* * *
С Крематории взмокшая толпа в майках и кроксах вернулась довольно быстро. Я и глазом не успел моргнуть, как они ввалились в дом из ниоткуда и принялись обсуждать, каким образом запереть огненного демона в лампе, чтобы пользоваться его светом, но не слышать ужасных проклятий на древнеивритском, которые демон извергал в количестве, сопоставимом с количеством капель воды в бурном водопаде. Компания расселась за столом и с подобающим случаю фурором отметила спасение Танды, приобретение замечательнейшего подарка для саламандра, его предстоящий через неделю день рождения и пятницу. Потом Корреш вспомнил, что сегодня вторник, и они выпили за вторник. Я лежал у себя в загоне и слушал их многоголосый шум. Если вы еще этого не знаете — слух у драконов хороший. Очень хороший. Потом все пошли спать. Я тоже заснул — верхним сном, неглубоким и во многом похожим на человеческий. Спать по-настоящему я позволял себе только тогда, когда Скив был дома и у нас не было нежелательных гостей. Спал я не очень хорошо — в верхнем сне драконам, как правило, снится всякая чушь, позволяющая впрочем, лучше понимать людей с их запутанными, нелогичными мыслями. Под людьми я подразумеваю пентюхов — долгое общение со Скивом не прошло для меня даром: я стал иногда пользоваться его словечками, в том числе в диалогах с самим собой. Утро выдалось тяжелым — голова болела даже у Корреша. Он предположил, что вино оказалось паленым. Его сестрица была более проницательна и пришла к выводу, что Ааз, не зная, когда вернется, не мог оставить им на растерзание приличное вино и припрятал его где-то в доме. Все дружно отправились на поиски. Что ж, нужно было признать, что Танда неплохо соображает — для троллины, но вот найти вино им не удастся, даже если они разберут дом по кирпичику. Я улыбнулся и уложил хвост поудобнее, едва не задев им ящик с наполненными бордовой жидкостью бутылками. В полудреме я провел прекрасные утренние часы. Все разошлись: Гэс с Берфертом в бар, тролли — на поиски приключений, а братья — «по делам», как они сказали. Дом был благословенно тих, одна только Банни шелестела у себя бумагами да порой, думая, что ее никто не слышит, отпускала выражения, от которых покраснел бы Скив и которые наверняка бы не одобрил ее дядюшка. Воспитание не пропьешь, как говорится. А Банни и не пила. Она была умной, красивой и милой, и то, что я не видел ее в будущем рядом со Скивом, смущало даже меня самого. Возможно, мой дар ясновидения еще не оформился до конца. А возможно, причина была в чем-то ином. Я перевернулся на другой бок и вынырнул из объятий сна только тогда, когда меня ткнули чем-то в бок. Это была Банни. — Глип, — серьезно произнесла она. — Тебе не кажется, что они как-то долго не возвращаются? — Глип, — задумчиво сказал я и не стал ее облизывать — в конце концов, это была потенциальная девушка Скива. Вообще-то Скив и Ааз отсутствовали меньше суток — далеко не повод для волнений. — Понимаешь, — Банни присела на ящик, где обычно сидел Скив, и прищурилась. Кажется, у нее были какие-то свои соображения насчет этого задания. — Дело-то выеденного яйца не стоит. А когда за него берутся Скив и Ааз… По моим подсчетам, они должны были затратить не больше двух часов. — Глип, — возразил я. Эти двое запросто могли найти на Афродитии что-то интересное для себя. Тамошние девушки походили на пентиек — на очень красивых пентиек, а что касается Ааза — он, конечно, предпочитал золото, но от приятного бонуса к гонорару никогда не отказался бы. — Придурок, — возмутилась Банни, несильно стукнула меня палкой, которой до этого будила, и убежала в дом. Любопытно, она прочла мои мысли или мы с ней думаем в одном направлении? После полудня Нунцио зашел, чтобы предложить