Ночные страдания

Расследуя подозрительные смерти трех студентов, Винчестеры прочли крупную надпись на стене в университете: «Если Бог ошибся, что тогда?» — Я бы иначе эмоции выразил, — признался Дин. — По-моему, правильней так: «Если Бог — сволочь, что тогда?» — Не богохульствуй. Но, вообще-то, это многое объяснило бы, — заметил Сэм. — Да чего уж там, это все объяснило бы. Землетрясения в Калифорнии. Голодающих детей в Эфиопии. Мои кривые ноги!.. — У тебя прекрасные ноги! — Если тебе так кажется, то пора покупать очки, Саманта. Мои ноги, они… не такие ровные как у тебя. Если честно, Дин мог бы долго продолжать, что еще у него «не так хорошо и идеально, как у Сэма». Для начала, вверху этого длинного списка пошло бы самое явное и очевидное: рост не такой внушительный, фигура не такая стройная и совершенная, черты лица не такие тонкие и совсем не милые, мозги не такие быстрые, голова не такая наполненная, характер не настолько крутой, чтобы отцу, например, открыто противостоять, а уж про чистоту и нравственность и говорить было нечего. И это было только начало. Короче говоря, Дин был на полном серьезе убежден, что его обожаемый Сэмми несравнимо лучше него практически во всем. И Дин спокойно к этому относился, даже с гордостью, потому что, если вдруг кто-то почему-то еще не в курсе: Дин Винчестер безумно любил Сэма. Для Дина хотя бы просто находиться рядом со своим Сэмми каждый день — это уже было очень много. Просто видеть его, разговаривать с ним. Этого Дину было почти достаточно для счастья. Он чувствовал по отношению к брату это пьянящую влюбленность, бесконечную любовь, постоянное и самое сильное вожделение в своей жизни. Конечно, о том, чтобы реально прикоснуться к чему-то настолько «священному» и желанному, как Сэмми, и уж тем более взять, Дин давно старался не думать, чтобы зря не растравливать себя несбыточным. Ведь Сэм Винчестер — само совершенство, и вообще, и во всем, и он однозначно гет, да и в любом случае он явно не тот, кто мог бы спать с собственным братом. Точка. Сэмми, боже… Дин никогда не удивлялся, что папа любил больше Сэма, чем его — это всегда было чем-то нормальным и естественным в их семье. В конце концов, как же удивляться или возмущаться, если он и сам любил Сэма гораздо больше, чем самого себя? По этим же причинам Дин обычно прощал Сэму то, что тот бывал иногда высокомерной сучкой — в глубине души Дин считал, что его Сэмми имел на то все основания и право. — Дин, грех на такое жаловаться, — начал тем временем свое очередное поучительное занудство Сэм. — Многие вообще без ног живут. — И им не приходится страдать от того, что у них кривые ноги. Сэм фыркнул и посмеялся, в который раз удивляясь брату и его всегда неожиданной логике. Дин поглядел на него нечитаемым взглядом с какой-то тихой грустью. А потом его взгляд скользнул в сторону и встретился со взглядом смазливой азиатки — студентки последнего курса, с которой он недавно флиртовал при допросе. — Ладно, Сэмми, остальных свидетелей я, так и быть, доверю тебе, — с сияющей улыбкой похлопал брата по плечу Дин, намереваясь снова оставить его одного. — Диин?! — как всегда запротестовал Сэм. — Серьезно, сейчас? У нас же дело. — Вот я и займусь этим делом. Более глубоким исследованием… — Дин, это не шутки! Три парня лежат в морге с мозгами, как будто пропущенными через мясорубку! — Вот что бывает, когда поступаешь в университет и излишне перенапрягаешься на занятиях, Сэмми, — напутственно заметил Дин. — И совсем не смешно. Они мертвы! — продолжал настойчиво зудеть младший Винчестер, словно Дин еще мог передумать. — И по-твоему, это подходящий момент, чтобы пойти потрахаться? — Дай подумать. Убийства происходят раз в четыре дня. Последнее было вчера. Да, сейчас как раз подходящее время, чтобы немного развлечься. — Или подходящее время, чтобы поднапрячь усилия, — не сдавался Сэм. — Да. Вот ты это и сделай, — уже не отлипая взглядом от девушки, сказал Дин, а потом вспомнил о Сэме. — И! Если тебе вдруг повезет совратить какую-нибудь студенточку или, еще лучше, горячую преподшу — не забудь повесить носок или… или этот твой официально горячий галстук на дверь. — Ага. Обязательно, — убито натянул улыбочку Сэм. Господи, да не хочет он ни с кем — неужели это до сих пор не понятно? Сколько еще Дин будет заботиться об его «удовлетворении» с помощью других людей? Уж лучше бы ничего не говорил и не делал, ей-богу, чем каждый раз сыпать соль на рану, снова и снова показывая, что сам-то он Сэма совсем не хочет… И что интересуют его только титьки. Часто Сэму казалось, что Дин даже излишне усердствует в этом, постоянно демонстрируя, какой же он мачо и любитель телочек. Да, не только всем первым встречным это казалось подозрительным, но и Сэму. Тут же Сэм вспомнил, как уже на вторую неделю их объединения, она же — вторая неделя после смерти Джессики, Дин пытался втянуть его в групповуху. Прямо на его глазах в сторонке с девчонками обговаривал. Сэм видел эти косые одобрительные взгляды, и ему реально хотелось убить в этот момент Дина собственными руками. Но он сдержался, лишь состроив один из самых сучных (он же — один из самых блядских) своих взглядов, чтобы Дин понял, насколько его пошлые планы неуместны. В то первое время Сэм еще пытался убедить себя, что, если они будут работать — значит, будут работать. И когда они найдут отца и убьют демона, он сможет вернуться в свою прерванную нормальную жизнь, вместо того, чтобы продолжать безнадежно сохнуть по собственному брату, словно самый больной на свете маньяк и извращенец. К сожалению, Дин не торопился искать отца от слова совсем. А чувства и желания Сэма возрождались и возвращались на свои места с такой потрясающей скоростью, как будто и не было разлуки. В общем-то, на самом деле, они, кажется, стали только еще сильнее, намного сильнее. И рядом с Дином он постепенно как будто бы от долгого сна просыпался. Сэм с грустью проводил взглядом брата и его очередную «девицу на ночь», хотя был еще даже не вечер. На душе было противно. Вот на его глазах появилась еще одна, не сумевшая устоять, жертва знаменитого обаяния. Естественно, совершенно ничего удивительного, ведь Дина хотят все, его невозможно не хотеть, на него невозможно не запасть… Глупость и неправда, но для Сэма Винчестера это была абсолютно серьезная аксиома: его брат — не просто неотразим, но и сверхжеланен, всеми без исключения. Потому что Дин — идеален, от него разит сексуальностью, он просто божество, какой-то эталон мужественности и красоты, он полон этой своей невозможной грубой нежности и харизмы. И да, иногда он его жутко бесит, но это в основном потому, что Сэм слишком сильно своего старшего брата любит и хочет. Без всяких преувеличений, факт был в том, что Сэм реально мог кончать просто от его голоса, от его запаха, от его нахождения рядом. Для Сэма всё в Дине было личным фетишем. Его лицо, его блядские губы и взгляды, его слова и, главное, эта его вечная небрежная забота по отношению к нему — Сэму. Недели и месяцы летели, и теперь Сэм хотел Дина до уже постоянного возбуждения, до вечного мучительного напряжения, так что постоянно приходилось передергивать, а времени и возможности даже для этого бывали не так часто, как хотелось бы. Снова всё было как раньше, всё тот же ад. Ведь Сэм так безнадежно влюбился в брата еще с самых нежных лет. Дин всегда был рядом с ним, всегда заботился о нем, всегда спасал и защищал его, всегда был его героем. После того, как Сэм поссорился с отцом и уехал в Стэнфорд, ему казалось, что эта «болезнь» почти побеждена. Пусть не совсем, совсем было бы невозможно, но заместительная терапия в лице Джессики кое-как работала. И вот надо же, Джессики больше нет, а они с Дином снова рядом, и всё вернулось к тому, на чем закончилось. Сэм подумал, что, наверное, Бог и правда сволочь. Раз позволил ему так запасть на собственного брата. В отличие от Дина Сэму не хотелось утешаться никаким образом: ни алкогольным, ни пироговым, ни блинчиковым, ни постельным. Действовать и двигаться вперед — это было куда больше в духе младшего Винчестера. Поэтому Сэм основательно допросил всех оставшихся свидетелей, а вечером, проведя за компьютером почти пять часов, пришел к выводу, что они имеют дело с существами под названием рейкми. Оглядевшись, чтобы рассказать об этом, Сэм понял, что Дин пока так и не вернулся. Сэмми не удержался и позвонил ему сам, просто чтобы убедиться, что с братом всё в порядке. Дин ответил не сразу, а когда ответил, голос его звучал настолько низко и до пошлоты хрипло, что у неловко замявшегося Сэма в прямом смысле встало. Он опять попал явно посреди очередного секс-марафона брата. Черт, как же он уже устал и заебался попадать вот так «не вовремя». Впрочем, заставать Дина голым во время полового акта в разных немыслимых позах Сэм очень даже любил. Потом он мог дрочить на эти