***
Макс почти не отходил от Лены. Он покинул её только на несколько часов, чтобы поехать с остальными в отдел, где продолжился допрос, попытаться, что-нибудь узнать у Леонова и Гнездилова о последних делах, которые были в разработке у Лёши и забежать домой, чтобы на скорую руку что-нибудь перекусить. Лена всё же была вынуждена отойти от тела Лёши и закрыться в спальне, где её покой охранял Пёс, потому что всё жилье было набито людьми. Одни выходили, другие приходили. Не пустить их было, разумеется, невозможно, тем более, что они, занятые осмотром комнат, проявили такой искренний жаль, такое неподдельное возмущение, такое глубокое сочувствие к Лене, особенно женщины, её знакомые и коллеги, из которых не одна горько вздыхала и плакала. Заручившись разрешением Громова, Макс, забрав у эксперта по крови после экспертизы пальто Лёши, всё в крови, разрезанное сзади, принёс его Лене. Она прилегла на кровать, положив пальто рядышком с собой, прижала его к себе, обняла и лежала так без движения. Только время от времени она разражалась таким полным отчаяния рыданием, что Макс поднимался с кресла, в котором сидел возле неё, клал руку ей на плечо, а потом, негромко кряхтя, поднимался и тихо ходил по комнате, размышляя, кому была выгодна смерть его бывшего друга и кому он осмелился перейти дорогу. Вариантов было много, но, желая подольше побыть с Леной, пока это позволяли обстоятельства, Макс поручил своему стукачу, припомнив ему для начала, что скоро будет комиссия по досрочному освобождению, перетряхнуть уголовный мир столицы и предоставить информацию о предполагаемом убийце — он самонадеянно питал надежду, что Лёша, не смотря на признанное многими умение добывать улики и ведомости, когда подозреваемый упорно не желал сотрудничать со следствием, всё же где-нибудь да выдал себя. Думала об этом Лена или нет, этого она никак не выдавала, но то, что она где-то там, в глубине своего подсознания думала о виновных в смерти мужа, проявилось на следующий день. После одной из вспышек отчаяния она вдруг подхватилась и решительно направилась к двери спальни. Макс еле успел перехватить её. — Куда ты, Лена? — Пусти меня, я хочу их всех выгнать! Я не могу больше терпеть этих людей! Среди них точно тот, кто убил Лёшу. Я прогоню их! Пусти! — Тише, Лен, тише! Тебя могут услышать! — Пусть слышат! Пусть слышат! — громче произнесла Лена. — Ты только себе этим навредишь, — попытался её вразумить Макс. — Какой больший вред я могу себе нанести теперь, когда меня лишили спокойствия? Отпусти меня, Макс! Но он обнял её за плечи и не отпускал. — Лен, Лен, не нужно, успокойся немного, — говорил Макс, удерживая её в своих объятиях. — Лёше бы не понравилось твоё намерение. Да, да, Лена, он бы его не одобрил. Не знаю, какое Лёша вёл дело, но, если ты не ошибаешься, твоя реакция плохо бы отразилась на его деле. — Кто-то из них точно причастен к его смерти! — вскрикнула Лена, и её лицо исказилось то ли ненавистью, то ли отчаянием, что Макс не понял, а ощутил, как оно, это милое, красивое ещё вчера лицо, которым он любил без утайки любоваться, могло за такое время посереть, состариться, как её глаза стали какими-то косыми и безжизненными. — Тише, Лена, тише! Ты не можешь так просто, без доказательств, говорить. — Почему? Имею полное право! Могу! Я всё помню. К нему подходил один подполковник из управления, приходил с довольно отчётливой угрозой. Я слышала, как он говорил: «Мы умеем избавляться от тех, кто нам вредит». Понимаешь? Лёша им своими действиями как-то навредил. И перед тем, как пойти в министерство, чтобы случайно узнать, где тебя можно найти, к нему снова кто-то подходил, просил удержаться. Он словно предупреждал… Что я теперь?.. Что мне делать? Столько усилий приложила за этот десяток лет, чтобы выстроить всё так, как мне хотелось — и всё пошло прахом. Ради чего теперь жить? И Лена, шатаясь, вернулась к кровати, рухнула на неё, обхватила обеими руками пальто и вновь зарыдала. Макс почти бесшумно подошёл к ней, беспомощно постоял и тихо начал говорить, пытаясь подобрать слова успокоения, призвав на помощь свою память и книги, которые он время от времени читал. По тому, как Лена притихла, он понял, что она, хоть и не подняла