***
После тренировки Иваизуми и правда оставили в покое, что в очередной раз доведенному шепотками парню было только на руку. Он подкараулил особо активных сплетников и по одному стал выносить из строя, особое внимание он уделял ногам, чтобы надолго убрать мозоливших ему глаза кретинов. Но долго это избиение младенцев продолжаться не могло, пара успевших сбежать мотоциклистов привела помощь, и вот уже Иваизуми зажали в угол. Сплюнув вязкую кровь он лишь усмехнулся окружившим его мужчинам, что сильнее их разозлило. — Интересно как ты будешь улыбаться без зубов, ублюдок, — вышел вперёд один из «лидеров» этого балагана, в спину ему неслись такие крики как «да, размажь его!», «растопчи его, брат!», «отомсти ему за наших ребят!», «да! пусть не скалиться, тупая сука!», «втрахай его в асфальт, Римуру!», и другие более грязные ругательства и подбадривания, толпа ликовала, загнав одного из «врагов» в угол, они хотели мести и зрелища, — А ведь это не плохая идея, какое у тебя будет выражения лица если мы пустим тебя по кругу? Что думаете, ребята? — толпа на мгновение затихла, это было не по мужски, не по спортивному, но почувствовав вкус победы они уже не могли противиться воли толпы, стадо будет следовать за пастухом отбросив лишние мысли, так было всегда. И толпа одобрила. В очередной раз сплюнув накопившуюся во рту кровь, Иваизуми приготовился отбиваться до последнего, тут даже бегство не стало бы трусостью. Предводитель толпы шагнул в его сторону, но не ставший ждать Всадник сделав подсечку пнул упавшего парня по печени, тот взвыл, толпа, раззадоренная и осмелевшая кинулась на асса со всех сторон, уворачиваясь и не глядя куда бьёт Иваизуми старался выбраться из окружения, кровь бурлила в жилах ушибы саднили, грозясь стать отменными темными гематомами, стёртые в кровь костяшки щипало пропитавшаяся потом и кровью одежда сковывала движения, но сдаться было выше его сил. Толпа подавляла, неожиданный толчок сзади вывел брюнета из равновесия, поскользнувшись на луже сомнительного происхождения он упал опёршись о землю руками, даже так не давая противникам надежды что они окончательно победили. Кто-то навалился на него сверху, придавливая к земле, не давая лишний раз шевельнуться, — Попался, птенчик, — прохрипел на ухо знакомы голос «вожака» и горячий влажный язык прошёлся по ушной раковине, Хаджиме передёрнуло от отвращения, он начал сопротивляться интенсивнее, но сдавленный смех сверху насторожил его, — ну-ну, не стоит так ёрзать, а то я могу и не сдержаться, — противная ухмылка Римуру чувствовалась затылком, — Эй, парни! придержите-ка его руки, а то больно он неспокойный, — смеясь его ухватили за руки и потянули вверх, жестко зафиксировав конечности в захвате, на икрах всё ещё сидел инициатор всего этого. Тут он вытянул вперёд руку, словно крича «смотрите же, я начинаю», медленно опустил её к колену брюнета и слегка надавливая повёл вверх по внутренней стороне бедра, в области паха он растопырил пальцы и всей ладонью надавил с силой, Иваизуми закусив губу до крови сдержал постыдный вскрик, он не мог позволить этим тварям получить ещё большее удовольствие. А рука Римуру продолжала своё путешествие вверх, задрав спортивную куртку вместе с футболкой, огладила живот, пальцы пересчитали рёбра и дойдя до груди с силой сжали ореол соска, вызывая дрожь в теле от резкого приступа боли. Толпа заулюлюкала, им хотелось большего. Тут из толпы вышел неказистый паренёк, явно моложе большинства собравшихся. — Думаю, так будет лучше, — с этими словами он расстегнул куртку и вытащив из кармана перочинный нож разрежал футболку, случайно задев кончиком ножа кожу, из-за чего на груди появилась неровная царапина с моментально набухающими капельками крови. Толпа возликовала, паренька приняли обратно в свои ряды похлопывая по спине и приветливо скалясь. — И правда, отличная идея, малец! Тогда продолжим, а то