кадры неделями, внешне делая вид, что ему было невероятно противно застать брата вот так, и что ему теперь реально хочется нажраться, повеситься, выколоть себе глаза, и что Дин почему-то по гроб ему должен за моральную травму. Словно это Дин нарушал все правила уединения, а не наоборот. После этого звонка Сэм снова оказался в ванной с каменным стояком, который он долго пытался победить агрессивной и раздраженной дрочкой. Большая ладонь почти час ожесточенно надрачивала блестящий от естественной смазки тяжелый ствол, пока тихо постанывающий Сэм представлял себе, что Дин может делать вот в этот самый момент, и рисовал себе в уме разные откровенные сцены. После этой уже ставшей обычной процедуры «сброса напряжения» Сэм посмел слабо надеяться, что у него получится хотя бы нормально выспаться. Потому что обычно его мучили эротические сны с участием Дина, да так, что младший Винчестер метался в поту по всей кровати, сминая простыни, откровенно постанывая и чуть не плача от неутоленных желаний. Дину Сэм говорил, что ему снится смерть Джессики и разные другие ужасы, связанные с их жуткой работой и образом жизни, потому что нужно было это всё как-то объяснить. Но на самом деле ему снился Дин. В самых откровенных и развратных позах и ситуациях. После такой дрочки обычно спалось немножко лучше, хотя бы несколько часов. Проснулся Сэм среди ночи от того, что дверь открылась и вошел Дин. Сэм притворился спящим, чтобы снова незаметно подглядеть, как Дин раздевается в слабом свете окна и ложится. Но в этот раз, неторопливо раздевшись — раздевшись до конца, полностью, отчего у Сэма тут же встало — Дин почему-то лег в его постель. Сэм, замирая от трепета и блаженства, прижался к любимому и крепко обнял всем, чем мог. Дин молча поглаживал его спину, словно утешая и разрешая всё. Сэм несмело поцеловал старшего в пухлые приоткрытые губы. Дин ответил, а потом замер, спокойно глядя ему в глаза своими большими нечитаемыми глазами. Под этим же его прямым взглядом Сэм почувствовал, как спокойно вошли в него сзади два пальца старшего охотника. Всего несколько медленных движений внутри измученной вечным желанием дырки младшего Винчестера и вот уже все тело Сэмми прошило чертовым оргазмом. Сэм проснулся от собственных стонов, униженно кончая в кровать сильными выплесками. Зажимая рот рукой, чтобы не стонать, Сэм тревожно оглянулся, но кровать Дина всё еще была пуста. Не сумев одолеть соблазн, Сэм перебрался туда. Почему бы нет? Дин же любил валяться на его кроватях. А Сэму потом приходилось спать в крошках и в начинках от пирога. «Клубничка с клубничкой — все правильно» — пошло усмехнулся как-то раз Дин в ответ на его жалобы. Сэм лишь в очередной раз убедился, что с Дином бесполезно разговаривать. А сейчас Сэм был так зол и возбужден, что испытывал какое-то нехорошее удовлетворение от мысли, что Дину, возможно, придется спать кое в чем другом. Его брат провел здесь две ночи и постель хранила его крышесносный запах. Сэм запоем вдыхал его, чувствуя, как снова возбуждается (впрочем, возбуждение и не проходило после его сна), и конца этому не предвиделось. Наверное, и правда стоило снова начать трахаться с кем-то на стороне. Ведь если так пойдет дальше, то у него рядом с Дином будет стоять просто постоянно. Или же он совсем сойдет с ума и оттрахает Дина силой. О чем потом, конечно, сильно пожалеет, потому что Дина он после этого уже никогда не увидит, скорее всего. Глубоко, запоем дыша запахом любимого и медленно ублажая свой стоящий колом член, Сэм чувствовал себя безнадежно больным — больным своим собственным братом. И снова мрачно думал о том, что под Дином сейчас очередная девчонка. Уже какая по счету? Дин, естественно, их не считал, а Сэм как-то попробовал посчитать примерный объем трахнутых Дином тел. Сначала он решил допустить, что их было по одной на ночь… Но иногда ведь было по две за раз, и даже по три… Это показалось чересчур, и Сэм предположил более реально — в среднем одна за два дня. На самом деле их было меньше, но у Сэма получились за годы Дина страшные числа с тремя нулями. Тысячи. Тысячи и тысячи, сорян за выражение, дырок, которые уверенно имел и трахал красивый член его старшего брата. А у Дина был очень большой и красивый член — Сэмми много раз его видел… Мельком — «случайно» заставая Дина во время секса, и более подробно — когда Дин дрочил в ванной. Последние моменты были особенно хороши и незабываемы. А уж этот не просто большой, а действительно огромный, прекрасный, потрясающий член, который Сэму так и хотелось взять в рот и вылизывать, сосать, насадиться на него как можно глубже… При воспоминаниях о члене старшего Винчестера, уже к двадцати шести годам спокойно передолбившем несметное количество тел, собственная дырка Сэма вдруг сразу же охотно впустила в себя пальцы — сразу три. С тихим стоном Сэм расслабился и облегченно выдохнул, ублажая себя, чувствуя себя наконец-то правильно и как-то обреченно. Сэмми давным-давно не был анальным девственником, еще с далеких до-стэнфордских времен, и, кроме того, иногда «баловался» искусственным членом и даже вибратором. Поэтому его шикарная задница не была слишком тугой и крепко сжатой. Более того, у младшего Винчестера уже имелась заметная растяжка. Да, не только гимнастическая, но и анальная. Так что на кровати Дина он спокойно трахал себя тремя пальцами, кусая губы и вспоминая, как великолепно выглядел его брат, когда дрочил себе в ванной, и какие он звуки при этом издавал, и какой у старшего был большущий и предельно напряженный член… Ненасытный брутальный член, который перетрахал буквально всех и всё, кроме того единственного, кого Дин действительно безумно любил и кто также любил Дина в ответ. В последний раз, когда Сэм подглядывал, стоящий под душем и до неприличия красивый Дин двигал и рукой, и бедрами, опираясь второй рукой о стену и спокойно трахая собственный кулак с закрытыми глазами, словно о любимой девушке думал. И в тот момент Сэм почти готов был поверить, что у него такая девушка была. Хотя на самом деле ее никогда не было. По очевидным причинам. О которых Сэм, к своему несчастью, не знал. Сейчас ему было достаточно мыслей о Дине и собственных пальцев внутри, чтобы довести себя до бурного финала. Его горячее, растравленное вечным желанием Дина тело начало быстро сжиматься в оргазмах, когда Сэм вспомнил, как офигенно старший кончил, низко простонав, и как далеко выстрелил при этом спермой его налитой член. Обмякший и не желающий даже подниматься Сэм так и отключился в койке брата, и, увидит или не увидит его тут Дин — ему было уже пофиг. Пускай увидит, и пускай, что хочет, думает, когда обнаружит его так… Дин вернулся поздним утром, когда Сэм хмуро завтракал вчерашней пиццей и смотрел по Дискавери очередной фильм, в этот раз про каких-то африканских хищников. — Ну, здравствуй, ботонах, — сверкая во все тридцать два после бурной ночки, поприветствовал Дин, счастливый вернуться домой и снова увидеть своего любимого человека. — Иди ты нах, — апатично ответил Сэм, не желая даже думать о том, что имел ввиду Дин под этим новым дурацким словом. — Что, вот так сразу — мат? «Ботаник» и «монах», — разъяснил Дин. — Я думал, тебе понравится. — Ужас. И знаешь, так любой может, — пробурчал обиженно младший Винчестер, тем не менее все же капельку повеселев. — Ты… еблан. Ебырь и болван, — ядовито выплеснул Сэмми. — Черт, так себе характеристики. И, кстати, неправильно по буквам. — Зато правильно по смыслу. — Зато у меня был секс. Сэм посмотрел на него одновременно злым и жалобным взглядом. Дина даже слегка тряхнуло от этого зрелища и болью изнутри скрутило. — А еще мне сегодня приснилось нечто действительно крутое, — добавил с улыбкой старший Винчестер. — Вот это тебе точно понравится. — Так ты еще и спал сегодня? — стараясь говорить небрежно, спросил Сэм. — Совсем немножко. Надо же, не знал, что тебя интересуют такие подробности. — Совсем не интересуют, — быстро возразил Сэм. — В общем, мне приснилось, как будто я в стрип-клубе, и вдруг на сцене оказываешься ты, представляешь? Весь такой почти голый, в развратных шмотках, в ковбойской шляпе и сапогах. И, знаешь, ты совсем не смущался там перед публикой, отлично знал, как себя вести, — тихо посмеиваясь, поделился своим удивительным сном Дин. Не зная, что и сказать на такой очередной «подъеб и издевательство», Сэм замер с приоткрытым ртом. — Д-да? — пробормотал он. — Это на какие же стриптизы ты обычно ходишь? Для геев или для девчонок? — В том-то и дело, что шоу было с цыпочками, — довольно рассмеялся Дин. — Поэтому-то ты там и танцевал, Саманта. Да уж, только зря спросил. — А потом что было? — поинтересовался все-таки Сэм неловко и несмело. — А что было потом — тебе знать пока рано, — таинственно усмехнулся Дин. — Твоя детская психика к такому не готова. Сэм презрительно фыркнул