— Да, я нанял убийцу.
Говорил Юнги по телефону, что полгода назад дал ему Чонгук, когда он собирался вылететь в Лондон на рождество, чтобы встретить его в компании чужой, но любимой девушки, и её мужа. Этот телефон был оснащён новейшими технологиями, запрещал возможность прослушивания разговоров и, в случае установки программ взлома и вживления жучков, получал уведомления, одновременно избавляясь от угрозы извне. Такой мобильный аппарат был нужен главе преступного клана из Дегу для того, чтобы связываться всего с пятью людьми: Чон Чонгук, Ким Сокджин, Чон Хосок, Ким Намджун и Мин Сон. Если же первые двое были в этом списке как действующие главы преступных кланов Сеула, третий как засланный разведчик на «вражескую» территорию, то двое последних потому, что должны были быть скрыты ото всех. Меньше десятка людей знали о их текущем местоположении. Однако, Ким Намджун не был просто скрывающимся человеком, он всё-таки был главой клана «Трёхглавый орёл», негласным сейчас и бывшим в прошлом, но он был. Это сейчас Ким Сокджин возглавлял его, однако, Намджун был тем, кто давал указания Сокджину. Он не мог уйти до конца, зная, что существует угроза как ему, так и его жене Мин Сон, и их тогда ещё не рождённому ребёнку.
Юнги был готов сам защищать этого малыша. Он был готов пойти на всё ради него и его матери. Потому что они были для него дороги. Немногие обладали таким статусом, как нечто дорогое для Мина, но именно они были, как и его отец и сестра Юна. За этих четырёх человек Мин Юнги был готов отдать свою жизнь, однако надеялся, что такого никогда не произойдёт, и он успеет забрать чужую раньше.
Сейчас же Юнги совместно со своими коллегами, если Чонгука, Сокджина и Намджуна так можно было назвать, обговаривал последние приготовления к убийству, которое вот уже год вынашивалась в их головах и планировалось. Человек, которого они собирались уничтожить, угрожал всем. Господин Шин хотел власти по всей Южной Корее, ему никогда не хватало того, что у него уже было. Когда-то в молодости он прибрал к рукам японскую мафию и посадил на лидирующее место марионетку, которым с успехом управлял уже более двадцати лет, женив на нём свою дочь. Он не мог сам занять его место, так как не был японцем даже на четверть. Японцы всегда придерживались традиций, однако он был тем, кто найдёт выход из любой ситуации и всегда с пользой для себя.
В ряды людей этого человека решено было заслать одного из самых доверенных людей — Чон Хосока. Он был старшим двоюродным братом Чонгука и уже работал на японскую сторону, ведя дела от людей предыдущего главы клана «Чёрный медведь». Сейчас Чон старший редко выходил на связь, однако, когда это происходило, то доносил самую верную информацию.
По последней полученной от него информации стало ясно, что Господин Шин всё ещё ведёт безуспешные поиски Намджуна и Сон. Мужчины были к этому готовы и знали, что угроза быть раскрытыми у новоиспечённой семьи имеется, хоть и маловероятная.
— Ты уверен, что он справится? — спросил Сокджин, имея в виду нанятого Юнги человека.
— Я наслышан о его репутации. — хмыкнул Юнги, вертя в руках пачку из-под сигарет. Не так давно он начал курить, испытывая неподдельное наслаждение от этого. Когда-то он ужасно ругался на Мин Сон за эту привычку, но сейчас приобрёл её сам. — Слышали о Быстром как ветер?
— Быстрый как ветер, ты шутишь? — ожил в беседе Чон Чонгук. — Как ты связался с этим неуловимым ниндзя? Хосок рассказывал, что его невозможно заполучить в качестве союзника.
— Скажем так, полезные связи. — ответил глава клана тигров.
— Если так, то нам точно нет нужды волноваться. — продолжал восхищённо рассуждать Чонгук. Хоть в свои двадцать четыре он уже и управлял целым кланом, но выбивался своей ещё юной натурой.
— Я надеюсь на тебя, Юнги. — пробасил Ким Намджун.
