***
Отца урезали на работе, от чего он начал довольно часто выпивать, в следствии уходил в запои и нередко пропадал по несколько суток, гуляя там, где только ему одному и известно. В это время сердечно-больная мать сидит в квартире и бессонными ночами пытается дозвониться горе-работничку, но отвечает ей только автоответчик со стандартным "Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети". Первое время Саша, правда, всеми силами поддерживал свою мать, искренне не понимая отца. Он прекрасно осознавал и осознаёт, что ей очень сложно, что сердце может в скором времени просто не выдержать и её не станет, а до другого родителя это, видимо, не доходило вовсе. После сокращения проходит три мучительных года. Матери лучше не становится, её болезнь только прогрессирует, а отец и не думает останавливаться, пропивая и без того малое количество денег, не оставляя ни копейки на медикаменты для супруги. Кикиру уже пятнадцать, конец девятого класса, он на нервах от подготовки к ОГЭ и прочих переходных экзаменов. Не покладая рук, Анисимов ищет любую подработку, любые деньги, чтобы хоть как-то прокормить их с матерью и оплатить ей лекарства, от чего она своим ослабшим голосом его вечно отговаривает со словами: «Да зачем? Мы итак продержимся, ты главное учись, готовься, это не твоя забота» — на что парень всегда возражал и ещё более усердно погружался в поиски работы. Первую половину суток он проводит в школе на различных семинарах и консультациях, а вторую отрабатывает ночную смену в каком-то придорожном кафе, возвращаясь к матери, в лучшем случае, в пять утра, оставляя два часа на сон, и так по кругу, день за днём он крутится как белка в колесе с одной мыслью в голове, лишь бы мать была здорова, пусть денег хватит на тот или иной препарат. От недосыпа и переизбытка кофе в организме парень уже не раз ловил неоднозначные галлюцинации. И какое-то время ему даже удавалось содержать их «семью» и потихоньку лечить мать.Какое-то время...
Через полгода он похоронил мать… Отмучилась… После очередной, лишённой сна, ночи, она не смогла вытерпеть поведение мужа и завязался конфликт. Ещё не протрезвевший, он поднял на неё руку, и на фоне начавшейся истерики слабое сердце не выдержало и встало. Просто остановилось. Саша на тот момент был на работе и узнал об этом по телефону. Начальство его, естественно, отпустило, выразив соболезнования в след уходящему парню. Анисимов не то чтобы не хотел принимать смерть матери, он в неё не верил, не осознавал до конца. Зато спустя время, он чётко понял, что чувствовал.Злость
На отца, за то, что тот никогда не думал о них, никогда не проявлял заботы, которой парню очень не хватало в детстве, за его эгоизм и алкоголизм. На себя, ведь он не был рядом с ней, не смог успокоить её и остановить своего папашу от рукоприкладства.Страх
Кикир уже предчувствовал постоянные крики и побои в его сторону. Раньше отец просто напивался и, с периодичностью, орал на них. Матушку он сразу уводил подальше, чтобы она лишний раз не нервничала, и решал «вопросы» с ним сам. Но сейчас, после такого проявления жестокости от него, становилось по-настоящему страшно, ведь остановиться он больше не сможет, а куда поведёт дальше эта порочная дорожка - неизвестно.Непонимание
Почему жизнь сложилась именно так? Почему тот прекрасный и любимый им папа стал «этим»? Этим безжалостным существом, оставившим его без матери? Саша теперь не сможет считать его своим отцом. Даже не попробует. Он не будет пытаться его простить или принять. Никогда в жизни. Убийство не прощают. Любое. В любом состоянии. Намеренное или случайное. Никакое. Ни одно убийство не заслуживает снисхождения.***
