Самый родной

      Юля не помнила, какие силы ей двигали, но оказалась она во дворе через несколько минут. Дождь уже перерос в настоящий ливень, холодные потоки которого омывали женщину. Одежда промокла до последней ниточки, неприятно прилипнув к телу.       Не обращая внимания на ужасную погоду, Соколова в суматохе осмотрелась по сторонам, однако поблизости не оказалось ни души. Женщина присмотрелась к каждой машине, но все они одиноким грузом стояли во дворе. Она обежала весь двор, дорогу до остановки, но не встретила ни одного безумца, который мог бы гулять в такую погоду. Видимость была ужасной: полумрак и дождь размывали, а то и вовсе скрывали близлежащие объекты и людей.       Она остановилась, чувствуя, как последние силы покидаю её. Женщина присела на скамейку, и, смахнув с лица мокрые пряди волос, заплакала. Сдерживаться Юля больше не могла.       Видела ли она Костю или ей просто померещилось, Соколова не понимала.       Он же стоял перед домом, смотрел на неё, ей даже показалось, что он испугался. И всё… исчез. Быстро и моментально, едва ей стоило выбежать на улицу. Ну ведь прошло совсем немного времени. Все несколько минут. Куда он мог испарить, а главное зачем?       Юля перебирала все возможные причины, по каким могла увидеть его. «Он жив», – уверенно кричал внутренний голос. Как и каким образом, её совершенно не волновало.       Женщина глубоко вздохнула и, сглотнув образовавшийся ком в горле, вытерла глаза и щёки, однако через пару секунд их снова покрыл дождь.       «Нет, этого не может быть, это всего лишь мираж. Ты не выспалась, устала», – гласил разум. Юля прикрыла веки и вмиг почувствовала жжение.       – Это невозможно, – прошептала она, пытаясь окончательно убедить в этом саму себя. Отдаваться снова той боли, жить в ложной надежде – невыносимо. – Он умер, все это видели. И ты       И тут майор вспомнила, как её навестили Рогозина и Антонова, сообщив страшную новость о гибели Лисицына.              – Где он? Я хочу его увидеть.       – Похоронили уже, Юль, похоронили. Ты без сознания две недели была.              Она не видел его мёртвым, не хоронила его. Поток эмоций вырос в троекратном размере, и, обняв себя рукам, женщина снова заплакала.              Вернувшись домой, Соколова в суматохе начала искать мобильный телефон, но его не было ни в сумке, ни на тумбочке возле кровати, ни на кухне. Юлю разрежало это, нервировало. Она понимала, что в таком состоянии вряд ли сможет действовать разумно. Женщина остановилась и, взяв с полки полотенце, вытерла лицо и волосы.       – Ты же пришла, – сказала самой себе майор. – Куда же ты его дела?       Вернувшись с дежурства, Юля сразу же уснула. Значит искать нужно в комнате.       К кровати Соколова в буквальном смысле подлетела. Она перевернула всё постельное бельё, посмотрела под матрасом, а телефон оказался на той самой тумбочке за цветочным горшком.       Едва Юля заметила мобильный, схватила его и быстро набрала номер того, к кому могла обратить за поддержкой всегда. Она не думала о том, что отвлекает друга от личных дел, что уже поздно. Нет, её интересовало лишь одно: пусть хоть кто-нибудь подтвердит смерть Кости, скажет, что прощался с ним возле гроба.       Гудки тянулись долго и мучительно. С каждой новой секундой боль возрастала, а терпение находилось на пределе. И наконец сучилось.       – Слушаю, – послышался усталый голос на том конце провода.        – Игорь, – она виновато произнесла его имя, словно своей интонацией извинялась – Мне очень нужно поговорить с тобой.       – Что случилось? – Шустов был обеспокоен ни на шутку.       – Я расскажу при встрече.       – Хорошо, я жду тебя.              ***       Юля ждала Игоря в машине возле подъезда. Каждая минута тянулась невыносимо долго. От одного лишь хлопка двери Соколова вздрагивала и оборачивалась в надежде на то, что вышел друг. Но, увы, подъезд покинули пожилая женщина с собачкой, а затем молодые парни, весело обсуждая очередной матч.       Из-за ожидания Юля начала постукивать ногтями по рулю и следить за циферблатом на наручных часах. Плюс ещё минута, и ещё одна... Сколько же она тут сидит? Майор чувствовала, как всё тело бросает в дрожь. Обняв себя руками, Соколова ещё раз перевела взгляд на дверь подъезда: снова никого.       – С ума совсем сошла, – пробормотала Юля. Конечно, просить выйти друга в одиннадцать часов вечера, оторвать его от семьи, а ведь у него сегодня последний выходной.       Прикрыв глаза, женщина попыталась медленными вдохами и выдохами успокоить себя, однако услышав стук в стекло, вздрогнула. Резко открыв глаза, Соколова увидела перед собой Шустова. Он жестом попросил открыть дверцу. И когда послышался щелчок, сел рядом с напарницей.       – Юля, что случилось? У тебя голос был странный по телефону?       – Игорь, прости, пожалуйста. Мне очень нужно с тобой поговорить. И это не телефонный разговор.       Голос женщины дрожал, говорила она с трудом, что только напугало Шустова.       – Давай, рассказывай всё.       – Понимаешь, – она тяжело вздохнула. – Я не была на похоронах Кости...       – Когда его хоронили, ты была в больнице, –он не был против выслушать и утешить Юлю, но именно сейчас, когда она так неожиданно ворвалась, мужчина переживал, что не сможет помочь ей.       – Да, знаю, знаю. И поэтому мне сейчас очень важно знать. Ты был на похоронах?       – Конечно, – Игорь растерялся от такого вопроса.       – Когда я вышла из больницы, увидела, что его форма висит дома, но не предала этому значения. Ты же знаешь, что наших хоронят обычно в форме, а его висит дома.       Слова сыпались словно ручей, она запиналась, поэтому Шустов мало что мог разобрать.       – Юля, – он коснулся её плеча. - Что ты хочешь этим сказать? – мужчина спросил спокойно.       – Ты видел его мёртвым?       Такой вопрос ввёл его в ступор. Он явно не ожидал его.       – В каком смысле? Что ты имеешь в виду?       – При опознании, на кладбище, когда прощался. Ты видел, как он лежал в гробу? – быстрее повторила Юля, подгоняя друга с ответом.       – Тело из-за аварии сильно пострадало, поэтому его хоронили в закрытом гробу.       – А опознание?       – Его личность подтвердила Рогозина, плюс анализ ДНК.       – А сестру не вызывали?       Соколова и раньше с ней мало контактировала, а уже после смерти Кости они ни разу не созвонились.       – Её не было в городе, а дозвониться не получилось. Юль, объясни мне, что случилось?       Вместе ответа по щекам женщины потекли слёзы.       – Почему? Почему ты мне раньше об этом не сказал.       – Юля, успокойся, пожалуйста, – подобное состояние пугало Шустова. Он никогда не видел таких её слез, а плачь ещё немного и перерастёт в настоящую истерику. – Так, если ты сейчас не успокоишься, я не смогу тебе помочь.       Женщина постаралась взять себя в руки, но пока получилось плохо.       – У тебя в машине вода есть? – в ответ лишь отрицательное покачивание головой. И тут Шустов пожалел, что у него не оказалось с собой бутылки.       – Скажи, а ты уверен, что хоронили именно Костю? - хриплыми голосом спросила Соколова, когда удалось немного успокоиться и появились силы произнести хоть какие-то слова.       – А у меня есть повод сомневаться?       – Тебе не кажется странным, что тело Кости сильно пострадало, то моё нет, хотя мы были в одной машине.       – Удар пришёлся на его сторону. А как твоё не пострадало, если ты две недели в реанимации без создания лежала.       – Я же не об этом. Внешний вид не пострадал. И ещё, Игорь, я после аварии приходила в себя. Я видела Костю. Понимаешь? Видела. Он не пострадал настолько, чтобы его нельзя было опознать       – Ты же говорила, что ничего не помнишь после того, как машина сошла с трассы       – Да, тогда не помнила, но иногда начинаю вспоминать.       – То есть сейчас ты вспомнила, поэтому и решила выяснить? – спокойно спросил Игорь. В его голосе совсем не чувствовались усмешки или осуждения, говорил капитан спокойно с беспокойством произнести лишнее. – Юль, послушай, кому и зачем было подстраивать смерть Кости? А Рогозина? Ты ей не доверяешь? Ты же знаешь, что мы для неё как дети. Да она за любого из нас кого угодно в порошок сотрёт. А теперь ты хочешь сказать, что Галина Николаевна не до конца проверила все экспертизы и заключения по смерти Лисицына. Да если бы была хоть малейшая надежда, что он жив, она бы сделала все, чтобы узнать правду.       Соколова начала отрицательно качать головой, изо всех сил стараясь показать Шустову, что тот не понимает её.       – Юль, где тогда, по-твоему, Костя? Почему он не пришёл?       – Я не знаю, Игорь, не знаю. Но есть кое-что, что кто-то не договаривает.        – Почему у тебя возник этот вопрос именно сейчас, спустя столько месяцев?       – Я видела его сегодня, - Соколова понимала, что звучит это абсурдно. Ах, если бы только можно было перемотать время и показать всем, что было на самом деле, в том числе самой убедиться, что это не наводнение или мираж.       – Где? – спокойно спросил Игорь. Он не верил её словам, посчитал это все просто за всплеск эмоций, но мужчина изо всех сил старался, чтобы его тон не звучал осуждающе и в нем не мелькали нотки недоверия. Нужно спокойно её выслушать.       – Он стоял возле дома?       – И что дальше?       – Ничего, – Юля с такой силой прикусила губу, что через несколько секунд почувствовала привкус крови во рту. – Когда выбежала во двор, его уже не было.       – И почему же тогда Костя не зашёл домой?       – Я не знаю, не знаю. Но все это очень странно. Сначала дело с его смертью прикрыли. Потом Рогозина отказывается искать убийцу, явно, что-то скрывает от меня. А теперь я вижу его под окнами, прямо как тебя сейчас. Понимаешь?       – Юль, почему ты не думаешь, что тебе просто показалось?       – Возможно, но тогда почему его хоронили в закрытом гробу? Почему не нашли виновника? – Соколова с такой надеждой посмотрела на Шустов, словно он сейчас был для неё единственным спасательный кругом посреди океана. Она ожидала помощи и поддержки. Пусть он найдёт слова, которые убедят её в том, что ей просто всё показалось; которые смогли бы излечить раны, помочь оставить весь этот ужас. Однако Игорь устало опустил голову.       – Я не знаю, Юль, – ответил мужчина. – Не знаю, но оснований не доверять Рогозиной не вижу. Просто ответь, ты сама уверена, что это был именно Костя? – В ответ молчание. – Вот видишь. Юль, тебе нужно отдохнуть.       – Да, я сейчас поеду домой. Ты извини за этот концерт, – Соколова стёрла дорожки слез, но они через секунду же положили новые. – Мне, действительно, нужно поспать.       – Поспать нужно, а вот сама ты никуда не поедешь, – Юля перевела на Шустова удивлённый взгляд. – Неужели ты думаешь, что я пущу тебя за руль в таком состоянии? Пересаживайся на моё место и жди меня, я только за правами схожу.       Спорить женщина не стала. Да и она сама понимала, что не лучшая идея сейчас управлять машиной. Если уж себя не жалеешь, то стоит подумать о других. Если что-то случиться, они не виноваты в её боли.       Шустов проводил Юлю не просто до квартиры, но и зашёл с ней внутрь. Соколова, стянув с себя кроссовки, сразу же направилась на кухню. Все слёзы выплакала, а в замен получила безумное чувство жажды. Женщина налила стакан воды и быстро выпила содержимое, затем ещё один и ещё.       