На чем мы остановились?

Питер засыпал, когда его сознание будто бы начало воспроизводить живой фильм. Все было немного мутно, но Питер видел очертание фигуры Уэйда в дверном проеме в розовой прозрачной накидке, кружевных трусах под ней, чулках с ремешками и на каблуках. Тех самых туфлях, что были ему знакомы, они валялись в прихожей. Питер нахмурился, потому что вид Дэдпула был несколько экстравагантен. Он стоял в соблазнительной позе, но стоило Паркеру пошевелить бровями, как живая картинка рассеялась. Питер открыл глаза в темноте и увидел желто-зеленое сердце с крапинками «звезд» на потолке. — Что… — Питер вздохнул, когда понял, что это был только сон. Или видение. Это же могло быть видение? Уэйд мог надевать что-то подобное. Это было похоже на него. — Боже. Заснуть на этот раз стало значительно трудней. Уэйд спокойно спал на соседней подушке спиной к нему. Питер постарался снова заснуть. <> Утром это все еще казалось Питеру странным. Он не мог выбросить из головы видение, которое появилось ночью, пока смотрел на Уэйда, делающего завтрак, и непроизвольно кусал губы, обводя его фигуру в футболке, штанах и тапках-единорогах и прикидывая, как бы ему пошло женское белье. Когда думать и представлять молча было уже невыносимо, в тишине, нарушаемой лишь звуками готовки, Питер внезапно спросил: — Ты носишь чулки, Уэйд? Уэйд вздрогнул и выронил крышку из рук, та со звоном упала на пол. — Что? — опешил Уилсон, повернулся к Питеру, который встал из-за стола и уже по традиции поднял крышку. — То есть, конечно! Ну не прямо сейчас, но… Да, надевал, может раз… шесть? Двадцать? — спросил неловко у него Уэйд, но потом сдался. — Ладно, много раз. Больше, чем ты думаешь. Ты… почему ты спросил? Питер пожал плечами, пока стоял напротив Уэйда и улыбался, очень стараясь этого не делать, но вид Уэйда в чулках определенно занимал его мысли больше, чем он бы того хотел. Питер помыл крышку, а затем взял полотенце, чтобы высушить ее. — Я видел тебя в них… во сне? Или это было воспоминание? — Питер свел брови, смотря перед собой. — Ты стоял в дверном проеме и… придурялся? Было темно, свет выключен. Но я почему-то видел тебя и… — Это было воспоминание, малыш, — подтвердил Уилсон и открыл рот. — О боже. Ты… ты действительно начинаешь вспоминать? Боже. — Да, — согласился Питер. — Я сказал то же самое ночью, когда проснулся. Уэйд сначала улыбнулся, а затем засмеялся, хлопая в ладоши от восторга. Питер наблюдал за ним с улыбкой. — Я рад, что самые яркие воспоминания начинают появляться. Питти, как я рад! Будешь завтракать? — Да, — Питер кивнул и сел обратно за стол. — Брюс говорил, что память будет возвращаться обрывочно, но я не думал, что… самое яркое воспоминание будет таким. — Что поделать, — Уэйд пожал плечами, подавая ему тако. — Тебе очень нравилось, когда я наряжался подобным образом. — Правда? — не то чтобы Питер этому удивился, просто… в самом деле? Ему даже не было стыдно? — Да. Ты не говорил прямо, — поспешил объяснить Уэйд, качнул головой в бок. — Хотя сказать, что ты был против, тоже нельзя. Ты предпочитал работать языком молча. И краснеть. Питер почувствовал, как горит лицо, пока он смотрел на тако в своей тарелке. — Это тако? Тако на завтрак? — Да, ты любишь его, — откусывая свой, Уэйд кивнул ему. — У меня даже рисунок такой есть в моем блокноте. Хочешь посмотреть? Казалось, залиться краской больше Питер вряд ли мог. Прокашлявшись, он поднял смелый взгляд на Уэйда и сказал: — Хочу. <> Конечно, было бы лучше, если бы Питер разглядывал блокнот наедине с собой, подумал Уэйд. Но посчитал своим долгом пояснить и рассказать, что означал каждый рисунок — каждые каракули. — Тебе не очень нравится, как я рисую. — Правда? Но мне нравится, — возразил непонимающе Питер, листая страницы с изображением карикатур на них самих. Тут и Клинт был, и Наташа, и Старк, Стив с Брюсом. — А что случилось в Будапеште, они так и не рассказали? — Не-а, — легко отозвался Уилсон. — Этот я нарисовал, когда ты впервые поверил мне. Тут пораженный враг, и мы даем с тобой друг другу пять. Эти кривые линии — наши руки. Питер посмеялся, разглядывая рисунок. — Я уже понял. А этот враг… утка? — Да, — Уэйд прыснул. — Это была утка, пережившая радиацию. Она спятила и убивала людей. Я слышал крики в скверах и парках, потому приходил на шум, там всегда заставал меня ты и обвинял в грехах моих тяжких. Я говорил, что это не я, но ты мне не верил. Мы ругались так долго, пока утка не выдержала и не захотела убить и нас. Естественно, мы ее победили, когда объединились. Питер так обомлел, что открыл рот, слушая его, а затем перелистнул страницу. — А это мы рубимся в приставку. Тут тако. Питер провел пальцем по их карикатурным версиям цветными карандашами, на фоне еще находился старый диван, на котором спал Питер раньше. На картинке они сидят на полу со сложенными ногами в позе лотоса и держат в руках приставки. Тарелка с закуской стоит посередине перед ними. — Ого. Питер открыл другой рисунок. — Это ты даришь мне подарок на день рождения, — немного смущенно проговорил Уилсон, смотря на розовую упаковку с бантом. — Что я подарил? — поинтересовался Паркер. — Коллекционное издание комиксов «Первые выпуски о супергероях», где собраны все мои любимки, — тихо промямлил Уэйд. Питер посмотрел на него. — Тебе не понравилось? — Пиздец, как понравилось. Я предлагал тебе отсосать за такой подарок, но ты отказал. Листай дальше. Питер рассмеялся, смотря на следующий рисунок. Почему шутки Уэйда так граничили с его реальными желаниями? Никогда нельзя было сказать точно, прикалывался он или нет. И это, наверно, Питеру нравилось в нем. Его легкость и способность говорить правду в такой манере, словно это сказано невзначай. Паркер бросил на Уэйда, должно быть, слишком влюбленный взгляд, осознал это уже чуть погодя и отвернулся к блокноту на коленях. На этом рисунке они сидели на крыше, устроив пикник. — Это то, что мы делали недавно, — догадался герой. — У нас был не один пикник, сладкий, но да, тогда мы отыгрывали один из них. — Это довольно занятно, — прокомментировал Питер, листая блокнот. — Ты рисуешь события, которые западают тебе в душу? — Вроде того. Почувствовав мурашки на затылке, напоминающие слабое паучье чутье, Пит посмотрел на Уэйда, который хотел погладить его по волосам и убрать нависшую челку с глаз, но встретился с ним взглядом и остановился. — Я буду аккуратен, — пояснил он, сдерживая смешок. — Я знаю, — слабо улыбнулся Паркер, — можешь сделать то, что хотел. У меня просто чутье, ты же знаешь. — Отлично, потому что у меня есть кое-что для тебя! — прервав зрительный контакт, Дэдпул потянулся к задним карманам джинсов. — Где же она? Ах, вот! — Надеюсь, не кляп в рот, потому что я слишком много болтаю? — хмыкнул невесело Питер, но заинтересованно ждал, что же за подарок приготовил ему Уэйд. — Это неплохая идея, я подумаю, спасибо за подсказку, но пока что, — он достал маленькую розовую заколку-крабик на ладони, — только это. — Ты издеваешься? — Ничуть, — и сам же убрал волосы Пита назад, закрепив их заколкой. Питер не сопротивлялся, поэтому Уэйд решился. Пускай Паркер и выглядел насупленным. — Я бы поцеловал тебя сейчас в нос, до чего же ты милый! Дай щелкну. Где мой телефон? И как бы Питер ни возникал, с заколкой в своих волосах он ничего делать не стал как до щелчка камеры, так и после, хотя бы потому, что в глаза больше не лезли волосы и это было удобно. — А это мы разыгрываем друг друга, и Наташа случайно попалась на твою уловку, подстроенную для меня! Туго тогда пришлось, мы бежали от нее до Бруклина. Еле оторвались. После этого мы перестали разыгрывать друг друга и остальных. Жопа дороже, решили мы. Питер слушал Уэйда, а заодно разглядывал рисунки, которые правда ему нравились. Чертовски нравились. — И правильно сделали, я даже сейчас боюсь злить Наташу. Не понимаю, связавшись с тобой, я потерял страх? — задался вопросом Питер, посмотрев прямо. Уэйд пожал плечами. Он бы не сказал, что Пит стал с ним большим придурком, чем был, просто дело в правильной компании, считал он, а дальше раскрытие потенциала — остается за малым. Ради бога, Уилсону даже не пришлось его шантажировать. — Дурное влияние. — Верно подмечено. А из тебя крутой художник-карикатурщик. Почему мне не нравились твои рисунки? Они же чудесные, — не понял Питер, поражаясь сюжетам и яркости. Даже с большими головами они выглядели живо и интересно. Питер наконец нашел рисунок самого Уэйда в чулках в той самой позе, в которой Паркер видел его во сне… теперь ясно, что в воспоминании, и дотронулся до нарисованных чулков, но затем одернул себя и прокашлялся. — Не знаю, выпендривался. — Они охуенные, — вынес свой вердикт Питер, увидев последний рисунок, где он открывает кровать с ножами. Уэйда накрыли нежные чувства: благодарность и теплота за то, что он все же возразил. Значит, ему в самом деле нравились они. Было интересно сравнить ответы Пита до амнезии и Пита с амнезией, и Уэйд воспользовался ситуацией. — Спасибо, малыш, ну так, что хочешь на ужин? Сегодня у нас диснеевский марафон, если ты помнишь. Я постараюсь надеть побольше розового, — Питер бросил в него взгляд. — В честь принцесс, конечно. И вечер прошел замечательно, если бы Уэйд в розовой накидке поверх штанов и каблуков не вызывал