательно прикасаться кожей к коже, дело не в прикосновении. Размытые формулировки не давали никакой конкретики или намёков на предмет их разговора, и Джейк, подогретый профессиональным желанием разгадать загадку, внимательно следил за их разговором. — И в чем же? — В стремлении. Джейк поймал в зеркале заднего вида направленный на Стайлза какой-то особенный взгляд Питера. Его эта подсмотренная деталь смутила, и он счёл этичным и правильным отвернуться. Благодаря небольшой должностной проделке в виде включенного маячка, инициированного торопившимся домой агентом Стилински, который поддерживал отвлечённый периферийный разговор с Хейлом о его литературном творчестве и блоге в течение всей дороги, до нужного дома они доехали довольно быстро. Не размениваясь на долгие прощания, Хейл, никого не дожидаясь, молча вышел из машины и поднялся по ступенькам дома к входной двери. — Спасибо ещё раз Джейк, — на секунду задержался Стайлз, — правда спасибо. За то, что обратился к Питеру, и вы нашли меня. И за понимание, хотя я не рассказал тебе много и не ответил на те вопросы, которые наверняка крутятся у тебя сейчас в голове касательно всего того, что случилось. Встретимся завтра и обсудим? — Нет, у тебя два дня на отдых и восстановление, — возразил Джейк, — встретимся до начала работы, послезавтра вечером. Когда оба будем отдохнувшими и с трезвой для подобного разговора головой. — Ладно, звучит логично, — не стал отказываться от нескольких выходных дней Стайлз и, не прощаясь совершенно, направился к крыльцу. Джейк тронулся с места. Лишь перед тем, как в двух десятках метров от дома вырулить с улицы на главную дорогу, он притормозил и скорее автоматически, нежели намеренно, вновь взглянул на отражение в зеркале. Не войдя внутрь дома, Стайлз нетерпеливо подталкивал Питера к стене и прильнул к нему вплотную. Ловкость, с которой он это проделывал, намекала на какой-никакой опыт и привычку. Стайлз нашёл своими губами рот Хейла с непоколебимой уверенностью человека, заранее продумавшего своё нападение. Повторное, очевидно, — ничуть не удивлённый Питер смял на его спине ткань рубашки одной рукой, а другой — притянул за шею ближе к себе. К радости Джейка расстояние не позволяло рассмотреть других деталей, которые пробудили бы в нём возмущенные непотребством отцовские чувства, и он вырулил на основную дорогу, теряя из вида дом Стайлза. Глаза стало ломить от усталости и накопленного напряжения. Он был серьёзно настроен добраться до своей любимой ортопедической подушки в минимальные сроки. Проблесковый маячок — просто изумительная идея.

*

В течение последних недель Питер пребывал в порыве творческой одержимости, влекущей за собой некоторые изменения в его привычном распорядке дня, количестве сна и тенденцию не замечать течения времени в целом. Стайлз, выступивший инициатором к написанию им первых фэнтезийных рассказов о сверхъестественных существах и поощряющий его публиковаться в блоге и книжных редакциях, прекрасно знал, как работает подобный творческий запой. В конце концов, его самого он накрывал лет с десяти, а к двадцати увлечение загадками и расследованиями достигло максимальной прогрессии, и Стайлз не мог угомониться до тех пор, пока логический ответ не появлялся у него на ладонях. Обязательный, ежедневный разминочный минимум Питера в качестве строгого к себе писателя — двадцать страниц. В дни, когда он переживал особенно яркие визиты музы или, скорее, мании, количество страниц могло переваливать и за пятьдесят. Вклиниваться в этот процесс казалось Стайлзу бессмысленным и практически небезопасным, поэтому он и сам с головой ушёл в расследования, сократив даже привычное количество звонков. Так что, вообще-то, вкус губ и шеи Питера действительно мог измениться за столь продолжительное время, и Стайлзу не терпелось вновь распробовать их всласть. Когда Стайлз всё же утолил свой первичный голод, он нашёл в себе терпение и силы оторваться от чужой кожи, чтобы не увлечься чересчур и не перейти черту приличий ещё до порога собственного дома. Не то чтобы его всерьёз волновало общественное мнение по этому вопросу, но компрометировать свою профессию столь яростно и открыто было несколько излишним. Оттянув напоследок чужую нижнюю губу зубами, он отстранился. Впрочем, дистанцироваться не спешил, продолжая упираться руками в стену. Питер, слегка разморённый поцелуями и отсутвием нормированного сна, выглядел весьма искушающе. Ещё и улыбался, негодяй. Они продолжали пялиться друг на друга ещё несколько