Двенадцать мемберов.

— Ты точно уверен, что хочешь взять меня в свою группу. Я очень беспокоюсь насчёт отнюдь не безупречной репутации… Я не смогу этого пережить, если с твоей группой что-то случится… А твои фанаты? Им может не понравится то, что я буду путать хореографию. Прости…  — Хонджун, что за вздор?! Посмотри на меня… — Тэён хватает его за нижнюю челюсть, — Сколько ты ещё планируешь верить словам этого идиота. Он просто хочет тебя задеть и опустить, ты не должен извиняться за то, чего не было…  — Прости, я не могу оставить Криса…  — Это ещё почему? — взгляд Тэёна темнеет. Хонджун шепчет ему отдалённо:  — Я люблю его…  — То есть ты сейчас, сидишь на моих бёдрах и… Признаешься в любви другому парню? Джун-а, а как же я?.. — Тэён был явно раздражён, он едва не сказал ему фразу «Ты что охренел?!», но сдержался.  — Хён, я боялся, что ты меня бросишь, когда я перейду в твою группу, прости… Прости, я не хотел, — он вот-вот снова заплачет. Тэён качает головой, ему нечего ответить, он хочет орать на него, крушить мебель вокруг, но не находит даже двух слов.  — Но… Если ты настаиваешь в обратном, то я…  — Забудь… Мне следует подышать. Иногда меня просто поражает то, что ты так бессовестно говоришь… — Тэён аккуратно переложил Хонджуна со своих бёдер на кровать, поднимаясь с места, — Я скоро приду, не беспокойся. Тэён чувствовал ком в горле, он ненавидел Криса. Ненавидел его за всё, в частности за то, что тот испортил его парня. Тэён чувствовал досаду, что из-за какого-то Хонджуна отказался от роли на съемках своей мечты. Он поклялся себе, что если он скажет ему хоть одно слово, то жестоко накажет его.  — Тэён, подожди, пожалуйста… Почему ты уходишь? Я не хотел тебя обидеть… — Хонджун бросился за своим Хёном.  — Быстро сядь на тумбу! — Тэён говорил с ним в приказном тоне.  — Но, Хён… Хонджун не понимал, из-за чего он принял такое ненормальное решение, будто уже забыл, что у парня температура. Точнее, ему было на это плевать, он хотел поиздеваться над ним в ответ, как Хонджун издевался над его чувствами.  — Сядь, я сказал! Делай то, что я тебе говорю, — Тэён дождался, пока Хонджун сядет на тумбу.  — Хён, почему ты так поступаешь, а если я упаду? — Хонджун знал, что у него может вновь потемнеть в глазах. Тэён молчал, он пододвинул Джуна максимально от стены.  — Мало? — Тэён старался избегать с ним зрительного контакта, потому что сам едва не был в слезах и не хотел ему это показать, — Если тебе мало, то я силой посажу тебя в максимально неудобную позу и заставлю так просидеть всю ночь! Конечно же Тэён не настолько жестокий, он просто хотел его напугать, тем более что планировал вернуться максимально быстро. Тэён был спокоен, потому что он увидел, что Джун правда хочет быть с ним. А может всё-таки… с Марком?  — Хён, скажи в чём проблема… — Хонджун ласково прикоснулся к его щеке и хотел заставить посмотреть на себя, но тот оттолкнул его руку, наорав.  — Не смей меня трогать! Ещё раз прикоснешься, свяжу руки и заткну твой рот тряпкой!  — Хён… Прости, если я что-то не так сделал, — Тэён показал ему ладонь, жестом приказав остановиться, его глаза всё время были прикрыты.  — Сиди в комнате, пока я не вернусь! Сойдешь с места — убью. Ты же знаешь, на что я способен! Тем более, что только ты один всё как всегда испортил! — Тэён вышел за дверь и сразу же прижался спиной к ней, он прислонил запястье к переносице, едва сдерживая слёзы. Он понимал, что Хонджун сможет просидеть два с половиной часа. Ничего, потерпит… Затем он быстро отправился и ушёл, чтобы Джун не сидел лишние минуты, надо было срочно отъехать на съёмки к Тэну… Хонджун плохо помнил, как это произошло. Ёнджо появился внезапно перед ним и словно дикий зверь начал его жадно целовать в шею, когда Джун всё ещё находился на тумбе.  — Ты не исполнил мою просьбу, поэтому будешь наказан, Джун-а… Ты же знаешь, что твой папочка меня за это убьёт — Рейвен снимает его с довольно высокого «стола», где его ноги были оторваны от пола на целых пятьдесят сантиметров. Джун чувствовал, как покидает себя, ему дурно. Он не понимает чем так разозлил Тэёна. Его ломит страшная слабость и усталость… Хонджун задыхается, возбужденный и злой из-за того, что это заставляет Рейвена ухмыляться в его сторону.  — Ён-ах, — шипит он и делает выговор Рейвену по поцарапанным плечам. Ёнджо отстраняется, чтобы посмотреть на него, слишком наглый и слишком бесстыдный, чтобы заботиться о лице, которое бросает на него Хонджун. Он просто регулирует положение своих колен, толкаясь вперед, чтобы глубже погрузить свой член в измученное тело Хонджуна. Нос сморщился, глаза прищурились, Ёнджо чертовски горд собой, потому что движение его члена заставляет Хонджуна вздрагивать под ним, нервы вспыхивают, как электричество.  — Извини, Хонджун-а, — без капли искренности говорит Ёнджо, его речь опасно близка к невежливости. Из горла Хонджуна поднимается стон, который его душит. Рейвен близок к жестокости, трахаясь с Хонджуном с такой силой, что его бёдра дрожат. Рейвен такой жадный – он жаждет внимания. Глаза, пронзающие его, руки, губы и зубы, Хонджун почти ненавидит, что попался на эту опасную улыбку. Но Ёнджо так хорош в этом. Хонджун не хотел, чтобы это было немного подлым по отношению к Тэёну – он не хотел, чтобы это было больно. Синяки на бёдрах, где только они могли видеть. Ёнджо играет опасно, приставив рот к шее Хонджуна, когда его губы приоткрываются с хлопком. Он хочет укусить. Его зубы скользят по выступу ключицы Хонджуна, пока Джуну не приходится ущипнуть его за бок, чтобы заставить его снова отступить. Кровать под ними издаёт неприятные звуки — дешевый каркас, не предназначенный для того, чтобы выдерживать усилия двух двадцатилетних парней, пытающихся трахнуть друг друга в бессовестном забвении. Он едва выдерживает натиск Ёнджо.  — Хонджун-а, — выдыхает Рейвен в ухо, где его рот начал работать над пирсингом, — Ты такой тугой. Даже несмотря на то, что тебя много раз брали… Он стонет в чувствительную оболочку уха Хонджуна, заставляя его взволнованный жар разносится по всему телу. Он напрягается вокруг Ёнджо, вырывая из него задушенный звук. Хонджун чувствует, как каждый сантиметр Ёнджо наполняет его, такой горячий, длинный и грубый. Он почти бьет Рейвена по лицу тем, как быстро пытается заглушить сломанный, трепещущий стон, который вырывается из него, когда член Ёнджо проходит по его простате. Ёнджо испытывает пронзительное, твёрдое, болезненное удовольствие, охватившее его. Хонджун снова напрягается, и тут его рука оказывается неумолимой хватке Ёнджо над головой. Хонджун моргает расплывчатыми глазами, глядя на Ёнджо, удовлетворяющего животный голод, который он испытывает, когда трахает Хонджуна. Хонджун осознает, что во власти Рейвена, но уже поздно. От него не сбежать… Его зубы слегка обнажены, брови сдвинуты, член неумолимо толкается в Хонджуна. Мышцы бицепсов Ёнджо вздуваются. Его плечи широкие, грудь тяжелая, мускулистая. Он крепко сжимает руку Джуна. Ёнджо сейчас силён, часы в спортзале съедают