Я не могу тебя ненавидеть

«Темнота, опять темнота, в который раз мне уже приходиться находиться в этом отвратительном состоянии, сейчас, наверное, уже и не вспомню. Страшно, все тело пробирает дрожь, конечности не слушаются, я опять ничего не чувствую, что вообще случилось… ах да, похоже я наконец умер, видимо мечта огромного количества людей только что исполнилась. Неужели даже после смерти меня будет преследовать нескончаемая темнота, ужасно, так ужасно совершенно ничего не чувствовать, ни одна мысль, с трудом проскальзывающая в голове, вызывает лишь опустошение. Может я лишился души, что же, по-другому ведь быть и не могло, Узумаки Наруто – мальчик демон, заслуживает вечные страдания, нестерпимую боль, хотя бы что-то, но нет! Вместо этого только пустота – ничего, совершенно ничего! Почему снова я перестаю быть самим собой!?» «Так странно, сколько времени уже прошло, у всего же вроде есть начало и конец, тогда, когда закончится пустота. Даже пошевелиться не получается, думать тоже тяжело, только образы из прошлого всплываю в голове, из не известного мне прошлого. Женщина, такая красивая, похожа на героиню из старой сказки, а мир вокруг словно не мой, те же люди, те же места, только чего-то не достает. Очевидное всегда находилось у меня под носом – никто не пользуется чакрой, словно ее никогда и не существовало, интересный мир, столь похожий, но в тоже время отличный от нашего, и правда удивительно. А люди видимо во все времена, во всех мирах, те еще монстры, ничего и правда не меняется, даже катастрофа, неспособна изменить человеческое естество, забавно, я ведь тоже человек или же нет? Не столь это важно, для кого-то я все равно станусь нелюдем, даже после смерти, я ведь прав Саске?» «Саске, Саске Учиха, такое знакомое имя, странно, когда думаю о нем все внутри сжимается, кто он такой, наверно раньше я его еще помнил, похоже я провел здесь так много времени, что, забывая о том, творившемся со мной по ту сторону. Я мертв, это хорошо отпечаталось в памяти, ведь если об этом забыть появиться надежда, не знаю на что, но это больно, когда надежды рушатся – это больно, не помню, а что такое боль. Саске кто же ты такой, почему твое имя не хочет покидать мою голову, зачем ты меня мучаешь, ты меня ненавидишь, также, как и они или ты ненавидишь себя, интересно, почему. Учиха ты странный, необычный, какой-то особенный, почему раз за разом вторгаешься в мою голову, в ней уже давно пусто, я даже не помню кто я такой, почему я тут, и вообще тут это где. Неужели весь мир такой пустой, и нигде нет ничего и никого, так ведь быть не может, хотя откуда мне знать, как должно быть.» «Странно, почему я так живу, а сколько вообще живут подобные мне, может это наказание, я что-то сделал и это мое наказание – абсолютное ничего, наверное, это хорошая карательная мера. У всех ли, таких же как я один глаз не видит, у всех ли длинные волосы, у всех ли так много шрамов по всему телу, интересно, кто мне их оставил, может я сам, это больно скорее всего, хочу почувствовать боль. Почему вокруг так пусто, зачем мне тогда уши раз я ничего не слышу, или это просто я глух, этот мир словно отвергает меня, лишая зрения, слуха, обоняния, осязания, вкуса, может это и есть мое наказание – вечное изгнание и только темнота мой извечный спутник осталась со мной, у Саске же такие же глаза, правда они всегда отливали синевой.» «Когда это кончиться, сколько еще мне надо здесь пробыть, чем я так провинился, в чем я повинен, раньше ведь я что-то помнил, помнил каким был мир, сейчас пустота. Почему тогда это место кажется таким неправильны, я ведь должен быть не здесь, Саске ведь больно. Наверно ты был кем-то важным для меня, так почему я остался один, почему ты оставил меня одного, почему оставил только воспоминания. Я ведь уже и не помню как ты выглядишь, глаза у тебя были красивыми, по-моему красные прямо как…, черт не могу вспомнить. Саске, пожалуйста, Саске спаси меня, я больше не могу жить в этой бескрайней темноте!» Курама никогда не считал время, хотя правильнее сказать не умел, для бессмертного лиса это было без надобности, совершенно не важно было сколько лет он прожил, сколько лет назад умерли все, кем он дорожил, считать время – для бессмертных это величайшая мука. Лис много раз наблюдал