Рыбы и люди - люди и рыбы

      Море беспокойно, рывками волн лижет камни, разбиваясь на крошечные капли скатывалось к песку — пляж кажется живым; выброшенные на берег водоросли двигаются, с отходящей водой тянутся обратно — домой, на глубину.       Брошенная рыба исчезла в тихом, приглушённом всплеске — яркий плавник на мгновение поднялся над поверхностью, призрачный в свете приглушенного солнца.       Немое приветствие.       Его принимают; отвечают вспышкой чешуи, приветственной дугой хвоста над морской пеной.       Вторая рыба падает ближе — приглашение.       Рой пузырей стирает круги, совсем рядом — прямая тень скользит ближе, цепляя облака песка, прорывая их, смешивая туманный воздух и море.       — С возвращением! — Жильбер выныривает, опирается на один камень, обхватывая сильным хвостом другой. Он встряхивается, сбрасывая жемчуг капель с ткани легкой рубашки — хлопает брюшными плавниками, осторожно устраиваясь, смещаясь, неловко, но привычно балансируя.       — Осторожнее, — предупреждение.       — Это я должен беспокоиться о тебе, — надув порозовевшие щеки, Лафайет резко выпрямился, оступившись соскользнул вниз, инстинктивно расслабив хвост, но выпрямив руки. Нескладное падение — царапающее мелкими камешками скольжение; неловкость, испортившая обещание.       — Не стоит, — глухие, солдатские шаги; Джордж оставляет ведро, отряхнув форму, опускается рядом с Жильбером.       — Но, — приподнявшись на локтях, Лафайет вопросительно повернул голову, всматриваясь в лицо Вашингтона, ожидая продолжения ответа, — Но, Джордж, — «русалочьи» ушки дрогнули, тревожно раскрылись.       — Потом, — Вашингтон отмахивается; мягким жестом, подзывает Жильбера к себе — ближе.       — Война — это не пустяк, — переступив руками Лафайет разворачивается, подтягивая потяжелевший хвост — сдвигается, по-змеиному, торопливо приближаясь.       — Переговоры, — подставив плечо, поправляет Джордж.       — Люди говорят о войне, — Жильбер не верит.       — Не нужно об этом — не сейчас, — горькая просьба, неправильная для Вашингтона, чуждая в глазах Лафайета.       — Мне жаль, — утешение; Жильбер толкается, прижимается сильнее, оставляя незаметное пятно на плотном мундире, трётся щекой, делясь дыханием далёких вод.       — Тише, — ласка, поглаживание, задевающее россыпь чешуек, — Проблемы большой земли не должны тревожить покой моря, — громкий смысл.       — Люди сражаются на кораблях, — парирование.       — Верно, — согласие.       — Ты злишься? — жабры на бледной шее становятся заметнее, волнение.       — Нет, — покачав головой, Джордж убирает руку, опускает ладони на колени, — Я не могу принять ношу генерала, — скованное признание.       — Ты боишься, — оглушающее открытие — в нём нет насмешки, только желание помочь, незнакомое до этого момента чувство — жажда отдать тепло, забрать холод из груди, коготками сущности сирены вырвать лишние мысли.       — Да, — болезненный звук, — Я не тот, кто им нужен — ужасный выбор, — Вашингтон не замечает кошачьего покачивания, он доверяет достаточно, чтобы знать границы и не ожидать рывка.       Крепкий удар, прохладная тяжесть — блеск широко открытых глаз.       Лафайет склоняется — низко, на мгновение касаясь носом кончика носа Джорджа.       — Жильбер? — невольная дрожь.       — Джордж, — кислое дыхание обжигает губы, — Ты хороший человек — хорошие люди всегда побеждают плохих, — шорох хвоста, почти виляние.       — В книгах, — замечание, пропущенное мимо ушек.       — Они выбрали тебя, — коготки сжимают мокрый песок.       — У них не было выбора, — Вашингтон подставляет руки, чуть придерживает, поглаживает.       — Дурак, — не укус, щепок — быстрый, бесследный — щекочущий.       — Тебе нужно вернуться в море, — пальцы мягко смахивают капли, ловят их, прежде, чем они сорвались бы с кончиков волос Лафайета.       — Я хочу помочь, — Жильбер настаивает.       — Хорошо, — ладони смещаются, находят остывшие щеки, — Но не сейчас, — предложение.       — Потом, — фыркнув Лафайет соглашается, задумавшись замирает, перебирает, — Сейчас — море, — странный вызов.       — Море, — утверждение.       — Оно очистит, заберёт, то, что принесла суша, — мурлыкающее продолжение.       — Если бы — я не знал тебя, то предположил бы, что ты хочешь украсть мою душу, — грохочущий, заразительный смех.       — Меня интересуют только сокровища, — наигранная обида.       — Значит, я в безопасности? — отвернувшись, Джордж подыгрывает, рвано, облегчённо выдыхает.       — В большой опасности, — предостережение.       — Я приму это, — подушечки пальцев проводят по нежной плёнке ушка.       — Договорились, — улыбнувшись Жильбер подставляет голову.       — И твои чары тоже, — спустившись, прикосновение задерживается на щеке прежде, чем остановиться на губах.       — Мне они не понадобятся.