В больницу отряд «В», был доставлен тут же, как только скорая оказалась рядом со зданием. Члены команды Капитана была в ужасном состоянии, злодей добрался абсолютно до всех, не оставляя в здании ни одного героя, кто бы смог ему противостоять. А если бы группа «А», ещё помедлила, то со всеми можно было и попрощаться. Казалось, что цель злодея — убить всех присутствующих в здании.
Но и сейчас дела ни у кого не были мёдом. Все были, словно бы на иголках. Особенно Джинс, наверное, вида он никакого не показывал, но сильно волновался за свою дочь, которую только доставили в больницу тут же отправили в операционную. Тоже сделали и с остальными героями, однако раны и состояние тех было не столь ужасными, как у дочери героя №3, кроме Шторма, у которого было некоторое подозрение на повреждение позвоночника.
Но сейчас же Тсунагу уже понимал, что даже сейчас может потерять Аю. Её просто могут не успеть помочь и сердце остановится из-за большого количества пролитой крови.
Через пару часов операция была завершена, и Аю отправили в реанимацию. Джинс же, понимая, что после операции его не пустят к дочери, стал ждать врача. Он должен узнать всё, что может ждать его дочь впереди и как это можно (если возможно) избежать.
Через некоторое время на горизонте пустого коридора больницы показался белый халат и ярко-рыжие волосы. Врач держал некоторые бумаги в руках, вероятнее всего заключения о состоянии поступивших в больницу. Там, самым первым делом лежала больничная история Аи. Ладно бы просто лежало, однако больше пугала красная бумажка, что была прикреплена на дело дочери героя, означающая, что пациент находится в тяжёлом состоянии.
Судзуи *Нигавара открыл свой кабинет и пропустил в него про-героя.
— На данный момент она в коме. Никто не может сказать, когда она проснётся, — произнёс врач и положил дело Аи себе на стол.
Красная бумажка больше всего била по Тсунагу. Он понимал, что с таким цветом в больницах люди могут и не вернуться. Даже сам герой после заданий несколько раз находился под этим цветом, однако всегда выживал. Но, что будет с его дочерью он и догадываться не мог.
— Какие травмы? — поинтересовался Хакамата, всё же он должен знать эти вещи.
Конечно, это никак не успокоит его, однако он будет больше знать о состоянии Аи, что, как он считал в данный момент, очень важно. Если он будет знать её травмы, то примерно поймёт сколько времени дочери понадобится на восстановление.
Он не хотел начинать с ней разговор сразу же, как она очнётся. Когда Ая проснётся он просто зайдёт к ней и поинтересуется её самочувствием, может спросит ещё и чём-то. Но сразу же говорить о геройстве он не намерен. Дочь точно не захочет слышать о том, что хочет ей донести отец, поэтому он отложит этот разговор до её выписки. Получит выписку и вернётся домой — они поговорят. Но точно не сразу же. Это может оставить некоторые отпечаток на выздоровлении.
— Точно хочешь знать? — задал вопрос Нигавара и взял со стола документы с красной бумажкой.
Тсунагу только сейчас заметил, что практически все дела пациентов были помечены красным, только один был чёрным, а три других оранжевого цвета. Герой быстро догадался кому принадлежала самая нижняя папка, помеченная чёрным — умершему герою, Капитану.
Однако все красные бумажки, что были в той стопке, оказались чуть светлее и тусклее, чем в деле Аи. Но это только казалось про-герою и не больше. Тот всего лишь беспокоился о дочери.
— Я должен знать о её состоянии абсолютно всё, — парировал Тсунагу, даже настаивал на этом.
Он считал, что обязан знать о всех её травмах, нанесённых злодеем. А герой же и подумать не мог, что его дочь будет сражаться сейчас с столь опасным человеком. Рюзаки её пожалел и это было видно, выложись он наполную, то никого из отряда «В» в живых не нашли. Ае очень повезло, пускай сейчас она в коме. Можно было предположить, что бывший герой оставлял силы на битву с Джинсом.
— Хорошо, — кивнул врач и протянул Джинсу дело его дочери. — Один открытый перелом правой руки, после закрытые перелом левой, вывих суставов в левой ноге, также повреждены некоторые внутренние органы и сломано два ребра, — объявил Судзуи то, что было написано в деле.
Тсунагу был шокирован, не думал, что всё настолько плохо. Сколько Ая держалась, чтобы поймать Амаичи, казалось: практически вечность и эти травмы при том, что злодей не выложился наполную и не использовал свою причуду. Если бы использовал, то убил бы, только получив кровь дочери героя.
