Какая досада. Анастасиус умер как последняя шавка — от руки собственного брата. Он подавал большие надежды, а оказался наивным дураком, не больше. Теперь в его уже трупе зияла дыра, проходящая прямиком сквозь сердце. Сосуд испорчен. Похоже, ему придётся искать новое тело.
***
Возможно, это — особенности человеческой психологии, но люди в новой обстановке больше всего верят в первую предоставленную им информацию. А тот, кто их информирует, на подсознательном уровне становится самым близким человеком за неимением других вариантов. Первым, что она услышала, оказавшись в другом мире — его голос. — Здравствуй, малышка Атанасия. Или лучше, если я буду обращаться к тебе другим именем, Джихе? — Кто ты? — Даже если узнаешь, кто я, это ничего не изменит. — Твоя правда. Зачем ты здесь, в моём разуме? — Помочь тебе получить корону, конечно же. — Я не знаю, для чего тебе это… Но я принимаю твою помощь. — Моё имя Этернитас. Рад сотрудничеству с тобой.***
Лилиан ласково гладит волосы маленькой принцессы, в очередной раз восхищаясь красотой маленького солнца Обелии. Горничная напевает нежным голосом ту сказку, что знает каждый в стране. Что описана в книге, и была утраченной легендой. Читает в тысячный раз, зная, как она нравится её подопечной. —…колдун башни владел такой могущественной магией, что другие маги всего мира никак не могли сравниться с ним. Атанасия с интересом слушала свою няню, внимая каждому её слову. — Он был настолько силён, что мог стереть грань между небом и землёй и разрушить целую империю в руины… Лили, расслабленно прикрывая глаза, не замечала на детском личике принцессы совсем недетскую озадаченность.***
— Ты его знал? Мага из легенды. — С чего ты взяла? — Наблюдательность. Ты нервничаешь при одном его упоминании. — Похвально. Ты близка к правде: можно считать, что я им был. Какое-то время. — Хах. Я не думаю, что самый великий маг человечества поселился бы в голове у никому не нужной принцессы. —… к моему сожалению, ты права. — Где тогда настоящий маг Чёрной башни? — Я не знаю. Никто не знает.***
Маленькая принцесса — девочка-послушница. Как и подобает любимой дочери своего отца, совсем не доставляет ему проблем. Ведёт себя тихо, безропотно. В те немногочисленные дни, когда ей доводилось увидеть Императора Обелии, показывала всё своё почтение и любовь к нему. « — Для меня это большая честь стоять перед вами здесь и сейчас, отец», — с достоинством, не опуская глаз, шептала ему. Девочка-послушница проводит всё своё свободное время в библиотеке. Выводит ноготочкам на накрахмаленных страницах книг непонятные узоры, повторяя руны, что изображены на них. Атанасия бормочет странные заклинания, так и не давая понять другим, что это — не озвученные проклятья.***
— Удивительно… Признаю, что ты гений, если дело касается создания рун. С твоими объяснениями материал книг становится гораздо понятнее. — Потому советую хорошенько запоминать мои наставления. Они тебе пригодятся в будущем.***
Серебряная ложка утопает в вопиюще сладком кусочке торта, оставляя на своей металлической поверхности небольшую горку из бисквита. На вкус — волшебно. Или отвратительно. Это с какой стороны посмотреть. Атанасия растягивает губы в смиренной улыбке, адресованной своему отцу, сидящему по ту сторону чуть ли не праздничного стола. — Как тебе? — слышит сухое от Клода. Покорный оскал на её лице становится все ярче и фальшивее, и кажется, им можно покорить тысячи душ и убить столько же. Такой же приторный, как и остатки торта на серебряной ложке. [— Перестань улыбаться ему. Он этого не достоин.] — Очень вкусно, папочка! Её елейный голосок затухает, перекрываемый другим, тем самым, что поселился в голове ещё в глубоком детстве. [— Меня тошнит от него.] [— Не беспокойся. Меня тоже, Этернитас.]***
— Мы с тобой прекрасно знаем, чем закончила прошлая, настоящая Атанасия. — И что предлагаешь? Бежать? — Что за глупости. Нет. Нам нужно уничтожить проблему на корню. — Только не говори что мы- — Да. Мы убьём Клода.***
