Танцовщица

POV Сакура — Пошевеливайся, сейчас мой выход! — как только я прошла за сцену, мой взгляд упал на неприглядного вида девицу, которая мало чем отличалась от меня самой.Мы выглядели почти одинаково, не считая разницы в цвете нашей рабочей одежды. В остальном же каждая из нас была просто обязана наносить на себя три тоны косметики и лака для волос. Я не была против этого. Я готова была пойти на все, что угодно, лишь бы стать в этом месте как можно менее узнаваемой и спокойно делать свое дело — зарабатывать деньги. — Только попробуй еще раз заговорить со мной в таком тоне, — с трудом поборов свой гнев, оттолкнула ее в сторону, и, пошатываясь на высоких каблуках, ворвалась в гримерную, в которой, к счастью, никого не было. Еще одна ночь. Ночь, которая дарит мне новый день. Накрывая лицо руками, медленно подхожу к огромному зеркалу, перед которым валяется открытая косметика. Я здесь уже несколько недель, а все не могу привыкнуть к обилию этого дерьма на своем лице.Когда я смотрю на свое отражение сквозь пальцы, меня тошнит от отвращения к самой себе. Вязкое, противное и липкое — оно преследует меня почти всю жизнь, и лишь в моменты, когда я с ним, перестаю ощущать это.Набрав в грудь побольше воздуха, прихожу в себя. — Все в порядке, успокойся.Дыши. Бывало и хуже, не так ли? — интересуюсь я у своего отражения, стирая ненавистную косметику. С каждым смытым граммом краски я начинаю все больше узнавать свои родные черты лица. Круги под глазами, кажется, стали только сильнее за последние несколько дней, но это не удивительно. Я почти совсем не сплю. Работаю я только ночью, а днем не могу уснуть от криков, которые сотрясают дом или то, что от него осталось.Такое место вряд ли можно назвать домом, и больше всего на свете мне жаль, что Такаши тоже должен видеть и слышать это. Но я могу это изменить. Еще могу. — Уроды. Вы все уроды, — тихо прошептала я, доставая деньги из-за пояса своей юбки. — Но только этого я и заслуживаю. Чаевые сегодня были очень щедрыми, но эти деньги настолько мне омерзительны, что я хочу сжечь, разорвать и стереть их с лица земли. Лишь бы забыть, каким способом они мне достались. Но не могу. Я привыкла к тому, что деньги попадают ко мне каким угодно путем, но только не честным.Хотя, сейчас я хотя бы получаю их за работу, а не ворую, как делала это несколько лет. Такаши бы, наверное, не принимал моих подарков, если бы знал, какой ценой я получаю эти бумажки. Но это не важно. Он еще слишком маленький, чтобы это понять.Смыв с себя остатки грязи, заглянула в шкаф и быстро влезла в джинсы, кеды и черную толстовку. Капюшон натянула на голову, спрятав розовые локоны в воротник — привычка.Меньше всего на свете я хотела того, чтобы люди заглядывали мне в глаза. Мне кажется, что так они смогут увидеть все то, что я когда-либо совершала.И мне нечем гордиться. — Сакура, уже уходишь? — в гримерную вваливается еще одна девушка, одетая в привычную нам рабочую одежду. Высокие каблуки, короткие юбки, которые совершенно не скрывали белье, и топы, прикрывающие только грудь и плечи. Ино, кажется, все нравилось — по крайней мере, сейчас, когда ее зрачки еще были наполнены кайфом, а лицо озаряла счастливая улыбка. — Куда? Я быстро смела остатки денег в рюкзак и, надев его за плечи, направилась к выходу. — Подальше от этого места, — хлопнув дверью, я побежала к выходу из клуба, радуясь, что для таких, как я, здесь существует черный вход. Благодаря ему, я всегда могла появляться здесь незаметно и так же тихо уходить, зная, что не попадусь ему на глаза. Мне было достаточно того, что он и так, наверняка, наблюдал за мной во время моих выступлений. Он бы с удовольствием сел в первый ряд и запихивал деньги мне в трусы. А может быть, просто снисходительно ухмылялся бы и держал свои руки сложенными — чтобы показать, насколько ему противно даже прикасаться ко мне.Он выше этого. Сидит, восседает на своем золотом троне и радуется, что жизнь преподнесла ему шанс отомстить мне. — Черт, — я тяну ручку двери на себя, но она не поддается мне. Почему закрыто? Черный выход всегда был открыт, в конце концов, это и пожарный выход тоже. Они просто не имеют права закрывать его. Слишком поздно, чтобы разбираться в чем проблема. Меня ждет Такаши, а значит я должна выбраться из этого места как можно скорее. Грубо выругавшись про себя, я развернулась на сто восемьдесят градусов и ринулась в зал, из которого доносился душераздирающий хип-хоп. Неимоверно громкая музыка нещадно рвала барабанные перепонки.Я пытаюсь пролезть через толпу незаметно, но это просто невозможно — на танцполе нет ни единого свободного квадратного сантиметра. Сегодня пятница, а значит, я знаю, где он. Я не хочу поднимать глаза вверх — там, где расположен балкон, окружающий весь периметр клуба. Там, где расположены вип-комнаты, от которых я держусь подальше, и там, где обычно прохаживается он, наблюдая за порядком. Хотя, конечно, это адское логово трудно назвать порядком, и через это я должна пройти. — Эй, уродина. Ты мешаешь! — И как тебя в клуб-то пустили? — девушка, которую я ненароком задела, отпрянула от меня, как ошпаренная. Поморщившись, она прильнула к своему парню. Показав неприличный жест своим обидчикам, я пробралась через толпу дальше, пока, наконец, не оказалась рядом с выходом, у которого, опять-таки, собралась куча людей, мечтающих попасть в этот гадюшник. — А почему ее пустили? — выкрикнул кто-то из толпы, и я поспешила натянуть свой воротник до глаз, прежде чем заметить какое-то движение на балконе. — Молодой человек, не сегодня. — Грубый мужской голос прервал возмущение парня, который больше всех рвался внутрь. Мне не нужно было рассматривать балкон, чтобы понять, что за мной приглядывают.Он смотрит на меня прямо сейчас, и я знаю, сколько наслаждения ему приносит то, что моя жизнь зависит от его распоряжений, указов и денег.Денег, которые решают все. В его мире деньги — это бумажки, которыми он распоряжается, как хочет. Он может вытирать купюрами пыль с приборной панели его дорогой тачки.В моем мире деньги — это шанс на выживание. Выживание, которое обходится мне слишком дорого — ценой моей свободы, времени и остатков моральных принципов. Хотя, и их у меня нет, потому что я знаю, что все, что происходит со мной сейчас, — я заслужила. И как бы унизительно мне не было танцевать перед толпой одичавших посетителей, это все равно лучше, чем то, что у меня было раньше. Наверное. Я не задерживаю свой взгляд на человеке, который стоит на балконе. Я вижу лишь его тень и знаю, что он, как всегда, одет в серую рубашку и плотно-облегающие брюки или джинсы. На руках его дорогие часы, а на ладонях — отпечатки бесчестных деяний, что он успел сотворить за свою жизнь.Я надеваю наушники и, кивнув одному из вышибал на входе, выбегаю на свежий воздух, вдыхая запахи мегаполиса. Всего несколько шагов мимо шикарных автомобилей и бесконечных желтых такси, и я спускаюсь в нью-йоркскую подземку, в которой так легко затеряться в толпе даже ночью. Подальше от клуба»Infiniti». Куда угодно, только подальше от него и от этого места.В подобие дома, где меня ждет только родной брат.