+++
Фугаку не поднимает глаз от свитка, который держит в руках, даже когда он продолжает свой путь на кухню, где он может услышать, как его жена готовит ужин. Сегодня был еще один изнурительный день, полный политики и разбора нескольких гражданских жалоб, поданных на различных членов его клана в роли полицейских, все из которых оказались ничем иным, как мелкой клеветой на Учих, которые, только выполняли свою работу в качестве хранителей мира Конохи, но теперь вынуждены сталкиваться с растущей оппозицией в любой ситуации. План Данзо приближается к завершению, что делает почти невозможным для полиции выполнять свои обязанности. Не тогда, когда большинство деревни не только потеряла веру в Учих, но и активно не доверяет им. Фугаку устал. Надоели интриги и сети с единственной целью — уничтожит его клан, надоело успокаивать старейшин и убеждать свой клан, все время пытаться сохранить мир в их стенах, надеяться, что что-то может измениться само по себе, ждать, что другие главы поймут что происходит и, может быть, Хокаге наконец-то увидит гниль, которая поднимается от самых корней Фугаку не может не надеяться — неважно, насколько это тщетно, — что его клан не будет вынужден свергнуть всю структуру управления Конохи, просто чтобы защитить свой дом от манипулятивных стариков. Но время уходит. Потому что они не могут допустить, чтобы Данзо действительно преуспел в полном опустошении этих последних уравновешивающих структур внутри Конохи. Старейшины согласны с Фугаку. Скоро им придется действовать. Они и так ждали дольше, чем следовало. Он выдыхает, вытирает лицо и, наконец, входит на кухню, ища глазами жену. Которая быстро поднимает глаза при его появлении, как всегда сияя при виде него, но ее лицо-неизменная, всегда присутствующая безмятежная маска спокойствия, которая является фирменным знаком любого Учихи, неподвижным фасадом, независимо от того, что может происходить под ним. Микото всегда было легче представить идеальную маску Учихи внешнему миру, чем ему самому. Для нее это естественно. В то время как сам Фугаку изо дня в день борется за то, чтобы сохранить свой спокойный фасад перед всем миром. В уединении своих покоев его жена дразнит его с тех пор, как они были подростками, с тех пор, как они поженились так рано, что его характер становится намного горячее, чем это подходит для Учихи, а тем более для главы клана. Не то чтобы она когда-нибудь жаловалась на это. И пока они находятся вне своих покоев, они оба продолжают изображать ту самую нейтральную, спокойную, непроницаемую маску, которую их учили носить с того момента, как они научились говорить. Таким образом, их приветствие спокойно, вероятно, даже кажется холодным для любого постороннего, который может стать свидетелем этого. Но для Фугаку это все равно возвращение домой, во всех смыслах этого слова. — Сегодня Саске привел с собой друга, — говорит Микото, как всегда мягким и мелодичным голосом, но что-то в ее интонации сразу же привлекает внимание, говоря ему, что есть что-то довольно значительное в этом, казалось бы, безобидном объявлении. Ну, кроме того, что их младший сын привел домой друга в принципе. Саске всегда был очень тихим, спокойным и довольно застенчивым, почти замкнутым и определенно на антиобщественной стороне вещей, становясь действительно оживленным только рядом с Итачи, старшим братом, которого он так обожает. Саске всего пять лет, и он уже не любит большинство людей, которых встречает. Что тоже не сулит ничего хорошего для его будущих социальных навыков, учитывая все обстоятельства. Таким образом, для него не только удивительно иметь друга, но даже решить привести этого друга домой с собой — это на самом деле довольно хорошая новость, по мнению Фугаку. Если бы не та определенная осторожность, с которой Микото только что сообщила ему об этом факте. Но затем он слышит, как две пары маленьких ног приближаются из гостиной, его сын, скорее всего, услышал, как он вернулся, и, как всегда, ищет, чтобы поздороваться. Дверь слева от него открывается. И Фугаку моргает один раз, лицо остается ясным, не показывая никакого определенного удивления, которое проходит через него при виде картины перед ним. — Саске. — Невозмутимо приветствует он