Сохранить себя

      Леголас, по правде сказать, не слишком верит в чувства и уж тем более — в любовь. Яркую, в тошнотворно розовых тонах, жаркую, всеохватывающую, истинную, как поют в балладах, пожалуй, чуть чаще и намного более лживо, чем следовало бы.       Чувства — это всегда слабость; принцу не пристойно быть слабым. Так всегда говорит отец, с тем самым твердым, не терпящим всяких возражений выражением, что у Леголаса не остается ничего, как поверить и послушаться.       Отец ведь прав, как и всегда — он далеко не в том положении, чтобы позволять себе нечто столь глупое и опрометчивое. Любви на войне места нет, как и любым эмоциям, а он... Он живет войною. И из-за его чувств могут в первую очередь пострадать другие. А это — недопустимо.       Леголас думает так, изо всех сил пытается убедить себя в том, что действительно придерживается подобного решения, наверняка правильного и безумно важного для всего его народа. Он позволяет себе раз улыбнуться Тауриэль, не пытаясь скрыть тепло плещущуюся внутри нежность — да и зачем? Тауриэль ведь его ученица, соратник и лучший из друзей, о каком только можно мечтать.       Он заботился о ней с малолетства, воспитывал, обучал, растил. Леголас готов бы назвать ее сестрою, дочерью, той из немногих, кого считал родней, пусть и не по крови. Но, в конце концов, семья кровью не ограничивается, как принц понял уже давно.       Он любил Тауриэль, как ни позорно признавать, именно как члена своей семьи. Заботился, опекал, возможно порой даже перегибая палку в попытке защитить ее от всего мира. Но влюблен не был никогда. Было бы неправильно, нездорово влюбиться в ту, которую когда-то учил ходить и заплетал простенькие косички.       Леголас, помнится, еще пару столетий назад ехидно фыркал на рассказы об истинной любви, не отрицая ее существование как таковое, но в тайне надеясь, что чести подобной не удостоиться никогда. Любовь причиняет слишком много боли, — он понял это уже давно, заметив долгий, больной взгляд отца куда-то в пустоту, судорожно комкающего в руках пахнущий фиалками шелковый платок.       Любить, так любить, Леголас не хотел никогда. И думал было, что обошлось, как встретил ее.       Младшее дитя Владыки Ривенделла была прекрасна той самой редкой, прохладной красой опушки дикого леса и серебряной дымки тумана поутру. Арвен Ундомиэль была красива, действительно красива, что Леголас смог понять, пожалуй, впервые в жизни.       И лишь спустя несколько лет метаний, он с трудом был вынужден признать, что влюблен. Влюблен в бирюзовые с травянистой поволокой глаза, смотрящие до страшного понимающе, чернильную россыпь пышных локонов и тонкий шлейф того странного аромата, отчего-то называемого «звездным». Арвен была прекрасна во всем, попросту идеальна. Но у нее был лишь только один единственный недостаток: она в Леголаса влюблена не была никогда, давно уж отдав сердце другому.       Леголас же слишком ценил ярко пылающего древним пламенем Арагорна, бесконечно уважал заветы отца и чересчур сильно ненавидел самого себя за едва не совершенное предательство, чтобы пытаться разрушить чужую, до смешного горько вспыхнувшую любовь.       Любовь, и правда причиняет излишне много боли, и отец, что не удивительно, вновь оказался прав. Но Леголас никогда не был столь жестоким, чтобы заставлять других взять на себя часть этой боли. Он справится и сейчас, как справлялся сотни раз до. В одиночестве. И так будет правильнее.