и, выключив телек, разочарованно бросил пульт на кровать. По его виду сейчас можно было сказать, что он давно не ожидает от жизни ничего хорошего. — Пока ты тратил время, как обычно, я закончил расследование, — не без гордости и не без боли сообщил младший Винчестер. — Ну вот, видишь, а ты еще беспокоился за дело, — умудрился сказать на это Дин. — Я уже давно заметил, что, когда меня нет — ты в пять раз продуктивнее, чем, когда я рядом. Сэм удивился — неужели это правда? И Дин реально это заметил? А он действительно постоянно отвлекается на Дина? — Самая дурацкая отмазка, которую я слышал, — заявил Сэм, не желая даже смотреть на брата. Поздним вечером, после того, как монстры были найдены и правильно уничтожены, Винчестеры вернулись в номер. Сэм сразу направился в душ, потому что помимо усталости и грязи ему срочно необходимо было смыть с себя не проходящее возбуждение и выплеснуть жар, снова разыгравшийся из-за Дина. Во время его напряженного и торопливого самоудовлетворения в ванную совсем в наглую заперся Дин, которому якобы срочно приспичило отлить. — Диин?! — ужаснулся Сэм. — Извини, — натянул улыбку подлеца старший Винчестер, понижая голос. — Вау, Саманта застигнута совсем без ничего? И за неположенным занятием? Зря я назвал тебя ботонахом. Ты не заслуживаешь второй части этого слова! — с комичной строгостью объявил Дин и, еще раз с довольной улыбкой оглядев все прелести и огромные достоинства своей так называемой «Саманты», смыл воду в унитазе и испарился обратно в спальню. Стараясь прийти в себя после этого кошмарного вторжения, Сэм глубоко дышал и никак не мог закончить то, что начал. Он бухнулся в кровать чистый, но неудовлетворенный, и не в силах был выкинуть из головы тот факт, что Дин его видел. Дин видел его член и, черт возьми, хуже того — Дин видел его вставший член… А сейчас этот… тупой мудак!.. безмозглый придурок!.. лежал после продолжительного душа на соседней кровати и спокойно посапывал во сне. Пока Сэмми буквально дрожал от возбуждения и злости на Дина. Уже зная, что эта ночь будет адской, Сэм кутался под одеялом, осторожно трогая свой каменно вставший член. Снова идти в ванную он не хотел, потому что Дин мог снова туда запереться, и это было бы уже точно не смешно. Дин бы подумал, что ему срочно нужно с кем-нибудь трахнуться, и уже не отступил бы от своей идеи фикс. Ему ведь не объяснишь, что виной здесь не столько недотрах, сколько он сам. Он и его безумно сексуальный старший брат… Неожиданно Сэм почувствовал, как Дин ложится за его спиной, тесно прижимаясь к нему под одеялом. И Сэм услышал его низкий голос: — Нужна помощь, братишка? — Дин, что ты?.. Но дальше Сэм не договорил, а лишь беспомощно и жалобно заскулил, чувствуя, как грубая ладонь старшего Винчестера уверенно обхватывает его изнывающий по Дину член и начинает двигаться по нему вперед-назад, по всей немалой длине, довольно жестко надрачивая. Так хорошо, что потрясенный Сэм был готов кончить в любой момент. Но Дин остановился, продолжая сжимать его предельно напрягшийся ствол в своей крепкой ладони. — Давай-ка сам, — насмешливо предложил Дин. — И, если хочешь, можешь даже представить, что трахаешь мою недоступную дырку. Она почти такая же тугая и крепкая, как мой кулак, уж поверь. Внутри всё было сжато и напряжено, пока Сэм чуть ли не со слезами всхлипывал, толкаясь в руку Дина, даже не представляя ничего, просто неистово трахая то, что милосердно дают. Он почти кончил наконец-то, когда кто-то начал трясти его тело, вырывая в реальность. — Сэм!.. Сэмми!.. Проснись! При включенном свете Дин тревожно склонялся сверху, пытаясь разбудить «страдающего» братишку. — Дин… — едва слышно пробормотал Сэм, ничего не понимая, но медленно возвращаясь в реальность из своего очередного эротического сна. — Сэмми?.. — спрашивал Дин беспокойным голосом, тормоша своего отчаянно метущегося в кровати брата. — Ты как, малыш?.. Снова кошмары? Проснувшемуся окончательно Сэму не оставалось ничего, кроме как кивнуть, нырнуть в спасительные объятия брата и крепко сжать его в своих. Вот так, вместе с Дином, ему и правда становилось немного лучше. До боли не хотелось отпускать. Сэм не мог себя заставить. Но заставил, разжимая впившиеся в Дина пальцы, отпуская смертельно удушающую хватку. — Сэм, это пройдет, — со страданием и бесконечной заботой глядя на него, произнес Дин. — Рано или поздно… Ты должен пережить смерть Джессики. Она бы этого хотела. Все бы этого хотели. — Да… Да, я знаю, что все бы этого хотели… Дин, прости, — виноватым щеночком взглянул исподлобья Сэм, чувствуя, как от близости Дина и одного его вида, из по-прежнему возбужденного члена вытекает обильная порция смазки. Потому что рядом с Дином Сэм не просто торчал — он буквально тек, как настоящая сучка. — Прости, что я снова тебя разбудил. — Не бери в голову, — отмахнулся Дин. — Ты же знаешь, что я — супермен, и, если что, мне достаточно всего пары часов сна, чтобы замочить всех монстров и быть круче всех. — Ты просто придурок. И тебя недавно побила двенадцатилетняя девчонка. «Ты — лучший» — читалось в устремленных на Дина глазах Сэмми. — Спи уже, сучка. Или я сейчас сам тебя вырублю. «Я обожаю тебя, Сэмми» — читалось в глазах старшего Винчестера. Дин очень надеялся и верил, что со стороны совсем не заметно, как внутри у него всё трепещет и болезненно ноет от невыносимой нежности и слишком огромной любви к этому большому мальчику. Сэмми всегда был на зависть уверенным и даже самоуверенным человеком, вот только с тех пор, как он потерял Джесс и вернулся к охоте, он вечно из-за всего переживал, в том числе и по разным пустякам, как казалось Дину. Сэм вел себя так, словно мог охватить своим вниманием и цепким умом каждую мелкую деталь, предвидеть своим вечно кипящим мозгом каждый вариант, каждую опасность, и проще говоря, старался держать всё под своим контролем. Особое место в его беспокойствах занимали возможные проблемы с законом. Как будто Сэм больше всего переживал о том — как бы ему после убийства демона вернуться «чистеньким» обратно в нормальную жизнь! При таком-то образе жизни это было бы чудом. А вдруг они не будут достаточно похожи на агентов ФБР? А вдруг их возьмут за то, что они остановились в выставленном на продажу доме? Почему какой-то там человек странно смотрел на него; как они выберутся из заварушки после убийства монстра; как он предъявит шуточное удостоверение … и так далее, сплошной комок нервов и гормонов. А были еще и серьезные проблемы: почему не отвечает их загадочный отец; чего хочет демон; откуда у него сверх-способности с этими проклятыми болями… Но никто, если он всего лишь человек, не может позаботиться вообще обо всем. А Сэмми старался, беспокоился, дергался, и естественно был в адском напряжении — даже смотреть на это было слишком тяжело и больно. И Дин не мог ему ничем помочь. Дина преследовало желание сделать хоть что-то, чтобы Сэм почувствовал, что всё в порядке. Чтобы он расслабился и просто доверился ему — Дину, и таким образом потихоньку выключил бы свою ненормальную заумную голову, пока она не взорвалась ко всем чертям, как водородная бомба. Иногда, теряя терпение, Дину так и хотелось крикнуть ему: «Да расслабься ты уже наконец! У тебя есть я! Доверься мне!» И уже не такое уверенное: «Просто позволь мне заботиться о тебе…» И Сэм, в принципе, и в итоге, всегда доверялся ему... Но хотелось бы, чтобы Сэм наконец полностью осознал, что это не он здесь за старшего, не ему держать всё под контролем, не на нем висят все заботы и ответственность. Но ужас был в том, что даже сам Дин не был в этом так уж уверен. То есть, он не был так уж уверен в себе, чтобы требовать того же от Сэма. Да, Дина и правда не так давно побила мелкая девчонка, потому что он принял ее по наивности за жертву. Еще в первую же их охоту на вендиго из всей толпы собравшихся именно он не смотрел под ноги в лесу и едва не попал в капкан. И далее вечно в таком духе. Не показывая внешне, внутренне Дин всегда сильно переживал из-за своих глупых ошибок. Иногда у него складывалось страшное впечатление, что он даже о себе позаботиться не в состоянии, куда уж ему заботиться о любимом брате? А может, он и правда болван? А что если он не убережет Сэмми? Это был самый большой страх Дина Винчестера, и что его больше всего расстраивало — страх, вполне обоснованный. Не видя выхода, он занимался самоуспокоением, но работало это плохо, потому что тупым он не был. И правда была в том, что, если бы что-то случилось с Сэмом… нет, это было настолько ужасно, что Дин даже мысленно не мог представить такую ситуацию. Просто не мог об этом думать. Черт, Дин хотел бы иметь хотя бы половину той уверенности и силы, которая была у его младшего брата. У этого глупого, наивного, импульсивного Сэма, который постоянно что-то выдумывал, во что-то верил, на что-то надеялся и, точно