Когда разговор закончился, тайный мобильный снова зазвенел, оповещая о входящем. Звонил Намджун. Мин Юнги закатил глаза, расстраиваясь по поводу того, что не успел докурить, однако затушил сигарету и ответил звонившему.
— Что ещё, Ким?
— Ты уже встречался с этим ниндзя? — спросил тот.
— А что тебя так волнует? Не доверяешь? — цокнул Юнги.
— Знаешь такую пословицу «Доверяй, но проверяй»?
— Допустим.
— Я обеспокоен, что что-то может пойти не так. Я наслышан о Быстром как ветер. Но и знаю о том, что он падкий на деньги. Если ему предложат больше, он примет более выгодную для себя сторону.
— Если ты думаешь, что я не знаю об этом, то ты ошибаешься. — закатил глаза Юнги и сжал пальцы в кулаки, чтобы держать себя в руках. — Не думаю, что сумму, предложенную мной кто-то превысит. Будь уверен, всё пройдёт чисто. Это всё?
— Да, но… — Ким Намджун не клал трубку. — Мне кажется, что я видел недавно кое-кого в Лондоне.
— Кого? — глава клана тигров напрягся.
— Пака. — ответил Намджун. — Это было мельком, и я не был уверен. Я дал приказ своим людям в Корее найти его, но пока не было обнаружено никаких его следов. Если он работает сейчас на Шина, то боюсь всё не так просто, как мы думаем.
Намджун взял паузу, чтобы дать Мин Юнги переварить информацию. Главе группировок Дэгу очень не понравилась услышанная новость. В прошлом году Пак Чимин застрелил брата Ким Намджуна, заслонившего собой Мин Сон. Ходили слухи, что Пак и Ким Тэхён были любовниками. То, как Чимина видели напивающимся в стельку возле могилы Тэхёна, служило явным доказательством. Это продолжалось несколько месяцев, однако потом он пропал с радаров Мина, информация о нём перестала поступать. И вот сейчас всплыло это. Пак Чимин мог нанести серьёзную угрозу, пребывая в Великобритании. Если он в действительности работает на Шина, то Намджуну, Сон и малышу нужно бежать и как можно скорее. Хосок говорил о том, что планируется покушение. Он не упомянул на кого, потому что и сам не знает. Но сейчас, сложив дважды два Юнги осознаёт всю катастрофичность ситуации.
— Я подумаю, что с этим сделать. — выдавил из себя Юнги. — Переговорю с ирландцами, вам усилят охрану.
Юнги со всей силой сжимает телефон в руке, продолжая держать его у уха и вести разговор. Вот только его сердце разбивается в дребезги от мысли, что он не смог защитить её, как обещал. Винтики в голове молодого главы клана вертятся с бешенной скоростью. Что же он сейчас может сделать? Ему нужно как можно скорее встретиться с наёмником. Только договорившись с ним обо всём и установив дату на более ранний срок, чем планировалось первоначально, можно будет предотвратить то, что задумывает Господин Шин. Вот только и сейчас тоже нужно что-то делать. И всё, что он может, это договориться со второй стороной, с ирландцами.
— Скажи им, что, если что-то пойдёт не так, чтобы отвечали только за жизнь и безопасность Сон и нашего сына. Я сам о себе позабочусь, я отвлеку внимание на себя. — говорит Намджун.
— В опасные игры ты играешь, Намджун. — Мин Юнги снова закурил, чтобы успокоить сердечный ритм.
Он знал, что если что-то случиться, то Мин Сон никогда ему не простит потерю Ким Намджуна. Знал, что он для неё — целый мир, не считая новорождённого сына. Но, если Юнги будет выбирать, то в приоритете всегда будет она и её ребёнок. Остальное не так важно. Даже если она и возненавидит его за этот выбор, она будет жить.
— Я отключаюсь, Сон возвращается с прогулки с Инхваном. — вызов был закончен.
Юнги продолжал курить, подходя к территории парка Намсан в Сеуле. Его приезд сегодня в этот город был тайным и тщательно спланированным. Он не собирался сообщать никому из глав кланов Сеула, что находится здесь, так как преследовал свои личные интересы.