От этих воспоминаний у парня невольно потекли тонкие струйки слёз, которые он поспешно стал стирать рукавом джинсовой куртки. Каждый раз, когда Анисимов вновь ворошил свою память, он снова и снова натыкался на этот период его жизни и эмоции о нём, и каждый чёртов раз проживал их также, будто в первый. — Хей, ты в порядке? Всё хорошо? — робко спросил голос из-за спины, заглушённый очередным треком из плейлиста. Саша вздрогнул от неожиданности. Видимо, он не заметил, подошедшего к нему сзади, парня из-за музыки в ушах. Он вынул наушники. — Слушай, ты лучше не пугай так, недалеко и до инфаркта довести, — грустно усмехнулся кудрявый, вставая с прохладного бетона — Да, всё в порядке. Я Саша, — Анисимов с улыбкой протянул руку незнакомцу. — Юра, приятно познакомиться, — он уверенно отвечает на рукопожатие, улыбнувшись в ответ — Ты чего тут сидишь? Уже поздновато для любований закатами, — Томас посмотрел на своего нового знакомого так, будто того допрашивают после серьёзного преступления. — Домой идти, всё равно, что в чужую квартиру без приглашения врываться. Никто не ждёт, да и желания особого нет, — равнодушно ответил Кикир, попутно задавая вопрос — А ты чего так поздно по крышам гуляешь? Дел нет? — язвительно добавил парень. — Какие дела? Пятница, в конце концов, все дела уже сделаны в будни. Вышел проветриться на досуге, — Музыченко покровительственно улыбнулся, явно услышав раздражённость в голосе собеседника, но не обратив на это внимания — Ну, раз мы оба тут без дела сидим, может пройдёмся? — Хм, я не против, но куда? Всё уже закрыто, время-то позднее, — произнёс в ответ Александр, смотря на часы, стрелка которых показывала пол одиннадцатого ночи. — Можем в парк. Он, насколько я знаю, работает круглосуточно, — с лёгкой ухмылкой проговорил Юра. — А я только за, пошли. Парни выдвинулись в сторону ближайшего парка. Воздух был приятно прохладным с запахом цветущей сирени. Анисимов очень любил эти цветы за их нежность, красоту и, естественно, запах. Он всегда, во времена начальной школы, обрывал и приносил нежно-фиолетовые букеты своей матери, после чего с искренней радостью обнимал её, живя моментом. Увы, сейчас этого уже не получится повторить... Пока младший шёл рядом, погрузившись в свои мысли, Томас украдкой разглядывал новоиспечённого знакомого. С самого первого взгляда он ему показался довольно приятной личностью, хоть и немного грубой, а внешность приковывала взор, не давая оторваться ни на секунду. Саша краем глаза заметил, что они уже приближаются к небольшой арке с названием парка и, вынырнув из размышлений, неприменно увидел, что на него, откровенно говоря, пялятся. Из-за столь неловкого положения он негромко произносит: — А ты вообще чем занимаешься? Ну, хобби там, увлечения... — вопрос был задан настолько неуверенно, что парню самому стало за себя стыдно. Как он мог позволить так смутить себя человеку, которого знал от силы полчаса? Томас немного дёрнулся, поспешно отводя глаза куда-то на деревья и немного краснея. Заглядываться на парней ему, конечно, приходилось не часто, но опыт немного имелся. — На скрипке и фортепиано играю. Ты как свободное время проводишь? — приободрившись, сказал Юра. Он был рад, что Анисимов не стал заострять внимание на его минутном послаблении. — Я на бас-гитаре иногда мелодии наигрываю, а так, в основном, всё учёбой забито, — он немного приуныл от воспоминаний об учёбе, но особо вида не подал. — Два музыканта собрались, — усмехнулся Музыченко. — Может группу создадим? Только где ещё ребят найти... — Да зачем другие? Будем в дуэте выступать, заработаем и уедем в тур по странам, — усмехнувшись, ответил Кикир. Они рассмеялись в унисон. Гуляя по запутанным дорожкам, выложенным