Лжец

Мы ранены грустью Но где-то на дне наших глаз Я вижу надежду, между… animal джаz — чувства

      — Лжец, — ухмыляется наглый мальчишка, стоя напротив Питера, сложив на груди руки, сверкая янтарными глазами. Питер молча закатывает глаза и не видит смысла отвечать. Может быть, раньше, когда его направлял страх, или, может быть, когда он был очень молод, очень наивен и очень глуп. Тогда — он бы, конечно, пытался ответить. Теперь — нет. Питер знакомится со свободой, которая у него есть.       — Лжец, — повторяет Стайлз, не прекращая улыбаться. — Тебе же проще будет пойти со мной сразу, а не пытаться потом выяснить, где мы находимся, чтобы помочь.       — Не понимаю, зачем бы мне.       — Ты всегда так делаешь, — открыто пожимает плечами Стайлз, и Питер знает, что не сдержался, и дёрнул бровью, потому что наглый мальчишка ухмыляется ещё сильнее, как будто открыл что-то невероятное. Новую планету, населённую какими-нибудь вулканцами.       — У тебя богатое воображение, Стайлз.       — Да, а ещё отличный вай-фай и чёрный пояс по гугл-фу.       — Не поспеваю за твоими удивительными логическими цепочками, по-моему, где-то по дороге от твоего мозга ко рту ты потерял пару звеньев, — говорит Питер, облокотившись плечом на дверной косяк и складывая на груди руки.       — Только те, где раскрывается что именно и почему я искал.       — Конечно, ты сейчас меня просветишь.       — Конечно, — кивает Стайлз и сообщает, — Ты, кстати, пялишься.       Питер думает, что ему послышалось. Тем более, что прямо сейчас он вообще не смотрел на Стайлза. Наоборот отвернулся, чтобы не прослеживать взглядом линию родинок от левого края рта Стайлза.       — Что?       — Пялишься. Лидия заметила. И Эллисон, — перечисляет Стайлз, загибая пальцы. — Крис Арджент предлагал научить меня стрелять.       — Стоило согласиться.       — Я уже умею. Сын Шерифа. Было проще научить меня, чем ждать, когда я попытаюсь сам.       — Мог оставить это как козырь в рукаве. На случай, если потребуется снова меня убить.       — Одного раза достаточно, — тут же хмурится Стайлз, качая головой.       — Уверен, что с тобой многие не согласятся.       — Их проблемы.       — Ну не мои точно.       — Я читал, что у оборотней есть Пара, — меняет тему Стайлз.       Питер знает, к чему идёт разговор. Знал ещё когда открыл дверь и Стайлз стоял там, источая восторг, неуверенность и нежный уют, названия которому Питер не знал. Сделать вид, что не понимаешь намёков — проще всего:       — Поздравляю. Уверен, что теперь твой друг будет в три раза усерднее действовать на нервы одной известной нам охотницы. Бедняжка.       — Да уж. Скотт и правда собирается осаждать Эллисон, — вздохнул Стайлз. — Но я не о нём. Нафиг тебе о нём.       — Правда. Совершенно не заинтересован.       — Да. Так вот. Ты пялишься.       — Всё ещё не…       — На меня. Постоянно. Я заметил.       Питер молчит, поэтому Стайлз продолжает:       — Так что я погуглил. И вроде как нашёл пару форумов в даркнете. Кстати, у охотников и оборотней суперпохожие форумы и проверки.       — Я даже не удивлён.       — Поддержи разговор, а то я начинаю чувствовать себя идиотом.       — Ты и есть идиот, Стайлз. Идиот без инстинкта самосохранения.       Стайлз цепляется, потому что он всегда ловит все наживки, которые бросает ему Питер. Потому что это он слишком много знает и всегда готов этим поделиться:       — У людей нет инстинктов, мы их переэволюционировали и осталось только поднятие бровей при встрече. Инстинкт по определению должен быть врождённым и непреодолимым и…       — Стайлз, — вздыхает Питер.       — Да, — кивает тот, — О чём я. Ты — пялишься. Я — заметил.       — Ты повторяешься.       — Да. Ага. Блядь.       Питер вздыхает, рассматривает стоящего перед ним мальчишку. Точно такой же, как когда он видел его впервые. Неловкий, в ужасных клетчатых рубашках и футболке с каким-то супергероем, с тысячей родинок. С чудесными глубокими глазами, которые светятся из-за магии, и это самые красивые глаза, которые Питер видел. Ну во всяком случае из того, что он помнит. И Питер бы убил, чтобы помнить Стайлза. У него нет причин лгать себе. И на самом деле нет причин смотреть, как Стайлз теряет уверенность и начинает беспокоиться. Его запах наполняется нотами внутреннего конфликта, переживаний и горькой полынью. И всё ещё — странный мягкий уют, который нацелен именно на Питера. Все эмоции Стайлза пахнут как разные травы. Полынь для расстройства. Жасмин, если рядом друзья. Запах скошенной травы, когда он слишком устал. Роса, когда что-то находит и жаждет разделить информацию с миром. Клевер и герань, если раздражён. Горящее поле, если кто-то его разозлит. Питер любит жасмин и комфорт мяты.       Питер плавно двигается вперёд, за ворот затаскивает Стайлза в свою квартиру (потому что стоять и беседовать в дверях не так уж весело, когда у тебя есть соседи, а сын шерифа утверждает, что ты сталкер) и захлопывает дверь. Как раз вовремя, потому что его пожилая соседка, наконец-то, доходит до двери, чтобы выглянуть в глазок.       — Питер…       Ему даже не нужно наклоняться, чтобы заткнуть Стайлза самым простым способом, который известен миру. Они примерно одного роста. Стайлз замирает, широко распахивает глаза, в шоке, но быстро ориентируется, как и всегда, приспосабливаясь. В данном случае — его руки тут же оказываются на плечах Питера, чтобы прижать к себе. Стайлз неловкий, неопытный, и его запах переполнен взрывным возбуждением. Всё ещё подросток. Питер мягко подаётся вперёд, вжимая Стайлза в дверь. Тот хмурится, стоит прекратить поцелуй. Питер не слишком обеспокоен этим: прижимает губы к родинке на щеке, потом к следующей — на челюсти, линия родинок тянется за ухо и вниз по бледной шее, и Питер прослеживает её губами. Стайлз издаёт невнятный скулёж и сжимает в руках рубашку Питера.       — Ты пялился, — радостно заявляет Стайлз, и Питер смеётся, откинув голову назад.       — Конечно. Кажется, я не спорил.       — Лжец.       — Какой есть.       — Не меняйся.       — Что?       — Не меняйся, — пожимает плечами Стайлз, всё ещё прижатый к двери и совершенно довольный этим обстоятельством. — Меня всё устраивает. Так что — не меняйся, если только сам этого не хочешь. Если так — то тогда, конечно, меняйся.       — Конечно, спасибо за разрешение.       — Пожалуйста. Обращайся.       Стайлз улыбается, и это похоже на улыбку, которая у него была, когда он был младше. Что-то светлое и лёгкое. Не обременённое жертвами, кровью и потерями. Питеру нравится эта улыбка. И ему точно нечего опасаться, потому что он полностью свободен. Может пойти куда угодно. Со своей парой. Стайлз пахнет жасмином и мятой, и немного сладких яблок с корицей.