Мин Юнги затесался в толпу китайских туристов, чтобы не привлекать внимание. В их компании он проследовал вместе с ними к кассам и приобрёл билет на канатную дорогу к самой Сеульской башне. Поднявшись к её подножью, он проследовал к перилам с сотнями замков-сердечек, увешанными по всему периметру. Это место было выбрано не просто так. Казалось, что Мин Юнги одинокий турист, восхищающийся открывшими видами, однако это было совсем не так, он ждал. Спустя какое-то время к нему подошёл молодой человек азиатской внешности в тёмной одежде и натянутой до самых глаз чёрной кепке. Он был знаком ему, вернее Юнги сам дал указание тому быть здесь.
Этот парень достал смартфон делая вид, что фотографирует здешние виды, и обратился к Юнги.
— Вчера она отсутствовала, а сегодня снова на месте. — необычно низким басом для азиата отчитался он Мину.
— Рисует? — спросил глава группировок Дэгу, туша сигарету.
— Да.
— Не замечал ничего и никого необычного?
— Нет, всё тихо. Несколько туристов подходили к ней, чтобы получить портреты. Когда клиентов нет, она рисует горы. — ответил молодой человек, пряча смартфон в карман.
— Спасибо, Феликс. — поблагодарил парня Юнги, делая вид, что наслаждается пейзажами летнего парка.
— Господин Мин… — начал Феликс.
— Господин Мин — это мой отец. Ко мне обращайся по имени или Мин Юнги, сколько раз говорить? Мы с тобой не чужие.
В действительности так и было. Феликс Ли был сыном друга отца Юнги, работавшим на него из Ирландии. Отец Феликса Ли Кёнмин был как связующее звено между их семьёй и ирландской мафией. Они познакомились, когда Юнги с отцом и сестрой жили в Лондоне. Ли Ён Бок (корейское имя Феликса) был младше Юнги на восемь лет и дружил с Юной. Он всю свою жизнь прожил в Великобритании и только полгода назад впервые ступил на корейский полуостров, прилетев вместе с Мином оттуда после рождественских праздников.
Мин Юнги сам изъявил желание взять парня под свою опеку, а тот и сам был только за. Он собирался сделать из Ён Бока свою правую руку. Он был уверен, что никто не сможет быть лучше, чем этот юный парень. Он умел и знал многое, что обязывало его быть в арсенале представителя преступного мира, и рос достойным сыном своего отца, он не был способен на предательство. Юнги ему доверял, однако знал, что должен был подучить корейским порядкам и правилам, ввести в курс дела, чему-то научить. И только тогда появился бы шанс, что Ён Бок сможет стать его верным другом и соратником.
Именно поэтому держал его в отдалении в Сеуле, поручив только одно — следить за юной уличной художницей, что месяц назад прибыла в столицу Южной Кореи. Юнги пересёкся с ней впервые, прогуливаясь вдоль реки Хан, отдыхая после встречи с Ким Сокджином. Он хотел подумать и развеяться. Вот только… Она показалась ему весьма подозрительной. То, с каким изяществом она брала в руки кисть и делала свои мазки. Она была невероятно точной в своих действиях. Ещё один факт заставлял Юнги подозревать эту девушку в том, что она не так проста, как хочет показаться. Она не была кореянкой. Сложно было определить на глаз, ведь слишком много смешанных азиатских черт имело её лицо, однако Мин был уверен, что она японка. Это смущало и наводило его на странные догадки. Именно поэтому он хотел, чтобы Феликс проследил за ней. Он хотел быть полностью уверенным, что она не одна из тех, кто работает на Господина Шина и скрывается под чёрными одеяниями, явив преступному миру лишь только свои глаза.
Юнги хотел сам взглянуть в эти глаза. Он хотел спросить тоже сам. Каждый раз, когда он приезжал в Сеул, тянулся увидеть её хотя бы мельком. Она привлекала его, притягивала собой как магнит. И от этого Мин Юнги становилось страшно. Всю жизнь его единственным магнитом была Мин Сон. Он с детства тянулся к её полюсам. И сейчас, когда он был уверен, что никогда не сможет почувствовать что-то подобное, не сможет отделаться от детской влюблённости, что переросла в сильные и глубокие чувства, взаимность которую получить он был не в силах, что-то менялось. Его это злило и напрягало, вот только решить эту проблему, щёлкнув пальцами, он не мог.