наш птенчик совсем заждался? — гадко промурлыкал Римуру ему на ухо, возвращая руку на грудь, а оттуда поднимая к горлу, вынуждая таким жестом поднять голову, — Ну же, посмотри, птенчик, сколько тут друзей собралось! И все они жаждут с тобой познакомиться поближе. Покажем им твои лучшие стороны? — сказав это Римуру, продолжая удерживать голову Хаджиме провел языком от основания шеи к скуле, а второй рукой пробираясь под кромку штанов. -Иди ты…к чёрту! — сплюнув в сторону Иваизуми дёрнулся в попытке вырваться, но держали его крепко. — Какой строптивый птенчик, не стоит так разговаривать с друзьями, — укоризненно цокнув языком он приспустил с брюнета штаны с бельём, обнажая вялый член, толпа заулюлюкала с двойным усердием, — какие мы вялые, неужели старший братишка совсем тебе не интересен? — Да кому ты вообще можешь быть интересен, урод! Убери от меня свои грязные пакли иначе я их тебе переломаю и протяну через задницу к…укхмпах — Какой грязный рот, самое место для мои «грязных пальцев» ты не находишь? На ответное злое мычание Хаджиме он лишь рассмеялся и толпа вторила ему. Второй рукой он продолжил массировать мягкий член, одновременно пропихивая пальцы глубже в глотку, заставляя всадника захлебываться собственной слюной и попытками закричать. Сказав парням, удерживающим руки Хаджиме присоединяться, он принялся вылизывать шею, покусывая в том месте где неистово билась синяя жила. Двое силачей переместив руки в захвате поудобнее опустились рядом с живописной парочкой на колени, один прихватив свободной рукой сосок принялся вылизывать шею Иваизуми с другой стороны, а второй припал к другому соску губами. Зрелище было и впрямь захватывающим. Помучив мотоциклиста ещё немного Римуру вытащил пальцы, позволяя тому жадно хватать ртом воздух. — Знаешь, мне в голову пришла отличная идея, как на счёт сделать тебя «Всадником» в буквальном смысле? Скакал когда-нибудь на лошади? — довольный своей остроумностью насильник опустил мокрые от слюны пальцы к широко расставленным ногам, — Ну-ка, парни, не увлекайтесь и держите его крепко, а то он вырывается, — недовольно пробурчав это он коснулся холодными пальцами входа. — Ах ты тварь, кххах… -А чтобы ты не болтал понапрасну, — отпустив на время чуть привставший член, Римуру схватил Хаджиме за подбородок, заставляя повернуться к нему, и заткнул рот поцелуем, одновременно с этим, чтобы у того не было мысли откусить ему язык, ввёл сразу два пальца. На глаза навернулись слёзы, Хаджиме не мог простить такого унижения, но и сделать он тоже ничего не мог…***
Вдруг прогремел выстрел. Толпа зашевелилась, позади толпы что-то происходило, люди в панике стали метаться кто куда, но это было бесполезно, закуток где все они расположились был окружён полицейскими машинами. Толпа расступилась, и ничего не понимающим мучителям предстала картина: посреди живого коридора стоял человек с зажатым в поднятой руке пистолетом. Высокий, в дорогом костюме, и с яростным желанием поубивать каждого, на кого падёт его взгляд. — Отпустили, — холодный властный голос разнёсся в звенящей тишине. — Что? Кто ты чёрт тебя де-, — раздался повторный выстрел. — Я сказал отпустили. Немедленно. Ещё минуту назад короли ситуации в ужасе отшвырнули свою добычу. Вооружённый мужчина подошёл к Хаджиме и опустился рядом с ним на корточки, аккуратно приподнимая голову за подбородок. Мутным взгляд зеленых глаз встретился с чистыми от ярости карими, еле шевеля губами Иваизуми хрипло выдавливает из себя, — ва… Д.дурок.кава. — Верно, теперь можешь отдохнуть, я всё улажу, Ива-чан, — Ойкава медленно убрал пистолет в кобуру на груди и аккуратно поднял потерявшего сознание парня. Кинув равнодушный взгляд на сжавшихся в комок у стены троих «королей» он развернулся и пошёл к машине, по пути кинув одному из телохранителей, — В участок всех, немедленно, а тех троих ко мне, для особого разбирательства, — и, получив в ответ ёмкое «Есть, сэр!» скрылся с бессознательным Иваизуми в машине.***