как сменяются поклонения, все живое рождается и умирает, поистине невероятное зрелище, только он уже насмотрелся. На глазах у вечного творилась история, он знал многое, пожалуй, даже слишком, и каждый раз оказываясь в чистилище узнавал о прошлом, а будущее ему было не ведомо. Все вокруг казались неразумными птенцами не способными покинуть собственные гнезда, мало кто мог заинтриговать, или на крайней случай развлечь древнейшее существо, но, если такие находились, Курама еще будучи живым пытался провести с ними как можно больше времени, в конечном итоге наблюдая как шинигами приходит к ним в гости. Жизнь – смерть, жизнь – смерть, жизнь – смерть, так было всегда и всегда будет, казалось непрерывный цикл никогда не будет нарушен, конечно, вот только из любого правила находятся свои исключения, и кто же еще как не Узумаки Наруто. Этот мальчишка всегда ходил по очень тонкой грани, словно маятник качался от жизни к смерти, пусть Шинигами и благоволил юнцу, как последнему наследнику Узумаки, рано или поздно все закончится, но никто не хотел видеть преждевременный конец этой истории. Как только Хитаро смог понять, что требует от него вновь вернувшийся Повелитель, его взор упал на худое, но подтянутое тело, окроплённое собственной кровью, мальчик, как оказалось, лежал неподвижно, словно труп, он был таким же бледным, из-за чего желтые волосы выглядели еще более яркими, а алая кровь привадила в ужас. Белое лицо с впалыми скулами и синюшными губами было совершенно расслабленным, абсолютно не на что не было сил, и только инстинктивно юноша ластился к крепким рукам, то которых веяло таких знакомым теплом. - Позволите, Курама-сама – Ушинджи медленно приближался к Повелителю, шарясь по огромным карманам больничного халата, в поисках только ему известного предмета. Вывернув все содержимая соей формы и дополнительно поискав в штанах, лис только устало вздохнул, очевидно, не найдя предмет поисков. Вытащив неизвестно откуда взявшийся свиток и распечатав содержимое, приступил к выполнению своих служебных обязанностей, оставив все необходимое на земле, он взял Наруто из заботливых рук, поражаясь удивительно маленькому весу мальчика, уложил на расстеленную ткань. Рана и правда была ужасной, Мироко и Сацуно с трудом могли представить, как можно было выдержать перемещение со сквозной дырой в груди, вся одежда, до этого бывшая черной, отливала красным цветом, полностью пропиталась кровью так, что можно было смело выжимать. Снять куртку с мальчонки оказалось сложнее чем можно было подумать, одежда липла к своему обладателю, оставляя после себя кровавые пятна, что же пришлось резать. Избавившись от испорченных тряпок всем предстала не самая приятная картина, пробитая насквозь грудная клетка и затылок, переломанные ребра, конечности, свернутые под не естественным углом, огромные гематомы, что уже успели почернеть и многочисленные незаметных обычному глазу повреждения. Хоть Курама и оказал какую-никакую первую помощь и заставил организм Узумаки проработать еще несколько минут, до того, как его тело застыло во времени, этого было мало. - Я использовал на нем особого рода защиту – пропитал его изнутри своей чакрой, так что основные повреждения все же наружные. И да, не советую переворачивать его на спину – не самое приятно зрелище. – все трое в непонимании уставились на своего Повелителя, все же мало что могло вызвать у него такое выражение лица – перекошенное от неконтролируемого гнева, который с трудом удавалось сдерживать, так и говорило, если скажешь хоть слово поперек он сорвется. – Ради Бога, перестанет на меня смотреть, так словно я экспонат в музее, понимаю, вы все соскучились, но у нас сейчас есть куда более насущная проблема. - Простите, просто…так приятно снова видеть вас здесь, кажется будто я помолодел на несколько лет. – Акарона улыбался, прямо как настоящий дурачок, скаля ярко белыми клыками, что множество раз разрывали своих врагов на куски. Вся ситуация казалось какой-то невероятной, большей походившей на очередной сон о далеких, но столь приятных временах, которые никак нельзя было вернуть обратно, а прямо сейчас, на его собственных глазах, творилось что-то поистине невероятное. Вот он – Сацуно стоит посреди кладбища, на котором провел бесчисленное количество