Огонь и кровь

      Угли догоревшего костра едва источали тепло, а их свечение было почти незаметно. Лёгкий холод пробирал и заставлял всё тело дрожать. Ночь стояла небывало прохладная для этих земель.       Прижавшись к дереву и приобняв самого себя за плечи, Стригвир пытался хоть как-то не замерзнуть. Казалось бы, ранее он был и в более суровых условиях, когда путешествовал: и в снег, и в дождь попадал. Однако после такого тёплого дня настолько холодная ночь заставляла ёжиться и неподвижно сидеть.       От холода жреца клонило в сон, хотя усталости он не ощущал.       Хаскар, натачивая очередное копьё, иногда обращал внимание на Стригвира.       — Холодно?        Оставив свою работу, Хаскар встал и, подойдя к сидящему в полудрёме жрецу, взял его за руку. Стригвир едва начал приходить в себя.       Руки гончей были почти ледяными, как и он сам. Внезапно подошедший Хаскар, на секунду, показался Стригвиру огнём, что опалял его. Свою руку в чужой он заметил не сразу. Заметив это, жрец резко отдёрнул её.       — Хочешь согреться быстрее?       Хаскар не был удивлён такой реакцией гончей, со стороны он понимал, как странно это выглядит.       — Снова своей кровью огонь разводить надумал? — С нотой укора, Стригвир почти прошипел эти слова, хотя сам того не желал.       — Лучше. — Коротко ответил воин.       Совсем не церемонясь, Хаскар приподнял жреца от дерева, а сам сел ему за спину. Положив одну руку на горло, а вторую на грудь Стригвира, Хаскар заставлял жреца лечь на него полностью.       Было ощутимо, как Стригвир напрягся. Холод заставлял подчиняться.       — Что ты творишь? — Единственное, что только мог выдавить из себя Стригвир.       Хаскар игнорировал вопросы Стригвира, будто специально, подогревая его интерес; как ни странно, жрец перестал пытаться высвободиться из мёртвой хватки воина. Ему оставалось только наблюдать за дальнейшими действиями.       Убрав руку с шеи Стригвира, Хаскар снял с пояса кинжал и занёс его над ладонью второй руки.       — Ты знаешь, чем это может закончиться. — Стригвир хоть и был в маске, но Хаскар держал руку так, что он мог увидеть происходящее ниже своей шеи.       — Тебе понравится, Бладсикер. — Хаскар стоял на своём. Его не пугали предупреждения жреца.        Воин сделал глубокий порез на своей ладони. Проведя кинжалом до запястья, Хаскар остановился и стал наблюдать.       Капли священной крови прорезались сквозь рану. Тонкими струйками, она скатывалась по руке и опадала на грудь жреца.       Первый осторожный и медленный вдох.       Подобно адреналину, ярость отзывалась в голове гончей сладким желанием. Желанием вкусить священной крови.       Чувства, что охватывали Стригвира, были до безумия смешанными. Это был и истинный страх от непонимания, и сильнейшее желание заполучить эту кровь.       Хотелось вырваться из рук Хаскара, отбежать куда подальше – лишь бы не навредить ему.       Но… его предупреждали о последствиях? Да. Значит, он сам хочет этого. Хочет, чтобы сделали больно.       Сердце отбивало бешеный ритм, Стригвир всё ещё пытался хоть как-то сопротивляться своим инстинктам. Но всё было тщетно.       — Que… bastardo eres. — Сквозь зубы процедил жрец.       Резким и внезапным для Хаскара движением, Бладсикер схватил его руку своими и сжал, что было дури. Кровь полилась сильнее. Не упуская момента, гончая стал вылизывать всю вытекающую кровь. Он был настолько увлечён процессом, что напрочь забыл о Хаскаре.       А зря.       Воин почти во всю хозяйничал свободной рукой по телу Стригвира. Ему было всё равно до своей руки, которую сейчас, не жалея сил, когтями разрывал обезумевший жрец.       Опускаясь всё ниже по оголённому телу, Хаскар чувствовал ткань пояса.       