экзальтированный, сломя голову мчался вперед, не особенно задумываясь о последствиях. Часто бывал соблазн просто взять и встряхнуть Сэмми, «поставить его на место», если понадобиться — надрать задницу, применить силу, как раньше. Если бы это могло сработать сейчас. Если это вообще когда-то работало. Нет, сейчас-то уж точно был нужен какой-то другой способ показывать — кто здесь главный. Что-то, что дало бы Сэмми снова почувствовать себя в безопасности, снова довериться Дину и хоть немного расслабиться. Но как, если теперь не только Дин спасает Сэма, но и Сэм частенько спасает его? Больше всего Дин хотел, чтобы Сэмми не гордился и обосабливался, а любил и принадлежал. Только вот как, скажите, с таким, как Сэм Винчестер, избежать первого и прийти ко второму? Одним словом, было сложно. Еще одна проблема была в том, что это был Сэм, а значит: надавишь на него чуть сильнее — будешь раскаиваться потом всю жизнь. Дин боялся, что начни он вести себя с Сэмми по-настоящему жестко, и его мальчик попросту уйдет от него, как когда-то ушел от отца (и заодно от него). Это был самый большой страх Дина Винчестера номер два. Так что он пытался быть с Сэмом и мягким, и непреклонным одновременно. И с мягкостью было легко — это всегда выходило само-собой, потому что это было естественным по отношению к любимому человеку. Быть с Сэмми строгим и властным — вот это давалось куда сложнее. Если, конечно, Сэм сам его не выводил. При этом всё сильнее заявляли о себе проклятые сексуальные инстинкты, за которые Дин давно чуть ли не ненавидел себя. Он был готов сам себя поскорее на тот свет отправить за все те желания, которые постоянно испытывал по отношению к собственному младшему брату. О, эти вечные порывы… Схватить несносную сучку, овладеть. Вколачивать в кровать до слез и криков. Прижать к стене, спустить с него джинсы, иметь его в задницу жестко и долго. Нежно гладить, целовать каждый дюйм его сногсшибательного тела. Нагнуть, поставить раком, въебать по-собачьи по самые гланды. Разложить его на столе, закинуть длинные ноги на плечи, трахать его грубо, размашисто, быстро. Кончать в него, только в него, сливать в него свое семя снова и снова. Войти и поиметь его голого и мокрого в ванной. Поставить на колени, вставить, трахать этот сучий рот, глядя в эти глаза… Короче, это был настоящий калейдоскоп разврата с одним-единственным Сэмом и тысячью зеркал, постоянно выбрасывающий всё новые и новые варианты картинок. Одно было неизменно: Сэма хотелось затрахать до невменяемого состояния. «Замечательно, потрясающие!.. — «хвалил» себя Дин. — Молодец. Не можешь как следует позаботиться о младшем брате и приструнить его — так хотя бы соврати и оттрахай этого смазливого сучка, как следует. Да мама с папой просто лопнут от гордости за своего старшего сына…» Поборов в себе очередное нечистое побуждение провести рукой по взлохмаченным волосам Сэмми и даже хотя бы потрепать их чисто по-братски, Дин выключил свет и лег обратно в свою кровать, тут же проваливаясь в тяжелый сон. А Сэм не мог глаз сомкнуть, всё ещё чувствуя на себе следы Дина — его прикосновения, его запах, его вечно прикрытую грубостью заботу. Нет, уснуть Сэм, конечно, не мог. Теперь уже совсем не мог. Какое-то время он лежал, тихо плача и всхлипывая, немного разведя ноги и трахая себя несколькими пальцами, думая о Дине. Словно эта жалкая попытка самоудовлетворения могла хоть немного притушить внутренний огонь. Но этого было мало, мало, безумно мало. Отрешенно глядя в темноту прямо перед собой, Сэм меланхолично развел внутри своего тела два пальца, открывая себя и немного растягивая. Так пусто. Внутри всё пульсировало и горело от желания и необходимости почувствовать Дина. В глазах Сэмми так и стояли слезы, горчайшие, безутешные слезы, когда не Дин, а одна лишь прохлада касалась его жадных пульсирующих стеночек. В этот момент что-то перемкнуло внутри, и Сэм вдруг отчетливо понял, что он так больше не может. А может быть, и может, но не хочет. И в данный переломный момент ему было плевать на все возможные последствия его поступков. Его отчасти демонические нетерпеливость, импульсивность и страстность снова взяли под контроль его разум, и Сэм уже не в первый раз в жизни повел себя весьма эгоистично и неосмотрительно. Сначала в голове младшего охотника мгновенно всплыла нужная картинка — воспоминание, что на столе так и остались валяться наручники, которые они использовали во время охоты на нечисть. Очень кстати, не придется рыться в сумках. Далее — кровати. Жалкая туфта. Продеть наручники сразу через несколько прутьев спинки. Может, выдержат. Хотя бы какое-то время. Скрепки… Дин никогда не носит. Дин может шуметь. Кровать на всякий случай отодвинуть от стены. Рот. Полотенчики из ванной. Закрепить ремнем… Все эти картины пронеслись как в живую в голове младшего Винчестера со скоростью света — весь строгий план действий нарисовался меньше, чем за секунду. И вот уже Сэм около кровати Дина, нависая над спящим братом своей темной и устрашающей фигурой в два метра ростом, с опасным размахом плеч, с руками, способными оторвать или проломить не одну башку… Нежные, тонкие и прекрасные, почти младенческие черты лица Сэмми теперь искажала темная злоба и едва заметная бездушная улыбочка. Сэмми склонялся над этой кроватью с невероятно страшным и кошмарным замыслом — затрахать Дина… А там, будь что будет (не признаваясь самому себе, в глубине души Сэмми был уверен, что Дин ему даже и такое простит!) Руки Дина лежали удачно: прямо у его головы на подушке. Зная, как чутко спит старший охотник, Сэмми очень постарался незаметно надеть первый браслет, а затем ловко пристегнул резко проснувшегося и развернувшегося брата так, что Дин оказался пристегнут к кровати, лежа на спине. Сэм уже приготовился совать полотенчико, но… не выдержал и нетерпеливо приник к этим соблазнительным удивленно приоткрытым губам старшего поцелуем. Сэм целовал своего ошарашенного брата жадно, голодно, но нежно, себя не помня, как будто не дышал целую вечность, а теперь наконец вдохнул. Разум туманился. Окончательно просыпаясь от поцелуев… господи, от поцелуев Сэмми!.. Дин был абсолютно уверен, что ему это всё ещё снится. Но «сон» не кончался, и следующей мыслью Винчестера было: либо ему это снится, либо с Сэмом что-то очень не так, и кто-то в него вселился или заколдовал, либо это вообще не Сэм… Но Дин буквально не мог оторваться от губ брата, его собственные чувства затопили его с головой, не оставляя ни единой связной мысли. Только одно уверенное инстинктивное ощущение: с такой любовью и нежностью целовать его мог только Сэм! Только его настоящий и никем не одержимый Сэмми. Но тогда получалось, что его младший братишка… тоже испытывает к нему отнюдь не только братские чувства? Вот это было уж как-то слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Сэмми… — выдохнул Дин, ошеломленно глядя на свое ненаглядное солнце. — Прости… Дин, прости… прости, прости, прости… — повторял Сэм, как заведенный, продолжая целовать уже не только губы, но и шею, щеки, лоб, плечи старшего, его грудь, втягивая соски и покусывая их, прижимаясь к нему всем своим большим телом, изнемогая. — Я больше не смог, Дин!.. Прости меня… Я так сильно тебя люблю, Дин, прости пожалуйста… Так невыносимо тебя хочу… Дин, я… Умираю от необходимости почувствовать внутри твой член… Дохну от желания целовать твои губы… Прости меня, прости, прости… Глаза Дина потрясенно расширялись от слов младшего Винчестера, как лесные озера, полные зелени, туманов и фей. — Сэмми, я… «…я вообще душу готов продать за один раз с тобой. Зачем наручники?» — собирался сказать Дин, но в этот момент тонкое полотенчико залезло ему в рот, и Сэмми продолжал монотонно его запихивать и утрамбовывать в возмущенно мычащего старшего брата. — Я знаю всё, что ты скажешь, Дин, — со слезами в глазах приговаривал Сэм, продолжая двумя пальчиками проталкивать полотенчико глубже и дальше, до тех пор, пока Дин давиться не начал. — И я не хочу этого слышать. Прости. Только не сейчас. Ремень крепко сжал голову старшего Винчестера, перепоясав ее и надежно зафиксировав тряпку внутри его забитого рта. «Не жмет? Не больно?» — так и хотелось спросить Сэму, но он лишь сжал губы, потому что Дин… Дин, кажется, был в полной норме. И более чем. К большому удивлению и недоумению Сэма, Дин не только не сопротивлялся, но и следил за всеми его действиями чуть ли не со смехом и, о да — с бесконечной похотью в зеленых бесовских глазах. — Черт… Как же горячо ты сейчас выглядишь, — не смог не заметить Сэм, шумно выдыхая. — Господи, с этим ремнем… БДСМ тебе точно было бы к лицу. «Да что ты говоришь, солнышко? — так и отвечал ему насмешливый взгляд Дина. — Ты уже знаешь такое слово, как БДСМ?» Это нервировало Сэма, как и вообще странная реакция брата и всё его нелогичное поведение. Сэм был