столько эмоций и чувств в Питере. Уэйд, похоже, перетрудился в том, чтобы навеять как можно больше воспоминаний, потому что Питер сбежал в туалет на середине просмотра Золушки и не выходил оттуда минут пятнадцать. Чему Уэйд почему-то радовался. Ну, хоть что-то он все-таки пробудил в Питере. <> — Вот тут ты стоял, смотрел на город, — Уэйд не отчаивался и пытался помочь Питеру вспомнить, строя ситуационные задачи на нужном месте. Взял его за руку и повел к той точке, куда он показал. Питер не сопротивлялся. Они были в костюмах после патруля, вернее, патруль еще не закончился, просто Дэдпулу взбрело в голову отправиться на памятное место и показать, как все было. Прошло еще несколько дней, они учились жить дальше. Уэйд по ходу рассказывал и показывал, чем они жили до амнезии. Иногда Уилсон составлял компанию Пауку на патрулях, когда у обоих было подходящее настроение, потому что надобности в патрулях теперь не было, просто иногда по старой памяти Питер выбирался на крыши высоток и дышал ночным воздухом Нью-Йорка. Удивительно, но и без памяти Питеру пришлось это по нраву, он охотно вызвался в город, а заодно и друга позвал. И кто такой Уэйд Уилсон, чтобы не согласиться на приглашение Человека-паука? А уж на приглашение Питера Паркера и подавно. Работы студентов были проверены. И повезло, что Пит писал в ежедневнике об изучаемой теме докторской так подробно. Это позволило понять, на чем он остановился, и продолжить, почти не пребывая в стопе. И, чтобы работалось умственно дальше также хорошо, он решил, что патруль это то, что ему поможет. После них голова всегда была свежая, Питеру нравилось это. — А потом? — спросил он, видя только ночной город перед собой. Уэйд ушел куда-то назад и велел не оборачиваться. Они были не на окраине, но где-то около того, потому что позади были деревья и трасса, а впереди город открывался, как на ладони. Многочисленные огни складывались в дискретные точки, над ними расстилалась чернота, усыпанная такими же, но не столь яркими точками. Питер испытывал восхищение и любовь, любуясь особенным для себя городом. Он много где побывал за свою жизнь, но ни одно особенное место, ни один другой город или Вселенная не были его домом. Тем местом, куда бы ему хотелось возвращаться раз за разом, где хотелось провести всю жизнь, борясь за его сохранность и мир. Нью-Йорк был первым городом, где Человек-паук прославился как супергерой, и он же останется первой и самой сильной любовью Питера Паркера. Какой бы уголок памяти ни был стерт в его голове, сердцу его не забыть. Его сердце быстро забилось в груди, едва не подскочило к горлу, когда сзади на героя запрыгнул наемник. Уэйд обхватил его за плечи, и Питер тут же подхватил его под коленями. — Потом случилось это, — Дэдпул поцеловал героя в щеку через маски и остался у него на закорках. Пит пусть и закатил глаза, но чувствовал себя более чем комфортно и совсем немного смущенно. — Завали, такого быть не могло, — усмехнулся он и ослабил хватку. Наемник спрыгнул и кивнул. — Ну да, ты прав, но пофантазировать можно. Просто здесь ты снял маску и представился мне. Давай попробуем сыграть это? Питер прикинул, что да, может быть, это могло бы натолкнуть его на воспоминания. И, повернувшись к Уэйду, неспеша стянул маску, улыбнулся, протянул руку. — Я Питер Паркер. Даже сквозь маску было заметно, что Уэйд открыл рот. Сердце защемило от неряшливого и такого очаровательного вида Питера, выдавая в нем того, кого он полюбил когда-то тогда. Уилсон тут же постарался взять себя в руки. — Да, отлично, очень хорошо. То есть! — он спохватился, снял свою маску и пожал протянутую ладонь. — А я Уэйд Уилсон, дружок. Буду звать тебя Питти. Дальше мы скрепляем знакомство поцелуем, и не я придумывал это правило! Питер, посмеиваясь, толкнул его в плечо. — Ты несешь полную чушь, я не мог так сделать. — Верно, малыш, — вздохнул Уэйд, посмотрел на город и кивнул. — Просто мне все кажется, что тебе вот-вот надоест слушать полную враку, и ты возразишь, пнешь меня и расскажешь, как все было на самом деле. — Но я не помню, — ответил Питер, смотря на него. Уэйд снова кивнул. — Да, я это понял. — Но пнуть я всегда горазд, знаешь, очень на меня похоже, — сказал Паркер, и Пул со смешком увернулся. — Эй, так нечестно, я тебя даже не поцеловал, чтобы возмущаться! Эй, я же пошутил! Ты вообще понимаешь шутки? Эй! — Уэйд уходил назад, но длинные ноги Паука доставали его. Они ходили по кругу: Уилсон увиливал, а Паркер шел в наступление. — А если я начну пинаться, ты вообще думаешь, что последует за этим! Я могу и сдачи дать! Эй! Ну, держись у меня. Он уклонялся до тех пор, пока это не перешло в потасовку: Уэйд поймал Пита за ногу и дернул на себя, в это время Паркер паутиной подцепил его ботинок, и они, запутавшись в ногах друг друга, не удержали равновесие и повалились на землю. Катаны и экипировка Дэдпула мешали, Уэйд скинул ее, только воспользовавшись заминкой, пока Питер подтягивал сапог, стянутый с него в процессе драки. Еще немного перебранки, и они, выдохнув, хихикая, упали на спины. Над ними светились яркие созвездия. Смех постепенно отступал, а дыхание выравнивалось, когда Питер спросил: — Как я сделал сердце на потолке? Уэйд ненадолго перестал дышать. Смотрел в небо и не мог поверить в то, что Пит правда не помнил такие вещи. Момент, который мотивировал его жить, выбило из памяти Питера проклятой амнезией, и винить в этом было некого. Приходилось брать где-то силы, самому не раскисать и помогать вспоминать Питеру, а это была слишком сильная прокачка персонажа. Уэйда к этому никто не готовил. — Ты сделал его, когда я не поверил в твое признание, — звучало это просто отвратительно. — Вернее, я сделал вид, что не поверил, а потом, может, через день или два, ты настроил шутер каким-то магическим образом и, пока целовал меня, выстрелил в потолок. Сказал что-то по типу «Это на память». «Звезды» по всему потолку была уже моя работа потом. Ты оценил. Питер все это время слушал его, но когда голос Уэйда стал уязвимым, то повернул голову и приподнялся. — Эй, я ведь… — Нет, дружочек, — Уэйд прервал его, надавил на плечо и сам навис над героем без маски. Погладил пальцем в перчатке подбородок и нижнюю челюсть Пита, а затем поднял глаза к глазам, с интересом наблюдающими за ним. — Нельзя сделать этот момент более драматичным, но я попытаюсь. Скажу, что люблю тебя, помнишь ты это или нет. И всегда буду. Питер сглотнул, смотря на него. Трудно говорить, что любишь, почти незнакомому человеку, да и к тому же — Дэдпулу. Пит понимал, что его взаимный ответ прозвучал бы нелепо. Паркер почти не сомневался в трепете, что ощущал в присутствии Уэйда, тревоге за него и желании прикоснуться, но начинал сомневаться только в одном — вернется ли к нему память? Он так хотел вспомнить весь масштаб любви к Уэйду, чтобы просто принять это всецело и сотворить сердце куда большее, чем то, что было на потолке. И он так боялся поцеловать его, только вот непонятно, кого боялся: Уэйда? Или себя? И кто из них будет против, если все были бы только за? Сама мысль, что Уэйд так верил в него, что покрывал перед Мстителями, хотя сам Питер был ни в чем не уверен, доводила до изнеможения. Ему все больше казалось, что откладывать свои чувства нет смысла. Но все-таки целовать Уэйда Питер не решался, не знал, что его тормозит. Возможно, ощущение, что он совсем не тот Питер, в ком Уэйд нуждался больше всего? Уэйду нужен был парень, который помнит их первый поцелуй или снятие масок, а этот Паркер не помнил ничего. Но что, если Питер без памяти, то есть он, нуждался в нем не меньше? У Пита пробежались мурашки по всему телу, когда он понял, что не осуждает себя за проявление чувств таким банальным способом как рисование сердца паутиной на потолке. Уэйд был достоин проявления этих чувств, только вот поверит ли он ему на этот раз, даже если знает, что Пит не помнит его? Они еще долго лежали на земле, пока не начали замерзать. А затем засобирались домой изучать галерею памяти. <> Тем же вечером они валялись на кровати в тепле и рассматривали фотографии в телефоне Уэйда. Питер посмеивался с его комментариев из ванной, а потом, когда он вернулся в кровать, то кивнул на ту, что разглядывал Питер. Это было селфи Уэйда до того, как он стал пожеванным коровой авокадо. — Любуешься мужем в молодости? — Я… нет, то есть да, это… это же ты? Фотка такая олдскульная, — Пит не знал, что чувствовать. Уэйд и правда был симпатичным. Даже слишком. Уилсон пожал плечами. — Мертвый бассейн бросил школу, ты же знаешь. — Это-то да, но я имел в виду… Забей. Просто фотка пахнет восьмидесятыми или… семидесятыми? Какого ты года рождения? Шестидесятого? — Питер посмотрел на Уэйда, что поднял бровные дуги, не веря в то, что его пытались подстебать. — Десятого, — ответил он, укладываясь под одеяло. — Того века. Таких, как я, больше не делают, поверь мне. Завод рассыпался от старости. Питер прыснул, перелистывая фотографию. На ней уже были запечатлены Паук и Дэдпул на крыше в масках. За ними на фоне видно голубое небо, светит солнце. Уэйд шлет воздушный поцелуй в камеру, Пит показывает зайчика указательным и средним пальцами. Паркер улыбнулся. — Люблю фото, которые… — он замолчал, потому что следующий снимок в галерее был совсем не детского рейтинга. На