Мы никому не нужны

      До зелёного света оставалось тридцать секунд. Тридцать секунд, чтобы докурить сигарету, глубоко вдохнуть холодный воздух и сделать шаг вперёд. Мне бы хватило и двадцати, но мой взгляд остановился на осеннем клочке неба: серый и потрепанный, он напоминал бок кота, что ждёт меня дома. Кота, у которого совсем нет клички, но есть имя (имя, которое он однажды сказал мне, но я был слишком пьяным, чтобы запомнить его). И этому коту необходим корм (хотя, опять-таки, исходя из слов самого кота, — еда ему совсем не к чему, а вот мне не помешают таблетки). Заобта о безымянном коте толкнула меня идти на почти зелёный — жёлтый свет, но я все ещё курил и был с ней не согласен. Небо было со мной солидарно: оно неодовольно смотрело на заботу, сложив необъятные руки на груди. Я попросил быть немного вежливее, ведь забота — девушка (пускай глупая и надоедливая, и песни у неё дурацкие, и сердце слишком большое). Девушек нужно любить, какими бы они не были. Небо в ответ посмеялось громом и зарыдало дождём. У неба девушки не было и мне стало его немного жаль. Я докурил на первых секундах красного и поспешил в магазин за сигаретами и портвейном. Пусть коты и девушки играют с голодом в карты, все равно им ни чем не угодить.

***

Алина сидела там же, где я оставил её пару часов назад. Шёпот часов говорил о том, что Алина так сидит гораздо дольше, но я им не верил. Пусть эти механизированные лжецы ищут другие руки и стены, меня им точно не провести.  — Как дела в зазеркалье?       Я кинул мокрую куртку столу под ноги, посмотрел на кормушку безымянного кота и пошёл к своей девушке. От неё всегда пахло отчаянием и мартовским небом, что мне совсем не нравилось, но я не хотел заставлять её менять запах.  — Алиса танцует со Шляпником на битом фарфоре, а Королева утонула в красном вине. Будешь портвейн? Алина скромно улыбнулась и покачала головой. — А сигареты? Худая рука тянется ко мне за никотиновой добавкой. Алина очень любит курить и очень боится есть. Одной ночью она в страхе шептала, что спагетти ожили змеями в её желудке и пытались её убить. Она спаслась, но просила больше не готовить ужин. Тот момент был тяжёлый для нас двоих: я пил водку и читал ей стихи, а она горько плакала в ванной и резала руки. Змей мы смогли победить окончательно, хоть и пришлось испачкать все простыни кровью.