***
Юна чувствовала себя на своём месте в особняке клана «Чёрный медведь». Она не занималась его управлением, не могла отдавать приказы, не имела подчинённых, как это было в её родном доме. Здесь она хотела быть больше всего на свете, мечтала стать его частью и быть полноправной хозяйкой. Однако это не было самым главным. Больше всего Мин Юна мечтала о том, чтобы сердце одного красивого темноволосого мужчины было именно её. Она готова была пойти на всё: отказаться от своей семьи и друзей, положения и статуса, денег. Только бы он хоть раз назвал её своей, сказал бы, что любит её, не обязательно больше, чем она сама любит его. Только бы хоть раз сказал, но он никогда так не говорил.
Год, именно столько они были знакомы. Именно такое количество времени девушка пыталась завладеть его любовью. Она влюбилась в него с первого взгляда и никак не могла избавиться от чувства, что заставляет при его виде сердце биться быстрее, но в то же время и ужасно страдать от не взаимности. Всё было без толку, какой бы она сама не была. Юна пыталась быть капризной, недовольной, милой и застенчивой, страстной до безумия и покладистой. Вот только Чон Чонгук не сломался ни разу. Ни разу не взглянул с бесконечной любовью девушке в глаза.
Она никогда не забудет, как он пришёл к ней в первый раз. Он был зол и расстроен. Юна не сомневаясь отдалась ему и никогда не жалела о своём выборе позже. После она вбила себе в голову, что обязана сделать всё, чтобы он стал только её мужчиной, чтобы до конца и навечно. Но ничего не получалось так, как было ею задумано.
Если первое время Чон Чонгук плыл по течению, принимая её общество и не отталкивая юную поклонницу, то дальше он выбрал стратегию полного равнодушия и принятия её внимания как должное. Он разрешил ей бывать на территории его особняка, разрешил спать с ним и целовать, удовлетворять потребности их обоих. Но ничего больше. Юна прекрасно осознавала это.
Больно стало позже, когда в первый раз почувствовала на его одежде запах женских духов и заметила ярко-красный след от помады на его рубашке. Сначала она сделала вид, что не заметила. Понадеялась, что такое снова никогда не повторится. Молилась всем богам, чтобы она была единственной. Вот только таковым это не было. Чонгук продолжал принимать её в своей кровати, но сам уже не шёл к ней для этого. Он прямо не высказывался о том, чтобы она ушла и оставила его, но она видела, что с каждым днём равнодушия к ней он испытывает всё больше.
Мин Юна много плакала по ночам оставаясь одна, когда молодой глава Чон не возвращался домой. Она жаловалась брату на этого молодого мужчину и просила убить его, с ужасом возвращая слова обратно.
Юнги стойко слушал каждую истерику младшей сестры, но никак не мог ей помочь. Он прекрасно понимал её чувства. Именно он попросил Чон Чонгука не отвергать его сестру слишком резко. Он не хотел, чтобы пострадала её чувствительная психика от несчастной первой любви. Мин Юнги верил и надеялся, что потеря к ней интереса у Чона, вызовет потерю интереса и у сестры. Именно он просил Чонгука поддерживать равнодушия и не переходить его границы. Он слишком волновался за свою маленькую и глупую сестру.
— Ты сегодня рано. — радостно поднялась с кровати девушка, при виде появившегося в дверях спальни Чон Чонгука.
— Ты опять в моей комнате. — устало выдохнул Чон. Его подбешивало то, что юная Мин никак не могла избавить его от своего общества.
Он жалел о том, что в тот день, обиженный на весь мир и в частности на Мин Сон, переспал с Юной. Он думал, что это на один раз, что они потрахаются и разбегутся. Но она наоборот прилипла к нему как банный лист и не хотела отлипать. Чонгук прекрасно осознавал, что девушка влюбилась, но и ответить взаимностью он не мог.