сына, выражение его лица превратилось в обычную неподвижную маску. — Отоу-Сан, — голос Саске звучит тихо, как всегда, когда он стоит в дверях. Но есть что-то в его голосе, какая-то нервная решимость, когда он представляет — это Наруто. Небольшая пауза. — Привет, Учиха-сама, — вежливо здоровается светловолосый мальчик рядом с сыном, и на его лице появляется яркая и веселая улыбка. Но глаза мальчика также полны осторожности и настороженного внимания. Наблюдая за Фугаку, он был готов к любой негативной реакции. — Мы с Наруто друзья. — Вмешивается Саске, не давая мужчине времени на настоящую реакцию, явно решив не позволить своему молчанию беспокоить его. Есть что-то упрямое в выражении его лица, чего Фугаку никогда раньше не видел у своего обычно такого замкнутого младшего сына. Глава семьи моргает. Но все же не позволяет своему искреннему удивлению отразиться на лице. Встав сегодня утром, он, конечно же, не ожидал, что вернется домой и обнаружит джинчурики Конохи в своей гостиной. Оказывается, у него также не хватает сил, чтобы выкинуть ребенка. И таким образом, Наруто в конечном итоге остается на ужин. Они проделывают большую часть трапезы, прежде чем их снова прерывают. Прерывание, принявшее форму одного Хатаке Какаши, внезапно ссутулившегося в дверях их столовой, все еще в полном боевом снаряжении, явно только что вернувшегося со своего последнего задания. Не то чтобы Фугаку удивился, увидев его здесь. Он и большая часть полиции Конохи прекрасно осведомлены о том, что Какаши взял джинчурики около двух лет назад. Парня, по-видимому, не смущали законы Сандайме, запрещающие ему делать именно это. Но, что ж, в его деревне происходит не так уж много такого, о чем Фугаку не знает, ухудшается положение его клана или нет. — Привет. — Бодро приветствует его джонин, лениво помахав рукой с порога. Но глаза мужчины остры, когда они осматривают комнату, явно оценивая их всех, скорее всего, убеждаясь, что его не-официально-но-все-таки-очень-эффективно-принятому подопечному не причинили никакого вреда. Фугаку даже не может винить его, учитывая то, как деревня обращалась с сыном Йондайме с тех пор, как появился статус ребенка как контейнера демона. И пусть он просто скажет, что вся ситуация вокруг их джинчурики — не что иное, как абсолютный позор всего, что стоит за Конохой. Это также является главной причиной, по которой Фугаку до сих пор просто игнорировал любые сообщения о шутках джинчурики или о джонинах, по-видимому, помогающих мальчику. С учетом того, насколько возросли настроения против Учих за последние пару лет, и как это недоверие первоначально началось — активно засеянное шепотом слухов об их участии в нападении Кьюби — его клан просто не может позволить себе быть замеченным в поддержке джинчурики. Он даже не уверен, кто будет больше страдать из-за такой ситуации: его клан или мальчик. Но должны ли они держать дистанцию или нет, они, конечно же, не пытаются сделать жизнь ребенка еще тяжелее, чем она уже есть. Как раз наоборот. Вся полиция придерживается мнения, что если сын Йондайме хочет устроить пару шуток над мирными жителями в отместку за любое плохое обращение с их стороны, что ж, тогда они с радостью посмотрят в другую сторону. Что, конечно же, не имеет ничего общего с их собственными на данный момент менее чем великодушными мыслями о гражданских лицах Конохи. Конечно, нет. — Хатаке. — Наконец приветствует его Фугаку. — Учиха, — кивает мужчина, прежде чем бодро продолжить, — я ищу потерянного утенка, который, очевидно, решил сбежать от своих нянек этим утром, отправив их всех в довольно нервном состоянии. Вы случайно не видели его? К тому времени, как он заканчивает, Наруто уже встал на ноги и подпрыгнул к мужчине с яркой ухмылкой, таща Саске за руку. — Каши-ни, — с энтузиазмом приветствует мальчик, весь сияющий, как солнце, с улыбкой и возбужденно расширенными голубыми глазами, как только подходит к парню. — Смотри, Каши-нии, смотри. Это Саске. Он мой друг, — гордо объявляет ребенок, явно полагая, что иметь Саске в качестве друга — это то, чем можно открыто хвастаться. Улыбка только становится ярче, когда Хатаке протягивает руку, чтобы взъерошить светлые волосы. И в глазах Саске определенно есть что-то