Самый родной

      – Галина Николаевна, разрешите? – зайдя в кабинет начальника, сказала Юля.       Женщина понимала, по какой причине Рогозина вызвала и была абсолютно уверена, что сможет выдержать этот разговор.       – Проходи, – полковник указала на стол. Когда майор села напротив неё, начальница начала разговор с более мягкого тона.       – Юля, ты вчера ходила в танцевальной клуб «Восток».       Рогозина смотрела в глаза подчинённый, искренне надеясь, что та не будет врать и выкручиваться.       – Да, – уверенно ответила Соколова.       – Зачем?       – Как и все. Решила заняться танцами. Они помогают снять стресс после работы.       Полковник усмехнулась, отведя взгляд. Надежда на честность подчиненной рухнула.       – Тебе не хватает нагрузки? Я могу помочь.       – Галина Николаевна, простите, но я ходила в личное время. Разве я не имею на это право?       – Право имеешь. Только вот лезть в расследование – нет.       Рогозина не верила, что Соколова сможет просто так оставить свою затею. Предупреждения, угрозы увольнения её не пугали. Полковник смотрела на свою когда-то послушную подчинению и не верила своим глазам. Лукавит, изворачивается, ставит личное в ущерб служебному – Юля всё делает наперекор. Где тот самый майор полиции, профессионал своего дела, который четко исполняет приказы? Как же вернуть ту самую Юлю Соколову, которая всегда доверяла Рогозиной и для которой та была примером?       Дело в доверии. Галина Николаевна понимала, что нить доверия между ними оборвалась. Когда это случилось, полковник знала точно. В тот день Юля пришла к ней и сказала, что начала вспоминать подробности аварии и что узнала Воронцова. Она просила помощи, а Рогозина не просто не выслушала, а ещё и отстранила от дела. Для Юли, которая всегда находила поддержку в полковнике, это было сильным ударом. Женщина потом долго вспоминала тот разговор с Соколовой и корила себя за то, что не поговорила с ней. Возможно, проявив тогда и в последующем больше внимания, Юля бы не сидела сейчас здесь, а этого разговора не было бы.       Что же, теперь Рогозина видела, что стоит рассказать большую часть.       – Ты думаешь, что смерть Кости связана с этим делом. Скрывать нет смысла. Это, действительно, так. Из этого клуба и правда пропадают девушки. Костя тогда искал причины исчезновения, но он не знал до конца, с чем столкнулся. Только после аварии я узнала, что Костя был не единственным следователем, который искал девушек и погиб. Дело сразу же у нас забрали, поставили на особый контроль. По предварительным данным, девушек продают в заграничные бордели. Как ни в чем не бывало они едут на конкурс. Обычно это курортные города, которые имеют выход к Черному морю. После гастролей некоторым девушкам предлагают работу за границей, они сами об этом сообщают своим подругам и всё. Больше на связь не выходят. Самое странное, что уезжают в основном одинокие молодые девушки, у которых нет близких родственников.       – Выбирают тех, кого не будут искать, – Соколова тяжело вздохнула. – А как же те, которые исчезли после гастролей?       Рогозина тяжело вздохнула.       «Она и про них успела разузнать всё», – подумала полковник, но озвучивать своё негодование не спешила, она же твердо решила поговорить с Юлей спокойно.       – Мы не знаем. Причем Ирина, с которой все началось и ещё одна … пропали после того, как прекратили посещать студию.       – Возможно, они что-то знали.       – Да. Только в этом году тот же самый «Восток» снова везет девушек на гастроли. Если в этот раз мы их упустим, то в следующем году они поменяют юридическое лицо и саму студию, наберут новых девушек. В таком случае, их вряд ли получится выследить. Сейчас ведётся целая спецоперация. Задействованы многие люди. Очень важно именно в этом году предотвратить уезд девушек за границу. Только вот одна проблема: в студию приходит сотрудник ФЭС, – Галина Николаевна говорила спокойно. –Ты понимаешь, что своими действиями можешь только навредить, спугнуть их? Юля, операция готовилась не один месяц, а ты пришла без прикрытия. Думаешь, им сложно будет узнать, что ты на самом деле майор полиции?       