Стригвир был прекрасным другом, но вся его скрытость часто мешала узнать о нём немного больше. Сейчас же, разозлённый и возбуждённый, он вряд ли сможет скрывать то, что таилось в его голове.       Даже не думая о приличиях, Хаскар намеренно задирает пояс гончей. Пока тот в беспамятстве — можно делать почти всё. Но воин не хотел насилия. Он хотел увидеть чувства Стригвира, но пока из ран течёт кровь — это было невозможно. Нужно было дать ему напиться досыта.       Чем дольше это продолжалось, тем гончая менее интенсивно вылизывал раны. В конце концов, оставив руку Хаскара в покое, Стригвир затылком лёг на его плечо.       Медленно, но его отпускало.       Дождавшись, пока дыхание придёт в норму, Хаскар продолжил начатое.       Снова зажав горло, воин начал слегка душить Стригвира.       На удивление, он не сопротивлялся. Стригвир замирал на секунду, когда чувствовал, что воздуха не хватает, а потом пытался жадно вдохнуть, что получалось с трудом. Ему нравилась эта губительная игра.       А Хаскару нравилось изучать его тело. Странно, но Стригвир либо не замечал, либо игнорировал то, что чужая рука пытается коснуться его снизу.       Наконец спустившись ниже паха, Хаскар чуть более плавно, чем ранее, обхватил его член. Хаскар медленно провёл пальцами по всей длине.       Стригвир чувствовал это, но ничего сказать не мог. Просто не понимал, что с ним делают. Хотя толика некого приятного чувства внутри едва ощущалась.       Всё же, Хаскар ожидал другой реакции. Более бурной, что ли… но не долго думая, он решил спросить:       — У тебя когда-нибудь было что-то похожее? — До невозможного прямо спросил Хаскар.       Если бы на гончей не было маски, воин увидел бы вопросительный взгляд. Стригвир отрицательно покачал головой.       Хаскара вполне устроил такой ответ. Он понял, что постараться придётся чуть больше обычного.       Убрав руку с члена Стригвира, Хаскар думал о чём-то более интересном. Он сунул два пальца, открыв большим рот гончей. Нащупав один из клыков, воин старательно пытался снова порезаться.       Выступавшую кровь Стригвир также старательно вылизывал, от чего его рот заполняла вязкая слюна. Как только жидкость стала вытекать, Хаскар вытащил пальцы.       Жрец попытался поспешно стереть со рта слюни, но в один момент остановился и тут же убрал занесённую руку.       Едва охолодевшие руки снова касаются головки члена, Стригвир едва поджимает под себя лапы. Если бы на нём не было маски, Хаскар бы заметил, как тот зажмурился.       Отойдя от воздействия опьяняющего вкуса и запаха крови, жрец снова начал обретать чувства.       Стараясь как можно тщательнее смазать член, Хаскар постепенно наращивал темп, стараясь делать то, что и задумывал изначально.       Для Стригвира это было абсолютно новое чувство. Странное, болезненно тянущее снизу… и одновременно такое приятное.       Сдавливающая его горло рука не позволяла свободно дышать. Страх удушения придавал всему происходящему искры.       С каждой секундой Хаскар быстрее двигал рукой по набухшему члену, чем заставлял робеть Стригвира.       Жрец молчал, не издавая ни единого звука. Он сдерживал себя, искренне считая, что не должен прерывать тишину. Только учащённое дыхание и быстрый такт ударов сердца давали понимать, что всё идёт так, как надо.       Хаскару было… мало этого… или, нет, не мало. Ему вовсе ничего не приносило удовольствия прямо сейчас. Воин хотел услышать стоны, переходящие в крик. Но никак не выходило заставить жреца проронить хоть вздоха.       Убрав руку с одной половины шеи, Хаскар провёл языком по ней. А потом ещё и ещё, иногда прикасаясь к шее только губами, подобно поцелую. Несколько секунд продолжалась эта странная игра. Когда Хаскар был уверен, что Стригвир полностью потерял бдительность, он укусил его за намеченное место. Несильно, но внезапно.       