Царство Снов для милого Шень Цинцю

— Учитель, как вы себя чувствуете?— ласково поинтересовался Бингэ. Его голос тягучий, как патока, пропитанный притворной заботой, безжалостно врезался в сознание Шень Цинцю. Он разбивал вдребезги все тщетные попытки отвлечься и не прекращая касался ушей, затапливая своей приторной, почти горькой сладостью. Бингэ непрерывно толкался в податливое тело. Он входил глубоко, но ни на мгновение не задерживался. Шень Цинцю закатывал глаза на грани постыдного удовольствия и боли. Вечно холодный и, словно небожитель, возвышенный мастер Сюя прямо сейчас рисковал без чувств пасть в объятия пышных подушек и расшитых золотом простыней, не сумев выдержать сладострастную пытку. Он знал, что Шень Цинцю ему не ответит. Великий бессмертный с самого начала их встречи не выказал особого желания с ним говорить. Мерзавец поскупился на обыкновенные просьбы прекратить и упорно сдерживал стоны. Как бы ему ни было больно и неприятно, он все продолжал цепляться за свою растоптанную сотни раз гордость. Слезы успели сделать раскрасневшееся лицо мокрым, однако, ни единого крика Бингэ так и не услышал. Какими бы грубыми и несдержанными ни были его ласки, Шень Цинцю держал свой поганый рот закрытым. Он глотал рваные вздохи, кусал губы... Бингэ, безусловно, нравился и такой непокорный учитель. Пусть развлекаться с ним от этого и становилось веселее, все же его безумно хотелось разговорить. Сорвать с некогда безупречных лепестков намек на небезразличие. Неважно, что это будет, ругательство или мольба. Бингэ не привередлив и умеет ждать. Учитель трепетал в его руках, как пойманная и зажатая между пальцев бабочка. — Вы дрожите,— он гладит его бока и живот, усеянные многочисленными метками и царапинами,— Неужели от нетерпения? Но я уже внутри вас, учитель, вы такой ненасытный! Шень Цинцю хотелось скулить. По его венам текла кровь священного демона. Она искрилась, не переставая атаковать его все новыми и новыми ощущениями. Бингэ трогал его, где хотел, а кровяные паразиты делали эти касания обжигающими. Невыносимыми. Они будоражили нутро каждый раз, стоило почувствовать жар чужой кожи хотя бы вблизи. Кровь, словно отравленная ядом, будила в Шень Цинцю отвращение и гнев. Бингэ использовал подлый прием, даже заперев его в Царстве Сновидений. Хотелось смеяться над ублюдком. Неужто сомневается в своей безотказной технике обольщения? С другой стороны, его едва не крыло рвотными позывами. Позволять крови этого животного манипулировать им...отвратительно. Шень Цинцю мог позволить только частичкам его Бинхэ так хозяйничать внутри него. Повстречав кошмар в мире грез, честно, он бы позволил своему мужу все, что душе угодно. Его Бинхэ даже после заключения брака оставался совсем неискушенным в данном вопросе. Цинцю отвечал отказом на любое предложение разнообразить их половую жизнь. Он был не готов, и Бинхэ не настаивал. Да, расстраивался, порой, обижался, но...никогда... Он мог быть неуклюж и неловок, он всегда был не уверен в себе, но... Его белый лотос в жизни бы не поставил удовлетворение собственной похоти выше его самочувствия. Его муж много хотел, но покорно держал себя в узде. Не делал больно, не... — Признайтесь, учитель,— жарко шептал его мучитель, склонившись к нему и даря очередной поцелуй. Он слизывал с его губ кровь, смешанную со своей собственной, размазывал ее по подбородку. У Шень Цинцю кружилась голова,— вам нравится чувствовать мой член в себе. «Нет! Нет! Нет!» Он постарался придать лицу равнодушный вид, словно болтовня демона снова не достигла его ушей. Шень Цинцю хотел быть как можно дальше от этого грязного рта, частого дыхания и хищного оскала. Он отвернулся, уткнувшись носом в собственную, задранную над головой руку. — Не хотите видеть мое лицо, учитель? Вы раните сердце этого ученика. Запястья Шень Цинцю были связаны прочным узлом и прикреплены к изголовью кровати красным вервием. Это были не те нити, которыми сковывали бессмертных. Царство Снов жило по законам