Соколова молчала – сказать ей было нечего. Действительно, ведь Рогозина права: прийти именно в ту танцевальную студию, из которой пропадают девушки и, по всей видимости, за которой тщательно следят влиятельные люди, безумие.       – Юля, я буду честной с тобой: если ты продолжишь посещать эту студию, то можешь сразу же класть удостоверение и табельное мне на стол. Пока я предупреждаю по-хорошему, а потом буду действовать. Я не могу позволить, чтобы из-за твоего личного интереса всё сорвалось. Под угрозой окажется не только твоя жизнь, но и жизни ни в чем не повинных девушек, а также всех тех, кто сейчас принимает участие в спецоперации.       – А как же Костя?       – Виновник будет наказан, – с напором повторила Рогозина, а потом более мягким тоном продолжила. – Всему своё время. Сейчас куда важнее найти тех девушек, которые пропали и предотвратить исчезновения новых. Понимаешь?       – Я понимаю, Галина Николаевна. Понимаю, но Костя... – Соколова закусил губу.       – Ты не вернёшь его, а операция будет сорвана. Я прошу тебя это понять. Если нет, то извини. Я не могу допустить до работы человека, который не осознает последствия своим действиям, – полковник опустила глаза. – Юля, я понимаю, что было бы честно рассказать тебе всё в тот день, когда ты пришла ком мне. Познаюсь, я жалею, что не выслушала тебя тогда. Но и ты меня пойми, во-первых, я не имею право посвящать тебя в подробности расследования, лишь сейчас делаю исключение. Надеюсь, ты понимаешь это       – Понимаю.       – Во-вторых, я переживала за тебя. Я не хотела, чтобы ты мучила себя ожиданиями о правосудии.       – Галина Николаевна, почему всё-таки Костю хоронили в закрытом году?       – Я тебе уже говорила, нового ты от меня ничего не услышишь. Если ты так настаиваешь, – Галина Николаевна свела руки в замок и, выдержав небольшую паузу, продолжила, – я достану тебе материалы дела по аварии. Там будут фотографии.              ***              – У нас почти не осталось времени, – нервно крутая в руках пачку сигарет, Грозовский пристально рассматривал подчинённых.       – К операции по перехват девушек мы полностью готовы. Наши люди уже там, мы изучили все концерты и конкурсы, которые будут проходить в Крыму. В аэропортах, на вокзалах, в большинство гостиниц, кафе и барах будут дежурить наши ребята. Владимир Николаевич, мы задействовали всех возможных людей, – уверенно произнес Лисицын, затем перевёл взгляд на напарника.       – Совершенно верно. Оборудование работает исправно, запасным обеспечили. Мы не должны их упустить.       – В прошлом году всё тоже было спланировано, но, увы, некоторые девушки не вернулись, а мы их упустили.       – В прошлом году был задействован новый танцевальный клуб. Они сменили имя, можно сказать. А сейчас наш агент работает в тылу врага.       – Да что толку?! – крикнул Грозовский. Полковник резко встал из-за стола и, убрав руки в карманы брюк, подошёл к окну.       – Её все равно не включили в состав группы.       – Мы хотя бы знаем примерный состав, время отправки, их репертуар. Это уже немало.       – Хорошо. Даже если возьмём. То это будут лишь исполнители. В следующем году они снова сменят имя, и всё пойдут по кругу. Нам нужно найти главную фигуру. Этот человек влиятельный. Помимо торговли людьми, он организует транспортировку запрещённых химических препаратов: психотропных, наркотиков, ядовитых веществ. А девушек, я уверен, продаёт как рабынь в бордели. Дай Бог, бы они были живы, – полковник тяжело вздохнул. – Но это всё он не может так легко проверчивать. У этого человека есть очень хорошие связи в органах, иначе никак не объяснить, как он смог не попасться за столько лет.       – Единственный известный нам человек – Воронцов. Но его устранили, как только он допустил промах, – пояснил Лисицын. – и так всегда. Как только выходили на кого-то из их людей, с тем самым человеком что-то случалось.       – А хозяин клуба и руководство? – поинтересовался Рокотов.       – Клуб оформлен на дедушку из Рязанской области. Это подставное лица.       – А давить на все руководство мы не можем. Спугнем. Они быстро всё заметут и через год сменят дислокации. Девушки и иная деятельность – бизнес. Противозаконный, но бизнес, – Грозовский сел обратно за стол. – Там вертятся такие деньги, о которых вы и представить себе не можете. И они пойдут на всё, чтобы сохранить свое детище. Они даже устраняют своих людей, на которых мы выходим. Они для них всего лишь пешки, расходный материал. Поэтому мы и затаились. Я уверен, что искать нужно среди наших, в органах. Слишком быстро узнают, когда мы выходим на их людей.       Совещание перевал телефонный звонок. Лисицын из-под стола посмотрел на дисплей экрана.       – Владимир Николаевич, разрешите выйти?       – Да, Костя.       Когда за Лисицыным захлопнулась дверь, Рокотов обратился к полковнику.       – Владимир Николаевич, у меня есть идея, но не думаю, что она понравится Лисицыну.       – Выкладывай.       – Я слышал, что жена Лисицына пыталась расследовать дело, чтобы доказать их причастность к смерти мужа. И даже устроилась в танцевальный клуб Восток.       Полковник нахмурил брови.       – Да, с ней уже поговорили. Надеюсь, она остановится, иначе придётся решать вопрос по-другому. А почему тебя это волнует?       – Эти люди, наверняка, узнают, что она одна из наших. Возможно, попытаются устранить. Может, пусть продолжает посещать клуб, а наши люди проследят и подстрахуют. Если повезёт, поймаем киллера. Возможно, он выведет нас заказчика. Только нужно сделать всё быстро, чтобы они ничего не заподозрили.       Владимир Николаевич нервно постучал ногтями по столу.       – Идея хорошая. Думаю, она согласить. Только нужно всё сначала обдумать. И риски большие. Если упустим киллера, на заказчика в жизни не выйдем. А если даже и возьмём его, но на заказчика выйти все равно не удастся?       – Решать Вам. Только вот Костя...       – А что Костя?! Он должен понимать, как важно выйти на след организаторов. В конце концов, Соколова не просто среднестатистическая женщина. Она майор полиции. Поверь, имеет очень хороший опыт как в работе под прикрытием, так и в качестве наживки. Это её обязанности, – полковник задумался и, набрав полную грудь воздуха, медленно выдохнул, – Лисицыну пока об этом знать не нужно. А ты обдумай, что из этого можно сделать.                     Конец рабочего дня выдался непростым: сразу три убийства в разных точках Москву, Министерство прислало очередную отчётность, сбой всей аппаратуры в лаборатории – Рогозина и так едва держалась на ногах, а тут ещё и звонок Грозовского.       – Добрый вечер, Галина Николаевна. Извините, что так поздно, но вопрос очень важный. Ваша Соколова уже успела уйти из клуба?       Полковник тяжело вздохнула.       – Сегодня утром мы с ней поговорили, она должна прекратить занятия.       – Не стоит этого делать.       – Не поняла, – Рогозина нахмурила брови.       – Ей нужно продолжить посещать Танцевальный клуб, – Повысил голос Владимир Николаевич.       – Не понимаю, какая в этом необходимость. Юля никак не участвует в расследовании. Или... Вы что? Хотите использовать её в качестве наживки       – В качестве ведренного сотрудника, – Грозовский повысил голос. – в любом случае, они уже узнали, кем Соколова работает на самом деле. Не забывайте, она пришла туда без какого-либо прикрытия. Скорее всего, они уже организовали за ней слежку.       – Тогда тем более, ей нужно прекратить посещения. Это опасно для Юли, – Рогозина перешла на более жестки тон.       – Позвольте Вам напомнить, Галина Николаевна, она не девочка со двора, а майор полиции.       – Юля не готова к такой операции. Тем более, что у неё если личный интерес к этому делу.       – Какой личный интерес? – Грозовский усмехнулся. – Если Вы про Лисицына, то юридически он ей никто. Разве не так?       Рогозина тяжело вздохнула. Он был прав, и она это понимала.       – Владимир Николаевич, давайте найдем другой вариант.       – Нет, если Вы не поговорите с Соколовой, то это сделаю я. Думаю, она не откажет мне.       – А как же Лисицын?       – Он об этом ничего не знает и знать не должен.