— Всё настолько ужасно… — читая диагностику состояния дочери, выдал он.
Она даже сейчас может умереть, находясь в больнице, как и говорил Рюзаки. Чёрт, только сейчас Хакамата понимал, что ему надо было отправляться вместе с отрядом «В», этих травм и комы дочери можно было ведь избежать. Да и всего уничтожения отряда «В» тоже можно было предотвратить. А также быстро поймать Амаичи.
— Такие травмы у каждого из группы «В», её же самые тяжёлые, — ответил Нигавара, наверное, хотел как-то подбодрить и успокоить героя.
Хакамата вернул дело врачу, тот принял его, однако убирать ко всем не стал, словно бы хотел ещё что-то показать, что не заметил Тсунагу.
Он ведь просто открыл последнюю страницу с конечной диагностикой, даже прочитать это ему было сложно, не то, чтобы прочитать всё дело о неё травмах.
— Когда можно будет зайти к ней? — тут же поинтересовался про-герой. Даже сейчас, когда дочь находится в коме, он хотел зайти к ней, просто посмотреть, что с ней всё будет хорошо.
Такого страха за её жизнь он никогда ещё не испытывал, даже когда она рассказала, что собирается поступать на героя. Ая обязательно должна отказаться от этого. Просто перейти в обычную старшую школу, а после в университет в США на любой факультет, который только захочет. Главное — бросить затею с геройством в априори.
— Тсунагу, я понимаю, что ты беспокоишься за свою дочь, но сейчас ты ничем помочь ей не сможешь, — обратился Судзуи к Джинсу, уговаривая, да и к тому же сейчас про точно никто не пропустит в реанимацию.
— Как только она выйдет из комы, я оповещу тебя в первую очередь, — добавил тут же он с некоторым вздохом.
Тсунагу приедет сюда, как только дочь проснётся от комы. Он должен быть рядом с ней в этот момент. Даже просто, чтобы понаблюдать самому за её состоянием.
— Хорошо, — кивнул про-герой, соглашаясь, да Судзуи прав, сейчас Джинс ничем не может помочь дочери.
— Что-нибудь ещё известно? — поинтересовался Хакамата, он ведь не всё дело дочери рассмотрел, поэтому что-то явно мог упустить, точнее уже упустил.
— Да, наверно это очень важно, но на её руке выцарапаны четыре цифры, — сказал Нигавара и пролистал парочку страниц дела.
— Что там? — задал вопрос Тсунагу, он явно пропустил что-то очень важное в этих документах, а сейчас сильно жалел об этом. Всё же надо было пересилить себя и прочитать всё, что там есть.
— Делались они в спешке, однако мы смогли их разобрать, — в конечном итоге проговорил врач и протянул про-герою досье, открытое на одной из страниц, где-то практически в самой середине. — Лучше сам взгляни, может это почерк Рюзаки или всё же её, — продолжил Судзуи, всё ещё держа документ с красной бумажкой у себя в руках.
Джинс взял дело. На руке были нацарапаны цифры. Да так и есть, на фотографии, которая была в досье Хакамата точно узнал руку своей дочери. Светлая кожа из-за малого количества крови в организме. Ладно эта светлая кожа, но точно, рука была ещё сломана, как только кто-то умудрился выцарапать эти четыре цифры.
На фотографии было много крови, однако цифры разобрать было возможно. Их даже вынесли более аккуратным почерком на белый маленький листик сбоку фотоснимка. Однако же этот почерк… Про-герой точно не мог ответить кому бы он мог принадлежать.
— Не знаю, кому он будет принадлежать, — признался Топ Джин, он не знал даже кому этот почерк принадлежал.
Он точно не помнил даже почерка дочери, не то, чтобы вспомнить о том, как писал Рюзаки. Поэтому тут, к сожалению, ничем помочь не сможет.
Он чрезмерно долго не общался с Аей, поэтому ничего даже сказать толком не сможет. Однако Тока ведь может, но в его то состоянии. Это ведь он практически самым первый увидел тело дочери героя. А они ведь были очень хорошими друзьями, он сможет сказать почерк это Аи или же нет. Хотя он настолько покорёжен, что кто-либо вряд ли смог бы ответить на этот вопрос.
Нет, эта идея отпадает. Айзава-младший сейчас не в том состоянии, чтобы вообще как-либо помогать героям. Парень полностью разбит и, наверное, в регистратуре уже рвёт и мечет, чтобы того пропустили в реанимацию. Но даже Джинса туда не могут пропустить не говоря уже о парне. Тсунагу ведь даже толком ничего не смог сказать своему подчинённому, просто велел ждать хороших вестей и остыть хоть немного.