Хаджиме пришёл в себя на следующий день, давно изученный потолок вызывал и радость и уныние одновременно. Радость оттого что весь тот кошмар кончился, а уныние оттого что неизвестно сколько он проторчит в этой пропахшей лекарствами палате. Попытавшись пошевелить конечностями он наткнулся на странное препятствие для левой руки, что-то придавило её, посмотрев вниз Хаджиме замер, от столь редкой картины его бросило в жар, затем в холод, а выступивший липкий пот завершил ситуацию. Спящий на его руке Ойкава Тоору мог вызвать целую бурю восторга у кого угодно, но не у Хаджиме Иваизуми, то, что Ойкава лично просидел с ним всё то время что он был в отключке могло значить одно, он в полной заднице. Ойкава мог быть разным: улыбчивым и дружелюбным на публике, серьёзным и собранным на работе, пылким и жадным в постели, холодным и опасным для тех, кто хоть пальце тронул то, что Тоору считал своим. Для Хаджиме он был всем сразу и одновременно, рядом с ним Тоору становился бомбой замедленного действия. Иваизуми был готов к исповеди Акааши, к дружескому подтруниванию Куроо, к жалости медсестёр, но он совершенно не был готов к спящему на его руке Дурокаве. В прошлый раз такое окончилось полугодовым тотальным контролем, любая прогулка, поход в магазин, и выезд на соревнования не обходились без бдящей во все два и третий астральный глаз охраны. Публике её не показывали, но Хаджиме всем своим существом чувствовал эти взгялды, но это было малой бедой, стоило ему ступить через порог, как его имели на всех горизонтальных и вертикальных поверхностях и окружали такой заботой, что впору удавиться, Ойкава был помешан на нём, он называл своё помешательство «любовью», но Хаджиме знал, тут любовью и не пахнет. Он видел её, эту воспетую всеми народами мира любовь, его родители, бабушка и дедушка, да даже Куроо с Акааши, вот там была любовь, правда Иваизуми не был уверен в своих выводах на счёт последних, он не мог утверждать что это не взаимное помешательство друг на друге. Но что бы это ни было, но это никак не походило на «любовь» в понятии Ойкавы. Ему бы сбежать от такой «любви», но ему просто не позволят, Ойкава Тоору не тот человек от которого можно сбежать. Последним кто пытался был Бокуто, Хаджиме до сих пор не был уверен удалось ли ему, или Ойкава решил всё своим излюбленным способом… Единственное что могло стать ключиком к разгадке это поведение тех двоих, всё-таки Бокуто был их лучшим другом, вряд ли они простили бы Ойкаву сделай он с ним что-нибудь. Это обнадёживало, возможно, способ избранный Котаро мог бы спасти и Хаджиме?.. Но рано было думать об этом, шатен начал просыпаться и у Иваизуми оставалось два выхода, бежать пока не поздно или… — Доброе утро, Ива-чан~, — Ойкава солнечно улыбнулся парню, но глаза цвета светлого шоколада смотрели холодно и цепко, Хаджиме громко сглотнул, ну началось… — Тоору… — Да, солнце? Хочешь воды? — Да. — Чудно, — шатен взял с прикроватной тумбочки стакан с водой, и, когда Иваизуми сел поудобнее в кровати, притянул его к себе за талию, аккуратно придерживая голову за затылок и нежно поглаживая линию волос пальцем, — пей, милый, тебя верно мучает жажда, — и он с такой же нежной улыбкой пригубил стакан сам, а затем вернув его на тумбочку припал к губам Хаджиме передавая живительную влагу. Иваизуми привык к таким его выкидкам и в этот раз лишь тонкая струйка скатилась с подбородка. Ойкава отстранился, облизывая губы. — Ох, как неаккуратно, милый, ты весь промок~, — Всё ещё удерживая парня Тоору слизнул влажный след с подбородка, но не остановился на этом, как мысленно молил его брюнет, а спустился к шее, нежно прикусывая кадык. — Тоору хва- Но его поднявшуюся было руку перехватили жесткой хваткой. Иваизуми вздрогнул, слишком сильным был захват. Отстранившись, Ойкава поднял на него потемневший