Слушай своё сердце

Для Дилюка Кэйа, как одна из тех древних книг на неизвестном доселе языке из библиотеки Лизы; как сложная алхимическая формула изготовления редких камней, над которой денно и нощно трудится Тимей; как совершенно уникальный рецепт блюда от Сян Лин, чьи ингредиенты не достать во всём Тейвате; как крепкое вино «Полуденная смерть», горячо любимое им, с едва ощутимыми сладкими нотками, что способен распробовать только истинный гурман. Только вот Дилюк не употребляет алкоголь. Сказать, что он не понимает Кэйю, ничего не сказать. Несмотря на то, что они знакомы уже очень давно, практически выросли вместе, Дилюк так и не смог разгадать, что у того на уме. Кэйа вечно прячется за услужливой улыбкой, красивыми и пафосными речами и наглым поведением. В детстве, когда отец Дилюка привёл его в дом Рагнвиндр, он казался зашуганным и трусливым мальчишкой, был отстранённым и нелюдимым. Маленький Дилюк преисполнился чувством ответственности за нового члена семьи, обещал себе защищать его. Освоившись в доме Рагнвиндр, Кэйа перестал бояться. Он, как и Дилюк, вступил в ряды рыцарей Ордо Фавониус, и ребёнок, то и дело хватавшийся за руку сводного брата, вырос сильным воином. Когда именно разошлись их пути? Когда на чело Кэйи легла маска доброжелательного юноши, а с лица обычно жизнерадостного Дилюка слетела ребяческая улыбка? Возможно, первый понял, что в этом мире нельзя иначе, а второй в нём просто разочаровался. Возможно, гибель главы семейства отдалила их друг от друга. Возможно, Кэйа никогда не считал их своей семьёй. Дилюк вряд ли сейчас вспомнит, когда тот последний раз называл его «братом». Без издёвки и сарказма, а искренне. Он не стремится узнать его получше. Слишком много воды утекло с тех времён, в которые они ещё могли обсудить что-то, посидеть за общим столом, посмеяться над своими глупыми ошибками, поддержать и подставить друг другу плечо. Наверное, уход Дилюка из Ордо Фавониус стал переломным моментом. Кэйа решения не оценил, а Дилюк был глубоко оскорблён сказанными им словами. — Ты что, защищаешь их? Считаешь, мой отец действительно был просто торговцем, недостойным того, чтобы о его подвиге знали люди? — возмутился Дилюк. — Взгляни на это иначе, братишка, если ты пошатнёшь авторитет Ордо Фавониус, столп, на котором всё держится, то в Мондштадте не избежать волнений. Людям необходимо во что-то верить, но не в мёртвого же. — Мёртвого? Память никогда не умирает, Кэйа! — Поверь, я знаю это лучше многих, но сейчас нам нужно действовать, исходя из логики, а не чувств. Что будет выгоднее для Мондштадта, а что приведёт к его краху. — Не желаю слушать это из уст рыцаря некомпетентных Ордо Фавониус! Где пропадала ваша кучка слюнтяев, когда моему отцу, обычному торговцу, нужна была помощь? Он восхищался Ордо Фавониус. Выходит, и ему было свойственно ошибаться. С тех самых пор каждая их встреча — настоящее испытание для Дилюка. У него складывалось чёткое ощущение, будто Кэйа отчаянно старается вывести его на конфликт, вытащить из самых глубин нутра хоть какие-то эмоции, жаждет разозлить или смутить, рассмешить или вызвать удивление. Впрочем, с последним у него не возникает проблем. Кэйа с самого первого появления в жизни Дилюка только и делает, что удивляет его. Он восторгался сводным братом, его стремительным развитием, его силой и мощью, его способностью использовать Крио Глаз Бога. Дух соперничества оживал в нём. Конечно, он никогда ему об этом не скажет, но Дилюк был счастлив иметь такого брата. Был. Как-то странно думать о Кэйе в прошедшем времени, словно тот умер, сгинул, исчез из жизни Дилюка. Но отчасти так и есть. Кэйа, которого он знал в детстве, повзрослел, стал совершенно другим человеком. От его улыбки веет холодом, в ней нет той искренности, что была Дилюку привычна. Ему он теперь тоже так улыбается. Дилюк не то что в душу Кэйи, он даже к себе в душу лезть не собирается. Понять