— Настолько у вас всё запущено? — забрал дело из рук героя Нигавара, после перекладывая его на стол и скрещивая руки.
— Ты о чём? — задался вопросом Хакамата, он не понимал к чему это клонит врач или же вообще не хотел понимать.
— О ваших отношениях, — строго изрёк Судзуи и вздохнул, окидывая взглядом тёмных глаз про-героя. — О чём ещё можно говорить? — дополнил он, всё ещё сверля Джинса глазами.
Тсунагу понимал, что Нигавара точно знает о происходящем в их семье, ведь от части является ей. Судзуи Нигавара, брат Рико и по совместительству был и остаётся лучшим другой для про-героя.
— Мы нормально не разговаривали уже год, чего ты хочешь? — ответил герой, даже не стараясь чего-то скрыть. Да, надо говорить всё как есть, по-другому никак нельзя.
— Меня интересует только одно, что ты хотел этим получить? — возвращаясь к своему столу, вздохнул врач.
Хакамата ничего не говорил, потому что это просто бесполезно. Судзуи, как в принципе и Рико, не был из тех, кто мог спокойно выслушать оправдание. Они сначала бы высказали всё, а только потом стали бы слушать кого-либо. Да, все из семьи Нигавара такие, ничего с них нельзя взять.
— Сам же знаешь, что упёртее Рико, будут только её дети. Ая, Касу, — продолжил Судзуи и больше ничего не произнёс, наверное, ждал ответа он Тсунагу.
А ведь иногда Джинс всё же задавался этим вопросом. Почему он так поступил- Он ведь не хотел, чтобы Ая просто пошла на героя. Да и сам был до последнего уверен, что его дочь пойдёт на какую-то иную специальность. Но даже присутствовали надежды, что она преодолеет себя и вновь вернётся в спорт.
Но нет, все раздумья героя были разрушены в один миг, когда дочь пришла и рассказала о своих планах. Он понял, что в тот момент она пыталась найти слова поддержки, но очень ошибалась. Решение, которое никогда не хотел услышать от дочери про. Это то, что она как и он, хочет быть героем. Но в тот момент он наотрез сказал нет. Ей нельзя было становиться героем. Категорически нельзя.
Однажды она может и не вернуться обратно с задания, как и её мать. Сначала преодолевшая свой порог в использовании причуды, а потом попала под вражескую пулю. Только по этому Джинс явно дал понять дочери, что не поддерживает её и решение, которое она приняла.
— Я просто не хотел, чтобы она шла по нашим стопам и тоже остановилась героем, — ответил Хакамата, он впервые за долгое время вправду жалел, что не перекрыл все шансы своей дочери на поступление.
— Ну вот, что из этого получилось, получите распишите так называется, — парировал Судзуи и взяв в руки те же документы, ударил ими по столу. — Теперь, когда ты хочешь с ней поговорить этого времени может и не настать, — продолжил врач и он указал на красную полоску, что была прикреплены к досье Аи.
Красная — порог между жизнью и смертью… Об этом надо всегда помнить.
Глаза про-героя расширились, как это, времени может и не стать? Но догадка сама с собой пришла в голову. Ая может и вовсе не проснуться.
— Ты хочешь сказать… — хотел начать говорить про-герой, но его перебили.
— Она может не выходя из комы умереть. Мы подлатали её, но огромные потери крови и ужасные показание кардиограммы, — открывая ещё страницы дела, произнёс врач, кажется сейчас он и просматривал кардиограмму дочери героя повторно.
— Можно взглянуть, — попросил про-герой он много чего упустил, просто открыв итоги. Однако там же должны были быть и указания, если что-то не так и кардиограммой.
— Нужно, — кивнул Нигавара и протянул про всё то же дело. — Не узнаёшь? — тут же и поинтересовался врач. Говорил он будто бы на кардиограмме было то, что герой точно бы узнал.
И он прекрасно узнал это. Ая использовала свою вторую причуду. Диагностика сердца не давала никаких хороших результатов, как бы хотелось врачам и про-герою. Она явно использовала её сегодня, чтобы как-то запутать и поймать Амаичи.
Тсунагу отлично помнил очень похожую кардиограмму. Однажды, совершенно случайно, разгребая какие-то вещи дома он нашёл её, ту, что принадлежала его жене. Хакамата ещё спросил, всё ли в порядке, однако тогда Рико отмахнулась и произнесла, что с ней будет всё в порядке и чтобы герой не волновался.