довольное, ему явно нравится, когда его выставляют напоказ. Правда, потом он, видимо, решает, что Наруто забыл упомянуть важную деталь. — Лучший друг, — мягко подчеркивает Саске, его голос тихий, но снова этот упрямый наклон губ. Улыбка, которую посылает белокурый ребенок рядом с ним — ослепительно яркая, сияющая, как буквальный солнечный свет — заставляет Саске также довольно сильно светиться от быстрого достижения. — Мой лучший друг, — Наруто с гордостью подтверждает, его рука легко тянется, чтобы крепко схватить Саске, даже когда он продолжает болтать о событиях последних двух дней со своим опекуном, который, по-видимому, ушел на задание. Саске, просто опускает голову, взглянув на их сцепленные руки. И Фугаку не может не моргнуть от легкого румянца, внезапно окрасившего щеки его сына. Ах мило. И Хатаке лишь на мгновение поднимает голову, встречает его взгляд поверх голов двух мальчиков, прежде чем джонин быстро усиливает свое веселье еще больше, восхищенно улыбаясь глазом.+++
Именно так Наруто Узумаки — или, скорее, Наруто Хатаке, как его называют в наши дни — впервые появляется в их жизни. В течение нескольких дней он становится чем-то вроде обычности в их семье, находя место в доме, яркое и восторженное. Сыновья Фугаку так искренне счастливы и тепло дружелюбны рядом с ним, что даже у самых серьезных членов клана Учиха не хватает желания, чтобы попытаться заставить его замолчать. Хотя бы потому, что все они полностью осознают невероятное бремя, которое несет этот ребенок ради своей деревни, истинной живой жертвы. По крайней мере, ребенок заслуживает их уважения только за этот факт. Фугаку соглашается. С его точки зрения, джинчурики заслуживает того, чтобы быть настолько безудержно веселым, насколько ему, черт возьми, нравится. Хотя только через несколько дней он действительно осознает все последствия предоставления Наруто доступа в свой дом. Ну, знаете, ведь никто не сказал ему, что ребенок на самом деле был пакетной сделкой. Потому что с Наруто также приходят джонины. Все до единого.+++
Фугаку останавливается в дверях своей гостиной, не может не оглядываться вокруг себя, своего дома, своей семьи. Его глаза ненадолго останавливаются на Итачи, сидящем в стороне. Его едва одиннадцатилетний сын, который в настоящее время служит подушкой для двух полностью истощенных пятилетних детей, маленькие головы положена на бедра Итачи. Есть что-то совершенно расслабленное в его позе, книга по дзюцу в руке, но глаза мягкие, поскольку они продолжают возвращаться к двум малышам, по-видимому, отыскав его как спокойствие в грозу. Честно говоря, Фугаку не помнит, когда в последний раз видел своего старшего сына просто так. Мысль, которая так же болезненна, как и гордость, набухающая в нем от достижений Итачи, напоминание о том, насколько молод его сын и все еще уже достигшего больше, чем некоторые шиноби когда-либо достигали в своей жизни. Звон стаканов, которые ставят на камень слева от него, отвлекает внимание на не совсем закрытую дверь, ведущую во двор, где Морино и Хаяте в данный момент сидят, очевидно, соревнуясь в выпивке. В абсолютной тишине. Лишь немного левее фугаку слышит, как Митараши и Намиаши ругают Иноити за то, что тот, по-видимому, еще раз проиграл их командиру в сеги. И Фугаку почти чувствует самодовольство, практически исходящее от Шикаку — в очередной раз выходящего на первое место в своей любимой игре — со своего места. Это довольно красочное множество джонинов, которые в настоящее время собираются в комплексе Учиха, как это обычно бывает, когда Наруто приходит сюда. Хатаке в настоящее время нет в деревне, его послали на очередное задание. И он оставил своего подопечного под присмотром одного из джонинов. И Наруто, возможно, прекрасно вел себя для своего «Каши-нии», но то же самое нельзя сказать ни о ком другом, с тем, как регулярно мальчик ведет весь корпус шиноби на дикие погони по Конохе, как только Какаши выходит за ворота. В эти дни, как правило, также в сопровождении младшего сына Фугаку. С тех пор, как они познакомились около четырех месяцев назад, Наруто, похоже, никуда не ходит, не таща Саске за собой. Не то чтобы сын Фугаку когда-либо жаловался на этот факт. Как раз наоборот. В его младшем