минут, прежде чем Питер собственноручно не полез во внутренний карман пиджака Стайлза за ключом от двери. Забирая его из рук Питера и наконец отпирая дверь, Стайлз вспомнил: — Надо бы отцу позвонить, он наверняка с Джейком говорил, — дом встретил его застоявшимся, тёплым воздухом и пустым холодильником. Стайлз решал вопросы по мере их поступления, поэтому для начала открыл все окна на проветривание. — Вдруг волнуется? — Уже не так сильно. Вечером позвонишь, — сказал Питер, разуваяясь и ставя обувь на полочку. — Кинул ему смс, что ты собираешься немного отоспаться для начала. Старенький ламинат в сравнении с его босыми ступнями казался довольно тёплым, но всё же недостаточно тёплым для того, чтобы их согреть. Впрочем, приобретение лёгкой вегетососудистой дистонии посмертно далеко не самое худшее побочное действие из всех возможных, и это не сильно влияло на его последующую жизнь, если конечно, его не настигало в редких случаях чувство нехватки воздуха. С другой стороны, некоторое время назад он привык и к этому — каждый раз находясь рядом с одним молодым агентом ФБР привыкаешь и к постоянному давлению в груди. Питер рассчитывал, что это всё же ещё один из нежелательных эффектов его посмертного существования, а не аллергическая реакция на Стайлза, который приобрел для его вечно мёрзнувших ног удобные и красивые домашние мюли с меховой подкладкой. — Да? Тогда закажи нам какой-нибудь еды, пока я принимаю длительный, медитативный душ в одиночестве, — Стайлз кинул ему свой телефон и начал раздеваться уже на ходу в ванную. — Предпочтения на поздний завтрак? — Никаких, — выдохнул Стайлз, принимаясь расстёгивать рубашку, — нет стой, — он высунулся из-за двери ванной, — хочу устриц. — Взрастил гурмана на свою голову, — хмыкнул Питер, облокотившись на высокую кухонную стойку после недолгой ревизии холодильника и просматривая меню в телефоне, — здесь нет достойных устриц, Стайлз. Ты можешь поискать, но в таком случае предсказываю тебе многократное несварение желудка прежде, чем ты найдешь что-то удовлетворительное на вкус. Здесь их явно не умеют готовить так, как в Орлеане. — Тогда шаурму, — заявил Стайлз и все же скрылся за дверью ванной комнаты. Прикосновение горячей, смывающей пот, грязь и мышечное напряжение воды вызвало в нем практически благоговейный стон. Однако, не простояв под душем и десяти минут, он взял с полки гель для душа. Голодный зуд внутри поторапливал его вернуться на кухню и съесть хоть что-нибудь. Что ж, он сам раздразнил себя воспоминаниями одного из любимых блюд, хотя Питер действительно причастен к его возросшим гастрономическим запросам, и если раньше его кулинарные изыскания ограничивались лишь сбалансированными, но тривиальными блюдами для поддержания себя в форме, то теперь он считал себя вполне осведомлённым не только в тонкостях региональных традиций, но и в не всегда удачных и порой откровенно сомнительных пищеварительных трендах. У него даже появились особенные вкусовые предпочтения. Им явно следует вновь провести пару дней, а ещё лучше — неделю в Новом Орлеане. Бьенвильские устрицы, сладкие оладьи пропитанные лимонным соком и ромом и мягкое, сливочно-миндальное пралине, которое заказал Питер. Стайлзу не досталось ни кусочка, поэтому Питер поделился с ним этой сладостью прикосновением губами, и он долго, упоительно смаковал вкус, потому что мог. Боже, храни Французский квартал*. Бармен поставил на стойку перед Стайлзом заполненный до краёв мартини-глас. — За союз, справедливость и уверенность? ** — Может, за наши свидания по понедельникам? За счастливое старое солнце или скелет в шкафу? *** — Прекрасно и по-щегольски*** — вот этот тост в твоём духе, — нагло и добродушно усмехнулся Стайлз, — но сегодня здесь не вечер Армстронга. — Армстронг вчера играл, — объяснил Питер, предпочитающий пить свой дижестив более поздним вечером и желательно в постели, подтолкнул бокал к ближе к Стайлзу. — Пей. Дайкири на вкус был действительно незабываем****, и Стайлз счёл необходимым дать продегустировать его Питеру уже привычным им тактильным способом. — Потанцуем? — спросил Стайлз, поднимаясь со стула и направляясь в сторону небольшой сцены, предназначенной для исполнителей для живой музыки, вблизи с которой причудливо двигалась сложная, неустойчивая и разноритмовая, как и сам джаз, толпа. Стайлзу нравился этот бар. Не зря Питер, успевший осмотреться в городе всего за один проведенный в одиночестве день, пока сам Стайлз вместе с коллегами из отдела мерил бесчисленные луизианские