Но тот даже после этих слов сильно переживал, понимал, что что-то явно не так. Вскоре и вскрылось, что у Рико появился порог в использовании причуды, который перейти ей было нельзя. А всё из-за частого использования квирка. Хакамата ведь даже предлагал уйти жене из этой профессии, подать в отставку, но та стояла на своём и не послушалась. Она говорила, что всё будет абсолютно прекрасно и это пройдёт. Но нет, благо порог не изменялся и Рико могла контролировать свои перемещения.
Этот же порог передался и младшей из семьи Хакамата — Ае. Однако в отличие от матери, которая могла перемещаться до двадцати раз за день без каких-либо проблем, дочь героя не могла переместиться и одного раза не для угрозы своему здоровью.
Касу же имел идентичную причуду с матерью, но порога у него, даже спустя двадцать лет не появился. Хотя у Рико он появился в восемнадцать, она сама же и призналась в этом, но не хотела никому больше говорить об этом. А это было очень плохим решением. Хотя Тсунагу очень хорошо понимал, что это могло бы хоть как-то помочь.
— Да, она использовала вторую причуду и явно не раз и не два, — в конечном итоге, выводя героя №3 из мыслей, произнёс врач.
— А лекарства? — задал вопрос Тсунагу.
Герой знал, что пускай Ае было запрещено использовать вторую причуду, однако были совершенно разные обстоятельства. Поэтому в случае необходимости дочь героя могла использовать квирк, однако после обязана принять лекарство, если всё будет очень плохо. Это обязано восстановить её ритм сердца, но там тоже были свои сложности.
— Видно, что не принимала, если бы принимала, то это всё равно бы ничего не изменило, а только ухудшило ситуацию, — отвечая на вопрос Хакамата Судзуи и скрестил руки, глядя на реакцию героя.
Топ Джинс молча закрыл досье о состоянии дочери и вновь передал его врачу, он больше не мог на него смотреть. Понимал, что дочь может и не выжить от этого становилось ещё хуже. Хорошо, что Тока не знает всех деталей, что происходят с Аей. Хакамата и предположить не мог, чтобы произошло с парней, узнав он правду о состоянии своей подруги.
— Проценты того, что она выживет? — поинтересовался про-герой, он должен знать даже предположения врачей.
Сейчас он колебался в принятии своего решения. Ая проснётся и выйдет из комы и больше никогда не ступит на территорию UA. Герой №3 не хотел, чтобы его дочь больше как-либо рисковала собой. Она должна выкинуть мечту о становлении героем, хотя бы ради своего же здоровья и жизни. Пускай выберет что-то другое. Она не сможет стать героем.
Нет, на самом деле может и это очень хорошо понимал Джинс, даже видел в ней некоторый потенциал, однако же точно не хотел делать этого. Она могла бы стать хорошим героем, если бы не её здоровье, а также страх её отца. Что каждый раз беспокоился о том, как Ая сможет переносить задания. Но с каждым разом видел, что она выполняла их и это пугало.
— Пятьдесят на пятьдесят. Никто не знает, сейчас за ней ведётся серьёзный надсмотр. — проговорил Нигавара и скрестил руки, после вздохнул. — Если будут какие-то изменения, я сообщу тебе, — пообещал Судзуи, а он всегда сдерживал свои обещания.
Да Джинс поступит так, как и думал сейчас. Сначала, когда дочь выйдет из комы он поговорит с ней о геройстве, но так, очень отстранённо, чтобы она и не смогла подумать, что отец хочет перекрыть все дороги к её мечте. Так надо, всё ради её безопасности.
Она поступил в старшую школу и продолжил обычное обучение, а после и поступит в какой-нибудь из университетов. Если не захочет в США, то в Токио, а если нет, то в Киото, тоже ведь неплохой вариант. Ведь так? Однако надо будет поднять этот вопрос и ещё раз, после её выписки и уже более серьёзнее. Хакамата прямо скажет, что больше не может смотреть на это.
Однако как Ая может отреагировать? Если она… нет всё равно. Джинс не даст добро на продолжение её учёбы в UA.
— Я приеду как только что-то появится или они выйдет из комы, — проговорил про-герой и уже собрался уйти.
Ему надо всё ещё раз переварить в своей голове. Он опять обдумает обо всём произошедшем и точно будет знать, что ему надо делать.
— А сейчас остановись и подумай, просто подумай, Тсунагу, — попросил Нигавара, одновременно вводя про в заинтересованность и останавливая героя. — Захочет ли она тебя вообще видеть? — продолжил врач.