времени, совершенствуя свои навыки, обучая других, просто ища умиротворение после внутреннего развала, после исчезновения этого невероятного человека. Внутри разливалось такое знакомое теплое чувство, кажется его дом наконец-то стал полноценным, рядом его подчиненные, верные, но до невозможности своенравные друзья, и существо, что взрастило в нем жизнь. Все это, все – каждая частичка живого, витающая в воздухе приносили не с чем не сравнимое удовольствие, рядом с Курамой-саном мир словно цвел, откликаясь на возвращение давно потерянной частички, вставшей на свое место. Казалось все вокруг перестраивается, воздух постепенно наполнялся еще более концентрированной природной чакрой, пронизывающей все вокруг, каждый обитатель Потерянного мира ощущал его возвращение, старая легенда оживала на глазах, а Широто уже готова была проливать горькие слезы счастья, не утруждая себя самоконтролем. - Перестаньте уже обещаться ко мне на «вы», раздражает. – лис казалось совсем не изменился, во всяком случае внешне, хотя сейчас он также ворчит, бубня малоразличимые недовольства себе под нос. Он стоит все в том же странном кимоно насыщенно-синего цвета, что так выделялся на фоне всего окружения, просто в один прекрасный момент их Повелитель напялил на себя эту поношенную тряпку, а с тех пор так и не снимает, чем она ему так приглянулось, ответить не мог, пожалуй, и он сам. Огненно-рыжие волосы сейчас были распущенны, и явно прибавили в длине с их последней встречи, они обычно заколотые черной шпилькой, сейчас были чем-то невероятным, но Курама-сан уже вознамерился искать ближайший режущий предмет, что укоротит «надоедливые патлы», интересно, кто ему это позволит? Идеально гладкая, слегка загорелая кожа лица, выглядела куда бледнее обычного, а все существо девятихвостого лиса источало вселенскую усталость, кажется или в этой яркой шевелюре появилось несколько седых волос, Акарона определить, увы, не мог, но состояние его Повелителя оставляло желать лучшего. - Хорошо, Курама-сан – по поляне опять разнеся ехидных голос Ушинджи, сощурив глаза и выдав нечитаемую улыбку, продал осматривать парнишку, на что Курама-сан лишь устало закатил глаза, продолжая свой извечный невнятный бубнеж. Сацуно не нужно быть медиком, чтобы определить в насколько плачевном состоянии был малец, он явно был необычным, один факт – девятихвостый привел чужака в собственный дом, говорил о многом. К тому же, с такими ранами не живут в принципе, его сослуживцы в схожем состоянии вряд ли смогли бы, даже пару минут протянуть, а этот…кто бы мог подумать, что найдется такой живучий человек, даже смешно. Но от наметанного глаза не укрылись и старые ранение, которые его друг, похоже, не очень хотел демонстрировать, только вот, уж очень хорошо они были знакомы лису. - Эххх… как дети малые. – пусть Курама и разговаривал, как вечно недовольный старый дед, его явно радовало происходящее, Наруто сейчас находился в надежных руках, а эти лисята были невероятно счастливыми, Мироко точно была уже готова наброситься на него с объятиями, заплетая километровые косы, а эти двое просто бы наблюдали за его мучениями – В стазисе мальчишка продержится не меньше суток, так что скажешь, Хитаро? – Узумаки был настоящей занозой в одном очень интересном месте: непредсказуемый, нестабильный, настоящий псих в конце концов, поэтому давать какие-либо прогнозы, было занятием не эффективным, даже скорее глупым. Но прямо сейчас можно было сказать наверняка – сутки в запасе у них есть, а для Ушинджи этого времени хватит с лихвой, лис поистине неподражаем в своем деле, хоть мертвого из могилы достанет, ну вернуть полуживого тоже не было проблемой. Вопрос состоит в другом – что дальше, обычно после таких потрясений организму необходимо восстанавливаться огромное количество времени, и происхождение Узумаки ему не поможет, тело исчерпало все свои резервы, сейчас их нужно было возобновлять, поэтому долговременное пребывание в коме было наиболее вероятно, но… долговременно – это сколько? - Пока никаких прогнозов дать не могу, состояние слишком плачевное, здесь не только физические повреждения, его чакроканалы почти полностью уничтожены, видимо технику, которую вы применили он выдержал с трудом. Помимо этого, и очевидных травм, много старых неправильно