Ло Бинхэ, потому и без них Ци мастера Сюя была бы бесполезна. Вервие было жестким. Первое время оно не причиняло такого дискомфорта, который нельзя было бы перетерпеть, но сейчас кожа в перетянутых местах покрылась ссадинами. Поврежденные места жгли, где-то кровоточили... Шень Цинцю перестал обращать на них внимание после первого проникновения. — Но ничего страшного. Теперь мне совсем не больно. Учитель ведь получает по заслугам, м? Справедливость делает меня счастливее. «Шень Цинцю не сделал ничего, чтобы платить за грехи таким образом!» «Ты вернул все обиды сторицей. Твой учитель мертв. Мертв! Почему ты никак не успокоишься?..» Бингэ остервенело вгрызался в шею, где и места живого не оставалось: белая, как снег, кожа до самых ключиц была запятнана пороком и ненавистью. Расцветающие на ней засосы были темными и болезненными. С момента, как Шень Цинцю оказался здесь, Бингэ успел овладеть им около десятка раз. И каждый из них был долгим и мучительным. Нет ничего лучше, чем заставить жертву страдать, растягивая пытку. С самого начала у демона не было цели сделать этому учителю хорошо, как следует. Он брал его без согласия, не обращая внимания на молчаливый протест. Когда Шень Цинцю сделал попытку ударить его в грудь ногой, он поймал ее за лодыжку и, переместившись по голени вверх, пригрозил раскрошить коленную чашечку. Разрывая одежды заклинателя слой за слоем, Бингэ жадно рассматривал каждый открывшийся ему участок тела. У его мерзкого учителя была замечательная фигура. Изящная и стройная, как стебель бамбука. Невероятно прекрасная. Видом обнаженного Шень Цинцю в своем мире он так и не смог насладиться. Ему и в голову не приходило вместо постепенного лишения конечностей грубо трахать. За годы заточения одеяния горного лорда и без его помощи превратились в лохмотья, но он и помыслить не мог, что за кучей тряпок скрывается нечто столь утонченное и манящее. И сейчас, пробуя этого учителя раз за разом, ему все не надоест. Бингэ словно отведал сильнейшего во всем трехмирье афродизиака. Ни после третьего, ни после пятого раза голод не утихал. Слух ласкали редкие стоны учителя и шлепки тела о тело. Между ногами Шень Цинцю было очень липко и влажно, по его груди струился пот, а его собственный член прижимался к испачканному в семени после множественных оргазмов животу. Бингэ не раз кончил внутрь и меж его узких бедер. Ранее неопороченный развратным Владыкой Трех Миров бутон был позорно раскрытым. Его лепестки то и дело сжимались вокруг врезающегося в его сердцевину огромного члена. И пусть чужая плоть скользила в его дырке легко и свободно, Шень Цинцю не мог к этому привыкнуть. Принимать Бингэ было тяжело и после первого раза. Он был слишком большим. — Слезы в ваших глазах выше всяких похвал,— мурлычет Ло Бинхэ, заметив еще одну мокрую дорожку, очертившую щеку. Он хватает Шень Цинцю за подбородок, разворачивая к себе и пристально смотрит,— но скажите, учитель, заставлял ли он рыдать вас от удовольствия также? «Конечно, нет!» Шень Цинцю подавляет в себе порыв ответить Бингэ со всей имеющейся желчью. Его Бинхэ делал ему хорошо и помогал вознестись на небеса своими осторожными незамысловатыми ласками, он не заставлял его тело молить о большем с помощью своей крови! Шень Цинцю достаточно сдержан в постели и никогда... Сейчас он льет слезы вовсе не из-за Бингэ! И тем более, не из-за удовольствия! Да, этот Повелитель демонов был ему отвратителен и он мог бы снести все унижения, но...только не тогда, когда дома его ждет его маленькая овечка. Его белый лотос, его Бинхэ... Сердце Шень Цинцю разрывалось в клочья от мысли, что самый дорогой ему человек прямо сейчас лежит в бамбуковой хижине и жмется к его спящему телу. Бинхэ его не будит, зная, что он любит поспать подольше. Его дражайший супруг с радостью помогает разгребать его обязанности как главы пика. Черт возьми...прямо сейчас Бинхэ дома, наверняка готовит ему завтрак и дневной запас сладостей, пока...