А ведь и вправду…
Слова Судзуи очень сильно ударили по Тсунагу. Он сейчас даже не знал, что может произойти, когда он придёт к дочери, когда та очнётся от комы. Что вообще скажет впервые за год? Она говорить с ним могла только в агентстве, однако это были очень короткие разговоры о миссиях и не больше.
— Я должен с ней ещё раз поговорить о её решении, геройство только погубит её, — промолвил в ответ Топ Джинс.
Он обязан поднять эту тему ещё раз и немного подготовить свою дочь к тому, что она больше не вернётся в UA.
— Она не захочет тебя даже видеть в качестве своего отца, а ты хочешь опять поднимать ту тему, — продолжая развивать проблему, говорил врач.
А ведь он правду говорит, она даже ни за что не захочет видеть своего отца. Дочь ведь поначалу хотела наладить отношения.
Даже спустя даже год она отправила сообщения и предположении о совместном ужине. Но Тсунагу всегда просматривал СМС, но не отвечал. Почему он это делал, сам-то до конца и понять не мог. Просто хотел, чтобы Ая одумалась, но это ни к чему хорошему не привело.
— А что ты предлагаешь мне? Сидеть сложа руки и ждать, что когда-нибудь она не вернётся с задания? — задался вопросом Джинс.
Это было его главным страхом, что дочь не вернётся с задания. Да и не только она Касу тоже. Оба, чёрт подери, пошли по стопам родителей на героев.
— Я не знаю, решай сам, но сам ещё раз подумай, каково ей было, когда ты не поддержал её и ничего толком не объяснил, — сказал Нигавара и подошёл к двери, находящейся за спиной №3.
Топ Джинс же считал, что дочь, должна была ещё давно понять, почему отец начался относится к ней так. Но она словно бы стала просто забывать об этой проблеме. А как отчаянно билась на спортивном фестивале, словно бы желала что-то показать этим. Даже заняла третье место, а битву за второе место она просто ушла, сказав, что сдаётся.
— Она умная, должна была всё понять, — оправдывал своё прошлое неумение объяснил дочери свою позицию, за что корил себя. Ведь вправду, всё могло быть совершенно иначе, если бы он всё ещё рассказал? Или же нет?
— Что понять? — удивился Судзуи и остановился — Понять, как о смерти своей матери? — задал он свой вопрос.
Даже Джинс помнил, как Ая отреагировала на новость о том, что мама больше не вернётся к ним. Тот ужасный день он запомнил навсегда.
— Ладно, делай, что хочешь, — махнул рукой врач и вышел из кабинета, оставляя героя одного со своими мыслям и нерешёнными проблемами.
Джинс уже сам вышел из кабинета, но Нигавара там не было. Уже ушёл, у него сейчас очень много дел, как главного хирурга в больнице сегодня.
Тсунагу больше не мог держать свои эмоции. Сегодня, чуть не произошло то событие, десятилетней давности.
Хакамата сел на скамейку рядом с кабинетом. Он сейчас всё обдумает и пойдёт. Сейчас у всех героев будет очень много дел, поэтому надо отправляться.
— Чёрт, я должен был остановить её ещё тогда, — уже словесно начал корить себя Джинс.
Чёрт, всё идёт ужасно и наперекосяк, как и в тот день. Ая так спокойно отреагировала на смерть матери, даже на Касу, что старше своей сестры на четыре года отреагировал совершенно иначе. Он больше переживал смерть матери, чем Аи. Девочка в свои шесть лет была в тот день очень спокойна, будто бы знала, что такое когда-то произойдёт.
§§§
Многих героев вызвали на это задание в том числе и Тсунагу с Рико. Поэтому, оставили детей с женой Судзуи — **Мирославой, женщиной имеющей корни из России и работающей на военные силы Японии, но это совершенно не важно. Не все вернулись с задания, как бы всем этого хотелось. Не вернулась и Рико.
В тот момент Хакамата и не знал, как объяснить своим детям о том, что их мать больше не вернётся к ним. Он даже в морге не мог смотреть на труп своей жены, а теперь надо всё детям объяснить. Прошло два дня, а он не видел своих детей. Как вообще надо начинать говорить об этом.
— Мама! Папа! Вернулись с задания! — только зайдя в дом Нигавара, послышался весёлый крик Касу.
Он ведь всегда так быстро и ярко реагировал на возвращение родителей с заданий. Как сейчас ему вообще говорить о произошедшем? Сейчас не хотелось рушить эту радость, что всегда оставалась вокруг их детей. Но по-другому никак нельзя.
— Касу, не спеши, я не могу бегать также быстро как и ты! — послышался и второй голос со второго этажа. Уже принадлежавший дочери.
