зрительный контакт

форма владимира васильевича, обычно аккуратно висевшая на стуле возле рабочего стола либо во внушительном шкафу, сейчас мирно лежала на полу, и произошло это далеко не из-за майора. виной всему был никто иной, как егор летов, решивший слегка повыделываться: он демонстративно надел китель поверх нагого тела, и не менее демонстративно его снял, когда майор, завидев его в таком крайне обворожительном состоянии, потерял голову и повалил его на одеяла. — ты нарочно это делаешь? — мешков принялся зацеловывать грудь и живот прогнувшегося под ним летова, остервенело разглядывая тело музыканта. — делаю что?.. — с нотками высокомерия ответил тот, смотря на володю свысока и чуть приподнимая подбородок, чтобы через секунду прижать его к шее от неожиданно сжатой на его заднице руки майора. — так-то, — майор ухмыльнулся, отпустил его ягодицу и добротно выдавил себе на руку полупрозрачный крем для рук, удивительно вызывающе для него смазывая себя перед обомлевшим от таких видов егором. явно не ожидавший такой раскрепощённости со стороны майора летов блаженно откинул голову на подушку, прикрыл глаза и резко начал хватать ртом воздух, почувствовав в себе мешкова, что тут же принялся понемногу двигаться, всё больше и больше увеличивая темп, на что егор ответил лишь закинутыми тонкими ногами на крепкую поясницу майора и тихим постаныванием с мягкими вздохами. егор был столь воздушным, что мешков временами лишь засматривался на него, лениво двигая бёдрами, но как будто просыпался от уставших вздохов и еле слышного "ещё" и начинал творить с егором что-то совершенно божественное, рьяно целуя его шею, прикусывая ключицы, тут же зализывая собственные следы от зубов, царапал его красноватые ягодицы, время от времени переходя правой рукой на внутреннюю сторону бедра, а от неё на возбуждённый член, и делал это так, что егора подкидывало на кровати чуть ли не до небес, и видеть его — такого распалённого, такого желанного, для мешкова было выше всяких похвал и жизненных благ. чувствуя, что летов вот-вот отдаст все свои полномочия, мешкову в голову пришла крайне заманчивая мысль, которую он тут же воплотил в жизнь. он мягко взял егора за острый подбородок, перестав ему надрачивать и придерживая его второй рукой за спину, и чувственно взглянул на него: — смотри мне в глаза. как только летов его послушался, его как будто накрыло ещё сильнее и юноша поддался бёдрами вперёд ещё сильнее и вожделённее, на секунду прикрыв глаза, на что мешков приблизился к нему почти вплотную: — смотри. мне. в глаза. с лихвой утонув в бездне его холодных, но по-своему прекрасных глаз, что смотрели на него в упор, так, как не смотрел на него никто, егор последний раз прогнулся в спине, дотрагиваясь худым животом к плоскому животу майора, обильно кончил и устало грохнулся на постель, на этот раз смотря достигнувшему апогея чувств мешкову в зеркала души до конца. — майор, я... — летовский кадык ходил вверх-вниз, а натянутые, как струны, стопы мелко подрагивали от нахлынувших эмоций, — ...я не лёд под твоими ногами. — а кто же? — мешков плюхнулся рядом и провёл тонким пальцем с достаточно длинным ногтём по спинке носа егора. — я анархист под советским хуём, — летов выдавил из себя последние силы, чтобы хрипло заржать и прижаться лбом ко лбу счастливого мешкова, что втихую пообещал себе уволиться с давно ненавистного кгб.