пока... Он ужасен. Отвратительный. Отвратительный! Шень Цинцю просто не сможет ложиться в их постель, не сможет позволить себе объятия и целомудренные поцелуи по утрам, он...он испачкает Бинхэ. По пробуждению, он принесет в их дом грязь. Он не сможет...отмыться. — Учитель, что этому ученику сделать, чтобы вы не отвлекались на свои мысли, пока вас трахает мой член? Бингэ остановился и игриво провел рукой по месту их единения. Его приводило в дикий восторг то, как Шень Цинцю его принимает. Однако, этого определенно мало. — Этот лорд нуждается в совете бессмертного мастера,— он размазал по опухшим и раскрытым краям белесую жидкость, которая едва не выплескивалась из заткнутой его членом дырки,— как думаете, что заставит вас думать лишь обо мне? Бредить лишь нашей близостью... Быть может, мне стоит заполнить вас до отказа? Шень Цинцю не выдержал и ахнул, когда в него медленно стал протискиваться палец, раскрывая его больше. — Да, вот так, учитель, не сдерживайтесь, кричите громче. Я хочу слышать вас. Шень Цинцю дернулся, беззвучно крича, когда палец в нем согнулся, словно пытаясь оцарапать чувствительные стенки. Он терялся в незнакомых ощущениях, ему с трудом удавалось держать помутненный рассудок при себе. Бингэ до этого не пытался впихнуть в него что-то еще, кроме своего огромного члена. Ему...до сих пор мало? Он уже сделал больно, осквернил самое чистое и искреннее, что у него было... Зачем он старается унизить снова? Так хочется быть победителем? Но это не битва Шень Цинцю. Он пал после первого наступления. Сразить его ничего не стоит. Он не был настоящим Шень Цинцю и боялся одного только недоброго блеска кровавых глаз. Он был готов признать поражение уже будучи затянутым в треклятый сон, сейчас же он просто...тихо умирал, распластанный под беспощадным чудовищем, наполненный его спермой и кончающий от ласкающих его умелых рук. С бесстыдно разведенными ногами, возбужденный и с членом в заднице. Шень Цинцю старался не думать, как выглядит со стороны. Это его убьет окончательно. Чувствуя, как кровяные паразиты провокационно кружили вокруг точки наслаждения, словно усиливая давление набухшей головки члена Бингэ на нее, заклинатель испытал невыносимое желание закрыть рот обеими руками. Но он не мог. Запястья едва ощущались, даже боль притупилась и отступила на второй план. — Учитель, вы совсем не участвуете в процессе,— с наигранной обидой пожаловался демон. Но разве можно было воспринимать его слова всерьез? Он не переставал коварно улыбаться,— мне придется брать вас раз за разом, пока вы хотя бы не решите скрасить тишину своим дивным голосом. Он видел, что Шень Цинцю был на грани того, чтобы сорваться, потому заставил кровь в его жилах двигаться активнее: раздражать нежные и скользкие от влаги стенки, покрывать незримыми касаниями очаровательную плоть... Он позволял учителю кончать, когда он того хотел. Слишком великодушно для демонического владыки, не так ли? Бингэ пора прекратить разбрасываться любезностями. Однако, поиздевается повеселится он позже. Он снова стал двигаться, и Шень Цинцю заерзал. В его нутро вместе с членом вторгались еще два пальца. Толчки были медленными и глубокими, Бингэ старательно протискивал пальцы как можно дальше, неспеша раздвигал их... Казалось, в его милом учителе вновь стало ужасно тесно. Демону пришлось его удерживать, чтобы тот не норовил с него соскользнуть. Ведь Шень Цинцю не оставлял бессмысленные попытки уйти от прикосновений. — Учитель, этому ученику по вкусу ваша непокорность,— поделился Бингэ,— однако, его не может не огорчать ваше равнодушие. Шень Цинцю почувствовал в животе жар. Он стремительно поднимался выше, пока не достиг груди. Розовые ареолы словно очертили мягкими касаниями, и Мастер Сюя не смог сдержать судорожный вздох. Он бы не сказал, что грудь была его эрогенной зоной. У этого тела их будто вообще не было, если честно. Но сейчас Шень Цинцю ощущал себя открытым и беззащитным. Бингэ мог его беззастенчиво трогать, заставлять изнывать от желания и рыдать от удовольствия с помощью крови и...