разноцветной брусчаткой, они, кажется, поговорили обо всём на свете, и продолжали бы до бесконечности, если б Юра не посмотрел на экран часов и не увидел на них 03:16. — Ох... Сань, что-то наша прогулка затянулась, уже три часа ночи. — Да, и вправду поздновато, пора расходиться, наверное, — тоскливо протянул парень. — Честно, проводил бы так каждый поздний вечер. С тобой приятно общаться и проводить время. — Рад, что ты так думаешь, — грустно, но как-то по-доброму, поднял глаза на Анисимова Томас. — Что на счёт обменяться номерами? — с надеждой спросил он кучерявого. — Буду только рад, — Саша сразу приободрился и уже полез в карман за телефоном. Поспешно продиктовав друг другу свои номера, Музыченко вдруг серьёзно произнёс: — Если будут какие-то проблемы, трудности – звони или пиши не задумываясь, хорошо? Я постараюсь максимально быстро помочь. Звони хоть в ночь – я отвечу, ты понял меня? — Эм… Хорошо..? — Кикир был немного удивлён и даже напуган таким напором, но возражать не стал. Видимо, сказывался тот факт, что они встретились на крыше многоэтажки. Попрощавшись у выхода из парка, они разошлись в разные стороны. Анисимов в сотый раз откапывает свои потасканные наушники, вставляя их в уши и врубая на полную громкость какую-то из песен Linkin Park. Он идёт по ночному Питеру, уйдя в себя под родную мелодию, не замечая, как оказывается уже у дверей парадной. Ему так не хочется даже входить в это помещение с до боли знакомыми стенами, но приходится. Хоть спать под открытым небом идея очень заманчивая и романтичная, но далеко не практичная. Саше ещё нужно его здоровье, чтобы уже сдать эти треклятые экзамены и съехать куда подальше. После смерти своей супруги, у вдовца заметно поехала крыша, хотя дом оставался на месте. Он начал говорить с пустым пространством или предметами, стал довольно часто дебоширить ни с чего, кидаться всем, что только попадалось под горячую руку и срывался на своего сына. Пить стал прямо дома, ведь никто уже не капал на мозг за то, что он бездельник и мог бы найти нормальную работы, а не пропивать всё без остатка. И вот, придя в свой обитель, на него вновь сыпется шквал безосновательных обвинений и криков, от которых парень просто закрывается за дверью на замок и, не снимая наушников, погружается в размышления о прошедшем вечере. Он никак не мог понять, почему именно этот парень так зацепил его, почему он думает о нём, а не лежит в кровати, забывшись обыденным тревожным сном. И вдруг ему приходит в голову написать причине размышлений, раз он всё равно не спит. «Кикирон» 3:57 Привет, не спишь ещё?) «Музыченыч» 4:01 Пока нет. Что-то хотел? «Кикирон» 4:02 Да нет, просто проверял, может ты мне левый номер дал, мало ли что) «Музыченыч» 4:02 Слушай, для чего мне давать какой-то левый номер такому приятному молодому человеку?) Ты чего не спишь, я не понял? Я, конечно, понимаю, что уже сегодня суббота, выходной, но режим рушить никто команды не давал. «Кикирон» 4:05 Во-первых, не смущай меня. Во-вторых, бегу-бегу в кроватку, мамочка, прям пятки сверкают) «Музыченыч» 4:06 Вот и правильно, иди спи, дурак) «Кикирон» 4:06 Кто бы говорил) Спокойной ночи «Музыченыч» 4:07 И тебе) Закончив диалог и отложив телефон, Саша ещё пару минут с глупой улыбкой тупит в стену, а потом, резко вернувшись в реальность, решается выключить музыку и проверить обстановку в жилище. Тишина. Значит, отец либо вырубился на столе в кухне, либо с криками ушёл куда-то на новые подвиги. Причём ни первое, ни второе Кикира не особо волновало. Они уже полтора года живут так, будто делят съёмную квартиру на двоих, но симпатии никакой друг к другу не испытывают от слова совсем. Анисимов никогда в жизни не