Ая всегда была менее эмоциональнее, чем её старший брат. Более спокойная и уравновешенная в отца и имела прекрасные дедуктивные способности в мать.
Они, вероятнее всего, будут очень удивлены, когда не увидят рядом с отцом свою рыжеволосую мать, однако это надо принять. Оба ребёнка были сильно привязаны к ней. А потеря родного человека в их возрасте не сулит ничего хорошего. Нельзя даже предположить, как они вообще отреагируют.
Только на лестнице появился Касу, за ним тут же была и Ая с плюшевым зайцем в руках.
— Дети, не надо спешить, упадёте ведь, — послышался и голос Миры со второго этажа, за детьми спустилась и она и тут же застыла на месте.
— Папа, а где мама, она ведь где-то спряталась? — поинтересовался Касу и бегал глазами из стороны в сторону, чтобы найти, где бы могла спрятаться мама.
Рико же часто так делала. Убегала, или перемещала себя за угол, а после выпрыгивала из-за него, встречая детей. За этим было забавно наблюдать. Только вот сегодня совсем другой день — она не сделает так. Больше никогда не сможет поступить так.
— Ая, не бойся, сейчас она выпрыгнет, — произнёс брат, закрывая собой младшую сестру.
Но тот взгляд, который был устремлён на Тсунагу в тот день он запомнил лучше всего. Глаза голубые, точно такие же, как и матери, смотрели на отца, будто бы спрашивали, где мама.
Хакамата ведь даже толком и слова под этим взглядом сказать не мог. Мира, что уже спустилась на первый этаж, поняла, что произошло кое-что не самое приятное. Но, неверное, и не догадывалась насколько ужасны вести, которые принесли Хакамата и Нигавара.
— Касу, Ая, нам надо вам кое-что сказать, — произнёс Судзуи, понимая, что сейчас герой не в состоянии рассказать о случившемся детям.
— Что-то произошло? — задала вопрос Мира.
Но Касу не хотел слушать, он всё ещё смотрел по сторонам в ожидании того, когда мама выпрыгнет из-за угла, она ведь всегда там делала, чтобы посмеяться. Всегда, но точно не сегодня и больше никогда.
— Так подождите, мы сейчас найдёт маму и вы нам всё скажите, — молвил мальчик в ожидании того, как его мама выпрыгнет откуда-то.
— Касу, понимаешь… — Нигавара взял за руку Касу, обращаясь к нему и остановился. Он тоже не мог рассказать детям о смерти своей сестры, просто не мог, язык для этого не поворачивался. — Мира, сможешь им объяснить? — обратился врач к своей жене, что, как и дети, ничего не понимала и сама требовала бы объяснений.
— Что объяснить? — задала она вопрос.
Но Ая, стояла совершенно спокойно и уже опустила глаза в пол. Даже в тот момент Тсунагу думал, что она заплачет, а Ая делала это очень редко, но никаких слёз, сейчас только спокойная реакция.
Он сам про-герой догадался, что его дочь поняла, что произошло. Она была очень умной для своего возраста. И детское мышление её сверстников не соответствовало с её. Ая всегда была на шаг впереди своих одноклассников в каких-нибудь интеллектуальных задач, так же и Касу, однако тот не сильно блистал своими знаниями перед кем-либо. Как и сейчас Хакамата понял, что оба его ребёнка уже могли догадаться, однако старший сын, старался опровергнуть свои мысли и найти, спрятавшуюся за углом мать.
Ая взяла своего брата за рукав кофты и немного потянула, чтобы тот наконец-то обратил на неё какое-то внимание, а не просто стоял и прикрывал её.
— Касу, мама не вернётся… её больше нет с нами… — видно, что слова девочке давались очень тяжело, однако она сказала это брату, не взирая на содержание своих слов.
Касу вмиг остановился и обернулся к сестре. В его глазах, как и в глазах Тсунагу не читалось ничего, кроме отрицания. Они оба хотели отрицать произошедшее, будто бы это всего лишь страшный сон и ничего больше, словно бы они сейчас должны проснуться.
Однако ничего такого не происходило и эта была реальность, которая почему-то обошлась с ними очень десткого, будто бы той надоело смотреть на счастливую семейную жизнь семьи Хакамата и она решила устроить им новый вираж.
— Что ты такое говоришь? Как тебе это вообще в голову пришло, она ведь сейчас выпрыгнет из-за угла, я же знаю, она всегда так делала, — удивлённо выдал мальчик, он не хотел верить словам своей сестры, но та никак не изменилась в эмоциях. Продолжала смотреть в пол, держа в руках своего белого зайца.