уверен, что Дин будет вырываться и сопротивляться. Дин же лишь неотрывно наблюдал за младшим братишкой с не иссякающим изумлением, интересом и неприкрытым обожанием. Сэмми взял большой острый нож… В горящих стальным огнем желания глазах Дина Винчестера промелькнуло нечто похожее на капельку страха. Не за себя, естественно, а за Сэма — как бы не порезался. В остальном Дин доверял ему полностью. Сэмми деловито разрезал этим ножом его майку сверху донизу и еще рукава, неторопливо и сосредоточенно разоблачая совершенную красоту своего брата, словно упаковку с подарка разрезал. Дин хорошо знал это выражение его лица еще с детства: всё важное маленький Сэмми всегда делал вот так вот серьезно и вдумчиво. Затем Сэм легко стащил со старшего Винчестеры и боксеры, оставляя брата совсем голым, благо Дин вообще не сопротивлялся. Сэм замер, любуясь прекрасным, крепким, накаченным телом, и отдельно задерживаясь взглядом на огромном, уверенно вздыбленном стволе. — Боже, какой же ты больной извращенец, Дин! — умудрился обвинительно выпалить потрясенный Сэм. — Да у тебя даже на собственного брата встает! В следующий момент Сэм понял, насколько неуместно прозвучало данное обвинение в его устах в данной ситуации. Дин взглядом показал, что он тоже это понимает. Сэм вспыхнул и зачем-то уточнил со злостью: — Я хотел тебя с двенадцати лет. Так что это не считается. Вроде как: «Я хотел тебя с двенадцати лет — я нормальный и трагичный персонаж, а ты больной на всю голову маньяк, раз у тебя вот так вот просто взяло и встало на брата!» Но судя по всему, Дина он не убедил, да и себя тоже. «Считается, Сэмми, еще как считается. Больше ты не имеешь права ничего говорить об извращениях. И, кстати, я хотел тебя еще раньше. Еще когда ты пешком под стол шастал» Не имея возможности это услышать, Сэм завороженно любовался невероятным мужским достоинством старшего Винчестера, то припадая к нему губами, то просто потираясь о него щекой, утыкаясь носиком… Дин никак не мог понять, что там Сэмми делает — поклоняется его члену, что ли? — но чувствовал себя так, словно уже попал на Небеса. Из его твердого ствола выступила смазка, и когда Сэм слизал ее и впервые взял в рот, пока только головку, Дин низко застонал и прикрыл глаза, чтобы не видеть этого, чтобы не умереть от кайфа. Сэм раздвинул ноги Дина и, поцеловав внутреннюю сторону одного его бедра, двинулся дальше, целуя каждый сантиметр чувствительной кожи, пока не дошел снова до его мужского хозяйства. Закатывая от наслаждения глаза, Дин всё ещё не мог поверить в происходящее. Неужели это действительно его сладкая сучка Сэмми, именно его правильный Сэм, именно его слегка высокомерная Саманта вылизывает сейчас его яйца?! Да так умело и с таким рвением, словно всю жизнь только и мечтал… Ну, сам-то он, если честно, и мечтать о таком не смел, а тут вдруг открывалось такое… Невероятное. Дин бы сам ни за что не поверил, если бы это не происходило прямо с ним, прямо здесь и сейчас. Сэм быстренько стянул с себя майку и белье и выудил из своей сумки смазку. Въедливый и горящий взгляд Дина продолжал нервировать Сэма. — Да, я вожу с собой смазку, и что? — прямо спросил он. — Могу поспорить, что и у тебя она есть. Для твоих девок. Хотя, теперь я уже сомневаюсь, что только для них. Дин закатил глаза, пытаясь этим сказать, как его уже достали и ревность Сэмми, и особенно вечная сучность Сэмми. И очевидно уже, что оба они не только по девочкам, так в чем смысл друг друга этим тыкать? Дальше старший Винчестер с нескрываемым восторгом наблюдал, как Сэм деловито и обильно покрывает смазкой его член и, вроде как, смазывает и себя заодно, хотя этого Дин не имел возможности видеть, и это его малость бесило. Пока Сэм смазывал брату член, то не мог не заметить поощрительного одобрения в глазах старшего охотника. Из-за этого его взгляда Сэм прямо как будто слышал, как Дин говорит: «Да, Сэмми, правильно, давай обеими руками… Такой большой член нужно хорошенько смазать, как можно лучше. Особенно для такой тугой девственной дырки, как твоя…» — Дин, я не девственник! — сразу же резко оборвал его предполагаемые мысли Сэм. — Вообще нигде и ни разу. Так что убери это дурацкое выражение а-ля «Большой Папочка» со своего тупого лица. Дин скроил потрясенное выражение. Похоже, он не верил или не совсем понимал, о чем именно говорит Сэм. А Сэм не стал ничего объяснять, полагая, что Дин и сам скоро поймет. И Дин понял… Понял, когда Сэмми, уверенно оседлав его своим неебически красивым и идеальным телом, начал медленно опускаться на его изнывающий член. Сэмми уже был немного раскрыт и подготовлен. Дин сразу же предпочел думать, что Сэм, как очень правильный и умный мальчик, не мог начать свою операцию по «изнасилованию», не подготовившись. Конечно же, Сэмми растянул себя заранее, как смог, перед тем как перейти к главной части операции. И всё равно, видно было, что туго ему приходится… Да, Сэм вообще не был анальным девственником и даже имел неплохую растяжку в том самом интересном месте, однако… однако внутри него еще никогда не было ничего и приблизительно схожего по размерам с членом Дина Винчестера. Сэму пришлось изрядно попотеть и постараться, прежде чем ему удалось сесть хотя бы на половину этого чуда. Не сводя с брата обожающего и откровенно страдающего взгляда, Сэм продолжал толкаться вниз, потихоньку опускаясь на толстый ствол Дина, упрямо насаживаясь на него мелкими поступательными толчками. Во внимательных глазах Дина больше не было ни тени насмешки, только бездна желания, восхищения и похоти. Было огромное желание поддать снизу, но Дин боялся причинить Сэмми боль. Впрочем, судя по всему, и по раскрытым губам, Сэм ее и так хорошо чувствовал. Несчастный анус младшенького медленно растягивался под размеры Дина, огромный член скользил всё глубже в живот, и Сэмми болезненно морщился, не в силах скрывать своих анальных страданий. Только приняв Дина в себя до конца, младший Винчестер закусил нижнюю губу и издал тихий стон, насквозь полный наслаждения и удовлетворения. Дин хотел положить руки ему на берда, успокаивающе погладить поясницу, но, естественно, не мог. Дав себе привыкнуть, Сэм немного приподнялся и тут же быстро насадился обратно, до конца, как будто, получив, уже не мог выпустить из себя Дина даже на секунду. Дальнейшее действительно напоминало медленное и изощренное изнасилование, во время которого Дин Винчестер дергался, метался, низко, мучительно стонал и мычал под Сэмом, страдая от невыносимого желания и необходимости кончить, но не имея возможности, потому что его любимый братишка за этим внимательно и строго следил. Как всегда — всё для себя. Использовал Дина и его каменный стояк по полной, ублажая свою ненасытную сучью дырку. Уж что-что, а брать Сэм умел. Брать и не отдавать. Медленно, вдумчиво двигаясь на толстом стволе старшего Винчестера, Сэмми как будто открывал себя заново, чутко и тщательно стимулируя себя изнутри несусветным богатством Дина до вскриков и скулежа. — Боже, какой же он у тебя твердый… — все-таки сорвалось раз с распахнутых губ искренне потрясенного Сэма. — Какой шикарный, я не могу… Господи, Дииин!.. Я никогда на таком большом члене не был!.. Дин, прости, но тебе придется потерпеть… Нежные натянутые изнутри стенки Сэмми всё свободнее скользили по мощному стволу Дина, но никак не могли им насытится. И за любые попытки ускорить процесс Сэм наказывал Дина, приподнимаясь с его члена и переставая двигаться вообще. Так что Дин скоро перестал даже дергаться и пытаться, отчаявшись и почти рехнувшись. Пришлось принять, что рулить в постели и правда будет Сэм, по крайней мере, сейчас. При первой же возможности Дин мечтал отыграться. И жестко выдрать этого невозможного сучка до искр из его прекрасных и вечно мокрых щенячьих глаз. Прошло уже больше часа такого изматывающего садистского темпа, и лишь тогда Сэм начал двигаться интенсивнее и резче, размашистее насаживаясь на перевозбужденный, вздыбленный колом член Дина, быстро скользя нутром по его невероятной длине. Офигевая, Дин всё еще никак не мог поверить во все происходящее. Неужели это Сэмми, его Сэмми скачет на его члене, словно какая-то блядская сучка?! Это всё еще был какой-то невероятный шок и чистый экстаз… Откровенно говоря, несмотря на все старания младшего растянуть как можно дольше, Дин уже кончил в Сэма дважды. И после второго раза был всё еще возбужден и готов излиться в третий раз. Но Сэм, наконец-то шикарно и бурно кончивший на его стволе чуть ли не с криками и слезами, прижался к нему сверху, благодарно целуя и обнимая. Дин безуспешно пытался собрать мысли и чувства в кучку. Всё, полный трындец. Изнасилован собственным братом. Собственным горячо и не по-братски любимым братом. И абсолютно счастлив. Дурдом. Хотелось и смеяться, и плакать от радости — дикое сочетание эмоций. Когда, все еще глубоко дыша, Сэм