нем Пит с приспущенными штанами вплоть до лобка, без верха и закушенной губой смотрит в камеру, а взгляд его просто… такого блядского взгляда ему еще не удавалось у себя заметить. Питер вспыхнул. — То есть… да, — просто сказал он, чувствуя волнение. Ему что, нравилось это? Это заводило? И это было горячо и интересно. Он принялся листать дальше. Несколько фоток его члена, несложно было узнать себя. — О боже, я больше не хочу быть на коробках для завтрака. Я кидал тебе нюдсы. — Можешь вернуть мне телефон, — предложил Уэйд, прикусывая губу, чтобы не заржать слишком сильно. Но душа очень просилась пуститься в ржач. — И мы хотели ложиться спать, твоя очередь идти в душ. — Нет, погоди, я только вошел во вкус. На моем телефоне тоже есть нюдсы? — Да, много, — Уэйд приподнял бровные дуги и протянул руку. — Твоих фоток ждут не только на коробках для завтрака. — Погоди, я еще не закончил. Тут кое-что интересное, — Питер отклонился назад так далеко, как только мог, лишь бы Уэйд не забрал телефон. По шрамированной сухой коже Питер понял, что следующие фотографии уже не его. — Нихуя себе! Это твой? Ого… Тоже коробки для завтрака хочешь украшать, что ли? Вот это… Вот это член, — охнул Пит. Уэйд был польщен. — Спасибо. Пока что только пытаюсь послать свое портфолио. Ты был испытуемым и остался в полном восторге. Сказал, все коробки будут мои. И коробки из-под сока тоже. Если и уступать в конкуренции, то только кому-то, вроде меня — твои слова. Питер посмеивался, увеличивая фото члена Уэйда. Он, конечно, видел его в ванной пару недель назад, но в рабочем состоянии он определенно производил большее впечатление на Паркера. — Я не удивлен, знаешь. Не понимаю только, как ты в эту квартиру влезаешь, — отрываясь от снимка, чтобы взглянуть на довольного Уэйда, сказал Питер, — с таким-то хозяйством. — Ответ намного проще, чем ты думаешь, малыш. Просто рядом с обычной дверью, ты не заметил, в прихожей есть проход в форме члена. В него и влезаю! — Хуевые появления, наверно, бывают. — А я и не спорю. Питер хотел прыснуть, но заметил всплывающее окошко на экране о том, что пора зарядить телефон. Уэйд услышал сигнал. — Пора на зарядку, малыш? — он протянул руку за своим телефоном. Пит не хотел его отдавать, но приблизился. — Дай мне зарядку, она где-то у тебя должна быть. Питер старался не хохотать, когда стал разглядывать Уэйда, особенно его пах, сдался и случайно положил голову на его плечо от смеха, стоило тому отвернуться к тумбочке за зарядкой для телефона. Осознав это, Паркер приподнялся, проследил за рукой Уэйда, подающей ему зарядку, и принял ее, но обратил внимание на фотографию в рамке на тумбочке за Уэйдом, переменился в лице и протянул руку. — А эта? Дай ее, пожалуйста, я тоже хочу посмотреть. — О, а ты ее не видел разве? — Уэйд удивился. — Она стояла тут все это время. И еще до того, как ты потерял память. — Ну дай же, — настоял Питер, отстранившись, потому что почти упал на наемника в попытке достать фотографию. Веб-шутеров с паутиной здесь очень не хватало. — Она чем-то отличается, что стоит здесь? Эта фотка нравится тебе больше всех? Даже больше тех, что должны быть на коробке для завтрака? Уэйд подал ему ее, но так и не взглянул и не сказал ничего, просто не зная, что можно ответить. Питер до амнезии знал, почему она стояла здесь. Просто понимал, так как был там и помнил тот день, который многое объяснял за него. Питер погладил стекло над рукой, что держала камеру на фотографии, и посмотрел на Уэйда. — Мы выглядим счастливыми. — Так и было, — просто сказал Уэйд, глядя на фотографию. — Так и есть, я хотел сказать. Славный выдался день. Мы сносили стену, слушали AC/DC, были обсыпаны бетонным песком с головы до ног и просто дурачились. Здесь мы закончили, стряхнули излишки песка с себя, и ты захотел сделать фото. Рутина, о которой ты всегда мечтал — сказал ты, перед тем как сделать снимок. Питер сначала нахмурился, так как все эти рассказы про него, что он делал, в особенности милые поступки, заставляли его одновременно гордиться и смущаться себя. Он думал, что мог делать подобное с действительно подходящим человеком. Пит считал Уэйда таким в самом деле. — Ясно, — с довольным вздохом Питер снова посмотрел на фотографию. Их футболки были испачканы, как и рука Питера. Покивав, он вернул рамку. — Вижу, это было весело. Вместо ответа Уэйд поставил фотографию на место, взял героя за руку и потянул на себя, Пит сначала не понял, чего он хотел добиться. Чтобы Питер обнял его? Но почему отворачивался, ложась на бок к нему спиной? И только потом Питер понял. Он хотел, чтобы он обнял его ложкой. — Я скоро отпущу, — предупредил Уэйд, стараясь хоть на минуту вернуть драгоценные ощущения. Объятия Питера со спины. — Нет, все в порядке, я не против, — отозвался Паркер, смотря на заднюю сторону шеи Уэйда. На сухую искалеченную кожу, по которой хотелось провести подушечками пальцев или губами. Пит сглотнул. Несмотря на свои желания, он закрыл глаза и придвинулся ближе, вздыхая в место между плечом и шеей Уэйда и туда же выдыхая ртом. Тогда настал черед Уилсона вдыхать ртом, потому что Питер, прижимающийся к нему так комфортно, его руки, которыми он поглаживал зону солнечного сплетения в успокаивающем жесте, все это вызывало шквал эмоций. Уэйд переплел их пальцы, заставив Питера задержать дыхание на мгновение, пока он не понял, что они делали. Это показалось ему очень интимным, но руку он не убрал, наоборот придвинулся еще и бедрами, потому что так было удобнее. И, поводив носом по теплому плечу, уткнулся в него. Ощущение пальцев Уэйда между своими было донельзя приятным. Они полежали так еще какое-то время и старались размеренно дышать, но что один, что другой чувствовали внутри что-то теплое, и эрекция не заставила себя долго ждать. Питер зажмурился в плечо Уэйда, когда терпеть стало невыносимо, и делать вид, что все нормально, тоже, надавил лбом на него от отчаяния и недовольно, досадно промычал. Прокашлялся, когда решил, что с него достаточно, разжимая руки и понемногу отстраняясь. — Мне нужно, — он совсем отнял руку и сел, подсоединяя зарядное устройство к телефону. — Поставить на зарядку. Я скоро вернусь. Ощущения, что валом накрыли его от всего этого, было невозможно объяснить никак иначе, чем… чувства. У него были чувства к Уэйду, который не решился обернуться, только пустил теперь свободную руку под подушку и лег поудобнее. Питер тяжело дышал, смотря на него, и думал, что если бы он проживал все это впервые, то он бы, наверно, не чувствовал себя так потеряно. Что он должен ощущать сейчас? Что Питер с памятью бы сейчас чувствовал? Был бы счастлив из-за того, что они столько времени проводили вместе? Один вопрос пугал его больше всего, и Питер прокручивал его в голове снова и снова, пока принимал душ и умывался. А когда вернулся в постель к Уэйду, лег, смотря на желто-зеленое сердце над ними, то спросил, разрезая тишину остротой вопроса: — А что, если память ко мне не вернется? Это был определяющий вопрос. Оба тяжело дышали, смотря перед собой, пока думали над ответом. Уэйд повернулся к нему и пододвинулся с подушкой, Питер тоже лег ближе. — Ты не обязан ничего вспоминать, — просто ответил Дэдпул, взяв его за руку и сжав. Паркер перевел взгляд на их ладони. — Если ты думаешь, что без воспоминаний жизни нет, то это не так. То есть, конечно, было бы здорово, чтобы к тебе вернулась память и мы все уладили, но я думаю, что без твоей памяти ты не портишься. Ты как вино. Или сыр с плесенью. Он уже в плесени — куда больше. Паркер тепло улыбнулся. Ему так нравилось, когда Уэйд задвигал речи с аллегориями, которые были в самом деле способны сделать легче, просто потому что их иногда нужно было услышать. Питер повернул голову, чтобы взглянуть на него и тихо сказать: — Он тоже портится. Голубая плесень безвредна, а вот зеленая… Уэйд тяжело вздохнул. — Ладно, твоя взяла, ботаник. Сыр с плесенью портится, но ты — не он. — Я не сыр с плесенью? — переспросил Паркер, пытаясь узреть зерно мудрости в этих словах. Нахмурился, повернув голову к потолку, что ярко светился и вселял столько же надежд, сколько страха. — Именно так. — Но секунду назад ты говорил иначе, — подловил его Питер, снова смотря на него. Уэйд цокнул и закатил глаза. — Ты доебался ни с хуя, я просто пытаюсь красиво говорить, дабы вселить в тебя чувство уверенности и спокойствия. Понял меня? Питер прыснул и перевел взгляд на сердце на потолке. Уэйд посмотрел туда же, сжимая руку парня. — Тогда продолжай, извини. — Да я уже сказал, что хотел, — вздохнул Уэйд, отпуская его руку. Питер, оставшись без нее и без Уэйда, повернулся на бок. — Я бы хотел тебя помнить, — неожиданно для самого себя признался Паркер, смотря на лицо Уэйда вблизи. Теперь те черты лица, что он видел на фотографии раннего Дэдпула, стали заметнее Питеру. Он видел перед собой того же Уэйда, только со шрамами. — Мне кажется, я упускаю какую-то часть себя из-за всего этого. Какую-то подсказку, частицу, и не могу разгадать без той информации, которую знал до амнезии. Как кусочек пазла. Я хочу все вспомнить, чтобы чувствовать себя счастливее от мысли, что знаю тебя. Уэйд шуточно цокнул и отвернулся от него, уставился в потолок, напрягая каждый мускул не наброситься на него после этих