нам с Лютиком трапезу, и Банни взяла его в оборот. Используя холодную логику и глубокое декольте, она убедила Нунцио, что Ааза со Скивом надо срочно спасать. Мафиозо так заморочили голову, что он даже не уточнил, какая им грозит опасность, по мнению Банни, — просто махнул рукой и отправился за троллями, делегировав Гвидо в «Полумесяц». Я тем временем перекусил и приятно провел время, обучая Лютика тормозить в полуфуте от препятствия, а не непосредственно в него. Вторая спасательная экспедиция организовалась еще быстрее, чем первая. В последний момент я попытался вклиниться в нее, но меня исключили из группы весьма обидным образом: Нунцио шлепнул меня газетой по носу и приказал «сидеть». Я посидел некоторое время, пока они разбирались с оружием, личинами и настройкой И-Скакуна, дождался, пока в доме все затихнет, потом сунул голову в окно, вытянул язык и «слизнул» след перемещающей магии. Для того, чтобы определить координаты перемещения, много времени не потребовалось. Я собрался с духом, закрыл глаза и запел. Это было не то, что пение Танды, — мне не требовалось впадать в транс, нужно было лишь совместить тембр моего голоса с тембром того измерения, куда я хотел попасть. Кажется, из живых существ подобным даром владеют еще только сирены. Я немного волновался — все-таки я делал это впервые. Но все прошло удачно. Я вдохнул напоенный цветочными ароматами воздух и открыл глаза. И понял, что мы в очередной раз влипли. Толпа прекрасно одетого и чертовски злого народа пыталась расстрелять главу нашей корпорации и его ближайшего коллегу из огнеметов. Скив удерживал защитный купол, в который то и дело ударяло по нескольку огненных шаров. Наши в донельзя правдоподобных личинах рассредоточились в толпе — я их, конечно, видел, меня мишурой не проведешь, — и потихоньку-полегоньку выводили артиллеристов из строя, подменяя их и посылая снаряды мимо купола, но их усилий было явно недостаточно. Я решил, что пора вмешаться. Ближайший огнемет располагался слева от меня в шаговой доступности. Я вразвалочку подошел к нему и лизнул, от души зацепив и лицо забившегося куда-то под свое орудие афродита. Как я и думал, огнемет был заряжен некой магической субстанцией, а не просто огнем. Похоже, Скиву сейчас приходилось туго. Я откинул задвижку зарядника и одним глотком вытянул оттуда содержимое. Оно напоминало прокисшее вино, вскипяченное в жерле вулкана, — невкусно, но не смертельно. Вынув из-под ствола и отряхнув молчаливого афродита, я направился к следующему орудию. Все оказалось не так уж страшно. В купол, созданный Скивом, ударяло все меньше и меньше огненных шаров. Правда, и купол сильно побледнел и из сизо-стального стал бледно-голубым, но еще держался. На меня, конечно, обращали внимание; но на меня везде обращают внимание, если не считать родного измерения и Базара-на-Деве, где чье-либо внимание в принципе трудно привлечь хоть аутодафе, хоть массовым стриптизом — это измерение еще и не такое видало. Выведя из строя штук пять орудий, я решил, что пора дать корпорации шанс спокойно улизнуть, вдохнул поглубже и выпустил в лазурное небо хороший столб огня. Толпа впечатлилась. Я порадовал их еще одним фейерверком, а потом опустил морду и обвел всех немигающим взглядом. Афродиты все поняли правильно, переглянулись друг с другом и поспешно отступили (или это называется паническим бегством? Я не силен в афродитской терминологии). Пока я устраивал огненное шоу, Танда и Корреш подхватили наших путешественников, а остальные прикрывали им спины на случай, если афродиты окажутся храбрее и коварнее, чем кажутся. Перед тем, как воспользоваться И-Скакуном, Нунцио спросил, доберусь ли я до дому самостоятельно, — сомнение, оскорбительное для почти