Тонкая иголка под напором пальчиков принцессы проходит сквозь шелковый платок. С каждым усердным стежком на чёрной ткани всё больше начинал вырисовываться диковинный узор. Кто-то, увидев вышивку со стороны, мог бы назвать её немного угловатой розой. Острие в неопытных руках протыкает нежную кожу подушечек пальцев. Под взволнованные вздохи Лилиан, Атанасия проводит язычком по свежей ранке, неловко улыбаясь. Горничная не смогла сдержать доброго смеха. — Ваше усердие очень похвально, принцесса. — Лили смачивает кусочек ткани неприятно пахнущей жидкостью, чтобы обработать хоть и мелкий, но все же порез. — Но будьте осторожнее с иглой, прошу вас. — Хорошо, Лили. — Платочек выходит просто чудесный. Я уверена, что отец оценит ваши усилия и с радостью примет подарок. — Конечно, Лили.***
— Ты уверена, что не напортачила с заклинанием? — Ты во мне сомневаешься?.. Проклятие вшито золотыми нитями в ткань платка, и образует из себя сильную руну смерти. Все так, как ты меня учил. — Неплохо-неплохо. Были бы у меня руки, я бы похлопал в ладоши. — Льстец.***
Атанасия танцует в пустой комнате одна. Вальсирует на носочках, на грани того, чтобы споткнуться о собственные ноги. Но не падает. Танцует дальше, ласково улыбаясь. Самой себе, наверное. Феликс стоит, облокотившись о входную дверь в танцевальный зал, хмурясь. Дебют Принцессы совсем скоро, а девочка так и не выбрала себе партнёра для него, всеми правдами и неправдами откладывая решение. « — Может быть позже я выберу его позже… А может он и не нужен совсем» — она скромно опускала взгляд, а её светлые ресницы дрожали. « — Разве я не могу пойти одна?». Если не хочет исполнять дебютный танец, отчего днями вальсирует в гордом одиночестве? Атанасия засмеялась, словно услышала какую-то забавную шутку, и сконфуженно прикрыла рот. — Ерунда. Просто вспомнила кое-что смешное. — Говорила она. « Что-то здесь не так» — понимал Феликс.***
— Мне не нужен никакой партнёр. Зачем, если есть ты? — Рад, что ты поняла это. Но не забывай про нашу главную цель — императорский трон. В день своего дебюта ты наконец отдашь Клоду тот платок. Будь готова.***
В волосах у Атанасии изящные шпильки — строгие ликорисы, погасшие звёзды. Алым мерцает шифон её платья, не вульгарно, нет; может быть, только самую малость тревожно. Красный — цвет опасный. Он словно создан для неё. Под стать рубиновым отблескам в лживых глазах. Дебютантка сегодняшнего бала принимает руку отца, вкладывая в неё чёрный платок с изумительной золотой вышивкой. — Прими мой подарок, отец. — Атанасия стеснительно отводит взгляд, сжимая мужскую ладонь чуть сильнее, чем надо. К счастью, Клод принял её лёгкую нервозность за смущение. — Если ты любишь меня, то прошу: прими и пусть он всегда будет с тобой. Она еле заметно дрожала. Принцесса совсем не сомневалась в своих действиях, об этом не могло идти и речи. Но вот от страха быть раскрытой избавиться она не могла. Клод ничего не заподозрил. От облегчения она была готова заплакать прямо здесь. — Хорошо. Я принимаю его. Остаётся надеяться, что проклятье сработает так, как им нужно.***
— Перестань бояться. Это делает тебя уязвимой. — Я не могу. А вдруг что-то пойдёт не так? Клод выживет и поймёт, что это я наложила на него руну смерти. Тогда меня убьют. Казнят, как прошлую Атанасию, или хуже- — Поздно опомнилась. Сейчас ты уже не способна что-то изменить. Так что, будь добра — натягивай на своё лицо улыбку, танцуй как репетировала и не дай Клоду даже повода сомневаться в тебе. Ясно? —…ясно.***
Лили плачет. Только вот у Атанасии на лице нет ни слезинки. Одна триумфальная усмешка. Похороны императора, умершего от болезни, как и соответствует статусу почившего, прошли с огромным размахом. Даже она смогла оценить их великолепие — приближенные к отцу постарались на славу. Все усердно изображали скорбь. А она не хочет. У неё праздник. Гроб из тёмного дерева медленно опускается в выкопанную яму. Бросая горсть земли Атанасия не может сдержать смешка; она и не заметила, когда тот превратился в истеричный хохот, а девичье тело упало вниз, на колени. Лилиан и Феликс пытались успокоить подопечную, у которой, видимо, от боли утраты был потерян здравый рассудок. Атанасия не могла перестать смеяться. Никогда за обе жизни ей еще не было так хорошо и легко.***