слов. — Замолчи, Паркер. — Почему? — спросил Питер, слабо улыбнувшись, но все еще не сводя глаз. — Потому что я хочу поцеловать тебя сейчас особенно сильно, когда ты говоришь что-то такое. Питер закусил губу и легко хмыкнул, но проигнорировал предупреждение и продолжил: — Я знал тебя до потери памяти? Как человека. — Думаю, да, — ответил Уэйд, нахмурившись. — У всех есть секреты и тараканы в голове, но, мне кажется, только тебе я могу доверить этот пазл. Питер кусал губу, стараясь дышать ровно и думать. А стоит ли? Нужно ли ему то, что он хотел сделать прямо сейчас? Что, если он так и не вспомнит ничего? И есть ли смысл ждать, чтобы поцеловать кого-то, когда он хотел этого так же сильно? Питер приподнялся, за этим наблюдал Уэйд с открытым ртом, и, нависнув над ним, накрыл сухие губы своими. Уилсон не сдержал короткий стон от такого долгожданного ощущения мягких влажных губ Пита на своих, в то время как Пит добрался до желаемого, постарался изучить и распробовать, что, казалось бы, было ему знакомо. Уилсон положил руку ему на затылок, щекоча пальцами шею, другой рукой притягивая героя к себе ближе. Паук закинул ногу на его бедра, которую теперь поглаживал Уилсон в месте под ягодицей, касался края боксеров и голой кожи, не решаясь позволить себе больше, но не передать как хотелось. Тогда как Питеру нестерпимо хотелось потянуться выше и потереться об него. Мурашки бежали по телу из-за руки Уэйда в его волосах, а низ живота сладко тянуло. Поцелуй был недолгим, но вкусным. Пит не дал им разогнаться. Отстранился, но не стал отодвигаться. Он застыл в этой же позе и рассматривал наемника при свете луны и слабого отблеска фосфора с потолка. — Я постараюсь вспомнить хотя бы ради этого, — решил для себя Питер, смотря на Уэйда, что теперь держал его за лицо и гладил пальцем скулу без щетины. Уэйд улыбнулся ему и потянул голову на себя, желая вернуть поцелуй. Питер целовался, как Питер, и сама эта мысль жутко заводила. Не заметил как, Уилсон стал целовать его подбородок, линию челюсти и шею, пока Пит пытался отстраниться, но не сильно. Просто упирался локтями в подушку по обе стороны от его головы. Возможно, мешал собственный стояк, член Уэйда, упирающийся в бедро, или губы Уэйда на чувствительной коже, но по дыханию Пита было ясно, что он очень наслаждался тем, что получал, и не стремился прерывать это. — Все? — уточнил Уэйд, подумав, что стоит дать им паузу. — Это ты хотел сказать этим действием? — Думаю, да. — Отлично, а теперь слезай. Я готов нарушить романтику и спустить тебе в ногу. Единороги стреляют молоком. Пит наклонился к подушке у уха Уэйда и заржал, просто потому что напряжение нужно было как-то снять, а в паху уже болело, и держаться он больше все равно не мог. Уилсон осторожно снял его ногу с себя, и Питер откатился на спину. Он ничего не мог поделать со своими уголками губ, что просились вверх, и не контролировал зов сердца, которое билось отчетливо сильно от одной только мысли, что они могли зайти дальше в любой момент. Они еще какое-то время посмеивались, пряча взгляды. Засыпали, чувствуя себя самыми счастливыми людьми на Земле, и верили, что все наладится. Заснули, лежа рядом друг с другом. И всю ночь старались не потерять контакт, тепло кожи рядом хотелось ощущать даже во сне. Питер проснулся, чувствуя спину Уэйда своей, и поднялся до сидячего положения, смотря по сторонам. Проснулся он с целью все вспомнить. Обязательно сегодня, потому что сердце щемило от радости, как только он представлял это. Уэйд еще спал, Питер встал с кровати, по пути к выходу из комнаты обернувшись назад, чтобы проверить, не разбудил ли, но Уилсон только перевернулся, обнял еще теплую подушку Пита и подмял ее под себя. Не было похоже, что он собирался просыпаться. Улыбнувшись, Питер отправился в ванную. Потом он собирался приготовить завтрак, хотя и знал, что это опасное занятие. Но в конце концов, он взрослый. Он знал, как включается плита и где найти сковороду и пару яиц. Все бы ничего, только вот радио-приемник в комнате громко завибрировал, наверняка разбудил Уэйда, и Питер побежал туда, совсем забыв про яйца на плите. — Спи, я выключу, — сказал Питер, вырубая приемник и тут же открывая шкаф, чтобы достать костюм. Уэйд, уже проснувшийся и все еще обнимающий подушку Питера, поднял голову, открыл один глаз и улыбнулся. — Вперед, мой герой, — мягко сказал Уилсон, укладываясь удобнее, пока Питер судорожно натягивал костюм и вылетал из окна, чтобы остановить кражу. За окном было не так уж жарко, поэтому Уэйду пришлось накрыться одеялом. Питер был в чудесном настроении. Поскорее расправился с воришками, сдал их копам и направился домой. Только по пути назад подумал о том, что будет делать дома, наверное, сначала позавтракает. Точно… Яйца же остались на плите. Пришлось ускориться, хотя не сказать, что передвижения Человека-паука по городу были долгими. Он гнал домой на скорости. Питер забрался через окно на кухне, чтобы скорее остановить пожар, но на кухне уже стоял Уэйд в одних штанах со сковородой в руке, где угольками красовались остатки яичницы. — Это то, о чем я говорил, родной, — показав Питеру его кулинарный шедевр, он положил сковороду в раковину. Паркер пожал плечами, после чего они оба прыснули от смеха. Это того стоило, подумал Уэйд, видя у Пита морщинки во внешних уголках глаз. Зазвонил телефон. Уэйд нехотя взял телефон в руку, потому что видел, кто вызывает его, да и момент рушить не хотелось. Выслушивать новые домыслы тоже, но он все-таки взял трубку и начал с напора: — Если ты звонишь извиниться, то можешь начинать. — Да, за этим я и звоню, — невесело прозвучал Старк в трубке, Уэйд поднял брови. Опа. Даже и волноваться было незачем, Уилсон не смог скрыть радости в своем голосе: — Что, серьезно? Обвинения сняты? Пит тут не при чем? Питер улыбнулся ему и качнул головой в бок, мол, ну да, он, конечно, и сам в себе нисколько не сомневался. Только вот это была неправда. Питер готовился к худшему и хотел вернуть память еще и за тем, чтобы понять, зачем стал сотрудничать с Локи. Но все оказалось проще, чем он думал, и это заставляло выдохнуть с облегчением. Он взял сковороду из раковины и подумал, что хочет повторить приготовление яичницы. Не все же Уэйда эксплуатировать. Или на худой конец они могли доесть вчерашний тако. — Нет, скорее всего. Локи мы задержали, он сказал, что просто не знал, как подступиться к брату. Похоже, тут пахнет личностными взаимоотношениями, а не местью, так что я зря напряг тебя и Питера. И Кэпа. Я должен извиниться, но предположить стоило, сам понимаешь. Так что, ребята, примите мои извинения за то, что напряг зря. Питеру можешь передать, что это мог быть любой другой член команды на его месте, я бы подозревал всех одинаково. — Странно, что ты не подумал на меня, ведь именно я та темная лошадка в нашей парочке в трико. Питер поржал на фоне. Старк вздохнул. Уэйд ушел с телефоном в комнату. — Да, Джонни мне уже наябедничал. Уилсон пожал плечами, но жаль, что телефон Тони не мог передать его выражения лица без чувства вины. Хотя Старку и так было все понятно. <> Все было хорошо, пусть Питер готовился к возвращению памяти, но подумал, что, возможно, он не обеднеет без этой памяти, ведь жизнь продолжалась. Он почти влился в эту новую жизнь и полностью принял все подарки, которыми судьба его наградила. Нельзя сказать, что он не хотел, чтобы память вернулась, но и расстраиваться на этот счет он больше не считал нужным. Главное, что это не сильно мешало ему жить. Ситуация с Локи разрешилась сама собой, дела Человека-паука процветали, докторская работа писалась, Уэйд был рядом и поддерживал, что для Питера навсегда останется шоком, как же он ошибался на его счет. Может быть, потеря памяти помогла ему сделать переоценку того, что он имел? А имел он даже больше, чем ожидал когда-то. Жизнь… удивительная штука. И тут пришло время для их песни. — Приготовься к отпадной композиции, малыш. Уэйд включил песню на телефоне. Заиграла «Take on Me», и стал хлопать в ладоши в такт, кивая Питеру, который с поднятой бровью не мог поверить, что это была она… Их песня. Она же странная, нет? — Давай, Паркер, поднимай свой шикарный зад. Отожгем, как следует. Питер и хотел бы сопротивляться, но Уэйд был настойчив. Он взял его за руку и заставил двигаться. Сначала одними руками, а затем и туловищем. — Видишь! Она качает! Трясясь под ритм куплета, Пит еще не мог дать дельного отзыва. — Ну немного. Уэйд танцевал… смешно. Но действительно отжигал. Питер кивал головой в такт. В конце концов песня располагала, да что там, она позволяла и даже содействовала отпустить себя и дурачиться вместе с Уэйдом, который уже вошел во вкус и запрыгнул на кровать, чтобы продолжить свои дикие танцы там. На припеве Уэйд стал медленно поднимать руки и петь вместе с Weezer. Питер прыснул, прикрыв при этом веки. — Уэйд, ты сумасшедший! — выкрикнул Питер, видя, как тот скачет по кровати и подпевает, но стал подтанцовывать сам. — Я знал, что тебе понравится! — он спрыгнул с кровати и, взяв Пита за руку, увел вместе с собой в танец. Плечи их подпрыгивали в такт песне. — Смотри, тебя даже не нужно накачивать алкоголем. Крутая песня! — Да, ничего так! Звучал финальный проигрыш, когда Питер позволил себе уйти в отрыв, стал активнее двигать руками и