заживленных повреждений, несколько костей точно придется ломать заново. Сказать честно, не уверен, что обычный человек это переживет. - А кто тебе сказал, что обычный? – все в недоумении уставились на Повелителя, этот хитрый лис всегда любил говорить загадками, заставляя всех вокруг ломать головы, над не пойми, чем. – Он Узумаки, и мой джинчурики. – приковав к себе очередную порцию непонимающих взглядов он только устало вздохнул, похоже все вокруг были хорошо осведомлены о том, почему Курама исчез, слава Шинигами эти…, подбирать слова становилось очень сложно, особо инициативные не решили устроить охоту на джинчурики девятихвостого, пытаясь освободить его из-под «ужасного гнета, тупоголовых людей, которые мало, что понимают в жизни». Вот только, кто сказал, что они не могут устроить охоту прямо сейчас, кто-то радом определенно уже начал закипать. - Что? Курама-сан, почему ты привел сюда этого мальца, если он очнется тебя опять запрут в его теле. – пошла поехала старая песнь, до чего же все вокруг любили заботиться о его безопасности, даже Наруто попытался открыть печать, будучи при смерти, и по такому же необычному стечению обстоятельств не волновался о себе. Ушинджи резко перестал осматривать Узумаки, как только до него дошел смысл сказанного, руки затряслись, и резко перехотелось помогать беззащитно ребенку, это ведь из-за него, только по вине этого человеческого существа, они не смогли ничем помочь Повелителю. Если все пройдет хорошо, то мальчишка умрет, а Курама-сан освободиться от печати, в крайнем случае недельку другу поваляется, восстанавливая недостаток чакры. Рука уже собиралась потянуться во внутренний карман за быстродействующим ядом, как все вокруг обдало ужасающей силы чакрой, что давила всех неугодных на своем пути. Курама ожидал чего-то подобного, все же у всех присутствующих был значительный повод недолюбливать Наруто, подумать только, но даже в чужом для него мире, но ощущает на себе проклятие всеобщей ненависти, это печалило, но изменить что-то, было не в силах девятихвостого. - Можешь об этом не волноваться – он перерождение Ашуры. – Мироко только облегченно выдохнула, она была единственной, кто полностью знал печальную историю одного непоседливого мальчишки, его старшего брата и рыжего лиса. Увидев в мгновения расслабившеюся Широто, которая секунду назад готова была без зазрения совести разорвать полумертвое тело на куски, последовали ее примеру, видимо чего-то они точно не знают. А Кьюби лишь с грустной улыбкой поглядывал на стоящих перед ним товарищей, склонивших головы, прожигающих взглядом собственную обувь. По поляне в очередной раз пронесся усталый вздох, и все знали, что он означает – прощены. - Вот оно как. Похоже вы рады вновь встретить его. – по лицу Курамы расползлась печальная ухмылка, определенно, ему этого не хватала, этой успокаивающей ауры, заставляющей ластиться к своему владельцу, как послушных зверек, тихих вечеров в полупустой комнате с чаем и ароматом благовоний, сильных рук, что в любом возрасте с удовольствием гладили рыжую шерсть. Жаль, но с этим ничего не поделать, Ашуры не стало и пусть его перерождение сейчас рядом, Наруто навсегда останется Наруто, такой похожий, и в тоже время отличный от старого образа из воспоминаний. - Знала бы ты насколько Мироко. – сейчас этот мальчишка лежит прямо перед ним со сквозной дырой в теле, весь в собственный крови, больше похожий на прекрасную фарфоровую куклу с витрины, которую случайно облили красной краской. Наверное, этот ужасный и одновременно прекрасный образ никогда не покинет его голову, так не привычно было смотреть на Узумаки сейчас, когда Шинигами был совсем рядом со своим любимцем. Маленький проклятый мальчик, бродящий в нескончаемый пустоте, проклятый тем, кто дороже ему всех остальных, погрузился в вечный сон, и словно фарфоровая белокурая кукла лежала в маленькой коробке, запертый там навсегда. Мир сыпался на глазах, чувства и память медленно покидали куклу, в конце концов ее оставила и душа, и только красные глаза светили в нескончаемой пустоте. Что-то в нем переменилось, а возможно что-то сломалось или он просто отчаялся, нет… маленькая одноглазая куколка позабыла боль, укрывшись на витрине, оставляя в памяти только родное сердцу имя - Учиху Саске.