Сначала его даже радовал этот свалившийся на голову постоянный секс без отношений и обязательств. Юна ничего не требовала и не просила, она только давала ему себя. Его самолюбие это тешило безмерно. Но ему надоело. Он делал всё, чтобы она разлюбила его и ушла. Стал ночевать в борделях и спать снова с проститутками и девушками, с которыми знакомился в клубах. Видел, что Юна замечает это. Если быть честным, он наоборот не скрывал и старался показать, что она не единственная, что не нужна ему. Она всё равно не сдавалась.
Даже сейчас она лежала на его кровати в новом полупрозрачном пеньюаре, завлекая присоединиться и взять её так, как он бы сам этого хотел. Но Чон Чонгук не хотел и не мог. Он должен был заставить её возненавидеть его как никого другого. Только так, считал он, Юна бы избавилась от этих душащих его чувств.
— Я ждала тебя. — ответила девушка, накручивая волосок на палец, считая, что выглядит соблазнительно.
Чонгук не отрицал, что таковой она сейчас и была. Если бы это была их первая встреча, он бы накинулся на неё, не раздумывая, и сделал бы всё, чтобы на утро ей было больно сидеть и тяжело двигаться. Но он не хотел, чтобы было слишком просто. Именно так было, когда кто-то кладёт свою любовь тебе в ладошки. Чон Чонгук хотел добиваться любви, падать ради неё на колени и идти на подвиги. Но с Юной так быть не могло. Она сама принесла ему себя на блюдечке с серебряной каёмочкой.
— Зачем? — Чонгук прошёл к шкафу, чтобы сменить деловой костюм на более привычные кожаные куртку и штаны.
— Я думала, — Юна запнулась, задумавшись, явно расстроенная такой его реакцией.
— Думала, что мы могли бы провести этот вечер вместе.
— Я не хочу. — равнодушно ответил Чонгук.
— Меня или провести со мной вечер? — спросила девушка, обнажая свои шипы, что скрывала под кожей очень долго.
Чонгук вдохнул полной грудью, набирая воздух полные лёгкие, и громко выдохнул. Он понимал, что не может и не хочет обижать её, но он должен.
— Ничего из этого, Юна.
Он видел, как расширились её глаза от удивления, как сжались миниатюрные ручки в кулачки до побеления костяшек и с какой болью она посмотрела на него. Ему самому стало больно от такого зрелища, но он решил идти до конца.
— Ты не могла бы уйти и оставить меня здесь одного?
— Почему ты так поступаешь со мной, Чон Чонгук? Почему я так тебе отвратительна? — со слезами на глазах спросила его младшая из семьи Мин.
Он первый раз за всё время воочию увидел, как она плачет из-за него. Он, вероятно, и хотел бы успокоить её, заверить, что всё будет хорошо, и он будет любить её. Но не хотелось лгать ни Юне, ни самому себе.
— Я не люблю тебя, Юна. И никогда не полюблю, как бы ты не старалась. Ты только бесполезно тратишь на меня своё время. Когда ты остановишься? — с каждым словом он всё больше ранил её. — Я хочу, чтобы ты остановилась. Хочу, чтобы ты наконец поняла, что я никогда не буду с тобой.
— Зачем ты делаешь мне так больно, Чонгук? — едва слышно прошептала девушка.
— Дело не в тебе, а во мне. — кинул самую банальную фразу Чон.
— Ты хочешь, чтобы я ушла? — спросила она.
Чонгук видел, как скатываются слёзы по её щекам. Он боялся женских слёз слишком сильно и не мог выносить их. Но сейчас он был готов проверять свою выдержку на прочность, ничего не делая.
— Да. — ответил.
— А что, если я больше никогда не вернусь? Даже если ты сам попросишь, я не приду.
— горько плакала полуголая девушка, размазывая красивый макияж на своём лице.
— Я хочу, чтобы ты так сделала, Юна. — как можно мягче сказал Чонгук. — Давай закончим это.
— Это? — она метнула гневный взгляд в сторону Чона. – Так ты называешь наши отношения?
— У нас нет отношений, Юна. — устало выдохнул Чонгук. – И никогда их не было.
