Уникальная компания из трех человек — маленького, болтливого мальчишки, одетого в традиционный наряд Снежной и державшего за руку радостного Героя Тейвата, пока фееподобное существо плелось за ними, громко восклицая «сколько еще Паймон должна объяснять вам, что Паймон не игрушка!» — ступила на порог Банка Северного Королевства, и Чайльд воспринял шумное появление как намек получше спрятаться в темных углах входа в банк.
Возможно, он не сможет лично отослать своего драгоценного младшего брата домой, но будь он проклят, если не в его силах позаботиться о счастье Тевкра и, что еще важнее, его
безопасности.
Картина цепляющегося за путешественника Тевкра, чье лицо было озарено яркой улыбкой, лишь навевала Чайльду мысль о том, как жаль, что он не может позволить себе отправить Итера сопровождать брата домой вместо расходного подчиненного. Тевкру бы это определенно понравилось.
…и Чайльду тоже — что ж, теперь эта идея полностью захватила его мысли. Он представлял, как взволнованный Тевкр привел бы Итера в их дом, где он смог познакомиться с остальными членами семьи и провел там достаточно ночей, чтобы заглянувший в гости одиннадцатый предвестник увидел бы путешественника в домашней обстановке, быть может, даже бы застал его врасплох и подразнил тем, что он напоминает самого настоящего супруга…
— Нет! Мой старший брат велел мне никуда не ходить с незнакомцами!
Взволнованный голос Тевкра мгновенно вырывает Чайльда из грез. Замечая, как младший брат прячется за Итером, рыжий вздыхает. Хорошо же он обучил Тевкра. Быть может, даже слишком хорошо. И не то чтобы разнервничавшийся подчиненный приносил хоть какую-то пользу в данной ситуации. Неужели ему все-таки придется показаться?
К счастью для него, маленькая фея — подружка Итера — решает сделать то, что она умеет делать лучше всего: вставить свои пять копеек.
— Но ты же все это время ходил за
нами по пятам! — отмечает она, возмущенно вскидывая руки.
Совершенно не растерявшись, Тевкр выглядывает из-за плаща Итера, говоря в ответ:
— Да, но вы же не незнакомцы! Я всегда
знал, кто вы такие, так что это не считается!
И фея, и Итер, кажется, шокированы словами, и Чайльд самодовольно усмехается небольшому беспорядку, который он непреднамеренно спровоцировал.
— Гм…
что?! — пищит маленькая фея.
— Мой брат рассказывал нам о тебе в письме, которое он отправил домой, — затем веснушчатый мальчик закрывает глаза и медленно декламирует. — «Длинные медовые локоны, собранные в милую косу», «яркие золотые глаза, которые могут посоперничать с самим солнцем» и уух… ох! «Бледная, нежная кожа, обнаженная в области живота!», — голубые глаза вновь открываются. — Да, я узнал тебя как только увидел впервые, Мистер Хороший Парень! Я заставил сестричку Тоню перечитывать письмо, пока я не запомню этот образ наверняка!
Румянец, вспыхнувший на щеках Итера, соответствовал пылающим ушам Чайльда. Рыжий был не из тех, кого легко смутить, но черт возьми, Тевкр вспомнил его довольно, ах,
детальное описание путешественника и поделился этим с ним же? После такого даже Чайльд не мог сохранять невозмутимое выражение лица. Хотя бы на несколько секунд. Хорошо, что никто не мог его увидеть.
— Все эти слова — но твой брат даже не подумал упомянуть мое имя? — тихо спрашивает Итер.
Застенчиво, если брать во внимание то, как он заправил выбившуюся прядь за ухо, отвел взгляд и покраснел. Чайльд почувствовал, как его сердце снова странным образом пропустило удар.
— Ох, он упомянул! Я просто… забыл, хе-хе. Я был больше сосредоточен на твоей внешности, извини. Мне хотелось, чтобы твой образ отпечатался в моей голове. Знаешь, ведь когда бы я добрался до Ли Юэ… мне очень понадобилась твоя помощь.
Чайльд старается не вздыхать. Значит, Тевкр планировал устроить ему, Тоне и всем остальным сердечный приступ, хах? Сказать честно, этот мальчик был милым в той же степени, что и хитрым.
— А как же Паймон? Что Чайльд сказал о
Паймон? — вновь вмешивается маленькая фея, чья пятая точка была слишком поглощена любопытством.
— Хмм, — Тевкр задумчиво склоняет голову. — Кажется, там было написано «надоедливая маленькая фея»?
— Угх! Паймон
не надоедливая!
Позволю себе не согласиться, тихо шепчет Чайльд, хмурясь. Фея любила прикидываться дурочкой, но он знал: она за всем наблюдает.