ногами и даже подпевать. Последний припев они закончили вместе. Выдохнули, когда песня кончилась. Но на этом Уэйд не собирался останавливаться. — А есть еще одна, — он отпустил Питера и прошел к телефону. — Да, ты же не думал, что у нас только одна песня. Эта тебе больше нравится. Заиграла акустическая версия Photograph Никельбэка, и Питер отчего-то очень смутился. Эта песня сильно нравилась ему в старших классах. — Ну что, потанцуем? Уэйд взял его за руку, притянул к себе и увел в медленный танец. Питер выдохнул ему в шею, но не отстранился, позволил вести. Хотя и, признаться честно, ощущал себя Паркер не то чтобы ловко. Ему казалось, что вести должен он, но раз Уэйд вызвался первым, то почему нет? Это же Уэйд, какая разница, кто ведет? Он же отменный водила, как сам же говорил. Паркер улыбнулся своим мыслям и прижался ближе к Уилсону, продолжил с ним танец, медленно покачиваясь в такт. Их руки еще не успели вспотеть, за что Пит был благодарен, значит, они не спешили отстраняться, скорее, наоборот. Питер вдохнул запах Уэйда на шее и обнял второй рукой его крепче. Это был Уэйд. Его Уэйд. И Пит почему-то так соскучился. Уэйд, который напевал припев вместе с солистом. Смешение хриплого голоса Чеда Крюгера и чуть-чуть повыше и помягче — Уэйда успокаивало Питера, пока они танцевали. Это отпускало от тревожных мыслей и расслабляло. — Goodbye, goodbye, — Пит закончил второй припев с ними. Уэйд отпрянул немного, чтобы взглянуть на него, словно бы проверить, все ли нормально с ним было. Музыка все играла, а Уилсон, чтобы убедиться окончательно, медленно накрыл его губы своими, подумав, что если он ошибается, Питер даст ему знать. Паркер вряд ли станет делать то, что не хочет. И Питер ему ответил, прикрыв глаза, они смогли продолжить поцелуй. Уэйд коротко и несдержанно простонал, он и представить не мог, как скучал по поцелуям с этим парнем. Находиться все это время рядом без возможности прикоснуться дорогого стоило. И сейчас все это окупалось сполна. Питер все тяжелее дышал, хватаясь за Уэйда, как за спасательный круг. Когда поцелуй набрал такие обороты, с которых оставалось либо катиться дальше в бездну либо бить по тормозам, грозя сжечь все сцепления, Уилсон выбрал второе. — Эй, эй, мы только… только с песнями закончили, — он сглотнул, смотря на Питера все еще близко перед собой. Как же он скучал. Паркер закусил скользкую от слюны нижнюю губу и кивнул, отпустив его. — Да, извини. Это немного странно, я понимаю. — На самом деле ничего странного, я не удивлен, — ухмыльнулся Уэйд, чувствуя, как бьется сердце. — Я не про твою сексапильность, прости. Я про то, когда твой парень лишается памяти, а потом тянется к тебе сам из-за твоей неотразимости, как ты сам уже в курсе, и ты не знаешь, что в этом случае правильно. Вот что странно. Я бы не знал, как поступить на твоем месте. — А, ты об этом. Уэйд потянулся рукой к шее. Не то чтобы он долго метался, лишь бы Питер сам знал, что делает. А в тот раз Питер совершенно точно знал, Уэйд более чем доверял Питеру. Если он что-то делал, способное перевернуть его жизнь, то уже сто тысяч раз все обдумал, просто решение нашло выход только сейчас. Уэйд слишком хорошо знал своего парня, чтобы сомневаться в его решениях. А еще Уилсон прекрасно знал, что на него лучше не давить. Потому, чтобы дать передышку себе и Питеру, вызвался сходить выбросить мусор. Возможно, им правда нужна эта передышка. Паркер обернулся в комнате, подумав, что это к лучшему, и глубоко вздохнул. Теперь у него есть время подумать. Может быть, память к нему не вернется или вернется чуть позже, но он не хотел делать это преградой. Жизнь продолжалась, с памятью или без. Питер случайно зацепился взглядом за фотографию в рамке на тумбочке Уэйда, всмотрелся в нее. Счастливые лица на ней убеждали его в том, что риск этого стоил. Уэйд — всего стоил. Пит улыбнулся и перевел взгляд на свою тумбочку, где нашел фотографию друзей, тети и себя на фоне университета. Не успел сделать вдох и подумать, что ему не хватало здесь на снимке Уэйда, как перед глазами возникла сцена. Руки Уэйда обнимали за спину, пока Пит сидел сверху и размазывал помаду на его губах своими в жарком тягучем поцелуе. Толкнулся бедрами и обнял Уилсона за шею крепче, но услышал за спиной вопли. — О, нет, Питер! — воскликнула Мэй. Питер узнал ее голос, вздрогнул и оборвал поцелуй. Хуже и быть не могло, предстать перед тетей в таком виде. Молодец, Питер. — Черт, Пит! Паркер поспешно слез с коленей Уэйда, обернулся и бегло осмотрел друзей и тетю, навестивших их так не вовремя. Но ладно, жаловаться рано, слава богу, они были одетые, просто целовались. Сегодня паучье чутье отказывалось работать на него. Гарри жмурился с коробкой в руках, а не успевшей войти в комнату Мэри Джейн загородил вид. Питер поправил ширинку на джинсах, чувствуя внутри нарастающую панику. — Что вы тут делаете? — спросил он. Взглянул на Уэйда, что взял подушку и положил на свой пах, на его размазанные из-за помады красные губы в неловкой улыбке, расширил глаза, потому что понял, что его собственные губы выглядели точно такими же из-за поцелуя, и дотронулся до них пальцами. Потер помаду, но она не стиралась так легко. Тетя Мэй застыла от шока, глядя на своего племянника. — Хотели сделать сюрприз, знаешь ли, — поворчал Озборн, открыл глаза, не заметил ничего провокационного, кроме красных губ друга, и показал коробку, которую держал в руках. — Кофемашина, — объявил он, прежде чем поставить ее на пол. — Спасибо, — сказал Питер, чувствуя себя глупо и странно перед ними. Уэйд попросил накрасить себе губы дурацкой помадой, которую непонятно где раздобыл, и Питер аккуратно нанёс ее, а затем сам же опустился своими губами на его, и, разумеется, в этот момент надо было заглянуть его близким. Мэри Джейн выглянула из-за плеча своего жениха и хихикнула. — Всегда знала, что ты проявлял нездоровый интерес к моей косметике, Питер. — Да мы тут это… — Уэйд разжал помаду в ладони и показал всем, — экспериментируем просто. — Ладно, — тяжело вздохнул Питер, не поднимая взгляд на гостей. — Подобрать такой же подходящий момент будет трудно. Настало время вам познакомиться. Тетя Мэй, Гарри, ЭмДжей, это Уэйд. Мой парень, — сказал он настолько напряженно и четко, насколько мог. — Уэйд, это мои друзья и тетя. — Салют, — Уэйд приветливо махнул рукой, случайно посмотрел вместе с Питером на место, где лежала подушка, из-под простыни выглядывал красно-синий костюм, и быстро бросил подушку, чтобы прикрыть улики. Натягивающиеся штаны в зоне ширинки пугали его меньше, чем разоблачение личности Питера. Паркер опустил плечи, с облегчением выдохнув и благодарностью прикрыв веки. — Я рада, наконец-то, с вами познакомиться! — запричитала тетя. Мэри Джейн и Гарри не были столь же любезны. Питер потер лоб. — Наконец-то мы видим, с кем пропадает Питер целыми днями! Добрый день, меня зовут Мэй Паркер. Надеюсь, мы не помешали, — пожилая женщина протянула руку, которую Уэйд с милой улыбкой пожал. — Да нет, что вы, приятно, что вы заглянули. Будет здорово, если вы останетесь на чай. — Красный у вас любимый цвет, да? — вместо рукопожатия, Гарри кивнул на губы Питера и Уэйда, те переглянулись. — Вообще-то синий или розовый, но красный мне просто идет больше, — пожал плечами Уэйд с размазанными губами так непринужденно и даже гордо, будто это не его губы сейчас напоминали что-то развратное, пока он знакомился с близкими своего парня. Мэри Джейн залилась смехом, следом за ней улыбнулся Питер. — Спасибо за кофемашину, Гарри, — попытался перевести тему разговора он, переключая внимание всех к коробке с техникой. — Нет проблем, это наш общий подарок. Питер едва опомнился, как услышал хлопок входной двери. Это было воспоминание. И оно было таким явственным, от чего сердце забилось в груди сильнее. Он видел уже две сцены своей жизни, и они были связаны с Уэйдом. Чтобы к нему вернулась память, ему нужно вернуться к Уэйду, понял Питер, чему улыбнулся, потому что был счастлив это сделать прямо сейчас. Он направился в прихожую быстрым шагом. Взглянул на Уэйда, улыбнулся шире, а затем поцеловал, стоило тому поставить ведро на пол. Уилсон обнял его за спину, стараясь разделить темп поцелуя, с которым набросились на него. Был какой-то ускоряющий фактор в том, что Питер лишился памяти и получил как данность то, что они с Уэйдом вместе. Отсюда и принятие своих зарождающихся чувств во время игр в приставку, принятие всего остального намного легче шло, чем, возможно, когда-то тогда. Питер ставил на то, что им понадобилось не меньше полугода, чтобы притереться друг к другу просто даже из-за самого Пита, доверие которого было подорвано не один раз: смертями, предательствами. Он разучился полностью открываться людям, и не сказать, что когда-то умел. Просто с Уэйдом это было в сто раз приятнее. И желания свои принять, и чувства, и факты все. Они с Уэйдом вместе. Смысл дальше делать вид, что они чужие? — Я думаю, что хочу тебя. Да, — Питер отпрянул и задумался, прежде чем снова посмотреть на Уэйда и кивнуть. — Давай займемся сексом. Уэйд поднял бровные дуги от удивления. В похожей ситуации они были, перед тем как вступить на эту тропу в прошлый раз. И все повторялось, кроме одной маленькой детали. — Интересно, как ты себе это представляешь. Ты