голову, но слушала его. Она лежала тихо, неподвижно, только спина слегка вздымалась от дыхания. — И не забывай, Лена, у нас ещё остаётся дело Лёши, из-за которого его, может быть, приговорили. Хотя бы из-за этого мы не должны оставлять его и довести до конца. Понимаешь меня? Она не отвечала, всё так же уткнувшись лицом в пальто. — Понимаешь, Лен? — осторожно переспросил её Макс. — Понимаю… — наконец тихо и глухо произнесла она. Макс тихо отошёл и осторожно опустился в кресло. Теперь нужно было дать ей возможность побыть одной с тем, что она поняла. А сам, решив побыть возле неё ещё час, а потом оставить рядом с ней Пса, вернуться в отдел и попытаться помешать Гнездилову сфальсифицировать улики. Если из-за этого неугомонный капитан вновь будет заявлять о своей ненависти и неприязни к нему, что же — поделом.Часть 1
13 января 2021 г. в 19:22
Макс слонялся по улицам города. Они уже опустели и стали сонными, а он всё ходил, подняв ворот куртки и засунув глубоко в её карманы руки. Пёс неотступно следовал за ним. Временами начинал идти дождь, тогда Макс машинально прятался под какие-нибудь ворота, которые вели во внутренний двор, и не переставал думать. Когда дождь прекращался, он снова трогался с места, не интересуясь, куда собственно вели его ноги. Ему нужно было сделать в своей голове маленький подсчёт, навести порядок и разобраться с тем, что столько времени отнимало место в его душе, отнимало время, внимание, физические, нервные и вообще материальные силы.
В ушах звучал эхом недавний короткий разговор со своей подследственной, к которой он испытывал что-то похожее на симпатию. Лена, как это обычно бывало, отнеслась к ней с недоверием. И пока она неодобрительно о ней отзывалась, говоря о недопустимости подобных отношений, которые развились между той и Максом, он, в душе чувствуя обиду и раздражение на свою бывшую жену, изображая невозмутимость, глядел в её неуступчивые голубые глаза; Лёша, присутствовавший при этом разговоре, неловко ёрзал в кресле — его давно уже интересовал вопрос, когда Лена перестанет совать нос в дела других подразделений и в дела других вообще.
И вот после череды головокружительных событий, когда и его, и подследственную похитили, чтобы выпытать информацию о возможном убийце; когда удалось найти к тому ниточку, надеясь, что Лёше, заручившись помощью Лены, удастся выйти на след и найти их, прежде чем от них за ненадобностью вздумают избавиться, он спустя два дня попросил её о встрече в парке Островского. О том, что судьба повернётся к нему спиной, должен был догадаться, когда только увидел её. На ней был нарядный черный берет, вид был таинственный, как у женщины, что мчится на большой скорости в открытом авто, недосягаемая и вместе с тем желанная как никто другой. Женщина, которая мчится, чтобы принадлежать другому, не тебе. Подумал об этом и тут же почему-то вспомнил о Лене.
Уже по тональности голоса, когда она заговорила, сообразил, что всё случится не так, как он ожидает. Заметив, что она бросила взгляд через его плечо, обернулся и увидел в сотни метров от себя маячившую на фоне пожелтевших деревьев высокую фигуру молодого человека с коротко стриженными тёмными волосами. Оба отвели друг от друга глаза. С какой стати он ожидал другого? Просто прикосновение двух притиснутых друг к другу тел в минуту смертельной опасности, просто прикосновения, когда он приходил в себя после того, как его избил похититель (в те минуты радовало только то, что тот бил неумело, обрушивая на него, Макса, шквал ударов не владеющего собой пьяницы). Ведь было лишь это. И он видел кольцо, и даже слышал невзначай оброненное Лёшей замечание о том, что она помолвлена, но почему-то не придал этому внимания, сочтя это обыкновенным украшением.
Чувство стыда за себя, ощущение непонятной боли, гнетущей пустоты заливало его очередной волной. Почему он вообще решил, что кто-то непременно должен разделять его желания, его планы? Тем сильнее мучило воспоминание, как он глупо, играя роль, которую от него ждали, усмехнувшись, признал, что ревнив и что у него были в отношении девушки другие планы. Поразмыслив об этом, решил для себя, что, если бы поступил иным образом, это было бы ещё унизительнее и глупее.