взрослого дракона, но очень трогательное. Глип. Когда я вернулся на Деву, дежа вю набросилось на меня, как соскучившийся щенок. Тот же шум, те же разговоры, те же шутки, что и вчера. Только вино было другим — Ааз расщедрился и поделился своими запасами. Запомнив на будущее, что к предчувствиям Банни стоит относиться внимательней, я просунул голову в окно и был немедленно вознагражден поцелуем в нос от Танды, дружеским тычком от Гвидо и улыбкой Скива. — А ты у нас, значит, крутой путешественник по измерениям, Глип? И чего же нам от тебя еще ждать? — Корреш, как всегда, уловил суть дела. Я похлопал ресницами и лизнул его в щеку. Это помогло. Тролль тут же принялся ругаться и оттирать липкую слюну, а я тем временем дотянулся до подноса с копченым мясом. Ааз попытался перехватить его, но опоздал. В конце концов, разве я не имел права перекусить чем-то приличным, чтобы перебить отвратительный вкус афродитской горючей жидкости? Ощущая на языке приятный привкус копченой оленины, я лежал на мягком сене и лениво прислушивался к разговору в гостиной. Обсуждались две темы: внезапно открывшиеся способности «этого глупого дракона» и приключения на Афродитии. Первая тема развивалась бурно, хоть и малоинформативно, а вот вторая шла через пень-колоду — даже Ааз не выказывал особого стремления красочно изложить события и больше пил, чем говорил, хотя обычно у него не возникало проблем с совмещением этих двух занятий. С работой Скив справился быстро. Покушения на заказчика организовывала очень ревнивая и очень активная любовница, по совместительству оказавшаяся ведьмой, закончившей ту же Школу начал, что и Клади. Однако силы ее намного уступали могуществу Топора, поэтому Скив без особых проблем продемонстрировал очаровательной даме, что с ней может случиться, если какой-нибудь добрый человек навесит на неудачливого любовника чары обратного действия, отбивающие колдовство назад, как мяч на пляже. Ааз подтвердил его действия улыбкой, после чего дама внезапно подобрела и согласилась отпустить добычу на все четыре стороны или к законной супруге — на усмотрение добычи. Заказчик остался доволен результатом, исполнители — гонораром, так что расстались при взаимном удовлетворении, и Скив с Аазом пошли осматривать измерение, чтобы так сказать, пополнить коллекцию впечатлений. Ну, коллекцию они пополнили на славу. Сначала все было чинно. Они побродили по городу, швырнули монетки в фонтан (точнее, это Скив бросил монетку и остановил Ааза, намеревавшегося вернуть ее обратно), потом зашли в самый большой храм, и тут случилась мелкая неприятность, приведшая к крупным последствиям. Храм, как оказалось, посвящался Самой Главной местной богине и был не просто действующим, а очень активно посещаемым и вообще культовым. О правилах поведения в нем знал последний афродит. Вы уже поняли, к чему я веду? Ни Ааз, Ни Скив афродитами не были и ни о каких правилах поведения, соответственно, не подозревали. Они зашли в храм, поглазели на полуобнаженную богиню, оценили искусство скульптура и вышли с чувством выполненного долга. И тут же были схвачены стражей и обвинены в неуважении, непочитании и недостойном поведении. Оказывается, пред ликом богини следовало исполнить некий ритуал, который афродиты проделывали не задумываясь, а ни изверг, ни пентюх о нем понятия не имели. Богиня в лице внимательных граждан почувствовала себя оскорбленной, о чем было незамедлительно донесено органам власти. Грубейшее нарушение обычаев было рассмотрено in situ, запротоколировано, взвешено и оценено мерой требуемого воздаяния. Впрочем, мера применялась к одному только Скиву — в Аазе афродиты смогли различить демона, а по их представлениям для иномирцев неуважение к богине было