этот страх обострял восприятие как никогда. — О?— Бингэ якобы удивленно вскинул тонкие брови,— неужели учитель такой чувствительный здесь? Теперь его соски словно начали плавно и не торопясь ласкать. Шень Цинцю чувствовал то покалывание, то щекотку. Будто бы их на самом деле массировали чьи-то пальцы. — М-мх!.. Бинхэ удовлетворено оскалился и замер, резко вытащив из истекающего его соками цветка пальцы. — Поверить не могу, учитель, вы... Признаю, этот невнимательный ученик допустил промах, начав не с того. Мне следовало заняться вашей роскошной грудью раньше. Шень Цинцю внутренне завопил и не мог про себя не возмутиться: «Протагонист, открой глаза! Я мужчина! Как у меня, по-твоему, может быть роскошная грудь?!» Бингэ не вышел из него, лишь успокоил взбушевашихся паразитов под кожей, заставив скооперироваться у основания члена. Мерзавец собирался истязать тело бессмертного до последнего, пока он сам не попросит...не попросит... — Но мы непременно наверстаем упущенное, можете не беспокоиться. Он принялся потирать оба его соска, то слегка оттягивая, то вдавливая. И если Шень Цинцю по началу противился, то сейчас это показалось ему неожиданно приятным и, о небожители, возбуждающим! Он ненавидит себя. Бингэ со снисхождением рассматривал его чуть нахмуренное и красное лицо. Дрожащие ресницы с солеными капельками на них выглядели просто волшебно. Он бы незамедлительно собрал эти слезы языком прямо с зажмуренных глаз, если бы не был занят столь важным делом. Демон, поглаживая один из сосков, решил его ухватить и сжать крепче, но из-за вымазанных в собственном семени пальцев, набухшая горошина оказалась влажной и от того скользкой. Бингэ оцарапал чувствительную кожу на вершине ногтем. — А-ах! — Простите неуклюжему ученику оплошность,— без капли сожаления промурлыкал Бингэ,— я должен принести извинения? Или учителю понравилось? Он повторил свои действия, на этот раз пытаясь вкрутить кончик ногтя в середину набухших бутонов одновременно. Шень Цинцю чувствовал как новая волна слабости окатила его с головы до ног. Он хотел позорно разрыдаться; удовольствие не приносило ему душевного покоя, а морально истощало и делало плохо. Собственное тело прямо сейчас предавало его. — П-прекрати! И это была первая просьба за проведенную ночь в Царстве Сновидений. Слово сорвалось с языка раньше, чем Шень Цинцю успел понять, что этим лишь распалил ненасытного монстра. Глаза Бингэ горели похотью. Учитель просил его прекратить...до чего забавно. — Этому ученику не хватит слов, чтобы выразить свою безграничную радость. — Д-должно быть словарный запас этого ученика слишком скуден, раз он за столько лет не научился передавать эмоции через рот. Что ж, он заговорил, так почему бы не высказаться? Губы Шень Цинцю скривились в усмешке, которую Бингэ ему в то же мгновение вернул. Демон склонился к его груди и припал к блестящей от вязкой жидкости бусине ртом, грубо сжав меж двух пальцев вторую. — А-а-амх! И все же стоны учителя были изумительной музыкой. Его тело звучало подобно прекрасному инструменту в руках искусного мастера. Он посасывал сосок, словно грудной младенец, игрался с ним языком и терзал зубами, пока Шень Цинцю жалобно под ним всхлипывал, не имея возможности оторвать его голову от груди. Бингэ чувствовал, что учитель стоит на пороге оргазма. Его кровь говорила, что его наслаждение подлинное и вызвано исключительно умелыми ласками. Однако, так просто заканчивать с ним он не собирался. Да и разве сможет учитель кончить? Ох, так просто он ему не позволит. Пусть попробует заслужить. Бингэ так долго мучился, разговаривая с собой! Нельзя это так просто оставить, иначе будет совсем нечестно! — Хватит... Ты!..— возмущение заклинателя быстро потонуло в захлестнувших его ощущениях. Бингэ оставил его грудь в покое и стал медленно спускаться вниз. Чтобы было удобнее, ему пришлось выйти из Шень Цинцю и заставить потрепанные лепестки сомкнуться. Прямо сейчас Мастер Сюя изумленно наблюдал, как невероятный повелитель демонов был готов взять в рот его член. Шень Цинцю не был извращенцем, нет, но..