***
— Трейси, папы вроде бы уснули. Нам нужно действовать! Трейси, которая уже давно заснула, и которую яростно трясли за плечо, села на кровать и стала тереть ото сна глаза, пытаясь в это же время понять, что от нее хотят. — Ты о чем, Ал? — Мы должны спасти Санту! Папы легли спать, у нас есть возможность выпустить его из чулана, — тон мальчика был полон энтузиазма, он был готов не только спасти Санту, но и самолично доставить того на Северный полюс, чтобы его точно никто еснова не перехватил и не похитил Рождество. — Но папы будут ругаться, если узнают, что мы ночью не спали. — Ты хочешь подарок на Рождество? — Хочу, — Трейси это сказала с такой уверенностью, что не осталось и сомнений, что она доверит такое ответственное дело одному Альфредо. — Тогда вставай и пойдем. Нужно быстрее его освободить! Вдруг Северный полюс находится так далеко, что он не успеет вернуться к Рождеству? Трейси спрыгнула с кровати и потянулась к своей прикроватной тумбочке, где хранился брелок-фонарик в форме куска пиццы, этот брелок ей подарил папочка Блейн. Они представляли себя героями из «Скуби-Ду», которые крадутся по темному коридору: держали согнутые руки перед собой и высоко поднимали ноги, при этом крадясь на цыпочках. Когда Ал наступил на скрипящую половицу, Трейси оглянулось на его, и ее лицо было точь-в-точь как у папы Курта, когда тот смотрел на провинившегося папу Блейна. Чулан состоял из двух частей, разделенных дверью. При входе хранились вещи, которыми пользовались чаще всего, а за дверью было спрятано то, что доставали раз в год — как елочные игрушки, например. — Он, наверное, за этой дверью — чтобы точно не сбежал. Дверь была заставлена коробками, что усложняло задачу. — Помоги мне перенести их, — сказала Трейси брату.***
Чулан располагался через стену от комнаты Курта и Блейна, которые мирно спали. Курт спал на спине, положив одну руку на подушку Блейна, в то время как Блейн лежал на плече у мужа, уткнувшись носом в его шею и закинув на него ногу. Тишину ночи нарушали только шепот и какие-то шорохи, которые слышались за стеной. Курт открыл глаза и повернул голову, смотря на прикроватную тумбочку, на которой стояли часы. Время было третий час ночи, а шум за стенкой раздражал спящий мозг. — Блейн, проснись. Блейн! — А? Что случилось, Курт? – Блейн перевернулся на спину и приподнялся на локтях. Те шорохи, которые раздавались ранее, стали громче, будто кто-то забыл о том, что нужно пытаться быть тихими. Мужчины переглянулись и вылезли из постели. Блейн первый выглянул за дверь в коридор. — Дверь в чулан открыта, — сказал он мужу и вышел в коридор, на цыпочках подходя к источнику шума. Курт следовал за Блейном. И именно его гнев обрушился на нарушителей порядка, когда он увидел, кто именно был в чулане. — Молодые люди, потрудитесь объясниться. Черт! Увлекшись, близнецы не заметили, что перестали себя контролировать и слишком расшумелись. — Мы знаем, что вы задумали! – заявил Альфредо, складывая руки на груди, а лицо его выражало полное беспристрастие. — Что же? Просветите нас. — Вы Гринчи! — Простите? Трейси, сложив руки за спиной и опустив голову, вышла в перед, заслоняя собой брата. — Мы знаем, что вы хотите украсть Рождество. Я видела днем Санту в этом чулане. Вы похитили его, чтобы Рождество не состоялось. — Милая, ты уверена, что видела Санту в этом чулане? – Блейн решил, что пора вмешаться. — Да. Одним глазком, я увидела красный костюм. Это же был Санта! Блейн присел на корточки перед дочкой. Одной рукой он обнял ее, а другой потянулся к сыну. — Санта не может вместить в свои сани все подарки, поэтому он приезжает всегда заранее в дома и прячет их в чулане, чтобы на Рождество приехать и положить их под елку. Мы не похищали Санту. — Правда? – после этого заявления Альфредо растерял весь свой воинственный настрой. До него только что дошла бредовость этой мысли — отцы похитили Санту. — Конечно. Только не говорите никому, это секрет Санты. А чужие секреты нельзя рассказывать другим. — Хорошо, папочка, — ответили они хором и обняли его за шею. — Славно. А теперь марш в кровать, — сказал Курт, отходя от двери и освобождая проход. Блейн и Курт стояли и наблюдали за тем, как их дети удаляются в свою комнату. — Может Санту украсть я и не могу, но тебя – вполне, — проговорил Блейн, утягивая Курта за собой.***
А в конце коридора стояла рождественская елка, мерцая огоньками и источая еловый аромат. Она была украшена преимущественно снизу: там, куда могли дотянуться детские ручки. И любовь Курта к своим детям ослепила его настолько, что он даже не заметил то, как неравномерно были расположены игрушки. Звезда на макушке елки переливалась, отражая свет гирлянд. И в доме царил дух Рождества.