Игорь стоял в дверном проёме на кухню, неотрывно наблюдая за действиями майора. Мужчина переживал за неё. Больше всего капитана беспокоило то, что он не знал, как ей помочь. Вот сейчас он уйдёт, а она так и останется одна. Сколько раз она так плакала? Доводила себя? И всегда самостоятельно справлялась с болью, а в этот раз... Не выдержала? Эмоции накрыли.       – Юль, – вздохнув, произнес капитан, но она даже не взглянула на друга. – У тебя успокоительное есть? Валерьянка там?       – Где-то была, – Соколова ответила безразлично и, взял со стола кружку с кофе, вылила содержимое в раковину.       Игорь же обратил внимание, что на столе стояла ещё одна, с темным налётом, словно после завтрака чашку забыли вымыть. Кто ставил нетронутой вторую, Шустов не понимал. Однако искренне надеялся, что напиток не предназначен для того, кому больше не нужен.       – Давай ты сейчас примешь успокоительное и ляжешь спать. – Игорь перекрыл Соколовой дорогу, когда та собиралась покинуть кухню, он смотрел на неё с сочувствием и искреннем желанием помочь. Бедная, сколько же она тут переживает одна. – Если хочешь, посижу с тобой. Лягу на диван в зале.       – Нет, не стоит. Я и так отняла у тебя много времени, – Шустов глубоко вздохнул, а Соколова опустила виноватый взгляд. – Ты прости меня за этот концерт. Накрыло что-то. Мне правда, показалось, что это был Костя, – женщина со всей силой сжала кулаки. – Наверное, я просто приняла желаемое за действительное.       Лисицын действительно стоил под окнами этого дома или это всего было всего лишь наводнение? – Соколова не знала и не понимала. Более того, сейчас она даже не хотела думать об этом. Мозг, устав от ложных надежд и фантазий, сейчас самостоятельно блокировал поток мыслей. Юля чувствовала, что безумно хочет спать. Этот всплеск отнял слишком много сил. Ноги становились ватными, из-за чего женщина с трудом стояла. Голова жутко гудела, каждый звук начал раздражать. Желание просто закрыть уши увеличивалось с каждой секундой.       – Юль, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь, – мужчина взял её за плечи. – А сейчас давай ты примешь лекарство и ляжешь спать. Где у тебя аптечка?       – В коридоре, в первом ящике тумбочки.       Стоять больше Соколова не могла, она присела на стул. Ноги расслабились, а боль в суставах увеличилась.       Буквально через минуту на кухню вернулся Игорь, он накапал валерьянки в стакан, разбавил водой и протянул Юле. Женщина залпом выпила лекарство и сморщилась. Неприятный привкус охватил весь рот. Соколова едва сдержалась, чтобы не запить водой.       – Пойдем, я провожу тебя до комнаты, – в ответ майор отрицательно покачала головой и с трудом поднялась.       Однако Игорь всё же не послушал женщину. Проводив её до комнаты и убедившись, что она легла на кровать, Шустов немного успокоился. Он искренне надеялся, что Юля проспит так до утра.       Соколову же сейчас совершенно ничего не волновало. Она легла в чистую постель, даже не сняв с себя одежду, в которой пришла с улицы, не умывшись после дождя и слёз. Единственное, чего сейчас желала Юля – отдых и покой.       Игорь надолго задерживаться не стал. Аккуратно прикрыв дверь комнаты, мужчина уже собирался покинуть квартиру, однако взгляд его задержался на рыболовных снастях, которые стояли в углу прихожей. Незадолго до аварии Лисицын ездил на рыбалку, а Юля, видимо, с тех пор так и не убрала их. Шустов осмотрелся. Помимо удочки на вешалке висела мужская куртка, а на полу стояли сапоги. На тумбочке, из которой он брал лекарства, лежала аккуратно сложенная стопка журналов по рыболовству, возле зеркала стоял мужской парфюм и дезодорант. Многие вещи капитан узнал: они принадлежали Косте.       – Мда, – мысленно проговорил Игорь, выключая свет и покидая квартиру. – И не такое померещится, когда тебя повсюду окружают вещи Лисицына.       Хорошо, что дверь имела автоматический захлопывающийся замок, и Шустову не пришлось беспокоить Соколову, чтобы запереть за ним. Она легла спать, капитан был свидетелем – данный факт хоть немного, всё же успокаивал мужчину.       ***       Солнце едва показалось из-за горизонта, большинство жителей центрального региона ещё мирно спят в своих кроватях, однако работа в одном из подразделений УВД уже началась. В своём кабинете, озаренном утренними лучами, сидел мужчина лет семидесяти. Густые и когда-то тёмные волосы покрыла седина. Из-за сидящего образа жизни, на который он перешёл с того момента, как занял кресло начальника, мужчина заметно прибавил в весе. Китель полковника едва сходился, поэтому практически всегда он был расторгнутым.       В дверь постучали.       – Войдите, – грозно сказал полковник, отодвинув документы, которые изучал последние полчаса.       В кабинете показался мужчина примерно сорока лет, высокий, спортивного телосложения, держа прямо осанку он выглядел статно,густая светло-рыжая борода лишь подчеркивала образ.       – Разрешите, Владимир Николаевич.       – А вы, проходите, – устало протянул полковник, поправляя очки. – Я очень рад, что вы решили присоединиться к нам, Геннадий Петрович. Только недавно документы на ваш перевод подписал. Присаживайтесь, – глубоко вздохнув, Владимир Николаевич указал на стул, и когда посетитель присел, продолжил. – Вы уже знаете о деле в общих чертах, – в ответ он получил положительный кивок. – Пропадают девушки, причём с каждым разом исчезновения происходят всё чаще и чаще. И всё это связано с танцевальными клубами.       – Восток, – вставил слово мужнина, желая показать свою осведомленность. – Я занимался исчезновение одной из девушек, но дело забрали у нас на следующий же день.       – Не только, – полковник пропустил мимо ушей тот факт, что Геннадий вставил слово посреди рассказа, однако это оставило ему неприятный осадок. – Есть ещё клубы, из которых происходят исчезновения. Больше всего на гастролях в южные города. В августе состоится поездка в Крым. Там наши красавицы из Востока будут давать концерты на протяжении двух недель. И я уверен, что и в этот раз будут потери, – мужчина со всей силой сжал кулак. – Мы должны это предотвратить. Поймать этих уродов.       – Вы думаете их устраняют. Но зачем?       – Нет, их продают в заграничные бордели, – полковник машинально перевел взгляд на фоторамку, которая стояла на его столе и потёр лоб.       – Значит, пропавшие, возможно, живы и мы сможем их освободить.       – Да, я на это очень надеюсь. Помимо продажи девушек на них числится оборот наркотиков и других запрещённых препаратов. Всё это не может поворачиваться без помощи кого-то сверху. Нам нужно найти эту крысу и главаря этой системы.       – Я вас понял.       – Расследование уже идёт полным ходом, спецоперацию готовит один из моих людей, работать будете под его руководством.       В дверь снова постучали.       – Войдите, – повысил голос полковник.       – Вызывали, Владимир Николаевич? – вошедший бросил взгляд на нового сотрудника.       – Да, Костя, проходи и присаживайся. Геннадий Петрович, знакомьтесь, майор Лисицын Константин Львович. Он и руководит расследованием, – когда мужчина присел напротив нового сотрудника, полковник продолжил. – Костя, а это майор Рокотов Геннадий Петрович. Он будет во всём тебе помогать.       – Приятно познакомиться, – Лисицын протянул руку.       – Взаимно, – улыбнулся Рокотов и ответил рукопожатием.