простительно: что взять с этих варваров? А вот Скиву пришлось хуже: он был слишком похож на неудавшегося афродита и под действие законов определенно подпадал. Поскольку почитаемая богиня являлась богиней любви, мерой ответственности для нарушителя был избран акт, исполненный глубокого символизма: он должен был проникнуться любовью к богине настолько, чтобы добровольно пожертвовать ей какую-либо часть своего тела. Выбор жертвуемой части благородно предоставлялся наказуемому. Услышав приговор, Ааз решительно воспротивился тому, чтобы Скив разбрасывался собой. Стоит ли говорить, что Скив от судебного решения был также не в восторге? Нейтрализовав стражу (и не позволив Аазу принести их в жертву взамен его конечностей), он попытался левитировать обоих и тут же понял, почему выпускница Школы Начал на Афродитии могла творить только мелкие пакости. Конечно, энергетические линии были здесь лучше, чем на Лимбо — но, честно сказать, ненамного. Скив по мере возможности качал из них энергию, создавая минимально необходимый запас, а афродиты торопливо подтягивали к площади огнеметы. Просто удивительно, сколько в этом миролюбивом измерении нашлось воинственно настроенных граждан и огнеметов. (На этом месте в рассказ Скива вмешался Ааз, заметив, что жители Афродитии не миролюбивые, а любвеобильные, а это совершенно разные вещи). Дальше и рассказывать было нечего. Афродиты возбужденно палили из огнеметов, Скив держал купол, Ааз крыл аборигенов почем зря отборными идиомами из словаря обитателей изврского дна. Ситуация становилась критической, и тут появились мы. Глип. — Предлагаю ввести новое правило: на любое задание отправляться втроем, причем третий не будет участвовать в деле, исполняя только функции связного, — высказалась Банни. — Предлагаю выпить, — одновременно с ней проговорил Гэс. Большинством голосов было принято более лаконичное предложение. — Темновато, однако, — заметил через несколько минут Ааз. — Ученик, ты, конечно, неплохо потрудился сегодня… если не считать, что нас чуть не спалили по твоей милости… в общем, не мог бы ты зажечь свечи? — Скив! — немного раздраженно повторил Ааз через минуту. — Я попросил тебя зажечь свечи. Или, став главой корпорации, ты настолько зазнался, что… — Я пытаюсь, — негромко ответил Скив. Я расслышал его — но Ааз, по всей видимости, нет. — Советую не забывать, что смирение — основа добродетелей, тогда как гордыня… — Я пытаюсь! — рявкнул Скив. — Просто у меня ни черта не выходит! — Что не выходит? — не понял Ааз. — Просто зажги свечи. — Я не могу! — Скив явно был на взводе. — Не могу зажечь эти чертовы свечи! Сколько раз еще тебе повторить, чтобы до тебя дошло, наставник? — Э-э… — произнес Ааз. — А что-нибудь другое ты можешь, Скив? — очень спокойно спросил Корреш. — Что угодно. — Нет, — ответил Скив через несколько минут полной тишины. — Ничего не выходит. — Вот это поворот, — сказала Танда. — Тебя что, тоже лишили способностей? — Ничего его не лишили, — оборвал ее Ааз. — Магическое истощение, только и всего. Он слишком долго держал чертов купол. Нужно время, чтобы восстановиться. К утру все придет в норму. — Уверен? — это спросил Скив. — Конечно, малыш. Утром все будет в порядке. — Голос Ааза был как-то слишком мягок. Да и малышом он Скива не называл давным-давно. Веселье стухло, и зажечь его вновь было так же трудно, как пресловутую свечу. Все разошлись по комнатам, но в эту ночь в нашем доме было немало бодрствующих: ворочалась в постели Банни, мучился мыслями Скив, методично напивался Ааз. И я тоже не мог заснуть. Все помнят, что драконы очень привязчивы?* * *