сыне есть жестокий вид собственничества, когда кто-то отвлекает внимание Наруто от него хотя бы на секунду, все еще бескомпромиссно настаивая на том, что он и Наруто не только друзья, но и лучшие друзья, получая ослепительно яркую улыбку от блондина каждый раз, когда он это делает. Что вполне может быть причиной, почему Саске делает это в первую очередь. Есть только два человека, к которым мальчик не ревнует, если Наруто хотя бы улыбается им. «Какаши, потому что он Каши-нии Наруто, Итачи, потому что он Нии-сан. хн.» Точные слова Саске, когда Микото спросила его об этом в какой-то момент. Кажется, есть только один ребенок их возраста, которого маленький ворон хотя бы отчасти готов терпеть в их маленьком кругу, а именно сын Шикаку. Скорее всего, по той единственной причине, что Наруто, по-видимому, уже дружил с Шикамару к тому времени, когда он встретил Саске. Но все остальные, кто заставит Наруто улыбнуться им по какой-либо причине — что совсем не сложно, учитывая, что ребенок практически олицетворяет солнечный свет, всегда улыбаясь чему-то или кому-то, — быстро обнаружат на себе угрюмый взгляд за то, что они осмелились отвлечь внимание Наруто от Саске. Включая самого Фугаку. Микото считает, что это восхитительно, и мужчина не может не согласиться. Хотя, несколько меньше с тех пор, как Микото прокомментировала, что как обнадеживает то, что у них есть два сына, поэтому им тогда не придется беспокоиться о прерывании родословной в будущем. Последствия этого так небрежно сделанного заявления вызывают у Фугаку головную боль. Дело в том, что его младшему сыну каким-то образом удалось подружиться с сыном Йондайме, джинчурики их деревни, изгоем, единственным ребенком во всей Конохе, который мог бы нанести еще больший ущерб имени Учихи. Но каким-то образом все оказалось наоборот. Потому что с Наруто пришел весь корпус джонинов, которые теперь, как правило, проводят довольно много времени в комплексе Учиха, когда единственный человек на всей планете, которого Наруто будет надежно слушать, не находится в городе, и ребенок быстро проберется в дом Фугаку, чтобы провести некоторое время со своим лучшим другом. Каким-то образом дом Фугаку стал одним из главных центров джонина в деревне. И его чувства свидетельствуют прямо сейчас, что в настоящее время вокруг комплекса бездельничает не менее тринадцати не-Учиха джонинов. И обычно он мог бы даже протестовать против их присутствия, мог бы совершенно ясно выразить свое неудовольствие любому, кто решил бы пренебречь правилами их лагеря. Но... В последнее время в деревне произошел довольно заметный сдвиг. Потому что с джонинами, делающими свое пренебрежение любыми слухами о предательстве клана Учиха настолько очевидным, гражданские лица оказались довольно нерешительными, настаивая на своем прежнем вопиющем недоверии. Похоже, даже они понимают, что коллективное пренебрежение одним из кланов Конохи — это одно. Но совсем другое — поставить себя не на ту сторону всей полиции Конохи и всего корпуса джонинов. Потому что джонины — это костяк деревни, их главная военная сила, те, кто носит имя Конохи за пределами деревни на миссиях, кто приносит основные деньги, беря на себя более опасные задания, те, кто живет и дышит доктринами своей деревни о товариществе и лояльности к Конохе в первую очередь и всем остальным во вторую. Они воплощают в себе все то, что стоит за их деревней. Но джонинов также боятся. Корпус Джонинов — это место, где собираются самые сильные, те, у кого есть кекай-генкай и богоподобные дзюцу, странные и непредсказуемые, те, кто уже давно решил, что отдаст всего себя своей деревне, те, кто истекает кровью и жертвует собой ради деревни, и все они в данный момент менее чем нормальны. Итак, менталитет толпы или нет, даже гражданские, похоже, осознают, насколько плохой идеей будет раздражать их коллективно. И когда его глаза наконец уходя на жену — которая поглядывает вверх, чтобы встретить его взгляд, как всегда почему-то в состоянии сказать, когда он смотрит на нее — он не может помочь, но думает, что это действительно могло бы быть возмутительно беспокоить новый статус-кво клана, что по крайней мере стоит посмотреть, куда это все может привести. Потому что, находясь