его лишний вес, оставляя лишь мышцы. Он всё ещё работает над избыточной энергией, которую он не мог использовать в танцевальной практике, находясь в гипсе. Это не помешало ему поднять Хонджуна и чуть вновь не швырнуть его на кровать, рот распух от их голодных поцелуев, и его глаза потемнели, когда он растянул Хонджуна на матрасе. Под хваткой Рейвена рука Хонджуна не двигается. Зубы в его нижней губе, не позволяют говорить слишком громко, пока тот не сдвинется и каким-то образом, оказываясь глубже. Хонджун чувствует его животом, и ему с каждой минутой всё больше хочется кончить. Хонджун сжимает Рейвена между бёдрами.  — Ёнджо! — Хонджун снова бормочет, почти умоляя. Он не хочет, чтобы другие слышали его, слышали, как Рейвен превращает его во всего лишь тряпочную куклу, которую можно выкинуть после использования. Это ложь. Он хочет, чтобы один из мемберов NCT услышал его. Гореть от осознания того, что Хонджун заперт здесь с Рейвеном, который, распространился, ожесточился, каждая тяжелая мысль вылетела из его головы, пока Хонджун не стал плавным и горячим. Завтра будет ад. Утренние посиделки с мемберами NCT на жёстком табурете, они всегда задают ему несколько глупых вопросов, которые Хонджуна на самом деле не волнуют. А днем ​​- танцевальная практика, теперь уже с мемберами другой группы, которая не прекращается даже в отпуске. Хонджун весь день будет чувствовать жжение в заднице, синяки на бёдрах в форме пальцев Рейвена. Ёнджо почти выскальзывает, хватая Хонджуна за бёдра и таща ногти вверх. Пораженный вопль, и Ёнджо прижимает нижнюю половину туловища Хонджуна к себе, его член находится глубоко внутри и это выбивает весь воздух из груди Хонджуна, все мысли в его голове. Он выгибается, забывает прикрыть рот, когда он кричит, потому что из-за угла Рейвен упирается в его простату, а Хонджун видит звёзды за веками. Хорошо смазанная дырочка Хонджуна издает грязный, скользкий звук, когда Ёнджо выскальзывает из него и снова входит, влажная кожа ударяется о влажную кожу, отрывисто ударяется о скрип кровати. Хонджун настолько бредит, что слышит песню, почти смеётся, пока Рейвен не тянет его за волосы, снова целует его и не думает, что Ёнджо-а, а еще сильнее. Они даже презерватив не надели. Он затащил Хонджуна в кровать и так сильно целовал его, что к тому времени, когда Рейвен поднял его и уложил на кровать, Хонджун почти дрожал от нужды. Нуждающиеся руки и голодные взгляды, Рейвен смотрел на него, как лиса, охотящаяся на мышь, Хонджуну было всё равно. Ему просто нужна была горящая кожа Ёнджо и больше никаких тяжелых мыслей в его голове. Ногти тянут по его пояснице, вызывая жар. Хонджун кричит, изогнув шею, и это ошибка, потому что рот Ёнджо снова здесь, его зубы сжимают мочку уха Хонджуна.  — Ёнджо, перестань, — бормочет Хонджун, его голос подпрыгивает, заикаясь от того, как Рейвен работает с ним. Одна из его рук скользит по животу Хонджуна, горячая и властная.  — Мне нравится слышать, как поёт Хонджун-ги, — Рейвен трётся о уязвимую шею Хонджуна. Ёнджо близок. Ритмичные прерывистые, неровные толчки, которые заставляют Хонджуна танцевать на грани собственного оргазма. Хонджуну нужно больше, и он наклоняется, обхватив себя рукой, и, нанося один нетвёрдый удар, прежде чем Рейвен схватит обе его руки и пригвоздит их к подушке над головой Хонджуна. Статика наполняет разум Хонджуна, побелевший, прерванный взрывами фейерверка, когда Рейвен поражает его простату и шепчет ему на ухо грязные вещи. Хонджун корчится под ним, ему нужно больше, он хочет кончить, но Ёнджо не даёт ему этого. Хонджун моргает, в уголках его глаз появляется сырость, потому что этого слишком много. Рейвен захватывает обе руки Хонджуна одной из своих ладоней, переплетая пальцы, и использует другую, чтобы приподнять лицо Хонджуна за подбородок, зажимая его, и, целуя около глаза.  — Симпатичная Хонджун-ги, — шепчет он. Неформальная речь проникает сквозь и без того измученное тело Хонджуна, зажигая даже его вены. Он бы кричал на Ёнджо, шлёпал бы его, если бы его руки не были зажаты, но единственное, что он мог сделать — это трепетная мольба:  — Пожалуйста! — Ему нужно кончить. Он восхитительно жесток к нему, сжимает его переплетенные руки, член наполняет его до самых краёв:  — Ёнджо-а, пожалуйста… Пальцы запутываются в его волосах и сильно тянут, искры струятся по спине Хонджуна, а Рейвен ненадолго замирает, дрожа. Он трахает Хонджуна через собственный оргазм, проливаясь на Хонджуна, который жалко скулит. Всё ещё такой твёрдый, голова просторная, подвижная. Он чувствует себя одновременно и хорошо, и ужасно, это удовлетворение от того, что его полностью используют. Внезапно, без предупреждения он становится пуст, Рейвен уносит с собой тепло и оставляет его холодным. Хонджуна опускают обратно на кровать, он чувствует, как три пальца скользят внутрь и рот Ёнджо проглатывает половину его члена. Громкий, шумный, чертовски раздражающий Ёнджо, мычит тяжело и тихо, проводит пальцами по простате Хонджуна и запускает спусковой крючок его оргазма, вырывая из него стон жестко и мучительно сладко. Рейвен дразнит его языком и пальцами до чрезмерной чувствительности, Хонджун мягко мяукает и слабо отталкивает его. Рейвен откидывается, вытирая рот тыльной стороной ладони, все следы спермы Хонджуна исчезли. Он усмехается, слишком довольный собой, а Хонджун слишком устал, чтобы ругать его за это. Пропитанный потом, Ёнджо вытекает из его использованного и приятно оскорбленного тела, простыни прилипают к его коже, и Хонджун знает кого-то, кто будет очень расстроен из-за грязной кровати и сексуальной вони в каждом углу их общей комнаты. У Хонджуна осталось достаточно здравого смысла, чтобы ответить улыбающимся поцелуем.  — Хонджун-а, ты в порядке? — Рейвен не хихикает — в его голосе достаточно дразнящего смеха. Пьяный до оргазма, Хонджун вынашивает достаточно, чтобы лениво ударить Рейвена. У него болят бёдра и поясница, и Хонджун уже боится долгих часов завтрашнего расписания, составленного Тэёном, когда ему придётся притворяться, что он не позволил Рейвену обвинить себя в глупости.  — Паршивец, — бормочет он без здоровой дозы привязанности. Хонджун опускается на матрас с тяжелыми глазами, измученный до костей. Его голова удивительно пуста, в ней не звучит наполовину законченная лирика или несвоевременная музыка. Он приоткрывает один глаз, когда чувствует, что Рейвен встает с кровати и смотрит, как тот наклоняется, чтобы схватить с пола свою одежду. Хонджун понимает, что его убьёт Тэён, поэтому соглашается с Рейвеном сбежать в аэропорт. Хонджун с трудом одевается, предварительно обтеревшись влажными салфетками. Весь больной, с температурой, чтобы выйти на улицу в жару. А на градуснике около пятидесяти тепла… Рейвен потащил его в такси, он знает, что Хонджун не сможет пройти без документов, но попытка не пытка… Рейвену уже сегодня надо валить домой, чтобы никто не заподозрил его отсутствия. Он обманом тащит его туда, якобы, обещая вернуть украденные деньги, по прилёту в Корею…