Он не сможет подобраться к Итеру достаточно близко, как ему того хотелось — чтобы
по-настоящему вонзить клыки в мальчика –, пока она не отвлечется на что-то другое — в этом он был уверен.
И как раз в тот момент, когда мысли Чайльда кружились вокруг идеи повесить колокольчик на своего милого, но непослушного брата, чтобы Тоня в следующий раз точно заметила, когда тот намеревался сбежать,
Итер засмеялся.
Его смех мягкий и неожиданно глубокий — Чайльд думает, что это лучший звук, который он когда-либо слышал. Странный трепет, уже некоторое время своим звоном наполнявший его грудь, лишь растет и растет, пока продолжать слушать смех путешественника почти не становится болезненным, удушающим Чайльда занятием, и одиннадцатый предвестник слегка морщится со слабой улыбкой на губах.
Он с трудом справлялся с последствиями трансформации Грязного Наследия — казалось, что его чувства к вечно увлекающему за собой Итеру стояли наравне с этим.
Чайльд даже не был уверен, когда именно зародились эти чувства — он имел тайное подозрение, что стрела Купидона поразила его в тот самый момент, когда он положил глаз на почетного рыцаря, стал подмечать, как прекрасно и агрессивно тот вел себя в схватках, как небрежно тогда обнажалась его кожа, готовая ощутить случайные прикосновения –, и видеть сейчас Итера, скрепившего мизинцы с Тевкром и повторяющего со всем сердцем эту старую поговорку из Снежной…
Да, все это никак не помогало
его, Чайльда, сердцу. Черт возьми, это слишком.
Слишком покоряло. И так мило, что путешественник потрудился запомнить все слова клятвы. Даже не упоминая то, как
мило он выглядел.
Угх, еще одно болезненное сжатие в груди. Чайльд был почти уверен, что его глупое сердце разорвется прямо сейчас — говоря о способах умереть, этот был довольно жалким. Он бы предпочел умереть,
сражаясь с Итером — это было бы гораздо веселее, чем простая сердечная недостаточность. Ему так хотелось сразиться с путешественником вновь.
— …если кто соврет, попадет на лед. А тот лед холодный, замерзай, негодный. Вот, это обещание! Теперь ты
должен обязательно навестить меня, — счастливо заканчивает Тевкр.
— Обязательно! — говорит фея. — Паймон все-таки много чего хочет попробовать, а не умереть от холода.
Итер снова смеется, и стенки его груди вновь болезненно сжимаются вокруг сердца.
— Да, мы очень рады твоей компании, Тевкр. Было приятно познакомиться с тобой.
Тевкр улыбается и некоторое время ерзает на месте, прежде чем наконец решиться обнять почетного рыцаря за талию и потереться щекой о его обнаженный живот.
— Ты мне тоже нравишься!
Ах, думает Чайльд, забавляясь и, быть может, даже немного ревнуя.
У Тевкра хороший вкус — совсем как у брата.
Итер нежно гладит маленького мальчика по голове.
— Счастливой дороги домой, Тевкр.
————
Когда Тевкр покидает их, Паймон испускает тяжелый, усталый вздох.
— Итер, каков же этот малой! Он слишком часто доводил бедную Паймон до сердечного приступа, бегая за Чайльдом! Что было бы, пострадай он во время
нашего сопровождения! Чайльд превратил бы нас в фарш… угх, одна только мысль об этом отнимает у Паймон несколько лет жизни.
Итер лишь улыбается в ответ.
— Может быть, — говорит он, прекрасно зная, что Чайльд всегда жаждет драки и воспользуется любым предлогом, чтобы её устроить. Раненый член семьи, вероятно, довел бы
до безумства этого одержимого битвами агента Фатуи.
И это будоражило Итера. Не то чтобы он когда-либо добровольно позволил бы Тевкру пострадать — правда без обсуждений –, но все же было интересно увидеть с легкостью возвышающегося над ним Чайльда, который в любой момент без усилий мог бы дотянуть до Итера своими когтистыми руками и прижать блондина своим весом к земле, оставляя юношу под собой абсолютно беспомощным, неспособным вырваться…
— Итер? — Паймон тычет путешественника в щеку, замечая, что блондин слишком долго молчит.
— Ах! — удивленно восклицает Итер. — Прости-прости, немного потерялся в мыслях.
…да, Итер все же мог понять желание Чайльда сражаться. Быть может, даже
слишком хорошо, думает он, слегка краснея и отводя взгляд.
— И, ну, — продолжает от, поправляя перчатки в попытке отвлечься от весьма сомнительных мыслей, — Тевкр был не самой плохой компанией — очень милый мальчик.
— Даже милее меня?
Итер и Паймон резко оборачиваются, обнаруживая источник всех их проблем — сегодняшних, по крайней мере –, небрежно прислонившегося к стене и державшегося рукой за правый бок.