как-никак, у этого человека лицо его драгоценного мужа. Может ли он вообще остаться равнодушным от такой развратной картины? Бингэ смотрел ему прямо в глаза. Так, словно видел насквозь и читал мысли. — Учитель, этот ученик совсем неопытен в этом вопросе... Надеюсь, вы сможете меня наставлять в процессе? Я не смогу удовлетворить вас, если вы не скажете, где и как вам хорошо. Мне необходимо знать, что возносит вас на вершину блаженства. Он произнес это с жаром и нетерпением. Заботой. А потом уверенно, будто проделывал подобное сотню раз, сомкнул губы на гладкой головке. — Ах-х, Бинхэ, стой, подожди... Шень Цинцю едва разбирал, что говорит. Какого черта этот раз был таким...странным?! До этого он сносил все поползновения Бингэ молча, без намека на настоящую страсть. Он и звука не издал, когда кончил несколько раз подряд до этого! Что происходит? Он не сможет это вынести. Будь у него возможность, он бы излился уже сейчас, настолько сильным и неудержимым было накрывающее его возбуждение, но... Этот ублюдок... Его грязная кровь, черт ее подери! Бингэ не успел войти во вкус и лишь намочил головку слюной, отстранившись и даже не успев коснуться нежной кожи языком. Вязкая нить тянулась от его губ к члену. Он, улыбаясь, спросил: — У учителя есть какие-то особые пожелания? Этот ученик обязательно их учтет, пока... — Нет! Нет! Просто перестань, это...— Шень Цинцю отвернулся, прошептав,— верни меня. Заклинатель чувствовал, как оригинальный протагонист смерил его недовольным, прожигающим насквозь взглядом. Однако, за этим самым взглядом никакой реакции не последовало, даже ответа. Его член опять погрузился в тепло его рта, а потом уткнулся в стенку горла. Шень Цинцю в то же мгновение подбросило на кровати, но Бингэ удержал его за бедра и без лишних движений заглотил глубже. — Бинхэ!.. В чужом горле было жарко и дико приятно. Оно сжималось вокруг него и Шень Цинцю был готов умолять. Вряд ли бы в прошлой своей жизни он мог подумать о том, что пределом его мечтаний для погружения в эйфорию станет отсос. Да и дома...на пике Цинцзин, брал в рот только он. Шень Цинцю переживал, что может сделать мужу больно, если не сможет держать себя в руках. Это было...невероятно. Сейчас он полностью разделял чувства своего Бинхэ и понимал, почему тому так нравилось, даже если он не делал ничего особенного (да и не то чтобы Шень Цинцю умел). Бингэ насаживался ртом на его член до основания, изредка задевая тонкую кожу зубами. Но заклинатель уверен, он нарочно. Шень Цинцю не мог сдерживаться и всячески извивался, пока в его бедра с двух сторон впивались пальцы, под которыми расцветали уродливые темнеющие следы. Шень Цинцю казалось, что его член разорвет на части от желания, если он не кончит сейчас же. И не думая, что это зависит от него, Мастер Сюя, протяжно застонав, скрестил за скрытой длинными волосами шеей Бингэ ноги. Тот еле заметно усмехнулся, но комментировать не стал, продолжая дарить ему ласку. Шень Цинцю потерял счет времени. Его взгляд совсем помутнился, словно он больше не различал происходящего, погруженный в мир плотских утех. Изящная ножка соскользнула с Бингэ почти сразу же, как оказалась за его шеей. Учитель ослаб и его тело мелко дрожало. До повелителя демонов доходили редкие бормотания: — Я...Бинхэ, пожалуйста, я не могу больше, ты...не могу больше, прошу тебя... И Бингэ, довольный проделанной работой, неохотно отстранился, напоследок прижавшись кончиком языка к щели на головке и собирая вокруг белесые капли. Он не отменил действия крови. — Воистину, учитель — услада для моих глаз. Вид бессмертного мастера ошеломлял: покрытое множеством меток тело, изнывающее от желания, блестящие от слез и возбуждения полуприкрытые глаза, связанные над головой алым вервием тонкие запястья, разметавшиеся по простыням черные, как смоль, волосы... Учитель был невероятно красив. Он выглядел откровенно и одновременно с этим холодно. Мастер Сюя...