И снова, уже нарочно вспоминая последние дни, вспоминая азарт, с которым он бросился догонять, а потом и драться с убийцей, пока он оставил Лёше возможность устроить перестрелку с похитителями, вызывал другую волну, которая покрыла первую. И так вплоть до момента, когда уставший от праздного шатания и наплывших воспоминаний, но спокойный и привыкший к пустоте, вернулся к себе на квартиру и почти моментально, когда его голова коснулась подушки, пошёл на дно сновидений. А потом, как ему казалось, через пару мгновений услышал лай Пса вкупе с опротивевшими трелями телефонного звонка. Взглянул на часы и мысленно ахнул от возмущения: было только шесть часов утра. Но, чтобы не терзать свои уши невыносимой какофонией, всё же схватил телефон и, приняв звонок, плотно прижал его к уху.
— Алло, слушаю. Максимов у аппарата. Алло!
В первые секунды Макс даже не узнал голос Леонова — настолько взволнованно и поспешно он говорил:
— Макс, срочно приезжай к Леонидовым! Рядом со мной родственник Лены. Лёшу убили, а Лена… она немного не в себе.
Макса пошатнуло так же, как тогда, когда во время одного из задержаний возле него взорвалась граната, и она его взрывной волной свалила с ног.
— Алло! Алло, Макс, ты слышишь меня?
— Слышу, — глухим голосом ответил он. — Где… Где Лёша?
— Его ещё не увезли, но тебе стоит поторопиться. Лена тебя зовёт.
— Передай ей, что я немедленно приеду.
Двадцать минут спустя Макс остановил машину возле двора дома Лены и Лёши. Возле места преступления околачивались зеваки, работали эксперты; в паре метров от них находился следователь, заносивший что-то в протокол. Макс не обращал внимание на них, его внимание было приковано к машине скорой. Он заметил на носилках тело Лёши, накрытое простыней, и рядом, у его ног, Лену. Невольно Максу вспомнился случай, когда ему, желая выйти на того, кто заказал его собственную голову, пришлось инсценировать свою смерть. Его тогда немного утешило то, что Лене он далеко небезразличен. И вздрогнул — та самая картина с двумя отличиями: теперь он и Лёша поменялись местами, и Лёша действительно мёртв.
Макс подошёл к Лене и слегка коснулся рукой её плеча. Лена еле повернула к нему голову — причёска слегка растрепалась, несколько прядей падали на побледневшее лицо с опухшими, заплаканными глазами. Но, увидев Макса, встрепенулась, вскинулась, обняла его, и, всхлипнув, судорожно прижалась к нему.
— Ох, Макс!.. Макс…
Больше ничего она не могла сказать. И Макс решил пока не спрашивать у неё ничего, он стоял и только прижимал к себе теплое тело Лены, которая дрожала и разразилась рыданием. К ним подошёл следователь и вежливо, с официальным сочувствием, но твердо попросил их отойти — они мешали ему составлять протокол. Но Лена, упрямо замотав головой, вернулась на своё старое место у носилок и коснулась руки Лёши, что выглядывала из-под простыни. Тогда следователь отвёл Макса в сторону. Зная, что тот был другом убитого, он сразу начал его допрос, поделившись с Максом информацией и своими соображениями.
Следователь говорил коротко и раздражённо, будто в убийстве был виноват сам Макс и ему тут же предъявят подозрение. Алексея Леонидова, рассказывал следователь, сегодня утром, час назад, обнаружено на улице за углом дома. Был убит ножом в спину. Ни часы, ни деньги, ни прочие личные вещи забраны не были, зато в руке нашли записку следующего содержания: «Так будет с каждым, кто пойдёт против нас». Очевидно, это хвост прошлых дел и, вероятно, Леонидов знал своего убийцу в лицо и ни в чём не подозревал, если подпустил его к себе так близко. Макс машинально отвечал на вопросы следователя и время от времени поглядывал на две фигуры: одну пугающе-неподвижную, закрытую с головой белой простыней, другую замершую в отчаянии. Те самые люди, которых он вчера видел перед тем, как сбежать из отдела на встречу.
Во дворе и дальше царил гул, мельтешили перед глазами какие-то люди. Какой-то мужчина, который был смутно знаком Максу, хотя не мог вспомнить, кто он (машинально подумал, что это родственник Лены, хотя сходства между ними почти не было), пытался вытолкать Гнездилова к толпе окруживших место преступления зевак. И Макс сразу постановил себе не позволить капитану погубить расследование в первый же день, как он пытался поступить с делом Жарова.