Выбор и не последнее дело

Рэйф Адлер не может определится. Это чертовски сложный выбор, и никто не может его винить в том, что он постоянно приходит в гости в омут одного, а потом неспешно стучится к другому. Он выбирает между Сэмом и Нейтаном. Может в его списке выбора еще стоит и дело. Авантюры и как награда — звон золотых монет. Их хочется заполучить не меньше, чем каждого из братьев. А тут вредит все, что выходит за рамки профессионализма и пресловутого: «это бизнес, ничего личного», мешает мыслить нормально и оставаться хладнокровным. И ведь не получается. Когда в дождь сам сидишь в безопасности, пока твои напарники прыгают по джунглям и каждый раз соскальзывают, и чудом только не падают с огромной высоты. Совсем не безразлично, когда на другом конце рации кричат и что-то с оглушительной силой рушится. Колокол падает, и Рэйф это узнаешь постфактум. Сэм не смыслит в дружбе, не смыслит в банальном изложении своих чувств. Он всегда подбирает то не те слова, то не ту интонацию, иногда совсем не то время, а часто все вместе. Ему свойственны непостоянность и скука, от которой он избавляется всеми возможными ему способами. Именно поэтому он не сдержан, груб и напорист. Он переворачивает каждое их соприкосновение губ в кровавый укус, от чего уносит в далекие нереалистичные миры сильнее любого дурмана. Нейтану не нужна грубая сила, он ценит во всем спокойствие. Не понятно почему, но черта взрослых людей, которые в какой-то момент жизни осознают, что так легко провернуть «солнышко» на качелях, как в детстве, не могут, передалась и причудливо развилась только у него. Ему определенно хочется убедить себя, что опасные сюжеты в размеренной жизни ему не нужны, но каждый раз сам же бросается в пекло. Именно поэтому поцелуи без остроты и до боли узнаваемые движения рук, обвивающих шею. Адлеру нравится делать все более-менее, но по правилам. Ему не хотелось воровать крест с аукциона, он всеми силами ратовал за то, чтобы они его просто купили. Он почти всегда хочет все делать мирно, но хитро. Отчего-то воровство его не прельщает вообще, особенно если есть путь — ну честно, — намного легче. Нейтан тогда впервые оказался убедительным, и Рэйф повелся на детское желание авантюры в его сердце. Точно так же он ведется на аккуратные намеки, рассыпанные в его движениях. Ведется и никогда не жалеет. Адлеру не хотелось и безвозвратно рушить исторически ценные храмы и целый тайный город. Кощунством казалось подорвать кладбище, а разрушенная башня отдавалась дергающимся глазом. Точно так же неприемлем и отвратителен, задевающий его, может, и жадное сердечко, беспорядок, оставляемый их жизнедеятельностью на почти что святой земле. Определенным раздражителем является то, что Сэм любит и мусорить, и разрушать. Тут и там Рэйф демонстративно подбирал его выброшенные пустые пачки от сигарет или сами окурки, помещая в сроднившиеся с его одеждой пакеты. Сэм закатывал глаза и усмехался. Только так поступать, без должного уважения хоть к чему-либо, с грязью и сигаретным дымом он любит и в намеках, и в жадных взглядах. И Рэйф это тоже любит, а потому снова не жалеет. Сэм позволяет брать и сам берет без особой прелюдии, казалось, его возбуждает все, что бы Рэйф ни сделает. Без раздумий. В любое время суток и даже, если сама ситуация совершенно не располагает к очередным подвигам в постели. У него нет стопоров. Он утягивает Рэйфа в темный угол и либо позволяет вжимать себя щекой в холодную стену с острыми выступами, либо сам впечатывает его затылком в гнилое дерево. Исход один: долго цветущие синяки и горячие рваные царапины причудливых форм. Сэму нравится доводить до ярости, чтобы Рэйф заставил его потом скрести ногтями по твердой режущей поверхности. У Нейтана в постели приоритетом всегда простое взаимопонимание. Чтобы аккуратно, но горячо, как в самых здоровых отношениях. Обязательно веская причина и какое-никакое настроение. Ему нужны поцелуи по всему телу, вместо синяков, ему нужно внимание, не заканчивающееся яростью. Нейтану нужно позволять шептать на ухо успокаивающе и ободряющие слова, даже если самому Рэйфу это вовсе не нужно. Все то, что он может извернуть из усталости, а не копящейся агрессии. Сэм всегда думает мрачно. У него есть наблюдательность и знание дела, но ему не хватает погруженности брата. По-другому, далекий от поэтичности Адлер, как назвать стремление думать, что успеха так или иначе добьемся, присущий только Нейтану, не придумал. У Сэма всегда сомнения, при каждом удобном — и не очень, — случае он впихивает эти заунывные речи о бессмысленности всего ими затеянного. Рэйфу приходится утешать. Его изобретательность здесь помогает как никогда, его умение пользоваться ртом тоже. Нейтана утешать не надо. Для него Адлеру достаточно подыграть. Он хочет чувствовать себя чуть умнее остальных, хочет быть впереди планеты всей. Ему жизненно необходимо пытаться найти разгадку первому, и тогда в глазах его засияет еще больше веры в успех. Поэтому у Нейтана нет сомнений — если они появятся, то это крах всему. Это именно то, что поддерживает в нем жизнь. В такие моменты кожа его горячее, а легкие громче. Приключения, приключения и еще раз приключения. Им доставляет садистское удовольствие бегать по опасным испытаниям от пиратов и жариться — в итоге, — под солнцем. Рэйфу, конечно, больше нравится слушать, как два «знатока» истории рассуждают о той или иной зацепке. Забавляет видеть их снисхождение и на: «а для человека с неудом по истории?» — слышать тяжелые вздохи и попытки в интерактив, как в детсаду. Адлеру определенно не нравится самому прыгать по отвесным скалам и думать о том, что под его беспомощной тушкой и отсутствием страховки нет ничего, кроме кажущейся бесконечной пустоты. Ему не нравится и холод, и затхлость, которые верными спутниками были в каждой пещере. Ему не нравятся обваливающиеся от каждого неловкого движения сооружения. Гораздо приятнее выбраться на палящее солнце, где уже посеревшие лица его напарников стали наконец оживать. Приятно рассекать бескрайние воды мира и путаться в зацепках, опять слушая историю пиратов, которая Адлера может и интересовала, но только на уровне «когда те закончат играть в тайное общество?». Раздражало, что и юмор братьев строится непосредственно на знании о пиратах. Рэйф бурчит, а они смеются. Добродушно и понимающе. Единственное, что их объединяет, и что восхищает Рэйфа — это их простое понимание друг друга с полуслова. Он тоже, но не на том будто бы простом и привычном, но неуловимо отличающемся языке. Он пока еще не влился. Его они не понимают также легко, как друг друга. Злит, но он убежден, что со временем этот небольшой барьер пропадет, потому что это их дело точно не последнее. Оно только первое. И вот же какая подстава. Ему никто не сказал, что выбора от него не требуют. Рэйфа абсолютно никто не вынуждает принимать это свое сложное решение. Ни Сэму, ни Нейтану это не нужно. Братья вполне согласны с раскладом, что Рэйф метается от одних эмоций к другим. И, возможно, когда-нибудь он сам это тоже поймет. Может, когда с полуслова его тоже начнут понимать.