невероятный и вечно сдержанный. Этот человек был у него в руках сейчас, но... Скоро должно все закончиться. Бингэ совсем не хотелось его отпускать обратно, но и вступать в бой с собственной копией, которая сюда непременно явится за супругом, желанием не горел. Тот жалкий плакса с его лицом не был угрозой, но мог доставить немало проблем. Его стараниями Повелитель демонов, несмотря на свое безоговорочное превосходство и могущество, мог потерять доступ к снам этого Шень Цинцю. Но этот слабак мало что сможет сделать без непосредственного контакта с ним. Чтобы спрятать своего учителя ему нужно встретиться лицом к лицу со своим злым двойником. Бингэ презирал их трепетную заботу друг о друге, их блядскую привязанность и любовь. Которая, конечно же, ненастоящая! Он не умел любить. Мог ненавидеть всей своей черной душой, помнить все обиды, но никак не любить! Даже хранить в своей памяти теплые воспоминания он больше не мог, значит, его никчемное подобие тоже не может! Они абсолютно одинаковые! Два чудовища с каменным сердцем, у них никогда не было ничего святого... Так, почему, спрашивается, этот ублюдок смог получить себе такого Шень Цинцю?! Такого чуткого и внимательного. Такого...любящего. Несправедливо. Его учитель был отродьем в сотни раз хуже него самого, почему в том мире он не такой? Когда он успел измениться? Что мог тот Ло Бинхэ, чтобы сделать этого Шень Цинцю таким?! Да они даже не трахаются толком, так, какими талантами он мог блеснуть? Бингэ видел отрывки воспоминаний этого Шень Цинцю и знал наверняка. Его копия имеет совесть лить в постели слезы, выпрашивать похвалу... Подумать только! Быть может, Шень Цинцю из жалости с этой псиной? Быть может, поэтому он так не хочет под него ложиться изо дня в день? А эта шавка, позорящая их общее имя...даже взять его не в силах самостоятельно. Он зачем-то его упрашивает, едва не молит на коленях, какой кошмар! Ло Бинхэ должен брать, что хочет. Брать больше, чем ему могут дать и до самой последней капли. Он вздохнул. — Учителю стоило бы перебраться ко мне,— Бингэ почти беззвучно добавил,— в мой мир. Он спустился ниже и с упоением стал вылизывать припухшую от грубых вторжений дырочку. Он водил по краям дрожащих лепестков языком, целовал кожу на ягодицах рядом. Шень Цинцю каждый раз вздрагивал, пытаясь свести ноги вместе и плакал. Бингэ знает, что ему хорошо. Держа его под бедра, он пошло причмокивал, словно пытаясь втянуть чувствительный после единения цветок. Он вторгался внутрь кончиком языка, а потом проталкивался глубже и дразнил пульсирующие и разомлевшие стенки. Семя во рту не делало учителя менее вкусным. О, его вкус был так сладок, что Бингэ без стеснения вылизал бы его всего. К сожалению, даже после нескольких слияний, на теле учителя оставались нетронутые места. Например, его израненные запястья, изящные пальцы, лопатки и плечи... Бингэ был слишком занят, чтобы уделить им внимание, и теперь за это себя корил. Он пронзил заклинателя своим небесным столпом столько раз, чтобы суметь заклеймить, сделать своим...но при этом не исследовал попавшую ему в руки игрушку как надо. — ...Чтобы денно и нощно этот лорд мог любоваться вашей красотой,— тихо пробормотал демон, прежде чем снова приласкать пустующую без его члена дырочку,— учитель, я говорил тебе, насколько ты красив? А он говорил. Он ненавидел Шень Цинцю, но яростно желал им обладать. Делал ему комплименты, постепенно уходил от грубых прикосновений к мягким... Однако, это все равно выглядело так, словно он пытался присвоить себе чужое. Но разве Шень Цинцю не замужем за ним в другом, своем мире? Он уже его. — Бинх-хэ... Член Шень Цинцю болел от чрезмерного возбуждения. Ему хотелось как можно быстрее кончить и, наконец, забыться. Не испытывая изнуряющего и опаляющего нутро желания, Бингэ удавалось игнорировать куда лучше. Когда он не трогал его, когда не лапал и не трахал его задницу языком! Шень Цинцю жадно хватал воздух, словно выброшенная на сушу рыбешка. Сил совсем не оставалось. Протагонист, за что?! В общем-то, понятно, за что, но... Но так не должно быть! Сюжет и без него пошел наперекосяк, а теперь еще и оригинальный герой решил заделаться в обрезанные рукава. Несмотря на рекордное количество у Бингэ женщин даже в Царстве демонов...