взгляд, казалось что в шоколадных омутах сейчас засверкают молнии. — Тоору, прошу, — в горле стоял ком, глаза предательски защипало, он не выдержит эту бурю, точно нет. Слабый дрожащий голос словно кушат воды подействовал на шатена. Он присмотрелся к зажмурившемуся парню, губа закушена, брови чуть сведены и подрагивают в уголках глаз искорки слёз. Он ослабил хватку на запястье и притянув руку к себе нежно поцеловал место которое только что сковывало болью. Перевернув руку он прошёлся фантомными поцелуями по заклеенным пластырем костяшкам, разжал кулак и поцеловал в самый центр ладошки. Он снова поднял взгляд на любимое лицо и встретился с мутными зелёными глазами. — Тоору… — Скажи мне, где они касались тебя? — задавав вопрос он переместил руку с затылка на щёку, нежно огладив её большим пальцем, второй рукой начиная аккуратно расстёгивать пуговицы на больничной куртке. — Тоору я-. — Тсшш, всё в порядке, просто скажи мне, или ты хочешь, чтобы было как в прошлый раз? — Нет, я…я скажу, но… — Чудно, тогда без всяких «но» договорились? — Да, -на грани слышимости. Хаджиме слишком хорошо помнил прошлый раз, тогда его просто облепили фанатки, охрана была не от «Tōru group», а от организатора мероприятия. Так вечером после, когда доведённый ревностью до ручки Ойкава задал ему тот же вопрос «где они касались тебя?», если сначала для Хаджиме это было игрой, он называл место, и тогда Ойкава нежно целовал его там, но когда приличные места закончились мотоциклист заартачился, это становилось слишком смущающе, Тоору тогда вылизал его всего, в некоторых местах просто кусая до крови. А затем, всего вылизанного и вытраханного Иваизуми на неделю заперли в спальне. Повторения совершенно не хотелось, сейчас так точно, всё тело ныло от боли, ослабленной какой-то медицинской дрянью. Чёрт бы побрал Дурокаву с его садисткими замашками. — Тогда, Ива-чан, скажи мне где.? — испытующий взгляд лишал воли, ему не выбраться, не сбежать от этой пытки. Размыкая уже пересохшие губы Иваизуми собирался дать этому сумасшедшему что он хочет, но неожиданно в палату ворвалось его спасение. — Ойкава-чан~, Ива уже проснулся? Там медсестра под дверью жмётся, я впущу её? — не слушая ответа, влетевший в палату словно ураган, Куроо выглянул в коридор, — Барышня, заходите, не стоит заставлять больного ждать. обезболивающее ведь скоро прекратит действовать? Поторопитесь, не хотелось бы утирать слёзы этому парню, — весело скалясь своей шутке Куроо вернулся в палату с миловидной девушкой, и не прекращая нести какую-то отвлекающую чушь плюхнулся на кровать, чуть не раздавив Хаджиме ноги, и толкая локтем Ойкаву, чтобы тот отошёл и предоставил медсестре полный доступ к больному. — Куроо, какого чёрта?! — кидая в друга свирепые взгляды шипел шатен, а Хаджиме благодарно прикрыл глаза, выдыхая. — Оя, я помешал? Какая неудача, я всего лишь пришёл напомнить, что ты забыл прибраться за собой, ты же знаешь, Акааши не переносит когда ты забываешь свои вещи где ни попадя, особенно если этот мусор воняет и пачкает ковры. Ты бы хоть до игровой дотерпел, ей богу, как ребёнок. — Мои дела тебя не касаются, кошак ободранный, следи лучше чтоб твой сыч не летал где не просят, это мой дом, где хочу там и оставляю вещи, — напряжение между спорщиками готово было заискрить. — Хоо, интересно, а что бы ты делал наступи в эту бяку Ива-кун? Ммм? Не кажется ли тебе что ты перегибаешь? Всё же вы сожители, не каждому будет приятно наступить в кучу- — Заткнись, Тетсуро, ради спокойствия Акааши заткнись. Горничные уберут весь мусор, они для этого и наняты, то что они не уложились в срок это плохо, сделаю им выговор, но и вы не должны были приходить так рано. Чего вас занесло ни свет ни заря, договаривались же ближе к вечеру. — Хаджиме покорно следующий тихим указам медсестры уже прокручивал в голове, кого Ойкава мог оставить «валяться» посреди комнаты, от