Красный, жёлтый, оранжевый

Для Сасори с наступлением карантина ничего не изменилось: он все так же самозабвенно создавал марионетки и чинил их, продолжая целые дни просиживать в мастерской. Акасуна ничуть не расстроился введению ограничений. Он даже обрадовался, ведь к ним в гости перестали наведываться всякие шумные и сомнительные личности — друзья его парней. Сасори своих шумных и сомнительных личностей хватало с лихвой. Акасуна был тем человеком из мемов, который после наступления пандемии узнал, что его привычный образ жизни называется «самоизоляция». Все его карантинные меры заключались почти только лишь в постановке телефона на беззвучный режим, чтобы бесконечный поток вышеупомянутых мемов, присылаемых Тоби, не отвлекал его от работы. Двум остальным парням — гораздо менее спокойным — пришлось потруднее. В первые дни объявления карантина ради обеспечения безопасности себя и своей мастерской Сасори сконструировал для Тоби одноколёсный велосипед, о котором тот ему уже все уши прожужжал. Тем более, Сасори и сам был заинтересован в том, чтобы его парень занялся хоть каким-нибудь не то что бы полезным, но хотя бы не вредным делом. Тоби подарку обрадовался как ребёнок и тут же потянул руки с целью либо схватить свой долгожданный велосипед, либо заобнимать Сасори. Либо сделать и то, и другое. Но Акасуна, хоть сам не любил ждать и предпочитал не заставлять ждать других, скрестил руки на груди и встал на пути к велосипеду, загорораживая его от Тоби, которого отправил на пару с Дейдарой в магазин, вручив длиннющий список продуктов. Обычно на троих закупались именно они. До пандемии такое распределение обязанностей всех устраивало: Сасори не приходилось лишний раз выходить из мастерской и отрываться от любимого занятия, а Тоби и Дейдаре — появляться на кухне, что им было чуть ли не противопоказано. Все это поняли в первую неделю совместной жизни после неудачной попытки приготовить завтрак в постель для любимого кукольника, которому в итоге вместе со всеми с утра пораньше пришлось надраивать кухню. А его инициативным парням ещё и выслушивать примерно следующее: «Вы на кухне поссоритесь, помиритесь, всё спалите и затопите. И это — в любом порядке и с таким шумом, что не только я, но и мои куклы проснутся». Во время походов в магазин Тоби и Дейдара отрывались по полной без их вечного контролёра и голоса разума: устраивали гонки на тележках и всласть спорили около полки с макаронами о том, какие же им взять. В итоге они всегда получали замечание от охранника и накупали самых разных видов макарон, которые Сасори смешивал как-нибудь по особенному и получал совершенно неожиданное, яркое и удивительное блюдо. Такое же яркое и удивительное, как их отношения. Хотя Тоби и Дейдара всегда с нетерпением ждали этих часов свободы, оба единодушно понимали, что без этого контролера и голоса разума они — совсем никуда. Потому что они любили Сасори. — Мандарины? Зачем? Никогда раньше не замечал, чтобы он был уличён в пристрастии к этим фруктам, — Дейдара с удивлением изучал список продуктов. — Может, он беременный? Тоби в ответ на свою реплику получил смачную оплеуху. — Либо нашёл какой-то интересный рецепт. Для нас, между прочим! — сквозь зубы раздражённо процедил Тсукури. — Тоже как вариант, — Тоби с легкомыслием развёл руками и захихикал. Дейдара лишь бросил на него раздражённый взгляд. Тоби не обижался. Он всё понимал. Из них троих больше всего от вынужденных карантинных мер страдал Дейдара. Во-первых, ему было сложнее всех научиться большую часть дня проводить в четырех стенах. У него не было каких-то вещей, о которых бы он давно мечтал, потому что Дейдаре, наоборот, нужно было их разрушение, а его было довольно сложно устроить в реалиях самоизоляции. Особенно, если живёшь вместе с Сасори. Поэтому занять Дейдару каким-нибудь не то что бы полезным, но хотя бы не вредным делом было крайне проблематично. Во-вторых, Дейдаре было сложно со всякими средставами индивидуальной защиты. Однако, вдоволь наслушавшись шуток Тоби по поводу этого собирательного названия перчаток и масок, Сасори смог решить и эту проблему. Он с запасом наделал перчаток с отверстиями на ладонях и встроенными на изнаночной стороне креплениями, необходимыми для масок. После похода в магазин все втроём разбирали сумки с покупками. Тоби и Дейдара внимательно следили за Сасори, который отвернулся, чтобы помыть мандарины. В магазине и по дороге туда-обратно двое болтунов перебрали бесчисленное количество версий, зачем их парню понадобились эти фрукты. — Чего притихли? — подозрительно спросил Сасори, отвлекаясь от своего занятия. — Вот это мы тебя запугали! — немного нервно произнёс Дейдара. — На вот, держи, — Сасори с улыбкой протянул Тоби несколько мандаринов. Тот послушно их взял, хотя ничего не понял. — Так это ты у нас беременный? — теперь была очередь Дейдары хихикать. Акасуна медленно перевёл удивлённый взгляд с одного своего парня на другого, но ничего не спросил. «Что они опять придумать успели?» Не желая выяснять этого, он вышел из кухни и помахал рукой в приглашающем жесте. Дейдара и Тоби с мандаринами в руках последовали за ним. Последний приободрился, когда они приблизились к мастерской. Наконец-то ему вручат долгожданный подарок! Если бы не фрукты, захлопал бы в ладоши от радости. Предположения Тоби оказались верны — свой желанный одноколёсный велосипед он наконец получил.

***

На праздничном столе — множество аппетитных блюд. Уставший от их приготовления Сасори молчаливо лежит на коленях Дейдары, который медленно перебирает красные волосы своего парня. Вокруг шеи Тсукури обернута пышная ярко-жёлтая — прямо под цвет его замысловатой праздничной причёски — мишура, которая щекочет нос. От этого Дейдара иногда фыркает, что вызывает у Акасуны добрый смех. Перед ними Тоби, жонглируя мандаринами, ездит на одноколесном велосипеде. Сасори хочет сказать Дейдаре, что оранжевая маска их парня гармонирует с оранжевыми мандаринами, а темные рама, сидение и спицы велосипеда — с его костюмом. Что в композиции есть повторяющийся мотив круга и вращения: мандарины двигаются по окружности, спицы колеса — тоже. И узор на маске — будто застывшее вращение. Что всё именно так он и задумывал изначально. Сасори хочет сказать, что он видит во всём этом олицетворение античной космической гармонии и при этом что-то постмодернистское, а ещё вместе с тем абсурдное, нелепое и смешное. Ещё Сасори хочет сказать, что их непрекращающийся с Дейдарой спор об искусстве как вечности или как мгновении может разрешить фотография — застывшее мгновение. Точно так же как блюдо из смеси макарон разрешило непрекращающийся спор Дейдары и Тоби. Сасори хочет всё это сказать, но его опережает Дейдара. — Красиво! Очень классно ты придумал, — умиротворённо произносит он, сладко зевает, широко улыбается и… тянется за фотоаппаратом.