Утро было — страннее некуда. Члены корпорации ходили вокруг Скива на цыпочках, как вокруг беременной курицы. Скив такого отношения пугался и шарахался. О магии даже речи не заходило. До тех пор, пока вниз не спустился Ааз и не поинтересовался, какого черта в столовой устроили филиал похоронного бюро и проверил ли Скив, как у него обстоят дела со способностями. — Нет, — сказал Скив. — Почему? — Тебя ждал. Ааз даже опешил от такого прямого ответа, но быстро пришел в себя и потребовал от Скива вскипятить воду для чая. Ничего не вышло. Самым пугающим было то, что Ааз не стал ругаться и требовать приложить больше усилий. Он просто сказал, что магическое истощение, видимо, оказалось серьезнее, чем представлялось, и отправил Скива подышать свежим воздухом. От такого Ааза мурашки пробегали по шкуре. Свежим воздухом Скив пришел дышать ко мне. Он молча сидел на сене и гладил меня по голове, а я терпеливо позволял ему это, вслушиваясь в разговор Ааза и троллей. У Гэса была работа, а пентюхи в восстановлении способностей все равно ничем помочь не могли. — Начнем с самого начала, — проговорил Ааз. — Что такое магические способности? Чем отличается существо, которое их имеет, от того, кто ими не обладает? Как вы сами понимаете, отличие есть. Ну, тут он был совершенно прав. Существа делятся не только по расам и видам. Глобальный раздел между ними проходит по признаку владения магией. Одни обладают этими способностями — порой в очень малой степени, но все же обладают. Другие никогда не способны сотворить и частички магии без помощи артефактов — механическая магия Маши тому пример. Некоторые расы, как, например, драконы, обладают магией все поголовно — она рождается с нами, с нами растет, с нами и умирает. У пентюхов иначе: в них магия может спать всю жизнь и может пробудиться совершенно случайно. А может и вообще не пробудиться, тут уж как повезет. Их магию нужно развивать, холить, лелеять и… да, возможно, беречь. Я впервые задумался об этом. Ааз, видимо, тоже. — Магия — это, по большому счету, способность использовать определенного рода энергию. Но почему не каждое существо может это делать? — Не знаю. — Танда была непривычно тихой. — Я всегда думала, что это как способности к рисованию или пению — у кого-то есть, у кого-то нет. Как повезет. — Поскольку это делу не поможет, то и рассматривать твою версию мы не будем, — отрезал Ааз. — Корреш? — В ком-то есть преобразователь для этой энергии, в ком-то нет. Правда, что он из себя представляет, понятия не имею, — честно признался тролль. — Можно было бы, конечно, провести опыты… — Вскрыть и посмотреть? — оживилась Танда. — Некогда, — пресек ее энтузиазм Ааз. — Итак, что может случиться с таким преобразователем? В моем случае его просто заблокировали. А если, допустим, он потребляет энергию в условиях ее недостатка при постоянном расходе. Что будет? — Сгорит, — обронил Корреш. — Вот именно. — Кажется, Аазу требовалось лишь подтверждение придуманной ночью теории. — Вопрос, навсегда ли? — Можно только гадать. В механике — да, такая деталь сама собой не восстановится. Но живой организм способен регенерировать. — Отлично, — сказал Ааз, будто ставя свою подпись на диагнозе. — Вот это мы и скажем Скиву. — Ты сомневаешься в выводах? — спросил Корреш. — Я сомневаюсь в его шансах попасть в число счастливчиков. Никто ведь не изучал эти вопросы, нет исследований, нет простой статистики. Сколько магически одаренных существ лишается магии? Сколько из них возвращает способности обратно? Никто не знает. И если Скив спросит, уверен ли я, что его способности восстановятся, — всем молчать и кивать головами. Ясно? — Лучше мы будем вести себя, как обычно, — мягко заметил Корреш. — Единодушное согласие после продолжительного совещания обычно означает, что его участники врут. Тут я не мог не согласиться с троллем. Скив отнесся к известию