Шень Цинцю не назвал бы его умелым и обходительным любовником. Этот мерзавец был груб с ним и стремился удовлетворить лишь свои животные инстинкты, используя для видимости взаимной реакции свою кровь. Как...убого. Ему едва удалось возбудить заклинателя под конец, надо ли вообще давать оценку его способностям? Его Бинхэ был бы аккуратен. И даже если бы Шень Цинцю кончил от долгой прелюдии и не захотел продолжения, то он бы не настаивал столь...агрессивно. Когда демон перестал терроризировать его дырку, Мастеру Сюя едва ли сделалось легче. И ведь не прогадал, Бингэ рукой обхватил его член и несильно сжал. В этот момент у него чуть искры из глаз не посыпались, слишком...слишком.. — Учитель, вероятно, ждет, что этот лорд позволит ему закончить просто так, а?— Бингэ практически лежал меж его бедер. Горячее дыхание снова касалось члена. Когда демон говорил, казалось, Шень Цинцю чувствовал бархатный голос всем своим телом,— и вы ни чуть не ошибаетесь. Вам всего лишь нужно...попросить. Простая просьба ведь ничего не стоит, учитель. Он двигал ладонью по влажной плоти вверх-вниз, бегло касался головки. Чем не самая изощренная пытка? — Бинхэ, п-пожалуйста...— язык Шень Цинцю заплетался и отчаянно не позволял произнести предложение до конца. Словно и здесь кровь демона ему мешала. — Пожалуйста что, учитель?— мурчали в ответ. — Я...позволь этом-у... Ах! — Что? Учителю стоит говорить громче. «Тварь! Можно подумать, твой слух мог ухудшится! Как смешно, главный герой! Издеваться над старыми горными лордами ведь так весело!» — Боюсь, этот ученик мог ослышаться,— с деланным огорчением сказал Бингэ,— чтобы смысл ваших слов отпечатался в его памяти, учителю стоит говорить четко и ясно. — Я хочу кончить. Глаза демона вспыхнули красным, а его улыбка стала шире. — Хм, правда? Но кого вы просите? Этот ученик искренне не понимает, к кому вы обращаетесь. — Ты!..— Шень Цинцю едва смог подавить новую вспышку гнева. Он только что потратил все свое мужество и гордость, чтобы произнести это! И что ему говорят? Повторить?! — Я, учитель. Это я,— в заклинателя снова вперился алый, словно раскаленные угли, взгляд, снедаемый ожиданием. — Я... Этот учитель хочет кончить, Бинхэ. П-пожалуйста... — Вот так...еще. — Бинхэ, прошу, дай мне кончить! — Еще,— властно повеливал демон. — Пожалуйста, пожалуйста... Член Бингэ оставался без внимания все время с тех пор, как покинул горячее нутро Шень Цинцю. Сейчас он все еще пребывал в боевой готовности, но демон стойко терпел, лишь изредка потираясь о простыни. Мольбы его ненаглядного учителя очень уж распаляли. — Мне хочется еще, учитель. «Мало ли, что тебе хочется!» — Бинхэ, Бин-нхэ... Позволь мне, прошу... — Превосходно. Ему самому оставалось недолго. В лучшем случае, он доведет до разрядки сначала себя, а потом — Шень Цинцю. Но учитель так старательно просит... Так и быть, он уступит. — Бинхэ... — Хорошо, очень хорошо, учитель... Вы умница. Бингэ отозвал кровяных паразитов и заклинатель, сотрясаясь в долгожданном и таком, небожители, оглушительном оргазме, излился. Сперма брызнула демону на лицо и он, ни чуть не поморщившись, сморгнул вязкие капли с ресниц и слизал стекающие вниз излишки с губ. Смакуя соки учителя, он, не отрываясь, смотрел, как того еще какое-то время бьет крупная дрожь. Когда Шень Цинцю обмяк, даже прекратив впиваться ногтями в алое вервие над головой, Бингэ взгромоздился на него сверху и привел в чувство поцелуем. Он размазывал по лицу учителя только что покинувшее его тело семя, пот и слезы. Демон целовал чувственно и глубоко. Инициативу перехватывать не было необходимости, рот учителя был податливым, а поцелуй — односторонним. Шень