слез с члена старшего и попытался сдвинуть свои ноги, то болезненно поморщился. Его дырка никогда еще не была так сильно растянута. А Дин вдруг взял и, изловчившись, столкнул ногами собравшееся комок одеяло с кровати на пол. — Ну и зачем ты это сделал? — непонимающе уставился на него Сэм. Дин, естественно, коварно молчал, выжидающе глядя на брата нечитаемым взглядом. Пожав плечами, аккуратный Сэм нагнулся и поднял одеяло обратно. Быстро поднял, прошла всего пара секунд. Но Дин успел увидеть то, что хотел: Сэмми обернувшийся к нему неприкрытым тылом. Шикарно растраханный его членом Сэмми — открытый, растянутый… Поняв, что, кхм, тупо засветился, как самый наивный дурачок, которым так любил выставлять его Дин, Сэм молча покраснел и про себя дал зарок никогда не поворачиваться к Дину задом. Вообще, Сэм был очень удивлен — какой же у него все-таки извращенный старший брат. Конечно, Сэм всегда знал, что Дин — тот еще извращенец, но вот чтоб настолько? Лежит здесь связанный, изнасилованный родным братом и при этом… светится от счастья! А он-то еще беспокоился и переживал за его психику, испытывал чувство вины. Напрасно. Дин смотрел на него по-прежнему с интересом, но еще больше — с огромной нескрываемой любовью. Сэмми снова таял под этим взглядом, возбуждаясь по новой. Не сводя с брата своего внимательного, пристального, испытующего взгляда, Сэм пытался хоть что-то понять. Младший пришел к выводу, что поведение и вид Дина все-таки вряд ли можно было списывать на обыкновенную излишнюю похотливость и всеядность. А уж это его выражение лица, как обожравшегося сметаной кота… Какие-то такие неположенные чувства у Дина к нему были — это Сэм уже понял, несмотря на всю свою твердолобость. Всё ещё сомневаясь, неуверенно, Сэм подобрал со стола ключи от наручников. Рано или поздно это все равно придется сделать… Едва оказавшись на свободе и избавившись от проклятого кляпа, Дин сразу же безжалостно сгреб Сэма в смертельный захват и так завалил в кровать лицом вниз, задницей кверху. Сэм чувствовал, как запястье на заломленной за спину руке сжимается точно тисками в железной хватке старшего охотника. Видя, что Сэмми не делает серьезных попыток вырваться, готовый почти смиренно принять любое заслуженное наказание, Дин просто хищно, обалдевая от всей ситуации, от всего происходящего, прикусил зубами его загривок. У Сэма потрясенно распахнулись глаза. Господи, Дин его что — кусает?! Дин, черт побери, кусает его! — Ты… ты меня укусил! — едва веря, пожаловался Сэм. — Да. Сучек ведь кусают перед тем, как их покрыть, — ухмыльнулся Дин с неприлично счастливой рожей, и больно шлепнул Сэмми по упругой заднице. — А ты — та еще сучка, как теперь выясняется… — Дин, я могу объя… — Заткнись, — прервал все объяснения Дин. — Раньше надо было языком пользоваться. Не мог, как нормальный человек, начать со слов? — Дин, я… — Нет, ты меня послушай. А если бы я не хотел этого также, как ты? Ты представляешь, что бы ты натворил? Сэм, я вообще не помню, когда это мы с папой учили тебя насиловать людей? Сэм виновато сжался под Дином, полностью признавая, что поступил очень неправильно и нехорошо. — Дин, я сейчас вс… — Ты сейчас заткнешься и раздвинешь для меня ноги, — хрипловато отрезал Дин, при этом всё его тело было напряжено до трясучки от бешеного неконтролируемого желания. — И я наконец-то хорошенько трахну тебя, принцесса. Принцесса течных сук… Прежде чем Сэм успел еще попытаться что-то промямлить, Дин вставил в Сэмми резко и сразу на всю длину, как будто наказывал. И далее в том же духе: Дин буквально вколачивал свой каменный член в несчастную дырку младшего Винчестера, как будто отыгрывался за всё: за упущенное время, за предательский уход, за планы снова уйти, за все его поведение и даже за всю его привлекательность… Дин имел Сэмми с такой жесткостью и натиском, как будто пытался его убить таким вот неприличным способом. Сэм стискивал зубы, морщился и терпел, понимая, что Дин сейчас чертовски зол на него. Но он сам так долго ждал Дина, так его хотел, что теперь вроде как даже получал какое-то острое мазохистское наслаждение от такого звериного напора и грубости. Жестко растраханный сфинктер младшенького горел, учащенно пульсируя болью, внутри Сэмми всё сжималось и вздрагивало. Не в силах сдерживаться, Сэм начал вскрикивать с каждым мощным толчком динова члена в заебанное нутро. Хищно и безжалостно глядя на своего младшего братишку, Дин хорошенько вставил в Сэмми свой кошмарный член максимально глубоко и, совершая бедрами небольшие кругообразные движения, попытался втиснуться еще глубже. Сэм закричал громче, болезненно ощущая, в какие дали и глубины проникает здоровенная головка бесконечного члена старшего брата, толкая его нежные стеночки и давя на внутренние органы. Спустя минуту Сэм уже безостановочно заливался слезами и жалобно скулил, чувствуя себя так, как будто его буквально натягивают на толстый шест. Дин глубоко и сдержанно дышал, задыхаясь от ощущения того, как стенки Сэмми приятно принимают его налитой ствол еще чуть глубже, натягиваясь по всей длине. Уже весь взмокший от пота старший охотник снова взялся за прежний дикий ритм, крепко удерживая Сэмми и уверенно трахая его несчастную дырку. Такой брутальный трах Дина творил с младшим что-то невероятное, и, мелко дрожа и тяня длинный высокий крик, Сэм кончил феерическим анальным оргазмом на стволе старшего Винчестера. Кончил мощно, неизбежно и беспомощно, сжимаясь, пульсируя, дергаясь и выплескиваясь под себя. Дин тоже, как ни старался, не смог удержаться и, грязно ругаясь, выстрелил спермой прямо в самую глубину проклятого мальчишки, долго и обильно наполняя его своим семенем. Это вышло само-собой. Вообще-то, Дин планировал трахать Сэма дольше. А теперь он слил и чувствовал, как Сэм тоже расслабляется под ним, как тянется прижаться к нему всем телом, насколько возможно, неприкрыто и откровенно нуждаясь в ласке и любви старшего. Но Дин всё еще был зол, и даже еще злее, чем до этого, потому что совсем не был удовлетворен этим относительно коротким и диким половым актом со своим безумно желанным и любимым Сэмми. Бесконечные желания и неудовлетворенность так и грызли Дина изнутри. — Что, так и будешь скулить? — усмехнулся старший, с пошлым чпоком покидая оттраханное им и широко раскрытое отверстие Сэма. — Знаешь, сучка, я тебя никогда серьезно не ругал. И, главное, по мне, так хоть стань королем ада… хоть королевой ада!.. Я все равно всегда буду тебя… ну, ты понял. — Преследовать? — И это тоже. Но я имело ввиду другое слово, которое не люблю произносить. Ты для меня — всё и ещё больше, идиот, — крепко сжав Сэмми рукой за щеки и грубо повернув его голову мокрым от слез лицом на себя, заставляя на себя смотреть, признался ему в глаза Дин, который бывал настолько откровенен только в самых редких случаях. — Черт, Сэмми, да ты это вообще понимаешь? Хотя бы отдаленно знаешь, что я к тебе испытываю, глупый сучок? Нет, Сэм этого не знал, не понимал, и даже сейчас, после этих слов, как-то не воспринял эту информацию и не очень-то поверил. — Но, блять… — продолжил Дин. — Не зная этого, ты пытался меня взять силой, изнасиловать. Хотя, почему пытался — технически именно это ты и сделал. Ты меня приковал, сел на мой член сверху и объездил его так, как его еще ни одна самая распиздятая шлюха не объезжала и не трахала. Я чуть не сдох под тобой! Ты меня просто использовал и выпил досуха, как будто я тебе — просто секс-машина со здоровенным фаллосом. Это было бы натуральное насилие, если бы только к твоему счастью я не был всеми руками за. Я хочу сказать, дело в принципе не в этом… Просто иногда я уже совсем не знаю, чего от тебя можно ожидать. Как мне быть в тебе уверенным, если ты даже не можешь себя контролировать? И знаешь, что, Сэмми? Это реально пугает. Вот из-за таких вечных сюрпризов я уже даже не уверен, что мне стоит тебе доверять. После этих слов брата Сэм уже ничего не сказал, только крупно вздрогнул, как от удара. И молчал. Дин надеялся, что он размышляет о том, как ужасно облажался. Но Сэм просто испытывал сильнейший стресс и шок, не в силах ни о чем думать. Время шло, и Дин подвел итог: — Вашу ж мать, и он снова плачет… Ладно. Сейчас я готов поверить, что ты просто потерял голову, желая меня. И я пока все еще доверяю тебе, успокойся. Второй вопрос. Какого черта, ты не девственник, Сэмми?! — Что?.. Что… — забеспокоился Сэм, начиная тревожно дергаться в руках брата, больше всего боясь, что сейчас Дин в нем окончательно разочаруется. — Что именно тебе надо знать?.. — Правду. Только правду, Сэмми. Кто. Когда. Сколько, — жестко допрашивал Дин, спокойно и запросто, уверенно вкручивая сразу четыре своих грубых пальца в ненасытную ебливую дырку младшего Винчестера и затем пробуя так быстро трахать его. — Нравилось? Сэм задыхался, морщась с распахнутым ртом