одной мысли об этом делалось дурно, а от осознания причастности к возможной смерти мутило. А то, что Ойкава убил тех троих, не подвергалось сомнению, теперь до Иваизуми дошло кто был источником слабого металлического запаха, он поначалу малодушно списал его на возможную рану. Места, где прикасался Ойкава горели, эти нежные прикосновения больше не вызывали спокойствия, прикосновения убийцы. Как долго он их мучил? Сколько боли причинил? Даже факт того что это были его мучители не облегчал свалившегося ему на плечи камня, Ойкава убил из-за него, снова. Страх и отвращение поднимались из недр души, куда он запихнул их уже давно, заставляя себя поверить что друг детства не совершит больше ничего сверх ужасного. Либо сделает так, чтобы Иваизуми никогда об этом не узнал, но либо его планы разрушил ворвавшийся Куроо, либо он совсем слетел с катушек. Пока больной занимался самокопанием, спорщики пришли к компромиссу, и Куроо, бросая странные взгляды на лежащего на койке парня вышел не прощаясь, а Ойкава собиравшийся выгнать медсестру и продолжить начатое был выставлен за дверь самой медсестрой со словами " мы вкололи ему снотворное, во сне организм восстановится быстрее».***
Хаджиме выписали через неделю, всё это время Ойкава больше не появлялся в больнице, у выхода его встретила охрана, его должны были доставить лично «в руки» Тоору. Дом, милый дом. Доведя его до дверей охрана откланялась, но даже их показательный уход не убедил Хаджиме в том, что они будут следовать по пятам, он давно вычислил их методы, но даже зная расписание смен и расположение камер и прослушки в доме не помогло бы ему осуществить задуманное. Он окончательно уверился в правильности побега, когда на третий день пребывания в больнице прочел в новостях о массовом аресте мотоциклистов и начавшимся судебным разбирательствам по их делам, всплыло что большинство из них замешано в крупных банковских махинациях, у некоторых дома нашли травку, кто-то был признан виновным в убийстве бабушки 6тилетней давности, полиция «выяснила» что то был совсем не сердечный приступ, а злостная расправа ради жилпрощади. Но это было не всё, заголовки кричали о нахождении двух изувеченных тел на заброшенном складе обанкротившейся недавно компании. Двое мужчин, предполагаемо 20-23 лет, тела были настолько изуродованы, что криминалисты не смогли снять отпечатки, их сердца ещё бились в момент обнаружения, но до приезда скорой они не дожили. Третьего семья объявила в розыск, но вряд ли его когда-либо найдут. Ойкава не любил оставлять явных следов. Всем свидетелям скорее всего заткнули рты, владелец «Tōru group» знал, куда нужно надавить. Дом встретил Хаджиме тишиной, здесь никогда не было особо шумно, персонал был строго вымуштрован, а сам хозяин редко появлялся вне своего кабинета, конечно если дело не касалось Иваизуми. Пройдя по вычищенному до блеска коридору, стараясь не обращать внимания на явно недавно купленный ковёр, он свернул в гостиную, идти в кабинет или спальню совершенно не хотелось, там мог оказаться хозяин дома. Но надежды на одиночество разрушил сидящий на диване с книгой Акааши, казалось, этот вечно холодный ко всем кроме Куроо парень лишь фарфоровая статуэтка, плавность линий и более утончённая для парня фигура приковывала взгляды, им хотелось любоваться. Но всё менялось, стоило ему оказаться возле Куроо, взгляд прояснялся, становясь мягким и нежным, голос больше не замораживал всё вокруг, а струился словно бархат, вся его фигура будто начинала светиться изнутри солнечными лучами. Такой Акааши завораживал куда больше. Увы, сейчас Куроо не было поблизости, так что увидеть улыбку на этом лице не предвиделось возможным. Хаджиме замерев на пороге мотнул головой и пройдя к дивану плюхнулся рядом, чуть поморщившись от фантомной боли. — Как самочувствие? — не отрываясь от книги спросил Акааши, — Ойкава сейчас в кабинете с Куроо, решают