— Вы правы, я скорее красивый, нежели милый, — отвечает за них Чайльд, ухмыляясь. Итер закатывает глаза (но втайне соглашается. Одиннадцатый предвестник действительно не имел права быть
настолько привлекательным. Иногда это доставляло блондину проблемы).
— Чайльд! Значит, ты был здесь все это время! — вмешивается Паймон, недовольно уперев руки в бока. — Тогда почему ты не попрощался? В конце концов, Тевкр проделал весь этот путь ради встречи
с тобой.
— Выйти и позволить увидеть меня в этих синяках и ссадинах? — Чайльд усмехается, морщась от того, как простая усмешка вызывает боль в боку. — Нет, спасибо. Я хочу, чтобы он вспоминал своего старшего брата с улыбкой на лице.
— Ох, ты… — отвечает Паймон с сочувствием в голосе.
— …Как мило, — продолжает Итер. А затем слышится приглушенное «тебе это не идет».
— Ты меня обижаешь, — говорит Чайльд с улыбкой на лице. — Я же на самом деле просто большой и чувствительный добряк, понимаешь?
Итер фыркает.
— Да-да.
Не с тем твоим убийственным взглядом, тихо добавляет он. Но ему нравились глаза Чайльда. Такие притягательные, такие интересные. Они обещали ему веселье —
отвлеченье –, в котором Итер остро нуждался с ростом его личного бремени. С растущим чувством вины от желания остаться, но четким осознанием, что, как и всегда, ему в конце концов придется уйти.
Привязанность была обоюдоострым мечом — Люмин часто напоминала ему об этой простой истине.
— Я серьёзно, — тихо говорит Чайльд, прерывая мысли почетного рыцаря. — Моё прикосновение не всегда должно причинять боль.
А затем он протягивает свободную руку
и ласково убирает прядь светлых волос с лица Итера.
— Непослушные волосы, — шепчет рыжеволосый предвестник, но Итер не слушает его. Он даже не обращает внимания на прищурившуюся и настороженную фею, парящую рядом с ними.
Так нежно, про себя повторяет пораженный юноша — сердце бешено трепещет, а кожа пылает там, где эти длинные пальцы касаются её.
Его прикосновение такое нежное. Такое чертовски нежное.
Так вот что испытывали младшие братья и сестра Чайльда? Чайльда, который считает их драгоценными и достойными его внимания, его
любви, при этом даже не обладая впечатляющими боевыми способностями?
Иначе бы он и не посмотрел в мою сторону.
…Аах, Итер мог почувствовать, как в его груди расцветает легкая ревность. Это было нехорошо. Чайльд становился большой проблемой вместо временной отдушины, которой он должен был быть.
Итер неохотно отмахивается от руки рыжего парня.
— Я понял, — бормочет он.
Этот маленький акт отказа жалит больше, чем того ожидает Чайльд — его сердце теперь ощущает иную боль, совершенно отличающуюся от той, которую он испытывал, будучи слишком счастливым и восхищенным путешественником –, но он пытается скрыть чувства шуткой.
— Ох, значит, у моего младшего брата есть шанс попасть на вторую базу*, а у меня такой возможности нет?
— Что…! — Итер краснеет, и Чайльд позволяет себе насладиться той реакцией, которую
он вызвал. — Ты всегда такую чушь несешь…!
— Ага, — соглашается Чайльд. — Но ты ему и правда понравился, понимаешь?
Предвестник позволяет руке полностью упасть вниз.
— Мне бы хотелось, чтобы это ты отвез его домой, а не мой подчиненный. Я чувствую себя более спокойно, когда ты заботишься о нем.
Итер чувствует, как сердце пропускает удар от этих слов.
— Правда?
— Правда, — Чайльд улыбается маленькой, но абсолютно искренней улыбкой. — Пожалуйста, сдержи свое обещание приехать к нам- Я очень горжусь этими детьми и хочу показать их тебе.
————
Отправив Итера и его фею-подружку в добрый, непременно веселый путь с мешочком Моры сверху за все причиненные неудобства, Чайльд наконец позволяет себе прислониться к стене — улыбка исчезает с его лица.
Я очень горжусь этими детьми и хочу показать их тебе?
Нет, совсем не так, думает Чайльд, глядя на руку, которой он касался мягких светлых волос Итера.
Я собираюсь сделать тебя своим,
подходило гораздо точнее.
Он сжимает кулак, все еще воображая эти медовые локоны в своей ладони.
Да, в следующий раз он обязательно очарует Итера. Чтобы заманить его в ловушку. Чтобы
отметить его.
— Потому что если
моя добыча показалась
мне на глаза однажды, — шепчет одиннадцатый предвестник, целуя тыльную сторону ладони и воображаемые пряди волос, в которые он так жаждал запустить свои пальцы, — то я уже
никогда её не отпущу.