собственные чувства порой бывает трудно. Мельтешащая перед глазами фигура сейчас не вызывает ничего, кроме раздражения. Но, когда их взгляды встречаются, Дилюк сразу же отводит свой. — Хозяин! Налей-ка нам ещё вина! — задорно восклицает Кэйа и машет рукой Дилюку, что стоит за барной стойкой, протирая бокал. В таверне почти пусто. Только один столик шумит, занятый рыцарями Ордо Фавониус. Время перевалило за полночь. Пора бы закрываться, но эти пьянчуги никак не хотят уходить. Правило «работать до последнего клиента» придумал не Дилюк. Он бы и рад выпроводить этих шумных посетителей. — Алкоголь не продаётся после полуночи, — невозмутимо отвечает Дилюк, продолжая начищать стеклянные стенки бокала. — Серьёзно? — Кэйа резко опускает свой полупустой стакан вниз, и тот с грохотом ударяется о поверхность деревянного стола, а его содержимое расплёскивается в стороны. — Ты же это только что придумал, Дилюк?! — Моя смена — мои правила, — он пожимает плечами. — В таком случае, сэр Кэйа, почему бы Вам не пойти пить в другое место? В голубых глазах вспыхивают искорки азарта. И Дилюк понимает, что Кэйа не отступится так просто. Будет доводить его до тех пор, пока он не согласится налить это чёртово вино. До онемения пальцев раздражающая привычка. — Извольте, мистер Дилюк, но мне нравится исключительно Ваше вино, — обиженно заявляет Кэйа, выходя из-за стола. — И, уверен, мои спутники это подтвердят. Снова врёт и не краснеет. Таверна заполняется громким гулом, возгласами, аплодисментами, свистом, подбадриваниями и стуком стеклянных кружек по столу. Дилюк мотает головой и смотрит на Кэйю из-под опущенных ресниц. Янтарный взгляд по-прежнему не выражает никаких эмоций. Ну уж нет, такая победа Кэйе определённо не нужна. И Дилюк ждёт, что же тот предпримет дальше. Столик расположен недалеко от барной стойки. Их разделяет лишь небольшая арка, через которую Кэйа ловко перепрыгивает и в считанные секунды оказывается напротив Дилюка. Он так же пересекает и саму стойку, едва не отталкивая того к полкам с напитками, и хватает первую попавшуюся бутылку. Дилюк резко тянется за спину, где обычно держит свой двуручный меч, но сегодня как назло оставил его в поместье.  — Чёрт! — шипит он недовольный своей промашкой и тут же останавливает сбегающего с места преступления Кэйю облачённой в тёмную перчатку рукой. Ему не удаётся отобрать бутылку, потому что Кэйя разворачивается к нему другой стороной, дабы защитить добычу, и Дилюк вынужден довольствоваться захваченной левой рукой юноши. Пальцы случайно переплетаются, и Кэйа с ухмылкой смотрит на него. — Если Вам так хотелось подержаться со мной за руки, мистер Дилюк, стоило просто попросить. Дилюк одёрнул руку так резко, словно обжёгся, прикоснувшись к огненному цветку. Лицо горит, на щеках проступил едва заметный румянец. Тепло чужого прикосновения ощущается даже сквозь плотную ткань перчатки. — Да Вы никак пьяны, сэр Кэйа, — усмехается Дилюк, поправляя сюртук. — Эта последняя для Вас на сегодня. — Он бросает взгляд на бутылку в руках Кэйи. — Как это великодушно с Вашей стороны, — кланяется. Рассыпаясь фальшивыми благодарностями, Кэйа тем же путём возвращается к столику. Друзья встречают его, как подобает встречать победителя, с поздравлениями и почестями. Дилюк тяжело вздыхает, наблюдая эту картину. Что ж, ему всё-таки придётся терпеть эту компанию ещё как минимум час. Он располагается на стульчике в уголке за стойкой и берёт недочитанную со вчерашнего дня книгу «Меланхолия Веры. Том III». За увлекательной историей и время проходит быстрее. Дилюк не замечает, как постепенно шум голосов стихает, и в помещении остаются только двое. Поэтому, когда он видит улыбающегося Кэйю буквально перед собой, то отшатывается назад, едва не падая со стула. — Ты собираешься просидеть здесь всю ночь, Дилюк? — смеётся Кэйа над смущённым и обескураженным сводным братом. — Где все? — он обводит