болота в поисках серийного убийцы, привел его сюда. — Ты не умеешь, — позлорадствовал Питер, впрочем, принял приглашение и направился за ним. — Научишь, — отмахнулся Стайлз и за руку втянул в самую гущу, — ты ведь умеешь, не так ли? Питер действительно умел. Впрочем, Стайлз не был настроен всерьёз учиться танцевать джазовые танцы, его попытки расслабиться после расследования выглядели бы в данную секунду слишком кощунственно в отношении чудесной новоорлеанской культуры. Поэтому Стайлз, слившись с такими же, как и он, неодарёнными пластичностью и тонким слухом неумехами, просто пялился на Питера. Он и ещё несколько джентльменов были настроены серьёзно, так что им пришлось выделить место посередине танцпола для их небольшого, расслабленного и дружественного состязания. Джазовые танцевальные движения были очень самобытными: по-настоящему старомодными, задорными; танцы в полной мере выглядели очаровательными. Стайлз, пожалуй, тоже присоединился, если бы умел так двигаться. Оглушённый музыкой и не отказывающий себе в желании горланить знакомые песни, он получал настоящее удовольствие от одного только взгляда на Питера среди этой атмосферы. Настроение было превосходное, и они провели прекрасный вечер, окончившийся тем, что обессиленный и счастливый Стайлз, едва раздевшись, повалился навзничь на кровать. Устроившийся рядом с ним Питер, неторопливо потягивая свой сазерак***** и зачитывая ему вслух один из новых рассказов, одной рукой поглаживал его перетрудившуюся голову. Стайлз заснул под его голос и массажные движения ещё на вступлении, и проснулся совершенно отдохнувшим и полным сил. Он даже с радостью надел непривычный в плане носки на себе костюм-тройку, к которому Питер явно испытывал слабость, и позволил завязать галстук очередным незнакомым Стайлзу витиеватым способом. Говоря Питеру о длительном душе, Стайлз явно переоценил способности своего организма. Приведение себя в порядок отняло у него последние оставшиеся силы, и он, торопливо смывая с волос шампунь, еле держал руки поднятыми и заставлял пальцы двигаться. Возможно, он даже проигнорирует наличие готовой еды на столе и просто ткнётся лицом в подушку на ближайшие сутки. Намереваясь поделиться своим планом с ближним, Стайлз добрёл до кухни. Но, пересёкши порог, так и замер на месте, как был — с нелепо висящим на голове полотенцем, в сползающих с подвздошных гребней уютных пижамных брюк и выражением крайнего изумления на лице. Питер хозяйничал на его наполненной аппетитными, пряно-цитрусовыми запахами кухне. В духовке выпекался обильно пропитанный соусом рататуй. В большом блюде на стойке лежали свежие, уже открытые устрицы, рядом — смятые, выдавленные лимонные дольки. И как он всё успел? Стайлз не стал отвлекать его, пока он доставал из духовки горячий противень, и подкрался, лишь когда рататуй был разложен на две тарелки. Он подошёл вплотную и крепко прижал губы к его шее у самого ворота футболки. Питер едва ли протестующе боднул его затылком и никак не воспрепятствовал. Его бездействие — мягкая, молчаливая уступчивость и согласие. В итоге тем единственным, что было по-настоящему любимым Стайлзом в Новом Орлеане и любой другой точке на карте — это он. Впрочем, провести совместную неделю в Орлеане всё равно будет не лишним.

***

* В Новом Орлеане во Французском квартале проводится ежегодный ЛГБТ-фестиваль «Южный декаданс», ориентированный на мужчин-геев. Отсылка предполагает, что за долгие годы жители и гости настолько привыкли к целующимся в историческом Старом квартале мужчинам, теперь всем вообще до лампочки на целующихся в баре Стайлза и Питера. ** «Союз, справедливость и уверенность» — девиз штата Луизиана, на территории которого и находится Новый Орлеан, который Стайлз предложил как тост. *** «Our Monday Date», «That Lucky Old sun» «The Skeleton in the Closet», «Fine and Dandy» — песни Луи Армстронга, который родился и начал свою музыкальную карьеру в Новом Орлеане, ставшем родиной джаза в том числе самому Армстронгу. Питер каламбурил, предлагая их в качестве тоста. **** Дайкири незабываемый буквально, так как входит в категорию «Незабываемых» коктейлей международной ассоциации барменов. ***** Сазерак — эталонный для всей барменской культуры коктейль с анисовым привкусом на основе коньяка/виски, абсента, биттера и сахара. Смешивается непосредственно в стакане без применения шейкера. Last but not the least, джазовые танцы действительно очень очаровательные и атмосферные, взгляните https://youtu.be/zpeUnWrteQM.