Про-герой понял, что сейчас именно он должен рассказать всё детям. Просто сказать и успокоить. Они обязаны преодолеть эту преграду вместе.
— Касу, послушай, Ая права, мама больше не вернётся к нам, — кивнул Тсунагу и положил на плечо своего сына руку, они должны все принять этот факт, что мамы больше нет.
— Как это, Рико мертва? Что произошло? — опомнилась Мира и прикрыла рот ладонью.
Она была удивлена не меньше детей. И тоже, вероятнее всего, не хотела верить в происходящее.
— Она преодолела свой порог и… — стал рассказывать Судзуи, отвечая на ранние вопросы жены, но не успел договорить ещё.
Рико могла выжить, ведь могла, однако не увидела злодея и не успела увернуться от пули. Она попала точно в сердце и успела только сказать, что беспокоиться за своих детей и сказала, чтобы Джинс позаботился о них. Особенно проследил за Аей, у которой появился порог в использовании второй причуды.
— Умерла, мамы больше нет… — вымолвила Ая и подошла к лестнице, затем осторожно взялась за перила, поднявшись на одну ступеньку. — Я пойду, мне надо… — не оборачиваясь, шёпотом проговорила дочь Тсунагу.
Тишина поразила коридор. Касу, стоял в ступоре и ничего не мог сказать, только слёзы стекали по его щекам, и казалось, что он совершенно не ощущает присутствие солёной жидкости у себя на щеках.
Ая тихо поднималась на второй этаж, они с Касу там постоянно играли, когда приходили в гости к брату Рико. Шаги дочери даже нельзя было расслышать, она ходила очень тихо, будто бы не в этой реальности, а где-то за её пределами.
Тсунагу обнял своего сына, это всё, что он мог сделать, чтобы хоть как-то успокоить его. Он даже ничего сказать не мог. Тишину разорвал всхлип сына и он вжался в отца. А Хакамата понял, что ему необходимо поговорить с дочерью, понимал, что пускай она может понять всю ситуацию, однако она всё ещё маленький ребёнок.
Про-герой заметил, как жена Судзуи сняла со своей руки перчатку. Мира коснулась головы сына №3. Тот сразу же заснул. Причуда этой женщины, усыпление людей одним прикосновением. Поэтому она частенько носит перчатки и даже сейчас, когда может сдерживать квирк, продолжает их носить, чтобы случайно не усыпить кого-нибудь.
«Думаю, так будет лучше для него», — произнесла Мирослава и подняла заснувшего сына героя.
После унесла его, оставляя Джинса с мужем. Она правильно сделала, что усыпила ребёнка, он не мог перенести это сейчас. Касу должен успокоиться и сон ему немного поможет. Конечно, не до конца, однако этого времени будет достаточно, чтобы найти слова, как бы ему объяснить всё мягче.
Ая то всё поняла, но они с Касу очень разные, поэтому к каждому должен быть абсолютно разный подход. Если с Аей можно разговаривать, как с равным с собой, но надо помнить, что девочка всё ребёнок. А Касу же, пускай и достаточно умный, однако ещё ребёнок, даже больше чем Ая, которая и так младше брата на четыре года.
Теперь же Нигавара и Хакамата сидели на кухне в полной тишине. Никто не мог ничего сказать, абсолютно, да и желания сейчас не было.
— У неё чрезмерно взрослый ум для детской психики, она поняла, что произошло с полуслова, — произнёс Судзуи, только сейчас прерывая всю тишину, никто ведь и не смел её прерывать, боялись произнести что-то неправильное.
Вернулась и Мира. Она ничего не говорила, только натянула на руку свою перчатку. Она не хотела ещё кого-нибудь усыпить, ей этого точно не надо.
— С ней надо поговорить, я схожу к ней, — произнёс Мирослава, собираясь подняться из-за стола.
Но Тсунагу встал из-за стола быстрее, понял, что если он сейчас не поговорит с своей дочерью, то дальше может быть всё очень плохо. Сейчас он должен сам попытаться поговорить с детьми.
Герой уже стоял в дверном проёме, когда продолжил:
— Не надо, я сам поговорю, думаю, так поступила бы и Рико, не вернувшись я с задания, — выдал в конце Джинс.
Он знал, что Рико бы поступила точно как и он сам сейчас. Она была чрезмерно жизнерадостной, ведь даже на пороге смерти улыбнулся ему.