что делать с завтрашней гонкой, выпускать тебя в таком состоянии будет большой ошибкой. Точно, гонка, он совсем забыл он ней, а что если… — Чувствую себя достаточно хорошо, чтобы пустить всем неудачникам дым в лицо завтра. Акааши аккуратно вложив в книгу закладку закрыл её и поднял на него голубые глаза. — Ты ведь не серьёзно? Ойкава не допустит тебя, не после случившегося. — Да срать я хотел на Дурокаву, он не посмеет запретить мне гонять, — и правда, гонки были его единственной отдушиной, и Тоору знал это, уже не раз они разносили пол дома стараясь доказать свою точку зрения. Обычно в любых спорах побеждал Ойкава, но не в случае с гонками, тут Хаджиме стоял не на жизнь, а на смерть. — Что ж, тут я тебе не помощник, сам будешь переубеждать нашего упрямца. — глядя на решившего вернуться к книге товарища Хаджиме в последний раз взвешивал за и против, всё-таки шанса узнать может больше и не представиться… — Акааши, — он замялся, вновь посмотрев в голубые омуты, но мысленно дав себе подзатыльник продолжил, — Акааши, ты ведь знаешь, как Бокуто это провернул? — Провернул что? — парень напротив напрягся. — Ушёл, ты ведь знаешь как ему это удалось? — Не понимаю о чём ты, ты же был здесь, когда Бокуто-сан заявил об уходе, он просто устал от гонок, решил посвятить жизнь мечте. — Ты не понял, как он ушёл от Ойкавы , тебе прекрасно известно что никто не может уйти от него просто так. — Кейджи вздрогнул и отвёл взгляд в сторону, было ясно что он знает, но боится рассказывать. — Зачем тебе это? — Я хочу последовать за ним, я- — Последовать за кем ты там собрался, Ива-чан? — Тоору появился неожиданно, словно вырос за спинами парней шипя как змея и гневно сверкая глазами. На Хаджиме навалилось непонятно откуда взявшееся спокойствие, его не пугал этот тон Ойкавы, что-то в нём изменилось за эту неделю. — Как давно ты здесь? — Мы только пришли Ива-кун, но думаю я здесь задерживаться не буду, больно вспыльчив нынче большой босс. Акааши, — из голоса Куроо пропали все клоунские нотки, улыбка перестала быть оскалом, а глаза теперь излучали только тепло и нежность, — пойдём? Я заказал нам сегодня пару билетов в театр, ты ведь говорил, что хочешь ещё раз сходить на Моцарта и Сальери? Улыбнувшись в ответ Кейджи плавно поднялся с дивана и чмокнув парня в щёку что-то тихо зашептал на ухо. янтарные глаза сверкнули заинтересованностью, а улыбка стала мечтательной. — Ну всё, голубки, свалите уже в свой театр и не мешайте. — Ни слова больше, мы уже за порогом! — Отвесив шутливый поклон, Куроо приобнял своего парня и что-то шепча увёл прочь, подальше от раздражённого Ойкавы и мрачно спокойного Хаджиме. — Итак, Ива-чан, за кем ты там собирался последовать и зачем? — нависнув сверху, шатен с нежной улыбкой заглянул в зелёные глаза. — Последовать по пути Наруто и не сдаваться до последнего. Во сколько завтра заезд? — усталость накатывала мирными волнами, грозя утащить Иваизуми в спасительное забытье, боль, почти сошедшая на нет вновь кольнула в висках. Ойкава с силой ударил по спинке дивана прямо рядом с головой брюнета, заставляя того испуганно дернуться и поднять на него глаза. — Не шути со мной, Ива-чан, я слышал ты упоминал Бокуто, ответь мне честно и я не стану продлевать твоё заточение ещё на неделю. — Не глупи, Дурокава, ты решил что я собираюсь последовать за Бокуто? Оставить мотоспорт? Оставить гонки? С ума сошёл. Тоору замер, вглядываясь в возмущённое лицо, Хаджиме никогда бы не сталь врать на счёт гонок, и его возмущение казалось искренним. — Допустим я тебе верю, забудем пока про это. А на счёт гонки, ты не участвуешь. Тут, не смотря на всю усталость и боль Иваизуми сорвался. Орали они друг на друга долго и со вкусом. И Хаджиме почти одержал верх, но из-за слабости свалился на диван, когда Ойкава чутка встряхнул его, это и стало козырем Тоору. — Ты не будешь участвовать, я тебе этого не позволю, ты