Цинцю был выжат до капли. Он не мог найти в себе силы даже держать глаза открытыми. Веки тяжело приоткрывались, но Бингэ все еще его целовал. Он цеплял его язык своим, обводил ровные ряды зубов, щекотал десны, но... Не то чтобы в Шень Цинцю это вызывало хоть какие-то эмоции. Он был чертовски уставшим и вымотанным, но однозначно довольный тем, что все закончилось. Это должен быть последний раз. «Бинхэ, я скоро вернусь. Дождись этого учителя, пожалуйста...» Сознание от него неумолимо ускользало. Он лишь отдаленно мог чувствовать как о его опавший член рывками трется член Ло Бинхэ, как тот бурно и обильно кончает ему на живот, как размазывает по коже сперму... Последним, что он сумел запомнить — была неприятная тупая боль, которой отдавались освобожденные от плена запястья.

///

— Учитель, этот ученик сегодня решил разбудить вас немного позже,— Бинхэ солнечно ему улыбался, когда он открыл глаза. Муж коротко поцеловал его в лоб и помог сесть,— вы так сладко спали, что я просто не мог потревожить ваш сон. Шень Цинцю потерянно смотрел перед собой и молчал. — Я приготовил завтрак,— гордо добавил он. Заклинатель по прежнему не отвечал. Он боялся, что его голос дрогнет, и он разрыдается как девица. Глаза уже застилал неконтролируемый поток слез. — Учитель?.. В Шень Цинцю что-то треснуло и он, шмыгнув носом, закрыл лицо руками, падая обратно на кровать. — Учитель!— его супруг был крайне встревожен, но разве Шень Цинцю мог ему рассказать?— Что случилось? Вам приснился кошмар? Вы можете рассказать этому ученику и он прогонит из вашей головы всех монстров! «Одного ты уж точно не прогонишь»,— грустно усмехнулся про себя бессмертный. — Все хорошо...— сквозь всхлипы выдавил он. — Но, учитель, вы...— рука Шень Цинцю схватила его за рукав и потянула на себя. — Иди сюда. Бинхэ послушно лег рядом и обнял его за талию. Учитель прижимался своим лбом к его, касался кончиком носа его носа... Он от чего-то жмурился и тихо плакал. — Побудь со мной,— тихо попросил он, сдерживая рвущиеся наружу рыдания. Сердце Бинхэ болело за любимого человека, но расспрашивать он не стал. Боялся, что сделает учителю больно, что сделает хуже. И, если честно, совсем немного страшился услышать то, что совсем не хотел бы услышать. Он, безусловно, догадывался, кто стал виновником такого состояния его супруга. Не нужно было много ума, чтобы догадаться. Как раз сегодня он почувствовал колебания в Царстве Снов, но принял их за проделки Мэнмо. Ярость медленно затапливала его сердце. Ненависть и вина. Боль. Но он разберется с этим позже. Пойдет и лишит бесчестного ублюдка головы. Или, быть может, начнет с рук и ног. Эта паршивая тварь не заслуживала милосердной смерти. Бинхэ прямо сейчас продумывал сотни вариантов пыток, которые бы сделали его телу максимально больно. Он точно убьет его. Найдет и убьет. Отправится в Царство Снов и снесет бошку. Совершенно равнодушно и без тени сомнения. А пока...он должен собрать по кусочкам самое ценное, что есть у него в этой жизни. Учителю сейчас, как никогда, нужна его поддержка и крепкое плечо, на которое можно будет опереться, если он не сможет подняться сам. И Бинхэ будет рядом. Ни за что не бросит. Он сделает плохо всем, если учителю станет от этого лучше. Принесет голову отродья из другого мира на серебряном блюде прямо сейчас, если это станет гарантом улыбки на любимом лице. — Бинхэ? — Да, учитель? Я здесь,— он успокаивающе погладил его по спине. — Ты здесь...— Шень Цинцю как в бреду повторил за ним,— ты...останешься со мной? Пожалуйста?.. — Останусь, учитель. — Не уходи никуда сегодня, я хочу...просто побыть с тобой,— он робко добавил, словно боясь быть отвергнутым,— можно?.. — Учителю не нужно спрашивать или просить разрешения. Этот ученик готов лечь в могилу рядом с вами, если вы того захотите. — Бинхэ... — Я люблю учителя слишком сильно, чтобы не быть рядом. Этот ученик никуда не уйдет. Он прижал Шень Цинцю к себе сильнее в доказательство своих слов. — Все хорошо. «Все хорошо»