Уже молча он вышел из кухни, даже не дождался ничего, хотя было видно, что Нигавара хотел ему явно что-то сказать, но не успел. Хакамата и не собирался того слушать в тот момент, просто хотел поговорить с дочерью, ей как никому другому сейчас нужна моральная поддержка.
— Как там Касу? — поинтересовался голос Судзуи, он тоже волнуется за состояние детей, как и про-герой.
— Нельзя так резко с детьми, они ведь… — Тсунагу не услышал, ему это не было важно в данный момент.
Сейчас на первое место он ставил только разговор с дочерью и больше ничего. Это было самым важным в этот момент.
Хакамата поднялся на второй этаж. Понимал, что сейчас произойдёт то, к чему герой совершенно никогда не был готов. Ему придётся сейчас разговор с Аей на тему, о которой он сам не начинал и думать. Всегда считал, что всё будет хорошо, и даже не подозревал о таком исходе.
Но уже поздно думать об этом…
Пускай дверь в комнату, где сидела его дочь, не была закрыта, однако про постучался, заглядывая в помещение. Ая сидела на диванчике с плюшевым зайцем в руках и прижимала его к себе, но никакого внимания на Джинса не обратила, словно бы того не было.
— Ая, можно? — поинтересовался про-герой, ступая на порог комнаты.
Только он переступил его, как почувствовал, что теперь ему тяжело даже подойти к своей дочери.
У неё ведь тоже есть порог в использовании второй причуды. Однако она может погибнуть даже воспользовавшись ей однажды. Даже тогда Тсунагу понял, что обязан защитить дочь даже от её же силы.
— Ты хотел поговорить насчёт мамы? Я понимаю, что её больше с нами нет, если и поговорить, так это надо с Касу, — произнесла Ая, даже не повернув головы к отцу.
Он даже понимал её. У них с братом огромная разница в понимании окружающих их вещей. Если Ая глубокий реалист, что давно перестал видеть своё детство в самых ярких красках из-за иногда несправедливой реальности, то Касу всё ещё продолжает видеть всё в самых ярких красках. Касу будет сильно переживать по поводу смерти матери открыто, как и подобает большинству детей, а его сестра же может сильно замкнуться в себе, что может привести не к самым лучшим последствиям.
— Я хотел поговорить именно с тобой, — признался Тсунагу, присаживаясь на диванчик рядом с дочерью.
Да, он хотел поднять эту тему, однако также желал безопасности своим детям и только этого. Сейчас на первое место в своей жизни он вынесет безопасность и семейную жизнь для детей.
— О маме? — задала вопросом Ая.
Отчасти ведь и правда, Тсунагу собирался тогда поговорить и об этом, однако слов для этого он найти так и не смог даже в тот момент. Не то, что сейчас. Теперь они мало разговаривают, даже как-то контактируют, поэтому сейчас он бы точно ничего не смог сказать.
— Практически, обещай, что не будешь использовать свою вторую причуду, ты должна понять… — попросил Джинс в тот момент, он больше ни о чём не думал, только как получить обещание от дочери, что она не использует свой квирк.
— Мама уже говорила, что я не в силах её использовать, тоже просила не пользоваться ей. Я и сама хорошо понимаю, что она может и меня убить точно так же, как и маму, — говорила дочь героя, не поднимая глаз на отца.
Герой уже увидел на глазах дочери слёзы, но она старалась сдержать, чтобы они предательски не потекли. Всё же даже тогда, она была ребёнком, который потерял дорогого ей человека.
— Спасибо, — произнёс Джинс и обнял Аю, почему-то ему самому от этих объятий стало немного легче.
Тут же послышался всхлип, нет Ая ещё ребёнок, пускай и очень умна. Она, как и её брат ещё дети, пускай и несколько особенные.
— Пожалуйста, не разговаривай со мной, как с маленькой, в следующий раз, — попросила Ая, когда успокоилась и Хакамата больше не улавливал всхлипов Аи.
Да, сейчас Тсунагу разговаривал с ней, как с маленькой дочерью, а не как на самом деле привыкла она. Рико ведь всегда разговаривала с дочерью, как с равной себе. Это порой немного озадачило про, считал, что Ая, как и Касу всегда останутся для него детьми.
— Хорошо, — кивнул он.
Этот разговор сильно ударил по герою, как и происходящее вокруг. Рико не должна была жертвовать собой в тот день, просто не должна была.
§§§
Одно из самых ужасных и болезненных воспоминаний для про-героя. Оно стояло наравне с воспоминаниями о смерти Рико.
— Ая, ты обещала не использовать её… — прошептал Тсунагу, он обязан остановить свою дочь от дальнейшего обучения в UA.