здесь, джонины Конохи делают свое неодобрение Хокаге известным, даже если это невербально. Джонины, которые, похоже, коллективно решили просто игнорировать более поздние законы Сандайме, которые говорят, что им не разрешается даже разговаривать с Наруто. Джонины, которые, очевидно, решили, что их преданность любому Хокаге — даже покойному — стоит выше любых политических махинаций, которые в настоящее время могут управлять более влиятельными фигурами деревни в принятии решений. И Фугаку, как тот, кто остался верен заданию, данному Учихам самим Ниндайме — поддерживать мир в Конохе и защищать свою деревню от всех врагов, внутренних и внешних, — более чем одобряет это мышление. Не говоря уже о том, что тонкая, мирная революция — например, свержение Хокаге путем смещения альянсов внутри деревни — всегда будет лучше для Конохи в долгосрочной перспективе. Тем более, если там еще и Учихи выходят на первое место. Потому что после многих лет их оттеснения на окраины деревни, внезапно присутствие одного веселого ребенка снова превратило их клан в самый центр Конохи. Даже Данзо во всем своем высокомерии и закулисном кукловодстве не посмеет бросить вызов Учихам на их собственной земле. Есть причина, по которой этот человек пытается подорвать их с помощью теневых игр и манипуляций. Потому что Учихи держали Коноху дольше, чем любой другой человек или даже любой другой клан, и они всегда были самым сильным кланом Конохи. Посторонний никогда не смог бы по-настоящему бросить им вызов. Фугаку делает глоток чая, легко скрывая свое самодовольное удовлетворенное выражение за чашкой, даже когда он видит, что улыбка, которую он не позволяет себе показать, завивается в уголках губ его жены вместо этого, когда она добродушно предлагает Чузе, сидящему рядом с ней, еще одну чашку чая. И Фугаку знает, что в какой-то момент появится Хатаке, как только он вернется со своей нынешней миссии, едва займет несколько минут, чтобы объявить о своем возвращении в офис Хокаге, прежде чем он немедленно отправится туда, где его молодой подопечный производит хаос. Существует своего рода небрежное пренебрежение тем, как Хатаке относится не столько к самому офису Хокаге, сколько к Сарутоби конкретно в эти дни. С тех пор как он вернулся из своей последней миссии Анбу и что бы там ни было, заставившее его принять решение о принятии одного Узумаки Наруто, законы, запрещающие ему это делать, были прокляты. Хатаке, который является одним из лучших, одним из самых преданных. Хатаке, которому едва перевалило за двадцать, но который уже далеко продвинулся в плане силы и власти. Хатаке, который неизменно предан Конохе, если не из-за личного желания, то из-за преданности тем, кто ему дорог. Хатаке, который буквально сдвинул бы горы, чтобы защитить яркого, как солнце, ребенка, находящегося под его защитой. Хатаке, который на самом деле мог бы стать довольно отличным следующим Хокаге. Так… Как раз на этой неделе Фугаку и старейшины решили, что, возможно, сейчас не самое подходящее время для их переворота, что им, возможно, следует подождать еще немного, прежде чем они разрушат офис Хокаге, что им, возможно, не придется разрывать свою деревню на части, чтобы восстановить ее. Нет, если они смогут достичь той же цели, просто убедившись, что их следующий Хокаге не так склонен к манипуляциям из-за кулис, как нынешний. И может быть — особенно теперь, когда у них, по-видимому, даже есть Шикаку на их стороне, острые глаза человека, вечно оценивающие меняющуюся динамику в их деревне — они могут даже немного подтолкнуть вещи, просто достаточно, чтобы эстафета офиса Хокаге могла быть передана немного раньше, чем люди ожидают. — Да, — думает Фугаку, снова переводя взгляд на двух своих сыновей и светловолосого, вечно веселого мальчика, который недавно стал более или менее частью их семьи. — Лучше подождать сейчас и посмотреть, куда это нас приведет. И они всегда могут сохранить свои планы восстания в качестве чрезвычайного решения, но, по крайней мере, отложить переворот на данный момент. Может быть, до следующего года. Или на несколько лет. Или… на сколько угодно, если честно. Потому что в последнее время дела пошли на лад. И с какой стати им вообще связываться со всем этим?