We can be weak in front of each other only

Пан встал с постели. В комнате было темно, так темно, что он почти не видел своих рук. Нечасто он страдал от бессонницы, и если бы не храп Нотта (он знал, что делал это специально, чтобы побесить Пана), то он бы крепко спал всю ночь. Но этот вечер, по-видимому, был одним из тех, когда мысли не давали уснуть. Он посмотрел в ту сторону, где крепко спал его сосед по комнате. Конечно, он хорошо спит. Нотт был из тех парней, которых обычно не тревожили мрачные мысли, или, по крайней мере, он не показывал, что это так. Этот парень оставался для него загадкой. Пан вздохнул и ненадолго прикрыл глаза. Он не сможет уснуть. Как можно тише он встал с кровати, схватил со стула куртку, не особо заботясь о том, его ли это или Нотта, и вышел из комнаты. В коридоре было тихо, ни одной живой души. Это было так странно, учитывая, какой хаос всегда стоял в общаге. В каком-то смысле это было мило. Но теперь было тихо, все погрузилось в сон. Он ненавидел, что его ботинки были слишком громкими и эхом отражались в пустом пространстве при каждом шаге. Как будто он был нарушителем священного места из-за того, что он не мог попасть в страну грез вместе со всеми. Тем не менее, он предпочел использовать лестницу вместо лифта. Он все еще боялся застрять, как в прошлый раз. Дело не в том, что он им вообще не пользуется, иногда он катается с Ноттом или Омом. Но старается не делать это в одиночку. И когда двери на крыше открылись и холодный воздух проник в его легкие, Пан почувствовал себя немного спокойнее. В голове все еще кружились мысли, которые он не мог заглушить, но на открытом пространстве это было более терпимо, чем в комнате. Плотнее закутавшись в куртку, он подошел к выступу и сел. Подняв голову к небу, он смотрел, как на него смотрят звезды, и как луна освещает ночь своим мягким сиянием. Ночь была не самой ясной, как можно догадаться по городскому небу, но все же успокаивала. У Пана было слишком много мыслей. Побег из дома. Переезд в это безумное место. Он был фальшивым парнем Нотта какое-то время, а они стали друзьями. Жизнь с Ноттом. Просто… Нотт в общем. Но даже если его голову временами посещали мысли о его красивом соседе по комнате, чувство беспокойства, возникавшее от осознания того, насколько он был далеко от дома и своей семьи, совсем один, было намного сильнее. Пан вспомнил слова отца о том, что он вернется и будет молить о прощении. Он ненавидел эту мысль. Очень ненавидел. Пан не вернулся, когда стало тяжело. Это так не работает. Не в этом был смысл! Он хотел найти себя. Увидеть, что лучше для себя, и не исполнять желания отца. Но было страшно. Он был так напуган, что это было трудно описать. Что, если в конце концов ему придется вернуться? Потому что он был недостаточно силен? Что, если его отец был прав с самого начала? Пан возвращается, умоляя о прощении. Он вернется и продолжит работать на своего отца. Продолжит жить без мечты.  — Я не хочу возвращаться к этому… — прошептал он. На глаза навернулись слезы. — Что я должен делать? — он свернулся клубочком. Он был так потерян.  — Пан? Мягкая рука на его спине заставила его повернуть голову, чтобы увидеть Нотта, смотрящего на него сверху вниз мягким взглядом.  — Нотт? Ч-что ты здесь делаешь? — он ненавидел, насколько тихим был его голос. Более высокий парень сел рядом с ним, но вместо этого спиной к выступу, так что ему было лучше видно Пана. — Тебя не было в комнате… Я забеспокоился.  — Оу. Нотт протянул руку к щеке Пана и мягко смахнул слезы большим пальцем.  — Что случилось? Пан вздрогнул, быстро коснувшись лица рукавами куртки. — Ничего. Я просто не мог заснуть. Другой внимательно смотрел на него секунду. — Уверен? Он закусил губу. Нет, не был уверен. Он больше ни в чем не был уверен. Но Нотт больше не спрашивал. Он не заставил его ответить. Как всегда, он ждал, пока Пан будет готов сказать ему. И, честно говоря, от этого ему хотелось еще больше плакать. Как этот идиот мог быть таким милым и понимающим? — Нотт?  — Да?  — …Можно обнять тебя? Парень мягко улыбнулся, без вопросов раскрывая руки. Просто так. Пан подошел ближе и, нерешительно положив голову на плечо Нотта, обнял его. Еще больше слез текло из его глаз, когда он вот так сидел с ним. Он чувствовал, как руки Нотта движутся по его спине, рисуя успокаивающие круги и другие формы или даже буквы, потому что это все-таки был Нотт. Он никогда не делал ничего просто так. Они посидели так некоторое время, прежде чем Пан решил нарушить молчание. — Хэй, Нотт? — Ммм? — Как думаешь, я поступил правильно? Убежав из дома? — Я не знаю. Ты чувствуешь, что это правильно?  — … Я больше не знаю. Нотт немного помолчал. — Ты счастлив? — Счастлив? — Да, счастлив. Тебе весело? Сожалеешь, что пришел сюда? Встретил нас? — затем он заколебался. — Встретил… меня? Услышав неуверенность в голосе Нотта, он отодвинулся, чтобы посмотреть на другого, и немедленно покачал головой. — Нет. Нотт искал что-то на его лице, но Пан не понял, что это было на самом деле, поэтому просто продолжил говорить. — Я не жалею о встрече со всеми вами. Никогда. Ни разу… ладно, может, временами я сожалел об этом… Сначала было трудно. Но не сейчас. Другой все еще смотрел на него, словно ожидая чего-то большего.  — Особенно о встрече с тобой, Нотт. Даже если ты устроил мне ад с самого начала. Я рад, что мы встретились. Более высокий парень заметно расслабился и улыбнулся ему с надеждой. В темноте было трудно что-то разглядеть, но Пан мог сказать, что его губа немного кровоточила, и он понял, что, должно быть, так сильно прикусил ее, ожидая ответа. Пан думал, что Нотт был беззаботной душой, и его сердце ничего не беспокоило, но, похоже, он ошибался. Буквально этой ночью он показал (вероятно, непреднамеренно), что он также полон неуверенности и беспокоится о том, что другие думают о нем, даже если он обычно не показывал этого и не признавал этого сам. — Нотт? — Ммм? — Ты в порядке? Улыбка медленно исчезла с его лица, показывая замешательство. — Что ты имеешь в виду? Пан спорил сам с собой, должен ли он давить на него или нет, но, если он позволил себе быть слабым перед другим, он хотел, чтобы Нотт также был слабым перед ним. — Ты всегда улыбаешься, что бы ни случилось, ты остаешься позитивным. Независимо от того, пострадает ли кто-то или если ты сам пострадаешь, ты ведешь себя так, как будто все в порядке. Ты редко сердишься или грустишь… Я не говорю, что тебе не следует этого делать, всегда приятно иметь такого человека в таких ситуациях! Нотт внимательно его выслушал. — Я просто… Послушай, мы всего лишь люди. Я не люблю показывать людям свою неуверенность или что-то в этом роде. Но посмотри, как я повел себя этой ночью. — Все в порядке, я все еще думаю, что ты очень сильный Пан. — Нотт успокоил его. — Я знаю. Я… я вроде как смирился с этим… Но я хочу, чтобы ты знал, что ты тоже можешь чувствовать себя неуверенно передо мной. Необязательно быть сильным и счастливым все время. Твоя жизнь была немного суровой, и понятно, что ты хотел… ну, знаешь, плакать, выражать свои чувства! Или что-то вроде того. — Пан неопределенно жестикулировал руками. Нотт все еще смотрел на него, переваривая его слова одно за другим. — Я пытаюсь сказать, что иногда можно позволить себе быть слабым. Я здесь ради тебя, как ты был здесь ради меня сегодня. Хорошо? — Пан закончил речь своей яркой улыбкой. Снова стало тихо. Единственным звуком был мягкий ночной ветер и машины, едущие издалека. Пан хотел спросить, все ли с ним в порядке, но когда он открыл рот, чтобы что-то сказать, дрожащий вдох парня перед ним остановил его. В считанные минуты Пан стал свидетелем того, как стены Нотта рушились, и он медленно начал разрушаться. Его рыдания сначала были мягкими, потом стали немного громче, и слезы катились по его лицу, когда он плакал. Это немного шокировало Пана, так как он не ожидал, что Нотт сразу же поверит ему в этом, но он быстро отказался от всех мыслей и заключил его в теплые объятия. — Хорошо, хорошо… — он положил одну руку ему на спину, а другую — на затылок, нежно поглаживая короткие волосы, чтобы успокоить его. — Я здесь. Нотт плакал и плакал, словно пытаясь выплакаться за все годы, которые он подавлял свои эмоции. И Пан был не против. Он просто волновался, потому что это много на одну ночь для любого. — Эй, Нотт? — спросил он, когда другой немного успокоился. — Ммм? — Нотт издал дрожащий звук, отчего у Пана заболело сердце. — Мы должны вернуться и попытаться уснуть… Нотт кивнул ему в плечо. — Как думаешь, можешь стоять на ногах? Еще один кивок, и он отстранился от него. Его волосы в беспорядке, глаза красные, а лицо все еще хмурится. — Ладно, здоровяк, пошли. Пан легко схватил его за руку и вывел с крыши в безмолвный холл, вниз по лестнице, а затем в их комнату и к кровати. Как только они легли, Пан увидел, что Нотт хочет что-то сказать. — Что такое? — прошептал он. Нотт уставился на него и протянул руку в его сторону. — Хочешь обняться? Нотт кивнул. Пан задумался на секунду, но только на секунду, прежде чем подвинуться ближе и позволить Нотту прижаться лицом к его груди и обвить руками его талию, а он обнял того в ответ, мягко расчесывая его волосы. Он знал, что это нужно Нотту, и, честно говоря, Пан тоже нуждался в этом.