забудет того, что сделал его бывший отец. Немного тряхнув головой, он пытается избавиться от навязчивых воспоминаний прошлого. Вновь в его голове всплывает диалог с Юрой и он опять расплывается в улыбке. В таком состоянии он плавно перемещается на кровать, засыпая с приятным ощущением нужности. На утро его папаня так и не вернулся, чего парень и не ждал. Выходные же, зачем приходить домой, если можно кочевать ночами по барам и клубам? В воскресенье уже Музыченко написал Кикиру с предложением пройтись по городу, на что Анисимов, конечно же, ответил положительно, ведь сам хотел спросить, но Томас его опередил. Следующий месяц они так и гуляли по выходным чуть ли не до утра, а по воскресеньям Юра лично гнал его домой спать, и, так как этот маленький кудрявый чёрт не хотел идти сам, то старший провожал его вплоть до фасада дома, чтобы тот никуда не смог сбежать и подконтрольно поднялся по лестничным пролётам в квартиру.***
И вот, очередной вечер субботы, но был он не таким обычным, как все. Отец закатил скандал из-за того, что увидел своего сына с каким-то парнем. В сторону Кикира полетело столько упрёков, сколько он в жизни ещё не слышал. В него летело всё, вся кухонная утварь была запущена в Анисимова, а ему оставалось лишь только уворачиваться от металла и битого стекла. Саша, сбежав в свою комнату, написал Томасу, что будет ждать его на крыше через десять минут, но он ещё не знал, что именно ждёт его там. Саша предварительно нарвал сирени и сидел в ожидании, не находя себе места. Он принял для себя серьёзное решение – сейчас или никогда. Музыченко поднимается на площадку и видит бегущего к нему Кикира в слезах и с рукой за спиной. — Саш, что случилось? Что с тобой? Почему у тебя руки в синяках и царапинах? С правой рукой что?— Юра в полном недоумении продолжает осматривать кудрявого с ног до головы, пытаясь понять, что произошло, и найти ещё какие-либо видимые повреждения на его теле. — Да так, с отцом повздорил, ничего серьёзного — попытался успокоить его парень. — Ничего серьёзного?! Ты весь в царапинах и ушибах! Не мог раньше написать или позвонить, на крайний случай?! — Юра, практически срываясь на крик, взволновано махал руками перед Сашей. — Успокойся, Юр, сейчас не это главное… — он произнёс это именно с той интонацией, которая смогла утихомирить Музыченко. — Я хотел тебе кое-что сказать… — Я тебя слушаю. — Ну, во-первых, подержи, — Кикир буквально впихнул ему букет сирени. — Погоди, но зач…— Томас не успевает договорить, как его затыкают поцелуем. Таким внезапным, что парень, опешив, первые пару секунд не может сориентироваться, и Анисимов уже испуганно хотел было отпрянуть от него, сбежав навсегда, но Музыченко вовремя берёт себя в руки и перехватывает инициативу, делая пару поспешных движений губами, после немного отстраняясь. — Так что ты хотел сказать? — Юра с насмешкой спросил Сашу. — Ты что… Я… — Кикир смотрел парню в глаза с таким страхом, что тот решает сжалиться. — Саш, я тебя прекрасно понял, успокойся. — И ты тоже..? — Да, Саш, я тоже тебя люблю и очень рад, что ты это всё-таки понял, — Юра обнял его, поцеловав в макушку, а он прижался так, будто ничего роднее у него в жизни не было. Хотя это так и есть… — Так, к себе домой ты точно не пойдёшь, на улице тебя оставлять нельзя, значит поживёшь у меня какое-то время. — Но… — Никаких «но» я даже слышать не хочу! Сейчас мы идём ко мне, обрабатываем ранения, кормим тебя и укладываем спать, а там по ходу разберёмся. Возражения не принимаются! — Музыченко говорил это всё настолько уверенно, что Анисимов невольно засмеялся в голос. Томас тоже не смог долго держаться в серьёзном лице и захохотал вместе с ним, но остался