на пальцах Дина, не находя в себе сил что-то сейчас отвечать. Дин спокойно и сильно надавил ему прямо на простату. — Нравилось, отвечай?! — Д-дааа… — выдохнул Сэм, приятно сжимаясь вокруг Дина. — Я так и думал. Ведь если бы не нравилось, ты бы этого не делал, правильно? Сэм только кивнул и всхлипнул, чувствуя, как пальцы Дина уверенно поглаживают внутри по кругу его ненасытный блядский бугорок, словно старший таким образом собирался «выдаивать» из младшего всю правду: — Так что теперь давай. Вперед. Как на исповеди. Я тебя слушаю. — Не буду я тебе ничего рассказывать, — взбрыкнул и попытался перейти в нападение Сэм, уязвленный таким положением. — Это только мое дело, не твое! Дин неохотно вынул пальцы и встряхнул Сэма под собой: — Ошибаешься. Это как раз мое дело. Всё, что касается тебя — мое дело! И все, кто касаются тебя — тем более! — С чего бы так? Потому что папа так сказал?! — Нет, блять! Потому что я люблю тебя!!! Дин рявкнул это, и у Сэма выступили слезы на глазах. — Нет… Дин, не надо… Это унизительно! — Унизительно то, что ты от меня столько секретов хранишь. — Дин, пожалуйста… не надо… — развернувшись и умоляюще глядя, просил Сэм. Но Дин остался непреклонен: — Сэмми… Правду. — Дин, ну я не помню уже… Ты разве помнишь всех, кого имел? Меня брали также, я даже имя не всегда знал… Просто всегда думал о тебе, мне было плевать кто там… Обычно меня просто нагибали и… Ну, трахали по-быстрому, чаще всего, я даже не всегда успевал кончить… — Господи… Так много?.. — прикрывая глаза и обмирая, пытался справиться с таким поворотом Дин. — Но хотя бы, кто был первый? — Ник Такер, — быстро, не раздумывая ответил Сэмми и вскинул на Дина выжидающе-испуганный взгляд. — Это… это же?.. Друг нашего отца?.. — медленно соображая от шока и ужаса, произнес Дин, от расстройства даже выпуская Сэма и отчаянно надеясь, что он сейчас засмеется и скажет, что это был, конечно же, другой Ник Такер — какой-то там друг из школы. Но чуда не случилось. Сэм сел на кровати, прислонившись к спинке, и продолжил смотреть на Дина виноватым взглядом, видно, надеясь, что от подробностей тот откажется. — Это… погоди, ты хочешь сказать?.. Что это и вправду был он?! — Ты же просил — только правду. — Но… блять, какого хуя?! Так, подожди, подожди… Как? Когда? И самое главное… где был я?! — рыкнул Дин, не зная, кого он больше всего сейчас ненавидит — казалось, что всех на свете до единого. — Ты был с какой-то очередной подружкой… извини, не помню ее имени. С длинным конским хвостом и ужасными накладными ресницами, — спокойно рассказал Сэм то немногое, что о ней вспомнил. — Сначала ты был со мной, и мы резались в бильярд в одном баре, ты учил меня… Помню, что было очень жарко, у тебя майка так и липла к телу, но кий просто летал в твоих руках — как всегда идеально. И ты все время так смотрел на меня… Я от тебя совершенно с ума сходил. Мне в тот день было трудно на игре сосредоточится, я ужасно играл… Но «нежной школьницей», с которой ты меня вечно путал, я никогда не был. Дин, у меня были свои острые потребности!.. Когда подошла та расфуфыренная коза, и ты ушел с ней, я… Я был снова так зол, я просто кипел и… и я… ну, там был Ник, и… — И ты дал трахнуть себя этому ублюдку?! — лицо Дина сейчас было больше похоже на морду быка, которому дали по яйцам, чем на лицо. «Дал трахнуть» — это, конечно, просто фигура речи. После слов Сэма картина нарисовалась вполне простая и ясная. Ну, конечно же, Сэм никогда не был «нежной школьницей», ничего и близкого по сути. И это точно не Ник подкатил первым — он бы никогда так не рискнул. Подкатил Сэм, и совратил Сэм, и получил, что хотел, как всегда, Сэм. Сначала совратил, а потом пошел до конца, не думая о последствиях, без малейшего страха, полностью отдаваясь моменту, как он это умеет. Дин уже как вживую видел того невыносимого шестнадцатилетнего Сэмми, где-нибудь у них дома, запрыгнувшего на Ника прямо с ногами, целующего его с этим своим жадным злым огнем, который ему так часто трудно было сдерживать. Сучка. Бездумный эгоистичный мальчишка. Еще фиговее было то, что Дин отлично помнил тот день, о котором говорил Сэм. Его невозможно было забыть. Не из-за той девушки с накладными ресницами, чьё имя Дин и сам не смог вспомнить. Но денечек был еще тот, и устроил его такой Дину именно Сэмми. Жара стояла и правда невозможная, градусов под сорок. Или дело было в том, что кондиционирование в этом баре не работало из ебучих соображений экономии. Местечко-то было злачное - не в такие нормальные люди водят своих младших братьев. Но Дин не хотел без него... Дин помнил свою мокрую майку, которую хотелось просто снять и отжать, но он не мог этого сделать, потому что она хоть как-то прикрывала его почти до конца сформировавшийся стояк… Вполне-таки обычный уже стояк из-за младшего брата — эх, дайте же ему яда, чтобы он спокойно мог отправиться в ад. Где ему и место, потому что один вид даже одетого младшего братишки возбуждал Дина гораздо больше, чем вид какой-нибудь голой сексапильной стриптизерши. Но что больше всего бесило — вот честно, не только Дин был виноват. Весь тот день Сэмми вел себя как какая-то заправская блядь. Вместо того, чтобы нормально играть, он, кажется, занимался только тем, что «строил глазки» Дину, болтал какую-то всевозможную хрень, то и дело смеялся к месту и не к месту, краснел, чуть ли не вилял задницей, ненароком задевал Дина за разные части тела, неуклюже суетясь вокруг стола, оттопыривая хорошенький крепкий зад, вроде бы не специально, только чтобы поудобнее ударить… Но, черт его дери, уже не осталось в том баре посетителя, который бы не обратил внимания на шикарную пятую точку «Саманты», буквально напрашивающуюся на приключения. Уже далеко не в первый раз старший наблюдал такое «течное», как он называл, поведение своего Сэмми — как будто бы тот все знал про грешное влечение старшего брата и нарочно его терпение испытывал! Или наказывал таким образом. Вообще-то… наказать хотелось Сэма. Дин никак не мог перестать представлять, как уводит Сэмми из этого душного места, вставляет ему и грубо трахает его где-нибудь за углом. Дину вдруг просто необходимо стало знать, какие звуки будет издавать при этом Сэм. Будет ли он кричать, и какого именно вкуса будут его сладкие приоткрытые губы, какого вкуса будет его шея и плечи… Голова шла кругом. Дин хотел попробовать Сэма везде, во всех местах, хотел слизывать это дешевое пиво с его губ, хотел вылизывать его ноги и лежать около них. Хотел прижать этого парня к себе и никогда не отпускать, хотел приклеить его к себе, хотел быть внутри него, вокруг него, хотел, чтобы все знали — чей он, хотел, чтобы в первую очередь это знал сам Сэм… Хотел взять его и оттрахать у себя на коленях, сжимая в объятиях, прижимая к себе, разведя его уже длинные ноги в стороны, ощущая, как он сам насаживается на него своим горячим и стройным телом… Боже, он столько всего дико хотел, не имея возможности получить ничего из этого. Абсолютно ничего. При этих непристойных фантазиях Дин нечитаемым тяжелым взглядом смотрел на Сэма, боясь самого себя, и отчасти ненавидя его. Старший видел, как Сэмми злится, сучит, да еще обижается за что-то (хотя не может знать про ужасные мысли Дина, ведь так?). Ко всему прочему, играл этот паршивец в тот день настолько ужасно, что его мог бы обыграть любой новичок, впервые взявший в руки кий. Как будто зря Дин его столько учил — Сэм вдруг резко всё забыл за раз и превратился в бесполезную задницу, годную только на то, чтобы… Ладно, стоп, он не должен думать об этом. Запретить себе. Сейчас же. Довольно чувствовать себя полным дерьмом! Вопреки данному себе слову, на втором часу этого ада Дина стали осаждать действительно страшные мысли, за которые он почти проклял и себя, и Сэма, и жару, и весь этот день. Теперь уже он не просто трахал Сэма в своих фантазиях прямо на этом зеленом столе — теперь, хорошенько оттрахав его, Дин творил такие вещи с несчастной задницей Сэма и бильярдными шарами, что уже просто стыдно было смотреть в эти щенячьи глаза напротив себя. Господи, и как только он мог думать про такое?! Он же любил Сэма, он же так сильно его любил… В последние годы он боялся к нему даже притронуться, боялся не сдержаться и вместо этого представлял… такие пиздецкие вещи. Короче говоря, та девчонка с конским хвостом подвалила очень вовремя. Дин свалил с ней, словно из самого пекла спасся. А потом трахал ее так, что она еще неделю за ним как прилипшая ходила, надеясь на повтор. А Сэм, оказывается, в это же время… — «Ублюдку»? — переспросил Сэм, вырывая Дина из его мгновенных ярких воспоминаний о том, как оказалось, роковом дне. — Погоди, а с чего вдруг такая неприязнь? Он был очень даже крут. — Он был ублюдком! На самом деле, Дин понял это только сейчас. До этого момента истины, а особенно в детстве, он видел Ника