слишком слаб и не до конца восстановился, ты можешь потерять контроль и разбиться как ты этого не понимаешь?! Я волнуюсь за тебя, идиота ты кусок! Единственное что я позволю, это посмотреть, поедем вместе, будешь сидеть со мной, у тебя будет лучший обзор, ты посмотришь на свои любимые мотоциклы и мы вместе поедем домой, я подготовил для тебя сюрприз, думаю это будет замечательным прощанием с миром. — Прощанием? Что ты мать твою несёшь? — Ты кажется забыл, ты под арестом, пока не уляжется вся эта шумиха с судом, да и после будешь выходить только на самые крупные соревнования, и сразу после них тебя будут забирать домой. Мы ведь не хотим повторения таких ситуаций как эта? Хаджиме застыл, неверяще смотря на Ойкаву, он точно с катушек слетел, больше ждать было нельзя. — Не хотим ведь, солнце? — Тоору нежно пригладил его волосы и притянул к себе, заключая в объятия. — Не хотим… — словно это вторил ему брюнет, пряча лицо на плече у партнёра. Ему предстояла долгая и душная ночь, чтобы усыпить бдительность Ойкавы.***
Толпа ликовала на воздвигнутых деревянных трибунах, внизу пилоты вместе с командами уже по тысячному кругу проверяли всё ли в порядке. Пахло пылью и моторным маслом, день был довольно хмурым для гонок, но синоптики обещали что никаких неполадок с погодой не будет. На отделенном от остальных ряду сидел глава «Tōru group» со своей «свитой», и если это было какое никакое привычное зрелище, всё-таки как владелец «Чётырёх всадников» он частенько наведывался на соревнования, где участвовали его подопечные, то вот то что рядом с ним сидел один из ассов, вызывало интерес у толпы. Но это не интересовала не самого директора, ни его Всадника, они оба были погружены в свои мысли. Ойкава витал в облаках, в очередной раз прокручивая в голове сцену вечера, а Вот Хаджиме думал о более близких вещах. — Тоору, я пойду подбодрю Куроо с Акааши, им уже скоро на трассу. Хочу дать пару напутственных слов. — А? Да, конечно, возьми с собой пару ребят, они проследят чтобы с тобой ничего не случилось, — отрешённо махнул рукой охране, Ойкава не терпящим возражений голосом добавил, — Не долго. — Окей, Дурокава. Под конвоем он дошёл до закутка Всадников где уже переодевшись сидели Куроо и Акааши, их пальцы были переплетены, а взгляды скрещены друг на друге, но ни слова в как будто прощальной тишине. — Йо, голубки, чего такие тихие? — Оя, неужто нашего больного отпустили без мамочки? — Куроо оскалился и напоследок погладив кисть Акааши встал навстречу Хаджиме. — Тц, а ты как я погляжу от своей отлипнуть не можешь. Слышь, Тетсуро, отойдём? — Ещё слово в сторону Кейджи и я не посмотрю что ты инвалид. Пошли, в раздевалке уже никого. Двинувшуюся было за ними охрану Куроо успокоил, что уж там и его одного хватит. — Куроо, мне нужна твоя помощь, клянусь, если ты мне поможешь я и косого взгляда на вас не кину, ниочём больше не порошу и вообще вы меня больше не- — Решился таки? — Что? — Я всё думал, на сколько тебя хватит, это окончательное решение? Ты ведь понимаешь, что как бы далеко ты не убежал, Ойкава найдёт тебя хоть из-под земли. — Хах, неужели настолько очевидно? Ну ладно, не парься, я знаю место где он меня никогда не достанет. — Оя, и что же? Хотя, я этого знать не желаю, как собираешься драпать? — Есть запасная одежда Акааши? Я выйду вместо него. — Хм, я понял, ребята расстроятся, но если ты всё хорошо обдумал- — Да-да, это окончательное решение, -Куроо поджал губы, ему совсем не нравился план Иваизуми, но они оба прекрасно понимали, что если остальным и удастся сбежать, то Хаджиме Ойкава достанет хоть из шкафа в подвале ООН, — третий шкафчик в углу, не задерживайся, старт через 8 минут, я проведу Акааши через охрану. — Спасибо. Прозвучал первый сигнал к началу, гонщики вышли на линию, толпа ликовала, приветствую любимый пилотов. Ойкава раздражённо поглядывал в сторону всадников, Хаджиме всё еще не