ничего не помнишь, — произнес недоверчиво Уэйд, подумав, что перестраховаться все же стоило. Питер пожал плечами так легкомысленно, но взгляд его не изменился. Он все еще смотрел на Уэйда нежно и преданно, с ноткой иронии к ситуации. По этому высмеиванию наемник так соскучился, по этому участию в глазах — он по всему соскучился. Что там говорить, он истосковался. Но так бессовестно было такое думать, когда Пит все еще был с ним. Да, немного другой, немного не помнящий все, что помнил Уэйд, но главное ведь не это. Главное, что Питер остался жив. Что Питер дал ему шанс все объяснить и рассказать, воссоздать все, что они пережили, доверился ему. И разве мог Уэйд жаловаться на что-то? Он посмотрел на Питера и сглотнул. Больше нет. Это все еще был его Питер. Они потянулись друг к другу одновременно. Пит обхватил его за плечи и шею, прижался сам, Уэйд почувствовал это своим телом и едва поспевал за поцелуями. Он сам обнял Паркера за спину и дал волю чувствам, промычав от наслаждения и глубины этих чувств. Они снова были вместе, и пусть Пит догонит его чуть позже, Уэйд не отпустит его руку. Только подумав об этом, Уилсон потянулся к ладони Питера, но тот крепко вцепился в его плечи и, похоже, не собирался отпускать. Только отчаянно целовал и касался пальцами затылка, забыв, что самое нелюбимое прикосновение для Уэйда — его голова. Но Пул не стал перенаправлять его руки или вовсе отрывать от себя, он так чертовски скучал по его прикосновениям, что отпускал такие триггеры на второй план. Подхватил Пита под ягодицы и прижал к стене — хоть что-то ближайшее, куда можно было бы прислониться. Потому что он больше не мог. Не мог так просто держаться. Став целовать челюсть и подбородок Паркера, Уэйд спустился к шее и потянул его к себе за поясницу. Питер держался за счет его бедер, прижимающих к стене, и дышал все чаще от накатывающих эмоций. Уэйд слышал. И чувствовал, как Пит хватался за его куртку сжатыми кулаками. Его грудная клетка то поднималась, то опускалась под ним, ноги оплетали его за пояс. Уэйд дышал запахом Пита на шее и ощущал, как внутри все плавилось. Его Питер, он был так близко. Он чувствовал знакомый запах еще там, когда они танцевали. И он чувствовал его, своего Питера. Хотя само это деление в его голове вдруг стало звучать глупо и подло по отношению к Питеру, ведь Пит был все еще один, тот же самый. Зачем Уэйд делил его? Это все еще Питер. И он хотел его. Уилсон понял это, только слегка отстранившись, чтобы заглянуть в лицо Питера, посмотреть и убедиться, что все по-настоящему. Что Питер все еще здесь, обнимает его и хочет быть здесь сейчас с ним. Питер смотрел все тем же возбужденным взглядом, ждал поцелуя и дальнейших действий, просто ждал Уэйда, который смотрел на него и не мог поверить. Их сердца неспокойно бились в груди. Питер сглотнул, он словно бы знал, о чем думал Уэйд и чем мучился. — Да, давай, — Паркер кивнул эффективнее. — Давай же. Это все еще я. Уэйд погладил пальцем линию его нижней челюсти и накрыл губы своими, а Питер обнял его за пояс и прижался, так сильно нуждаясь в Уэйде и его доверии, как нуждался тот все это время. Уилсон начал судорожно снимать куртку, пришлось отпустить Пита на минуту. И Питер спрыгнул сам, стал стягивать через голову джемпер, не особо-то желая, чтобы их что-то тормозило. Уэйд запаздывал, на нем все еще был полный комплект одежды, и он принялся также снимать свою худи. Пит, закончив со штанами, дождался Уэйда и теперь сам толкнул его к стене, взятого врасплох, еще только стягивающего одну штанину джинсов. — Что ты… Но Питер не собирался медлить и разъяснять все, эффект неожиданности, от которого у Уэйда так захватывало дыхание раньше, снова закружил его, как торнадо. Благо, Пит подхватил его под бедра, как Уэйд его минуты две назад, но вот пришла очередь Паука показать, как скучал он. Не став прижимать Уилсона к стене, он понес его, целуя, в спальню. Уэйд чуть не визжал от восторга, от осознания, что все происходило почти так, как тогда. Как будто Уилсона толкнули в машину времени и выбросили в самый сладкий, самый пикантный момент его жизни, момент, определяющий их взаимное притяжение. Когда они отбросили все, признались в своих чувствах и отдались им. Отдались друг другу. Питер опустил Уэйда на кровать и, не дав опомниться, залез сверху. Тут же поцеловал, обняв за шею и так сильно примкнув к шероховатой груди наемника своей, гладкой и упругой, что от прикосновения у Уилсона вырвался стон. Он ничего не мог с собой поделать от желания облизать всю его кожу и… и прикоснуться. Что он и сделал: расположил свои руки на широкой спине парня и погладил, тогда как Питер жарко выдохнул ему на ухо, только отстранившись от губ. Тогда же он убрал руки от его шеи и плеч и опустил к тазовым костям, опираясь на них, а губами впиваясь в губы. Уэйд потянулся к кудрям, мягко касающихся его лица, чтобы придержать или запустить пальцы в волнистые волосы, ощутить холодный шелк и застонать от тепла их прижатых друг к другу пахов. Этот контраст сводил с ума, дыхание срывалось. Рука Уилсона спустилась ниже, сжала ягодицу, из-за чего Пит резко выдохнул ему в рот и распахнул глаза. Набрал воздуха и поцеловал снова, а сам погладил большими пальцами тазовые кости. Настал черед Уэйда раскрывать глаза, он попытался разделить взгляд с Питером, потому что то движение было слишком в стиле Пита, если бы всего этого не было, Уэйд даже не обратил бы внимания, потому что Питер любил гладить небольшие участки его кожи пальцем. Будто всей ладонью касание могло навредить или задеть Уилсона, и посему он использовал эти маленькие эпизоды. Коротко, но с определенной заботой и участием. Пит не разделил его взгляд, только опустил голову, чтобы видеть, что делает. А делал он нечто совершенно привычное Питеру: трогал Уэйда и наблюдал, как он твердеет все сильнее. Уилсон больше не мог дышать носом, приходилось открывать рот. Погладил Паркера по колену, зная, что это способно одновременно успокоить его и возбудить. И сам Питер, похоже, только об этом узнал, улыбнулся и потянулся за благодарным поцелуем. Руку с его паха не убрал, наоборот обхватил его настолько, насколько позволяло белье. Уэйд стонал и не мог отвечать на поцелуй, просто потому что Питер не особо-то позволял сосредоточиться и уже мягко покрывал поцелуями нижнюю челюсть и шею. Оба тяжело дышали и не понимали, почему все еще в одежде. Почему Уэйд все еще церемонился с ним и терпел томительные пытки, когда был уже давно готов, и сам Питер, почему-то посчитавший, что Уэйд жить не может без поддразниваний во время секса, тоже чего-то ждал. Он был прав. Так прав, что становилось не по себе. Но Пит был и будет только один, с такой мыслью Уилсон полез к нему в трусы, едва схватив член, как Паркер вырвался так же ловко, как удирал от преступников в закоулках. Соскочил с его ног, посмеиваясь, и опустился на ковер у кровати перед Уэйдом, чтобы помочь ему стянуть штанину джинсов, а заодно и белье. Как своевременно он об этом вспомнил. — Куда-то спешишь? — спросил, издеваясь, не иначе, Питер, видя, как тот ускорился со стягиванием штанов. — Ага, отшлепать тебя еще надо. Ты без этого сексом не занимаешься, — закивал Уилсон, садясь к краю, чтобы поднять Питера и стянуть боксеры теперь с него. Герой смотрел на него не очень доверчиво после этой реплики. Сощурился. Но переступил через боксеры, когда те оказались на уровне щиколоток. — Так я тебе и поверил, больной извращенец. Готов поспорить, это ты фанат шлепаний. Еще бы, тогда откуда такое рвение. Ладно, разворачивайся, пока я добрый и мог… — Пит схватился за его плечо, когда его так бесцеремонно и нагло заткнули, взяв член в рот. Уэйд еще и причмокнул, что вовсе выбило Питера из колеи. У него дрожали ноги, и он уже не хотел трогать лысую бугристую голову. Что-то подсказывало ему, что не стоит мешать. Поэтому он держался за сильные плечи и закусывал губу. Договаривать было уже нечего, подумал он. Уэйд не заметил, что Пит замолчал, только притянул его к себе ближе за бедра и расслабил рот. Поднял глаза по накачанному прессу и груди на лицо Паркера и улыбнулся, так как тому это определенно нравилось. Питер все так же пытался не терзать свои губы, но раз за разом возвращался к вредной привычке и не сводил глаз с Уэйда. А в глазах этих было столько благоговения, что если бы Уилсон знал, что минет способен решить его проблемы, то прибегнул бы к нему еще на Базе, когда стало ясно, что Пит забыл два года своей жизни. — Уэйд, сейчас я, сейчас, — на вдохе предупредил Паркер, и Уилсон отстранился, чувствуя руки на своих плечах. Стал целовать тазовые кости и облизывать основание члена, поднимаясь обратно к головке. — Тебе все равно, да, что я кончаю спустя минуту? — усмехнулся Паркер, но все же чувство подступающего оргазма мешало рассмеяться больше. Он открыл рот в немом крике, когда тепло взрывной волной окатило его тело, искры заплясали у него в глазах, а перед ними все стало настолько ярко и прозрачно, словно бы он только проснулся после долгого сна. Среди искр он слышал свой голос и голос Уэйда, что обрушился картинками прошлого: — Ты всегда кончаешь так быстро? — Уэйд вытирал сперму с подбородка, но выглядел более чем довольным. — Прости, — а вот Пит тяжело дышал и краснел в его руках. — Все