исключительно, как своего очередного кумира и образец для подражания. После Джона, разумеется. Ник был лет на десять моложе их отца, был похож на солиста группы «Нирвана», включая ориентацию, в охоте был дьявольски крут… В общем, для Дина Винчестера он был знакомой Звездой из окружения. Только сейчас Дин узнал о нем кое-что крайне важное и неожиданно понял, что ненавидит его всеми фибрами души. — Блять, я просто не верю… — повторял Дин. — Я знал, что он — би, но не знал, что он был еще и педофилом. — Он педофилом и не был, — заметил Сэм. — Мне было уже шестнадцать, рост у меня был точно не детский, да и габариты… — Да плевать! Этого урода судить надо за совращение несовершеннолетних! — Дин был вне себя и не в силах успокоиться. — А лучше вообще убить: этот так называемый друг и охотник хуже любой нечисти! — Дин, успокойся… Он и так давно мертв, — грустно напомнил Сэм. — Забыл, что вампиры выпили его досуха? Уже четыре года как. — Хочу поставить памятник этим вампирам! — продолжал орать Дин. — И, клянусь, если бы он не был мертв, я бы его собственноручно убил! — Почему ты так злишься? Он же не изнасиловал меня, не принудил, наоборот… вообще-то, он был чертовски хорош, — немного смущенно признался Сэм. — Почти все делал правильно, мне было хорошо… — Заткнись! — …В первый раз мы сделали это прямо в гостиной. Отец был в другом штате, охотился на тот огромный клан вервольфов в Луизиане — помнишь? А твое возвращение не предвиделось до утра. Мы с Ником хотели сделать это в спальне, но так и не дошли до нее… — Хватит! Я тебе уже сказал заткнуться! — Почему ты так бесишься? Дин, да я Нику только благодарен! Он был опытный и знал, как со мной обращаться. Был таким… любящим, так многому меня научил… — Сэм, я клянусь!.. Еще слово об этом пиздюке — и я выбью тебе зубы! Кулаки у Дина и правда уже вовсю чесались ударить хотя бы стену. И тут старший Винчестер неожиданно вспомнил, как зачастил к ним Ник одно время… Дину стало совсем худо, земля под ногами пошатнулась. И ведь то наверняка еще были не все визиты извращенца! Только те, о которых они с отцом знали. — Это был не единственный раз с Пиздюком? — уже заранее зная ответ, спросил Дин. Сэм молча и прямо смотрел в его огромные глаза. Дин все понял. Сэм сказал: — Я всегда хотел тебя, Дин. Только тебя. Но ты же был тем единственным, кто был мне совершенно недоступен. А я из-за тебя спать не мог, у меня тело буквально с ума сходило… И я начал подставляться другим, представляя, что это ты… что это ты трахаешь меня. — Были еще и другие? Ад. Какой-то непроходимый ад. А он-то еще так гордился, что всегда был рядом с Сэмом!.. Нет, получается, не всегда. Если бы он был рядом с ним всегда, если бы на самом деле хорошо за ним приглядывал, то такого кошмарного дерьма не случилось бы! Если бы он по-настоящему был с ним, если бы видел, если бы не отгораживался, если бы не навешивал на глаза шоры благополучия, если бы не идеализировал, если бы, если бы, если бы… Это ж ведь надо. В их же собственной, пусть и временной, гостиной грязный бугай-охотник ебал его любимого младшего братишку! Трахал его маленького, его хорошенького, милого, любимого Сэмми, растягивая его своим хуем и лишая невинности! И трахал его еще после этого много раз… Где еще этот чертов Ник имел его? В их с Сэмом спальне? В гараже, на багажнике Детки? На кухне, пока Дин «Бои Грузовиков» смотрел? Нет, Дин пока еще не мог уложить у себя в голове такой ужас. Никак не мог. — Если ты всё ещё хочешь знать правду — было еще много других. Я же уже говорил. Вторым стал случайный мужик, его ты уже точно не найдешь. Дальнобойщик, который подвозил нас всех к дому Бобби, — тихо и спокойно продолжил свой страшный рассказ Сэм. — Была ночь, и вы с отцом спали в кузове, а я перебрался к нему в кабину. Вот он был точно не на десять баллов — все руки в татушках, сам весь огромный, жирный. Но член у него был — хоть куда. Гондоны были королевские. Сначала я отсосал ему, а потом… Слушая весь этот ужас, побледневший Дин уже ничего не говорил. Ему как будто и нечего вдруг стало сказать, и гнев улетучился вместе с силами. Да, редко, но случалось такое, что всех троих их подвозили дальнобойщики, и Дин, конечно, совершенно их не помнил. Он в то время на этих туповатых брутальных водил и не смотрел, наверное. Что в них могло быть интересного, чтобы ему на них смотреть? Один раз — вот это Дин вдруг четко вспомнил — водитель почему-то не взял с них ни цента… — Третьим был симпатичный парень из бара. Он купил мне выпить, мы поболтали, и потом он оттрахал меня рядом с этим баром в узком переулке. Было грубо, но мне понравилось… Дин открыл рот, пытаясь что-то сказать и замер, собираясь с мыслями. — Четвертый… — Так, всё, Сэмми… Стоп. С меня хватит. Дин думал, что выдержит это, но, как оказалось — переоценил свои силы. И совсем ненадолго его хватило: — Не хочу больше ничего этого знать. — Ты уверен? — Да. Но скажи… Неужели тебе так нравится быть снизу? Сэмми кивнул. Такой невероятно милый. Такой хорошенький… И такой порочный. Такой блядский, темный, красивый, горячий… испорченный. Испорченный еще почти ребенком. Вот откуда в нем всё это... вся эта... Дин слова не мог подобрать. — Но, послушай, я уже давно никому не давал. Потому что на самом деле я всегда хотел тебя, — еще раз напомнил это Сэм. — И когда тебя не было рядом, в Стэнфорде, эти дикие желания стали понемногу утихать. Я даже с девушкой начал встречаться. Так что… всё дело всегда было в тебе, Дин. Да, теперь еще и он виноват. А, впрочем, конечно, кто же еще. — Ладно-ладно, это мы уже проходили. Блять… да ты же шлюшка, Сэмми, — горькая улыбка легла на прекрасное лицо Дина. — Просто блядская сучара… — Ладно, Дин, я «попаду в ад», — закатил глаза Сэм. — Ты доволен? И давай закроем на этом дурацкую тему. Дин неожиданно придвинулся к нему, усаживаясь рядом, обнимая, поглаживая его сильные плечи ладонями, прижимая к себе. Сэм расслабленно привалился к брату, надеясь, что это всё означает, что он прощен. — Сэмми, прости… Это я виноват, — откровенно страдая, произнес Дин Сэму куда-то в лохматую макушку. — Но, Дин, ничего же страшного не произошло… — Произошло. И это почти целиком моя вина. Но, главное, ты должен знать, что мне плевать — и что, и сколько, и с кем у тебя было до меня. Этого уже не изменить, это останется в прошлом. Но теперь ты будешь только со мной! Понял? Только со мной, Сэмми… — повторил Дин, закрывая глаза, молясь, чтобы Сэм услышал его и больше никогда не вздумал давать кому-то другому. Сэм долго молчал, затихнув в его объятиях, так что старший уже начал думать, что он заснул. — Забудь это дерьмо, Дин. Я всё выдумал, — произнес вдруг Сэмми. — На самом деле я с мужиками до тебя не пробовал. Только трахал себя искусственным членом, думая о тебе. Я это всё придумал, потому что… Ну, просто хотел, чтобы ты хоть на минуту почувствовал то же, что чувствовал я долгие годы. — Вот как? Но, черт, Сэм, это же совсем не одно и тоже… И знал бы ты, что чувствовал все эти годы я… — пробормотал Дин, хотя размышлял совсем о другом. Верить Сэму? Наверное, надо. Наверное, он должен ему верить. Но вот только не мог Дин забыть, что трахал его Сэм в эту их первую ночь уж точно не как девственник в «пассиве». О, нет, Сэмми объезжал его член как заправская, профессиональная анальная шлюха, если не лучше. Как искушенная течная блядь. И присматриваясь к нему, Дин всё больше убеждался, что Сэм и выглядит, как порядочная блядь. Настоящая ебливая сука. А бесконечные визиты Ника Такера? Отец даже шутил тогда, что Ник, похоже, влюбился в кого-то из них. Идиот… Оба они — два больших идиота. Сэмми даже маленький, даже ребенком, всегда обводил их вокруг пальца на раз-два-пять. И сейчас, кажется, Сэм снова принимает его за тупого придурка. Но в этом, возможно, он и прав… Потому что Дин был готов поверить Сэму даже теперь. Даже после всего услышанного. Даже после того, как мелкий уже один раз «честно» во всем признался. Поверить просто потому, что поверить очень хотелось. — Да ничего ты не чувствовал, — проворчал тем временем в ответ Сэм. — Потому что надирался до бесчувствия и трахался со всякими уродками. Дин не стал спорить только потому, что ужасно устал и не до того ему было. — Так значит, всё это было вранье? — уточнил он. — Да. — Честно? — Честно. Дин еще крепче прижал к себе Сэма, чувствуя, как же приятно бьется его сердце рядом с его собственным. Чувствуя, как Сэм наконец-то расслабляется и полностью доверяет ему. Правильно, он больше никогда никуда не отпустит своего Сэмми. Теперь они вместе, сшиты намертво, последние стены разрушены, теперь Сэмми принадлежит только ему. И какая разница, что было раньше? В любом случае, для Дина не было ничего важнее того, что сейчас они вместе. И уж точно никогда не будет для него ничего важнее Сэма. А правды все равно теперь уже не узнаешь…