Наконец, тишину прорезал громкий вздох, смешанный с шипением.       — De puta… — Стригвир прервался, вполголоса застонав, — madre.       Выругавшись на своём родном языке, Стригвир ещё раз выдохнул, стараясь привести себя в состояние покоя.       — Зачем сдерживаешь себя? — С каплей ехидства поинтересовался Хаскар.       В ответ Стригвир лишь неодобрительно зарычал.       Всё действо пришлось начинать снова. Мнимая смазка успела высохнуть, но в этот раз Хаскар обошёлся без ран: жрец всё сделал сам.       Левая рука Хаскара снова сжимает шею, а правая нежит разгорячённую плоть гончей.       В этот раз Стригвир не пытался молчать. Неумелость давала о себе знать, и иногда его стоны были лишь рычанием. Но это было уже лучше. Это не было гложущей тишиной.       Впивающегося когтями жреца снова начинало едва трясти от приятного чувства внутри, а ноги сводило от удовольствия.        Всё близилось к завершению.       Хаскар понимал это и чуть сбавил темп. Ему хотелось растянуть этот момент. Пусть это делали и не ему, но он довольствовался морально.       — Ну же… быстрее! — Почти приказывал ему Стригвир.       Хаскар не слушался. Он наблюдал за тем, как медленно стекает естественная смазка из члена гончей. Он наслаждался этим моментом как в последний раз. Подсознательно, Хаскар осознавал, что это далеко не последний раз. Большее значение имело желание преподнести максимально запоминающееся ощущение Стригвиру.       — Терпи. Ты же не хочешь познакомиться с таким новым чувством для себя так быстро? — Хаскар снова припал к шее Стригвира.       Ещё помня прошлый опыт, жрец резко отпрянул, как только снова почувствовал обжигающее дыхание Хаскара.       Хаскар же был настойчив и силой притянул за шею Стригвира, прижимаясь к ней губами.       — Только попробуй снова это сделать… — только договорил гончая, как сразу же был обезмолвлен собственным тяжёлым дыханием.       Хаскар ласкал горло близ кадыка: воин уже догадался, где слабое место у гончей. Медленно, он проводил языком почти до самого основания шеи: дальше мешала накидка.       Стригвир чувствовал это и тут же постарался оголить хоть часть своей ключицы.       Всё это напоминало пытку, в которой мучителем было неподдельное удовольствие.       Хаскар почти останавливался второй рукой на несколько секунд, но этого хватало, чтобы Стригвир снова начинал, через стоны, почти молить Хаскара продолжать.       А Хаскар лишь тихо усмехался. Раз его молят — значит, пора заканчивать всё это.       Медленно, наращивая темп, Хаскар водил рукой по члену гончей, отчего тот снова начал поджимать лапы.       Снова и снова его тело пробивала мелкая дрожь, пока, в конце концов, он начал ощущать, что кончает. Впиваясь лапами в землю, Стригвир закрыл рот рукой, чем приглушил собственный крик, переходящий в протяжный вой.       Белая вязкая жидкость стекала по руке Хаскара. Ещё немного, и семя могло бы запачкать пояс гончей, но Хаскар и об этом позаботился в самом начале. Вязкими каплями, всё стекало на землю.       Наконец, оставив в покое шею Стригвира, Хаскар положил руку ему на грудь и заставил лечь.       Слёзы катились из-под маски гончей. В этот раз уже не от отчаяния и морального бессилия. Стригвир прекрасно себя чувствовал, о чём говорило его сбившееся дыхание. А сам он, почти беззвучно, говорил что-то неясное на своём языке.       Чуть успокоившись, но всё ещё не в силах думать, он вполголоса проговорил:       — Gracias.       — Теперь-то тебе стало теплее? — Хаскар усмехнулся.       — Пожалуй. — Стригвир ответил не сразу, хотя мог бы не задумываясь ответить на своём языке, но знал, что Хаскар его вряд ли поймёт.       Небо начинало светлеть. Близился рассвет.