в порядке, можем продолжить, как будешь готов, — Уэйд потянул его на себя, чтобы не заржать, прикусил губу, которую Питеру захотелось тут же поцеловать. — В следующий раз я протяну дольше, обещаю. Смех Уилсона звучал так громко, просто оглушительно. Уэйд в настоящем моменте тоже посмеивался, целуя его тазовые кости, пока он кончал. Питер промычал от наслаждения и поднял голову к потолку, и снова услышал голоса, и картинки снова вернулись. — А это? — Уэйд указал на потолок, отстранившись от губ Питера, что сидел на нем сверху и увлеченно покрывал поцелуями шею. — Это на память, — сказал Питер, возвращая руку с веб-шутером к щеке Уилсона. — Чтобы ты засыпал каждую ночь здесь, смотрел в потолок и знал, что я люблю тебя. — Это очень убедительно, знаешь, можно богу душу продать, насколько я убедился во всем, да. Единороги существуют, — Уилсон покачал головой с поджатыми губами. Питер прыснул ему в висок. — Я рад, что это сработало. И поцеловал туда же. Уэйд приподнялся и, заглянув ему в глаза, разделил в поцелуе улыбку. Переживая настолько мощный оргазм, Питер также чувствовал, как все встает на свои места. Словно он возвращался домой вместе с драгоценным багажом, который отправился искать ранее, и потому не успел запрыгнуть в последний вагон. На вдохе он вспомнил, как подозревал Уэйда в убийствах, а затем на них напала утка с огромными зубами и оба бежали от нее, пока не вспомнили, что имели суперсилы. Вспомнил, как дарил набор резиновых уточек Уэйду уже в их квартире и посмеивался с его реакции. — Тоже на память? — Именно так. Вспомнил, как снял маску, и Уилсон громко прыснул, говоря, что имечко у него, конечно, так себе, но ему нравится, как звучит Питти; как Уэйд впервые включил ему песню на крыше, и как они ее слушали, подтанцовывая, потому что устали быть серьезными и готовыми к войне, а дурацкая песня была чем-то, что заставляло хоть на минуту забыться. Как Мстители не понимали, почему он привел наемника на Базу. — Вы же его совсем не знаете. Может, дадите человеку шанс, прежде чем выставлять его за ворота? Как Питер дарил подарок Уэйду, а затем убегал на кухню, потому что совсем забыл про макароны на плите. Знакомство Уэйда с друзьями и тетей, как они легко приняли их. Свадьба Гарри и ЭмДжей, они с Уэйдом гуляли на ней, напились и заснули на крыше особняка Озборна под рассказ Уилсона о звездах. Утром их все искали, а они боялись спуститься вниз, чтобы не рассекретить себя. Как радовались, когда Питер продвигался по работе и получал степени, его опубликовали в научном журнале и обещали, что это не последний раз. Их общие задания, заварушки, апокалипсис, который миновали. Как они дурачили Мстителей и дурачились сами. Как убегали от Наташи, готовой подстрелить их. Как Уэйд убил посыльного на глазах Питера, и как потом сам Питер бил его кулаком в челюсть за это. Как Уэйд протянул чек Питеру на покупку квартиры напротив. — Знаю, что откажешься, но позволь мне хоть раз принять решение вместе с тобой. Если не хочешь съезжать отсюда, я хочу сюда переехать. Если ты согласен. Сломаем четвертую стену? Вспомнил, как они обустраивали эти квартиры и делали ремонт, сносили стену и дурачились. Долго целовались. А затем принимали ванну с резиновыми уточками. Уэйд предлагал воспользоваться коллекцией цветочно-фруктовых шампуней, которые достал по акции на e-bay. Как они были на грани жизни и смерти кучу раз, как Уэйд умирал и восстанавливался. Как он мучался кошмарами по ночам, а Питер так хотел успокоить и защитить его, что назвал малышом. Это сработало. Это всегда работало. Как Старк подарил стиральную машинку, оставив записку. «Я не приму ее назад, это подарок на новоселье. Не благодарите, парни в трико. Лучше постирайте их» — Похоже, мы где-то обосрались, раз нам присылают такие записки. Как ссорились не один раз из-за деятельности Уэйда, как расставались, больше не в силах терпеть боль, но потом мирились на Базе в тренажерном зале, ломая беговую дорожку. И как много стало в квартире барахла благодаря Уэйду: Питер постоянно спотыкался о самокат, выходя из душа босиком; винтовка находилась везде, где ее не ждут; тапки-единороги в разных концах квартиры; обойма пуль, валяющихся под ногами; гранаты, пистолеты, рюкзак с Хэлло-китти, ножи и катаны; спасательный круг, который Питер не выдержал и импульсивно запустил в Уэйда, сказав убрать все. — Что значит, ножи в постели тебя не устраивают? Про анемию слышал? Повышаем железо в крови! Серьезно, Пит, это всего лишь отсек, да ладно тебе! Давай разрежем этим ссоры и скрепим мир страстным необузданным сексом. Если ты обещаешь, что продержишься хотя бы минут пять? — Я заклеймен позором теперь навечно? Если бы я знал, чем мне это обернется, никогда не стал бы с тобой спать. Но уже поздно, — не сильно переживая по этому поводу, Питер стал раздеваться. Уэйд выпустил победный клич. — Я думаю, тогда бы в мире грустил один Уэйд Уилсон. — Один Питер Паркер тоже. Тащи сюда свою задницу. Уэйд в чулках, появляющийся, когда Питер засиживался в кабинете неприлично долго. Паркер одновременно обожал эти появления и ненавидел, так же, как и самого Уэйда временами. Тако и пицца на завтрак, нюдсы, когда кто-то из них скучал или хотел развлечься. Как однажды Уэйд заявился в университет Питера, чтобы его забрать домой. И проверить парты на прочность. Как выбирали интерьер: шторку в ванную, покрывало на кровать и плюшевый ковер. — Знаю, что тебе это понравится, — закусив губу от радости, сказал Паркер. Уэйд заглянул в экран лэптопа на его коленях. — Шторы с пони? Берем! Питер посмеивался, оформляя заказ. Вспомнил, почему почти не спал: проводил время за работой, чтобы подняться по карьерной лестнице, совмещал со спасением мира, не забывал про тетю и друзей. На Уэйда и себя времени почти не оставалось, поэтому они завели настолки, чтобы чаще бывать дома. Смотрели несколько сериалов сразу. Приглашали друзей и тетю, заверяя, что Уэйд тот еще фанат Паучка и Питер не ревнует. Как Питер думал, куда все это ведет. — Не спится, малыш? — Питер зашел в комнату после проверки работ поздно и очень удивился, застав не спящего Уэйда. — Нет, мне нужно отлучиться, — Дэдпул стал натягивать костюм. Питер сначала не понял, а потом догадался, куда собрался его бойфренд среди ночи, устало вздохнул. — Ты когда-нибудь оставишь это? — А ты когда-нибудь поймешь, с кем связался? А на выдохе Питер вспомнил последнее время до амнезии, как много думал и переживал, как с облегчением узнал, что ему дали время на написание работы, ведь ситуация дома стала ухудшаться: они с Уэйдом почти не разговаривали, только иногда обменивались сухими поцелуями, бывало, даже не виделись по несколько дней. Последняя разлука несла неприятный шлейф. Джонни спросил, все ли с ним в порядке. Питер думал, что ответил убедительно. Встретились с Уэйдом уже на задании, обменялись приветствием и работали в обычном режиме, спина к спине. Что-то дернуло Питера броситься к андроиду, хотелось поскорее разобраться с ним, чтобы уладить все, но что-то пошло совсем не так, как он рассчитывал. Уже на краю жизни и смерти слышал Уэйда: — Вернись ко мне, Пит, я прошу тебя. Давай же, родной… Уэйд потянул Пита, переживающего послеоргазменную негу, на себя. Они упали на кровать, Уилсон целовал его в шею, щеки, скулы, пока Питер приходил в себя. Почувствовав Уэйда совсем рядом и осознав, что ему пришлось пережить, он взял его за лицо обеими ладонями. — Малыш, боже, — шепнул Питер, рассмотрел его бегло, пока наемник пытался понять, не послышалось ли, и поцеловал. Уэйд не стремился отвечать, туго соображая. Питер, получив амнезию, забыл, что называл его так, забыл, что это было единственное милое прозвище, которое посчастливилось получить Уэйду от такого серьезного парня, как Питер Паркер. Его так называл Питер раньше. Питеру с амнезией бы это и в голову не пришло. Паркер отстранился, закивал, подтверждая догадки. — Боже, Пит, ты вспомнил, — до Уилсона дошло, пока он смотрел на него, дотронулся до его щек. — Боже. — Я сказал то же самое, да? — улыбнулся Питер, взял за руку, которой тот гладил его щеку. И поцеловал, убеждая, что на этом их ночь не закончена. Уэйд не мог совладать с желанием расцеловать все лицо Питера, но тот его прервал, сжав член в другой руке. — Я еще не все, как видишь. Хочу еще. Слабо усмехнувшись, Уэйд закивал головой. — Ну, да. Не думал же ты, что мы только в твои ворота играем? Тем более матч слишком скоро завершился, как видишь. А говорил, было только один раз. — Понадеялся, — все еще улыбался Паркер. — Но я могу еще отыграться. — Только, прошу, понежнее. Я еще не восстановил силы от мощности оргазма Человека-паука. Меня раздавило, как таракана. Знаешь, про таких говорят: шустро, но метко! Прямо в яблочко! Пит забрался на него сверху, счастливо кусая губу от мысли, что они вернулись. Они не особо долго занимались подготовкой, сходили в душ, а, когда вернулись, за окном стемнело, сердце на потолке светилось так же ярко, как помнил Питер. Уэйд вошел в него мягко, как в первый раз, и любил долго и нежно, как в последний. <> Под утро влюбленными глазами Уэйд смотрел на засыпающего Паркера на соседней подушке и не мог поверить, что Пит вернулся к нему. Пообещав себе больше никогда не отпускать его, Уилсон провел пальцем по уже чуть