вернулся, стоял возле Куроо в шлеме, а тот отчаянно жестикулируя и показывая в сторону трибун что-то втолковывал ему. Второй сигнал. Подозвав безликого парня из охраны директор «Tōru group» велел ему привести Хаджиме, и всыпать тем остолопам что пошли с ним, чтоб они вспомнили о времени, дозволенном больному находиться в непосредственной близости от выхлопных газов. Третий сигнал. Гонщики стартовали, сегодня будет тяжёлый заезд для Акааши, большинство участников было из старого поколения, и хотя Ойкава совершенно не волновался за своего асса, но что-то тревожило его при взгляде на шире чем обычно спину всадника. «Подождите, шире?» Ойкава пригляделся, спина и правда была шире утончённого Акааши, кто-то вышел на трассу вместо него. Сердце Тоору пропустило болезненный удар, «Хаджиме!» он киул взгялд в сторону остальных Всадников, но не обнаружил не высокого Куроо, ни тонкого Акааши, и парней что он послал с Хаджиме не было видно. Сомнений быть не могло, что-то происходит. Вернув взгляд к мотоциклистам Тоору задержал дыхание, Иваизуми в куртке Всадника наращивал скорость, маневрируя между препятствиями словно играючи, но такая скорость была не нормальной для Мототриала… Ойкаву осенило и он заорал подчинённым «Сделайте что угодно, но остановите гонку!» Сегодня трасса была необычной, помимо привычных мотоциклистам препятствий она делала резкий поворот возле обрыва, там конечно было установлено ограждение, но если заехать вон на ту арматуру… Всё набирающий скорость Иваизуми использовав кочку как трамплин подлетел и взобрался именно туда. " Нет, только не это! Нет! Дурак, Иваизуми, ты не можешь кинуть меня вот так! Я не позволю!» -Остановите гонку! Сейчас же! Где снайпер со снотворным? Цель один из Всадников, мне плевать как вы это сделаете, но не дайте ему дойти до обрыва! Но было поздно, разогнав мотоцикл до максимума Иваизуми резко вошёл в поворот, специально разжимая руки. Мотоцикл вместе с пилотом полетел в каньон. Начался хаос, толпа испуганно галдела, диктор сам не менее испуганный старался призвать всех к спокойствию, пилоты остановили своих коней. Ойкава, медленно, будто в замедленной съемке опустился на колени. Он не отрывал взгляд от обрыва, ему чудилось что Иваизуми вот-вот вскарабкается по отвесной скале и спокойной вальяжной походкой пройдет под поражёнными взглядами к Ойкаве, обнимет его и скажет что тому просто приснился кошмар. И ойкава проснётся у себя дома, рядом под одеялом будет сопеть его парень и ничего не будет напоминать ему об этом моменте. Его начали тормошить, что-то спрашивать, невидящим взглядом обведя всех, Ойкава вспомнит об исчезновении остальных Всадников «Они знали!» — Найти их, Найти остальных Всадников и привести ко мне. И.- он сглотнул появившийся ком в горле, — и организуйте поисковую группу, найдите Хаджиме. Но ни Куроо, ни Акааши не нашли, они исчезли с радаров. Все вещи были оставлены, пропали только самые памятные и ценные для обоих. Ни единая служба слежения их не засекла, они слишком хорошо знали слепые зоны благодаря долгой работе у Ойкавы. Счета на которые переводились гонорары за гонки оказались липовыми, а центральные банк отказался выдавать данные о клиентах даже директору «Tōru group». Они будто растворились в воздухе. Поиски Хаджиме были успешными, тело было доставлено в принадлежащую «Tōru group» больницу. Тоору не подпускали к нему, слишком болезненным было зрелище. Его заместительница Киеко временно отстранила его от дел, Ойкава перерыл весь дом, но ни намёка на предсмертную записку, ни объяснений, он медленно сходил с ума. Потерять того, ради кого жил… Самое ценное что было у него… Ойкава не могу такого выдержать. Лишь пару дней спустя ему передали окровавленный клочок бумаги, его нашли недалеко от тела, видимо вылетел из ослабевшей хватки. Но строки, написанные на нём лишь окончательно добили главу влиятельнейшей компании. »Конец.