спокойно. Либо он настолько доверял друзьям, либо у него были собственные соображения. Жизнь потянулась своим чередом. Я знал, что каждое утро, едва проснувшись, Скив проверяет, не восстановились ли его способности, и перед сном — тоже. Друзья всячески его поддерживали. К счастью, некоторые из них обладали изрядной мудростью, а большинство оставшихся — не меньшей долей цинизма, так что оранжерейные условия Скиву не грозили. Маша подкинула ему несколько своих амулетов — «удобный случай научиться работать с механической магией, пока естественная не вернется». А Хью Плохсекир регулярно выбирался на Деву, чтобы погонять Скива по фехтовальной дорожке. Банни требовала, чтобы он вникал в бумаги, которые подписывает, а Танда и Корреш обсуждали с ним возможные выкрутасы магии и теоретизировали на тему местонахождения в организме того самого преобразователя, склоняясь к тому, что «это где-то в голове». Ааз… вот об Аазе стоит сказать отдельно. Ну, к тому, что Ааз впитывает алкоголь, как губка, все уже привыкли. Новостью оказалось то, что в его кувшине однажды обнаружился чистейший морс. (Гвидо нечаянно пролил содержимое кувшина на ковер, а уж понять, что вином красная жидкость и не пахнет, мог любой в этой компании). Ааз на недоуменные вопросы ничего ответить не соизволил, прожег Гвидо взглядом и скрылся в своей комнате. Потом вышел, забрал И-Скакун и снова захлопнул дверь, прежде чем кто-либо успел спросить о причине такого произвола. На следующий день Танда сообщила, что на приборе выставлены изврские координаты. Никто не понял, зачем Аазу понадобилось навещать сейчас родное измерение. Лично у меня была одна догадка. Я думаю, что он побывал в стенах своей альма матер. На Извре, в отличие от многих других измерений, различные исследования были худо-бедно налажены. Думаю, Ааз искал там сведения о случаях восстановления утраченной магии, а судя по выражению его лица, когда он спустился к ужину, находки его не порадовали. Мало-помалу будни корпорации возвращались в прежнюю колею. Конечно, прежней она была лишь условно — в работе многое пришлось изменить, ведь теперь нельзя было рассчитывать на Скива. И тем не менее, ребята справлялись с делом — как справляется организм, утративший какую-либо функцию: он просто перераспределяет ответственность за эту работу на остальные, здоровые органы. В голове Ааза, видимо, складывались такие же ассоциации. Во всяком случае, спустя несколько дней он выловил Скива после ужина, усадил на стул, поставил перед ним свечу и потребовал зажечь. — Ты же знаешь, что я не могу. — Скив больше недоумевал, чем злился. Это было плохо. — Я каждый день пробую это делать. — Не-е-ет, — протянул Ааз. — Каждый день ты проверяешь, не вернулась ли магия, убеждаешься, что не вернулась, и ложишься спать. И тебе снятся кошмары. — Откуда ты знаешь? — вскинулся Скив. — Просто предположил, — ощерился Ааз. — Так вот, это — проверка, а тебе нужны тренировки. Я тут немного разузнал про устройство пентюхов. У вас органы не восстанавливаются сами собой. Странно, конечно, но уж как есть. Любой пострадавший орган вам нужно разрабатывать, снова учить справляться с нагрузками. Почему с преобразователем должно быть иначе? Отвечать никто не спешил. — Тогда все брысь отсюда! — скомандовал Ааз. — А ты, ученик, за стол — и попытайся зажечь эту свечу хотя бы с расстояния двух дюймов! — Я не ученик! — возразил Скив, и я впервые заметил, что его манера говорить порой как-то странно напоминает аазовскую. — Ты сам давно признал, что мы партнеры. — Когда ты вкладываешь в дело свои способности, а я — свои мозги, то да, мы партнеры. Но раз ты не можешь даже свечу подпалить — ты мой ученик! Ясно? Никто ничего не ответил, но через полминуты из дома