щетинистой щеке. Не сумел сдержать порыв и навис над Питером. Тот улыбнулся, когда понял, что Уэйд целует его в шею и нижнюю челюсть, поднимается к щекам и скулам. — Ты спать совсем не можешь, да? — спросил Паркер, а затем ответил на поцелуй. Можно было уже со счету сбиться, сколько раз они целовались за последние сутки, но они его не вели. — Не могу спать, когда понимаю, что могу тискать тебя, сколько захочу. И ты не будешь против! — Имея, не ценим, да, — поднимая руку, чтобы впустить в объятия Уэйда, хмыкнул Пит. Уилсон тут же прильнул ближе и обнял за пояс, пока Паркер обнимал его за массивные плечи, гладил пальцем шероховатую кожу. Он опустил веки, пытаясь провалиться в сон, но Уэйд задел его пах бедром, когда закидывал ногу, и Пит дернулся. Чтобы сгладить положение, Уилсон оставил поцелуй у его соска и устроился удобнее. — Это слишком частая простая истина, на самом деле, возможно, большинство херни на этой почве у людей и происходит. Питер улыбнулся с закрытыми глазами, погладил его по лбу костяшками пальцев и вернул руку на плечи. Надо же. Стоит только подумать о времени, проведённом с амнезией, и становилось не по себе. Ему так отчаянно хотелось все вспомнить, чтобы стать самим собой. — Ты знаешь, удивительно, что я все думал, откуда у меня такие деньги, а все оказалось намного проще и прозаичнее, — глядя на сердце из паутины, произнес Питер. Он помнил, как подал Уэйду свои веб-шутеры, и тот стал выстреливать остатками паутины с фосфором за пределы сердца, рисуя импровизированные звезды-точки. Он так пытался напрячь память, чтобы вспомнить, но не понимал многих вещей. — Все это составляющие моего настоящего. Нет, это не умоляет моей радости, просто… я ожидал чего-то неожидаемого. А все ведь правда оказалось проще по итогу. — Фантазия страшная вещь, — ответил Уилсон, поглаживая его торс. Второй рукой Питер забрал свои волосы назад, подложил руку под голову и счастливо вздохнул. Как хорошо, что у них был этот момент. Они были друг у друга. Дела Человека-паука шли хорошо, люди любили его, товарищи поддерживали и пытались помочь все вспомнить. Профессорские обязанности не встали в стоп из-за амнезии: докторская требовала корректировок, правда, но это ничего, он все сделает позже, когда доберется до нее и до научных работ студентов, с которыми он тоже справлялся, даже не помня имен. Имен? Он проверял работы, не зная, кому они принадлежали. Паркер резко открыл глаза и замер. — Стоп, я что, поставил высший бал МакКоллу? — спросил он. — Он же не посетил ни одной моей лекции. — Ты же сам прогуливал в своё время, — попытался уличить его в строгости Уилсон, но ему нравилось, каким суровым профессором он был. — Но я, вроде как, спасал мир, а не тусовался в сообществе Дельта-Каппа, — в своё оправдание выдал возмущённо Паркер, а Уэйд прыснул. Питер устало вздохнул. — Да, без предвзятости проверять работы намного проще. У него, наверно, пупок развязался от радости, когда он понял, что я повелся, — хмыкнул Пит, но решил, что с этим уже все равно ничего не поделать, и переключил внимание на посмеивающегося Уэйда. Он вдруг осознал, кто пострадал от его предвзятости больше всего. Питер глубоко вздохнул, подбирая слова. — Я должен извиниться перед тобой, Уэйд. Я двухгодичной давности просто циничный социофоб. Мне жаль, что думал о тебе не бог весть что, не зная тебя толком. — Брось, все нормально, — отмахнулся Уэйд. — Еще неизвестно, как бы отреагировал я. — Ничего не нормально. Как ты вообще связался со мной? Уэйд улыбнулся. — Знаешь, сегодняшний Питер или вчерашний, Человек-паук или другие твои альтер-эго, я всегда буду помнить, как отважно ты сражался с уткой, — поведал он совершенно серьезно. — Остальное не то чтобы меркнет, но думаю, тогда я как раз понял, что ты не просто герой-чистюля в трико. Ты впечатлил меня своей храбростью в борьбе с уткой. Мало кто отважится заглянуть в такую страшную морду, и я сейчас совсем не про утку, — Уэйд заткнулся; поднял взгляд, когда молчание затянулось. Питер смотрел на него слишком ласково, Уилсон простонал. — Не смотри так, я смущаюсь. — Нет, подожди, почему мы раньше не говорили об этом? Знаешь, когда я осознал, что ты мне нравишься? — Так. Интересно. — Когда мы слушали песню на крыше, и я подумал, что хотел бы слушать с тобой не только этот плейлист, но еще и другие. Я включил тебе свою любимую песню Никэльбэка, поверь, я был по уши влюблен. Но мне было дико, потому что ты Дэдпул. — Что ж… Приятно слышать. Но ты ведь знаешь, как это бывает. Люди не меняются, меняется отношения к ним. — Да, — Питер посмотрел на него, но Уэйд не поднимал головы с его груди. Почему эти слова он помнил еще с амнезией? — Да. — Да, — просто согласился с ним Уилсон. Паркер любил уроки жизни и с благодарностью принимал их, возможно, амнезия заставила не только переоценить то, что он имел, но и дала понять, что стоило изменить, если это было способно расколоть их. Как категоричное отношение к роду деятельности Дэдпула или неуверенность. — Так… Почему ты сказал, что я не люблю твои рисунки? — нахмурившись, спросил Питер, потому что это была наглая ложь и он не собирался мириться с ней. — Просто хотел проверить, насколько это правда, — Уэйд повел плечом, не чувствуя себя виноватым. Ему хотелось еще раз услышать мнение Питера, и все. Или похвалу Питера. — Тогда почему не спросил, люблю ли я тебя? — Я был уверен, что ответ отрицательный, — сухо ответил Уэйд, а затем поднял голову и подтянулся на уровень его лица. — Даже если твои глаза говорили обратное. Питер посмотрел на Уэйда, улыбнулся и поцеловал. Уилсон охотно прильнул ближе, погладил лицо Паркера и отстранился, потому что герой стал отворачиваться на бок к нему спиной. — Отвали, самое стремное было влюбиться заново, причем так быстро, — проворчал он, перечисляя: — Быстро кончаю, быстро влюбляюсь, быстро переодеваюсь, даже ем. Интересно, почему я не назвал себя Флэшем? Хотя имя было занято, и меня укусил радиоактивный паук, а не гепард. Уэйд придвинулся ближе, перекинул руку на манер ложечки и притянул его к себе. Поцеловал в плечо и уткнулся в него же носом. — Это разные Вселенные, милый, но паутина тебе идет больше, чем пятна. Тебя это утешит? Питер толкнул его локтем, и Уилсон засмеялся ему в шею. Он закрыл глаза, пока дышал Питером и думал, что так происходило не только в данный момент. Он дышал им уже два года и нарекал это время самым счастливым в своей жизни. — Хорошо, — Питер прокашлялся, прежде чем продолжить говорить сентиментальности: — что ты видишь чувства в моих глазах, потому что я правда люблю тебя, хотя и говорю это редко. Спасибо, что читаешь. — Взаимно, малыш, — ответил Уэйд, чмокнув Питера в шею, когда тот стал поворачиваться к нему со сведенными бровями, вдруг вспомнив одну маленькую деталь. — Погоди, а что ты сделал с Джонни? — С чего ты взял, что я с ним что-то сделал? — Уэйд усмехнулся, смотря на недоверчиво прищурившегося Питера. — Потому что это ты? Мы говорим о тебе. Я не подумал, когда рассказал тебе о словах Джонни, но, может, я просто не помнил, с кем имею дело? Я с памятью не так наивен, как ты думаешь. Ну, так что? — Да ничего! Клянусь, просто поговорил, — Уэйд выглядел убедительно, и Питер расслабился. — Но кстати о домыслах Шторма, — Уилсон поднял бровные дуги. — Ты думал порвать со мной? Дамы и господа, мы подошли к развязке. Питер вздохнул и помотал головой, но смотрел исключительно перед собой. Уэйд поднял его лицо за подбородок, заставив взглянуть на себя. — Тогда?.. Мы расстались не на самой веселой ноте. Я поверил в домыслы Джонни, да, прости меня, но я правда порой даже не в курсе твоих мыслей. Мне кажется, я мог упустить что-то. Да и вел я себя из ряда вон отвратительно с тобой, за это тоже прости. Просто я не знаю, как реагировать, когда самый важный человек пытается меня переделать. С такой искренностью Питер не знал, что делать, вернее, знал, но для ответа пришлось набрать побольше воздуха в легкие. — Я не хотел рвать с тобой, просто… — он посмотрел на Уэйда. — Я зашился. Правда. Я думал, что добился всего, чего хотел, но на деле это оказалось… не так-то просто все совмещать, и я… Просто немного апатии, не стремись анализировать это, потому что, не знаю, как ты, а я всегда знал, что жизнь Человека-паука не будет легкой. Мы мало времени проводили вместе, ты знаешь. Я шел на то задание и думал, когда же это кончится? Но потом одернул себя. Что я думаю вообще такое? У меня же есть все, о чем я только мечтал. Хотел поскорее поймать андроида. Так ушел в свои мысли, что не заметил, как меня сбили, — он высвободился из объятий и сел, опустил плечи и посмотрел на свои руки. — Я прозвучу ужасно, но я рад, что случилась эта амнезия. И тебя, и меня она здорово встряхнула и показала лично мне, что нужно ценить то, что имеешь. Я не ценил, — во время речи Питера Уэйд взял его за руку. — Не помнить тебя было сродни пытке. Спасибо, — заканчивая свою мысль, Пит заглянул ему в глаза, — что ты есть в моей жизни. Не думаю, что я был бы счастлив без тебя, — разделил понимающую улыбку Уэйда, погладил по руке большим пальцем и кивнул на телевизор. — И, кстати, мы так и не досмотрели Ганнибала. И Как избежать наказания за убийство. И Убивая Еву. — Помню. А на чем мы остановились? — Думаю, что на самом главном.