— Знатное, ты, конечно, устроила представление для чужих глаз. — Они ничего мне не скажут. Не посмеют. — Предлагаю выпить по такому случаю бутылочку вина. Что скажешь? — Скажу, что мне нравится твоя идея, Этернитас.***
Тёмная, пропитанная запахом какой-то вялой тухлости, библиотека не пропускала в себя и клочок света. Окна все до одного зашторены, придавая библиотеке поистине траурную атмосферу. Тихо как в склепе. Лилиан взволнованно сжала ручку двери, пытаясь вглядеться в темноту. Принцесса должна быть здесь. Где-то в глубине комнаты, среди высоких полок со старыми книгами, догорала свеча. Отблески её хаотичного пламени оставляли свой след на расслабленном лице Атанасии и на бокале, что она держала в правой руке. Огонь колыхнулся, стоило Лили подойти ближе. — Принцесса, что это у вас в руке…? Атанасия, не оборачиваясь к горничной, легко ответила на её вопрос. — Вполне недурное красное вино. Лилиан хотела было возмутиться, но не смогла. Этот ребёнок совсем недавно потерял отца. На ней сильно отпечаталась смерть Клода; её истерика на похоронах ещё долгое время была предметом обсуждения среди злых языков. — Вы ещё слишком юны для алкоголя, — Горничная забрала из рук Атанасии бокал с плескающейся жидкостью. — И… Я знаю, что вам тяжело, поэтому я всегда готова вас выслу- — Юна? — Она горько ухмыльнулась. А потом отвела скучающий взгляд в сторону. — Наверное, ты права. Прости. Всегда забываю. Горничная вздрогнула. На одно почти незаметное мгновение она уловила в голосе Атанасии нечто грубое, что-то противоречивое, что-то… — У нас много дел, Лилиан. Принцесса со скрипом отодвинула стул от рабочего стола. — У меня же скоро коронация, верно? — Взгляд, без тени сомнения или сожаления. Взгляд её отца. Это точно он. Лили громко сглотнула. — Д-да… Я займусь приготовлениями, ваше Величество.***
— Давно стоило поставить её на место. Постоянно мешается под ногами, лезет куда не надо. — Заткнись. — А что такое? Неужели наша принцесса обрекла папочку на верную смерть, а вот дерзить своей горничной боится? — Даже не думай сделать что-то с Лили. —… — Ты меня понял? — Вполне ясно. Ещё не надели корону, а уже приказываете людям вокруг. — Уже совсем скоро она будет моя. —… я не сомневаюсь.***
Финал, достойный её. Атанасия победно растягивает губы в ухмылке, наслаждаясь дурманящим торжеством. Крики восторженных людей, что явились на её коронацию, были лучшей усладой для ушей. Такие покорные, такие доверчивые… «У кого теперь из нас контроль над чужими жизнями?» — Атанасия обращалась к своему отцу, который, скорее всего, сейчас проходил очередной круг ада. Она гордо раскинула плечи, как расправляет крылья готовая для полёта птица. Её лицо не выражало ничего — как и подобает представителю королевской крови. Королева замерла, когда на её золотых волосах оказалась массивная корона из золота и изумрудов. Та самая, которую носили все королевы Обелии. Та самая, что сейчас принадлежит ей. И только ей. [— Мне кажется, ты чутка забылась.] Испуганно зажмурила глаза, не понимая, почему не может шевельнуть и кончиком пальца. Паника накатывала на неё ледяными волнами, но осознание было быстрее. Её обманули. [— Боюсь, что контроль и корона отныне мои, Ваше Величество.] Она почувствовала, как её запястья сомкнулись за спиной, словно в оковах. Всё тело свела болезненная судорога, и мышцы в юном теле ощутимо горели. Ни закричать. Ни двинуться. [— Предатель!] [— Было приятно сотрудничать с тобой. Но теперь ты для меня лишнее звено.] Королева открыла глаза. Они были красными.***
— Ну и как вам, королева Атанасия? Не тяжела корона? … — Ах, да. Простите. Совсем забыл, что вас больше не существует.