вывалились члены корпорации, определились с направлением ближайшего бара и исчезли из виду. Ни Ааза, ни Скива не было слышно. Я понадеялся, что ни один из них не убил другого, и стал устраиваться на ночлег, когда раздался еле слышный голос Скива. — Ааз, ты серьезно считаешь, что мои способности могут восстановиться? В крошечную паузу между вопросом и ответом я успел мысленно закричать, чтобы Ааз сказал «да», что бы ни думал на самом деле. Вышло у меня лишь тихое «Глип!», но Ааз ответил так, что лучше не надо. — Я в этом уверен, — сказал он. Никогда не слышал от изверга такого искреннего тона. Оказывается, они отличные актеры, кто бы мог подумать. Или дело в том, что это Ааз и Скив? Может быть, дело не в актерских способностях, а в чем-то другом? Кому мы чаще всего врем? Самым близким людям. Интересно, знает ли Скив, насколько дорог Аазу? И знает ли об этом сам Ааз? — Так что тренируйся, — сказал между тем изверг, возвращаясь к своему «я-круче-всех» тону. — Надоело самому ходить в подвал за вином.* * *
Скив взялся за дело с энтузиазмом, и всю первую неделю горел, как та самая свеча, если бы она зажглась. Но она не зажигалась. И Скив затухал, даже несмотря на огненный темперамент Ааза, от сарказма и издевок которого вспыхнула бы и мокрая дерюга. Никогда не думал, что пентюха может так сильно подкосить потеря магии. Впрочем, нет, не пентюха. Скива. Скив был не такой, как большинство его одномирцев. Да что там, он был не таким, как большинство обитателей всех существующих измерений. Именно поэтому я тогда и съел его рукав. Знаете, хорошо, когда есть такие существа, как Скив. Похоже, это даже Ааз понимает. Потому и орет на Скива почем зря. Изверг же. Изверги по-нормальному не умеют. Но может, сейчас это и к лучшему. Если кто-то и способен убедить Скива оставаться Скивом, так это Ааз. — Давай еще раз! — послышалось из дома, стекло треснуло, и я усомнился в верности своих размышлений. — Нет! — ответил Скив звонким голосом, который мы за последнее время успели подзабыть. Правда, радости в нем было не больше, чем в ржавом жестяном ведерке. — Ааз, ты же видишь — ничего не выходит. Скив не кричал, он говорил очень четко и спокойно, и даже мне показалось, что вот теперь — действительно все. Но изверги порой отличаются поразительной толстокожестью и упрямством. — Сейчас не выходит, потом выйдет, — непререкаемо заявил он. — Садись и пробуй. — Нет. — Хорошо. Можешь не садиться. Пробуй отсюда. — Ааз… Я одним глазом заглянул в окно, и мне стало стыдно за себя. Ну, потому что никто не должен был видеть слабости Скива. Не растерянности, не неуверенности, не минуты горечи от поражения — а именно такой слабости, когда невозможно удержать катящиеся из глаз слезы. В молодости это случается. И никому не нужно об этом знать. Кроме… самых близких. Ааз обнимал Скива так осторожно, будто тот был полупрозрачным обитателем Эльфляндии. И, кажется, что-то шептал. И даже, кажется, что-то утешительное. Я все гадал: додумается он поцеловать Скива или сочтет, что в такой ситуации это было бы нечестно? Ну, Ааз не был бы извергом, если бы не воспользовался шансом. Скив вцепился в него мертвой хваткой, и слезы мгновенно высохли на покрасневших щеках. — Я попробую еще раз, — ничуть не смутившись, сказал он, когда Ааз выпустил его из объятий. — Естественно, — проворчал Ааз, но твердости в его голосе не хватало. А когда Скив сел и уставился на свечу, Ааз легонько обнял его за плечи, да так и остался стоять. А я пошел спать. В какой-то миг передо мной предстало ослепительно яркое видение из будущего: ликующий Скив, страшно довольный собой Ааз и горящая свеча. Думаю, это случится довольно скоро. А еще мне кажется, что я чувствую запах дымка от горящего фитиля…