непреклонен. Они пришли к Юре в квартиру, он жил один. Парень промыл все царапины перекисью, заботливо дуя на них, если Саша начинал тихо шипеть от боли. Приготовил яичницу, единственное, что он мог готовить после пельменей, и, накормив его, пошёл мыть посуду, а Кикира отправил в спальню, чтобы отдыхал. Закончив на кухне, он выключил свет и присоединился к «раненому бойцу». — Как себя сейчас чувствуешь? — заботливо спросил он Анисимова. — Гораздо лучше, чем было до этого, — с улыбкой протянул парень, зевая. — Так, ну, раз тебе лучше и мы всё из запланированного сделали, предлагаю ложится спать. Надеюсь, тебя не смутит сон с парнем, — Юра ехидно взглянул на парня, лежащего рядом. — Если только тебя это не смущает, — Саша затягивает его в нежный поцелуй, притянув к себе за шею. Оторвавшись от губ, Музыченко упал рядом с ним на кровать и, посмотрев в глаза, ответил — Нисколько. Наконец, оторвавшись друг от друга, они, сами того не заметив, уснули в обнимку под одним одеялом.***
Анисимов жил у Томаса около недели, лишь изредка тихо пробираясь домой за какими-то вещами. Они бы так и дальше жили припеваючи, но пропадать неделю было неправильно. Условившись, что при любом подозрительном поведении отца Саша сразу же звонит Юре, а тот незамедлительно отвечает и забирает его к себе, Музыченко с более-менее спокойной душой отпустил младшего к себе домой. Месяц всё шло гладко, родитель даже перестал много пить. Они виделись уже не каждые выходные, а каждый свободный час, ведь было ощущение, что друг без друга они просто не проживут. Но не может быть всё так прекрасно… Спустя пару недель телефон Юры начал просто разрывается от звонков в два часа ночи. Они были от Кикира. Не с первого раза попав на кнопку «принять вызов», скрипач ответил на звонок. — Что произошло? — сонно промямлил он в трубку. — Срочно, Юра, приходи на крышу! — прерывистым голосом прокричал Саша. — Сейчас буду. Музыченко и сам не понял, как оказался на месте с букетом сирени, но того и не требовалось. Он сразу заметил силуэт парня в лунном свете, подбежал к нему и обнял так, как не обнимал никогда. Немного отойдя, он заметил, что на Анисимове нет почти ничего из одежды, а всё тело покрыто гематомами. Юра мигом снял с себя толстовку и накинул её на парня, повторно обнимая. Но Кикир ничуть не изменился в лице, всё также лья слёзы нескончаемым потоком. — Ю-юр… Я-я… не хочу так жить! — срываясь на крик, прошептал кудрявый. — Саша, Сашенька, зачем ты так говоришь, я тебе цветов принёс, твоих любимых, не надо, давай мы сейчас пойдём ко мне домой, подлечим тебя и всё будет хорошо, мы не вернёмся сюда, я тебе обещаю, солнце, пожалуйста, прошу тебя! — Музыченко судорожно пытался успокоить Анисимова, обнять его, но он был холоден ко всему, что говорил и делал Юра. — Нет, Юр, он знает, где ты живёшь! Даже если мы спрячемся там, он нас найдёт и попереубивает нахрен! — Саш, ты же понимаешь, что я без тебя не смогу?! Я без тебя никто! Ты нужен мне! — Если меня не станет, так будет лучше для всех! Он не будет трогать тебя, Юр! Я делаю это ради тебя! — и вот он делает шаг к краю крыши. — САША, НЕТ! — Юра буквально подлетает к Саше, обнимая его изо всех сил, но не может удержать на поверхности крыши и падает вместе с ним. В воздухе их руки крепко переплетаются, словно канаты, которые уже никто не будет в силах развязать. В этот момент они успевают подарить друг другу кроткий, последний поцелуй. Предсмертный...И вот, два тела подростков лежат на асфальте, немного мокром после дождя, крепко обнявшись, словно скованные цепью. В их объятьях, словно в тюрьме, заключён букет ароматной сирени. Это был его последний подарок. Теперь они неразлучны навечно...