Стеклянный ливень

— Саихара-чан, ты мне нравишься! Да что уж там, я обожаю тебя! — фиалковые глазки нервно бегают по лицу напротив, стараясь уловить чужие эмоции. Ничего. Синеволосый парень немного смущенно потирает затылок и теряется в потоке собственных мыслей. Кокичи милый и довольно-таки интересный, как личность, будь он девушкой, то, скорее всего Шуичи был бы от него без ума, но… Но он парень. Саихаре льстила его любовь, если, конечно, фиолетововолосый сейчас не лгал, однако, этого было недостаточно. Шуичи по девочкам, девушкам, женщинам, без разницы как называть. Его не привлекал друг в этом плане и невозможно ничего изменить. — Прости, Ома-кун. Единственное, что слышит Кокичи перед тем, как посмеяться, сорваться с места и молниеносно убежать от Саихары далеко-далеко, туда, где никто его не найдёт. Да и не будет искать. * * * На крыше некомфортно, зябко. Тонкие пальчики, едва касаясь, проходятся по ледяным железным перилам, кое-как ограждающим парня от бездны под ногами. Ома щурится и улыбается, подумав об этом, ведь, какая тут бездна? Просто многоэтажное здание, что заберёт его жизнь на раз-два. Кокичи не проверяет мобильник, понимая, что никому не нужен сейчас, а значит его не потревожат, не помешают совершить задуманный грешок. Фиолетововолосый снова тихо хихикает. Какой грешок, он же атеист, неверующий. Забавно. На сердце скверно, так, как не было ещё никогда. Ома долго готовился к этому дню, репетировал, подбирал нужные слова и, хотя всё равно всё получилось немного иначе, был уверен, что его не оттолкнут. Однако его грубо отшили. Он видел отчуждение и неприязнь на лице Шуичи, этого было достаточно, чтобы разрыдаться прямо у всех на виду, но благо, он успел убежать. Всё кончено. Кроме Саихары лжецу больше никто не нужен. В школе он независимый, крутой дерзкий, а на самом то деле — трусливый мальчик, лелеющий глупые чувства. Кокичи не привык слышать отказ. Громкая музыка льётся из наушников, что небрежно и запутано висят, присоединённые к разбитому телефону. Треки сменяются один за другим, прокручивая весь странновато подобранный плейлист «разбитого сердца», который Ома создал буквально десять минут назад. Звук поставлен на максимум и, соответственно, в висках неприятно отдавался каждый бит, раздражая мальчика, но всё ещё не побуждая сделать потише. Ему и так нормально. Вернее, ему лучше от этого не станет. Не лучше, не хуже, никак. Кокичи хочет улыбнуться пролетевшему мимо голубю, понимая, что это глупо и несерьёзно, но уголки губ подрагивают, выдавливая лишь жалкое подобие прекрасной эмоции. «Он не умеет красиво улыбаться» — вот что слышал Ома от знакомых. Нет, они не хотели его этим задеть, скорее, сказано было в шутку. Саихара всегда говорил, что фиолетововолосый симпатично улыбается, говорил, что ямочки на лице — трогательные и милые. Этот парень вообще ко всем был добр, может быть потому Кокичи и влюбился без памяти в его наивную доброту, коей он окутывал окружающих. Музыка все ещё бьёт по вискам, но, несмотря на это, Ома тихонько начинает напевать имя Саихары под нос, роняя первые слезинки. На всякий случай оглядывается, пробегаясь глазами по мёртвому бетонному покрытию, но там ни души. Ну конечно. Неужели ты правда надеялся увидеть там Шуичи? Глупенький влюбленный идиот. На улице уже темнеет. Темнее становится и на душе, кажется, будто светлого в жизни уже не будет. Хотя так и есть. Именно из-за этого Кокичи стоит сейчас так близко на краю пропасти, готовый в любую секунду шагнуть в неизвестность. Быть может ничего не случится и нога наткнётся на твёрдую воздушную поверхность? Тогда Ома с радостью побежит по воздуху, в надежде добраться до счастья, или хотя бы до конца беспросветного одиночества и боли. Парнишка готов это проверить и тотчас узнать правду. Правду, которую он ненавидит. Наушники, наконец, снимаются, тут же отброшенные под ноги. Телефон вываливается из кармана брюк вслед за тоненькими проводками, от гаджета с противным лязганьем откалываются стёклышки. Всё таки экран разбивается окончательно и потухает, не позволяя фиолетововолосому увидеть уйму пропущенных от неизвестного абонента. Ома никогда не записывал контакт Саихары, ведь знал родной номер как свои пять пальцев. В любом случае Шуичи редко ему звонил. Руки, тощие руки расправляются, подобно крыльям, однако мальчик все еще не перелезает перила, что-то обдумывая. Если он полетит, как легкая птичка, то куда в первую очередь стоит отправиться? Интересно… Сзади слышен скрип люка, ведущего на крышу. — Саихара-чан? Ома, потеряв равновесие, неуклюже переваливается за железную ограду, доходившую ему лишь до пояса, падает вниз. Он не успел твёрдо шагнуть. Не успел повторно расправить «крылья». Но второго шанса не будет, и он просто падает, в который раз доказывая непосредственную силу притяжения Земли. Руки ещё пытаются ухватить любимого Шуичи за рукав, но, конечно, не дотягиваются, свободно развеваясь от сильного потока ветра. Прозрачные слёзы ненадолго задерживаются на щеках, хаотично разлетаясь по воздуху. Раз. Два. Уже не болит ничего. Саихара всматривается в далёкую проезжую часть, рассчитывая на какое-то чудо или что-то в этом роде, но видит кровавое переломанное мессиво. Он не знал, что Кокичи на самом деле был таким хрупким. Во всех смыслах.