таверну взглядом и наконец обнаруживает, что она опустела. — Разбрелись по домам. Дилюк откладывает книгу и шумно выдыхает. Спрашивать, почему Кэйа остался, бесполезно. Он выдумает какую-нибудь лживую причину, в которой не будет и доли истины. В слова его уже давно нельзя верить. Но жар в груди никак не утихает от ощущения, что они остались наедине. Видимо, Дилюк простудился из-за того, что постоянно возвращается в поместье холодными ночами, и его лихорадит. Иначе он не может объяснить своё состояние. А Кэйа ждёт этого вопроса, неотрывно смотрит на Дилюка. — А я не мог оставить своего братишку в одиночестве, — добавляет он. Словно зарядом электро слайма это слово ударяет в грудь. Лукавит. Кэйа никогда не думал о Дилюке в таком ключе. И от осознания этого безумно больно. Но он не покажет своих истинных чувств. За эти несколько лет научился сосуществовать с болью. — Ты мне не брат, — отрезает Дилюк резко и безжалостно. — Ах, да, — как-то печально произносит Кэйа, — ты же так не любишь, когда я тебя называю «братом». Что ж, советую не задерживаться долго, вдруг сюда заявятся разбойники или чего хуже. — Неужели славные рыцари Ордо Фавониус не придут ко мне на помощь? — спрашивает он с долей сарказма. Забота Кэйи его тоже раздражает. — Так ли Полуночному герою нужна помощь некомпетентных рыцарей? — Кэйа пожимает плечами, разведя руки в стороны, но ловит на себе недовольный взгляд Дилюка и тут же замолкает. — Ладно, ухожу-ухожу, не злись. Он махнул рукой и развернулся к двери. Ещё пару шагов — и Дилюк действительно останется в таверне один. И эта странная недосказанность продолжит мучить его. Останавливать Кэйю он не имеет права. Сам же чётко дал понять, что они никто друг другу. Но слова неосознанно срываются с губ: — Кэйа… я… — О, неужели ты хочешь, чтобы братик остался с тобой?! — Кэйа открыто язвит. — Нет! — раздражённо выпаливает Дилюк и отворачивается. — Можешь идти. Пылающих от смущения щёк уже не скрыть. И Кэйа, заметив это, заулыбался так, словно увидел его насквозь. Ещё один едкий комментарий, и Дилюк точно ввяжется с ним в драку. — Если бы мистер Дилюк был чуточку честнее с собой, то тогда и я бы смог быть честнее с ним, — едва слышно, но отчётливо звучит из его уст, прежде чем он скрывается за входной дверью. Дилюк резко поднимает голову, но видит только захлопывающуюся за уходящим Кэйей дверь. Мысли мечутся от «догони его» до «к чёрту это всё!» И неспособный переступить через собственную гордость, он остаётся в таверне. Это всего лишь минутная слабость. Временное помутнение рассудка. Слабая вспышка истинных намерений и эмоций. И если бы он ухватился за неё, то, возможно, им удалось бы поговорить нормально. Возможно, Кэйа перестал бы быть таким уж сложным для понимания. Возможно, древний язык этой книги легко выучить. Но Дилюку страшно. Нет, он не боится увидеть настоящее лицо Кэйи, не боится услышать что-то такое, что окончательно разрушит их отношения. Он боится заглянуть в свою собственную душу и боится открыть её другому человеку. Что, если Кэйа не поймёт? Или поймёт, но не так? Он снова опускается на стул и смотрит на свои дрожащие почему-то руки, сжимает их в кулак, чтобы хоть как-то успокоить, затем слышит скрип двери. — Мы закры… — не успевает договорить Дилюк. В дверях стоит Кэйа. — Слушай, всё-таки возвращаться в одиночестве скучно, да и мне необходимо обсудить с тобой парочку сложных вопросов по поводу недавних нападений Ордена Бездны. Не против, защитник Мондштадта? — Ты неисправим, Кэйа… Ну и с чем на этот раз не могут справиться в Ордо Фавониус? — Так вот… В таверне гаснет свет, раздаётся щелчок железного замка. И вдоль пустынных улиц, освещённых фонарями, слышатся тихие мужские голоса. Дилюк думает, что нет нужды торопить события. Однажды они смогут во всём разобраться, забыть старые обиды, принять прошлые ошибки и снова улыбнутся друг другу без фальши. Впереди целая жизнь.