— Ты обязательно пожалеешь, Чонгук. Я тебе это обещаю. — Юна внезапно поднялась с кровати, накидывая на себя коротенький шёлковый халатик, что лежал на стуле рядом с кроватью. Она подошла слишком близко к темноволосому и прошипела в самые губы. — Ты будешь умолять меня однажды вернуться, будешь просить и извиняться. Но я не вернусь. Больше никогда, Чон Чонгук.
Сделала паузу, следя за его ничего не выражавшими глазами.
— Люби её сколько хочешь. Страдай сколько хочешь. Но она никогда не будет твоей. Ты сам это прекрасно знаешь, тем не менее не собираешься забывать. Ты так зациклился. Меня тошнит от этого.
Девушка вышла, громко хлопнув дверью. Спустя час она действительно покинула территорию его особняка. Свои вещи она не забрала, как будто бы имея причину вернуться, когда успокоится и остынет. Однако Чонгук надеялся, что на этот раз нанёс ей слишком сильную рану прямо в самое сердце. Он хотел, чтобы она его ненавидела. Но получил ли он это на самом деле?
***
В два часа ночи Мин Юнги прогуливался в полнейшем одиночестве по заброшенным
улочкам района Ёндонг-ро на окраине Сеула. Он шёл не спеша, медленно вдыхая ночной воздух. На улицах города в этом районе в этот час не было ни души. Слышно было только как крысы роются в мусорных баках и противно пищат.
Неспроста глава клана тигров находился сейчас именно здесь — он пришёл на встречу. Обычно Юнги был скрытен и старался не показываться на глаза, сам любил неожиданно появляться и исчезать. Но не сегодня. Сегодня он должен был встретиться с мастером этого дела. С самым неуловимым, алчным и безжалостным наёмником Азии. Ходили легенды о том, что Быстрый как ветер принадлежит к одному из самых старейших династий ниндзя. Никто не знал к какой именно и предположений ходило много. Говорили, что он никогда не открывает своего лица. А ещё сплетничали о его возрасте и выполненных заказах, а именно о частоте и особой жестокости их исполнения. И если хотя бы часть из всех тех слухов, что о нём ходили, было правдой, то смертоноснее союзника против Господина Шина было не найти. Именно он был нужен Мину, чтобы обезопасить дорогих ему людей и все кланы Южной Кореи.
Он появился внезапно, словно бы вышел из ниоткуда. Юнги был к этому готов и даже не насторожился. Только легко ухмыльнулся, что его задумка сработала: он смог вывести его на встречу.
Весь в чёрном одеянии, скрывая даже глаза, он стоял, не шелохнувшись и не произнося ни звука, напротив главы клана тигров. Юнги знал, что он ни то что первый никогда не заговорит, он никогда не ответит голосом ни на один из вопросов. Наёмник ждал.
— Добро пожаловать в Сеул. — поприветствовал его Мин. — Я рад, что наша встреча состоялась.
Быстрый как ветер промолчал, только лишь слегка кивнул головой в знак ответного приветствия.
— Вы уже знаете, что я хочу устранить Господина Шина. — продолжал Мин Юнги. — Мне необходимо, чтобы с ним было покончено в кратчайшие сроки и без улик. Чтобы ни одна ниточка не привела ко мне или же к одному из кланов Сеула и их людям за пределами страны. Так, как вы умеете.
Быстрый как ветер продолжал стоять на том же месте и внимательно слушать, не реагируя.
— Меня не волнует стоимость. Я готов заплатить любую сумму за чистое исполнение. Сколько вы хотите? –задал вопрос Юнги.
Наёмный убийца показал цифру в сто миллионов вон. Юнги запомнил сумму и продолжил:
— Я готов заплатить в любое время.
Быстрый как ветер снова кивнул и неожиданно растворился в воздухе, словно дым или сгусток пыли.
Не спеша Юнги подошёл к тому месту, где несколько секунд назад стояла тень наёмника. На земле лежала ткань с аккуратно нанесёнными на неё японскими иероглифами. Юнги знал японский язык и с лёгкостью разобрал дату, время и место, где должен был оставить деньги. Неделя, именно столько осталось до того, как заказ будет оплачен и взят в исполнение. Мин Юнги радостно ухмыльнулся, заранее празднуя свою победу.
