Stress

Душная темнота комнаты, едва освещенной уличным фонарем, давила на виски. Уставшая пара глаз напротив и ядовитое чувство внутри. Зачем она снова здесь? Не знает. Любимая кухня, любимый стол, любимое вино, но не любимый человек. Настя смотрит глубоко, проникая в самую душу, но не видит там ничего, что могло бы вызвать у неё эмоции. Сплошное равнодушие и немая ненависть к этому человеку. В ней остался к нему интерес и он её явно губит. -Почему ты здесь? — Мужчина не подходит ближе, оставаясь на расстоянии, только глазами изучает её нагое тело, едва прикрытое шелковым халатом. — Ты же меня ненавидишь. — Настя усмехается, откидывая влажные волосы назад. Она и сама не знает почему снова приехала к нему, не знает почему подпустила к себе и сама растворилась в нем полностью. Горькое чувство ревности к окружающим его сукам, чувство собственности и желание владеть этим человеком никогда не отпускали её, постоянно преследуя по пятам. Как жаль, что она не может перебороть этого в себе, как бы ей не хотелось. -Не знаю, милый. Я не знаю. — Свинцовые веки сощурились, отчего мужчина почувствовал на своей коже волну ледянных мурашек. Только она так может смотреть, выглядывая все его внутренние переживания. Порой ему казалось, что эта девчонка — дьявольское создание, которое, если наделить властью, свернет весь чертов мир. — Мне было одиноко. — Дима усмехается, глядя в ответ. -Такие стервы, как ты, всегда одиноки. — Настя не слушает, продолжая высматривать в его глазах, что-то свое, что-то иное и чужеродное, находившееся за гранью вселенной. — Смешно, что каждый раз ты выбираешь меня. — Настя молчит, не реагируя на все провокации. Она могла бы встать и переломать все его кости, сил бы у неё хватило, она не раз справлялась с мужиками на ринге, даже если их вес был с сотню. Но не хотела трогать его даже пальцем, не хотела больше прикасаться к его теплой коже, словно она была пропитана ядом. — Молчишь? -Я могу ответить, но твоя психика не выдержит. Все, что ты можешь — это болтать языком, заманивая шлюх себе в постель, но ты одинок и никому не нужен. Также, как и я. Не надо надевать маску, пряча свое истинное лицо. Я не одна из твоих нежных сопливых сучек, которые будут говорить тебе все, что ты хочешь услышать. — Мужчина замолчал. Слова срывались с её уст холодные, но до обиды правдивые, что задевало его еще больше. Он улыбнулся. — Улыбаешься. Но твоя улыбка ничего не стоит. -Будь проклят тот день, когда я тебя встретил. — Дима едва сдерживается, что бы не ударить её, но женщин он не бьет, а как же порой хочется. Настя смеется, оголяя острые клыки. -Он итак проклят, сто раз проклят. — Петрова не думает обижаться на пустые слова, брошенные им в её сторону. В них нет капли любви, которую она ненавидит и не верит в неё вовсе. Поэтому они не трогают её. Проходят мимо ушей и не задерживаются в разуме. — Любовь — это глупость. А я не совершаю глупостей. -Совершаешь. Поэтому ты здесь. — Мужчина подходит ближе, словно туча надвисает над её телом. Брюнетка вскидывает голову, выгибая тонкую изящную шею, украшенную татуировкой о спасении. Улыбается прямо в лицо, наблюдая, как в темных глазах разгорается злость и жестокость. Насте нравится вызывать в нем эмоции, без разницы какие. Пока она в нем их вызывает, он находится в её власти, словно тряпочная кукла или деревянная марионетка, играть которой не составит и малейшего труда. -Зачем любовь? Мы можем и без. — Настя щурится, проводя шершавым языком по искусанным губам. — То, что я здесь — это не глупость. Это хитрость, на которую ты наивно ведешься. -Заткнись, Петрова. Замолчи! — Дима бесится, грубо ударяя кулаком поверхность кухонного стола. — Не думай, что ты здесь главная. В тебе нет ничего живого, за что тебя можно было бы любить! — Кричит, срывая хриплый голос, яро доказывает ей то, что она знает и не принимает это за болезнь. Да, она жестока, но и на такую тварь найдется пара. И Петрова молилась, чтобы этой тварью был не он. Иначе, как объяснить наркотическую тягу, неопределимое желание приехать, разделить постель, а закончить все выяснением отношений, итогом которого станет то, что Настя просто уедет, заказав такси. Никак. Продолжение этого спектакля давно известно обоим. -Меня не обязательно любить, чтобы хотеть. Меня не нужно любить. Я не требую любви. — Настя не признает себя отличной любовницей, что она вообще может, кроме того, чтобы выводить человека из себя, ломать его жизнь и играть с ним. Ничего. В их отношениях нет понятия «нежность». Только похоть, страсть и грубость, нужная обоим. Как бы это не было странно. Мужчина впускает пальцы в волосы, и Насте даже кажется, что он готов их вырвать, только бы не слышать и не видеть её. Только бы не чувствовать её сладкий аромат духов и манящий запах кожи. -У меня уже стресс. — Он рычит, пропуская слова через крепко сжатые зубы, сжимает кулаки и терпит. -Отсутствие сна вызывает стресс. — Голос звучит, как приговор и мужчина не в силах сдерживать себя в руках, бросается к девушке, цепко хватая её за подбородок. Настя вздыхает, чувство неприятной тупой боли от жестких пальцев не дает открыть рот. Перехватив его руку, сбрасывает ладонь со своего лица и резко встает со стула. — Я вызываю Убер. — Толкнув мужчину в плечо, проходит мимо, но тот ловко ловит её локоть, прижимая к столу. -Чего тебе от меня нужно? Почему ты, сука, каждый раз так поступаешь со мной. Я не игрушка. Слышишь? — голос Димы звенит в её ушах, но Настя не двигается с места, глядя глубоко в глаза. -Не ори на меня, будто я твоя дочь. — Выхватив свой локоть из хватки, Петрова цепляется за ворот его растегнутой белой рубашки. — Ты мне не папочка, понял? -Ответь на вопрос. Не веди себя, как сука, хоть раз. — Отчаянный выдох, упавший с его горячих губ, заставляет Настю отпустить его ворот. Поджав нижнюю губу, она решает все-таки ответить и, наконец, уехать из его особняка, чтобы больше не видеть его глаз. -Мне нужен был только секс и он был просто безумен. — Плюет прямо в лицо, так как есть. Честно и открыто. Настя не умеет врать, даже если правда горькая, она все равно её скажет, чтобы не строить сладких иллюзий. — А что тебе от меня нужно? Я дарю только боль, стресс, агрессию, отчаянье, но ты, словно псих, ведешься за мной. Ты мазохист? Адекватные люди так не издеваются над собой. И если дело о любви, то можешь не говорить мне об этом. Блант убивает стресс. Любовь убивают люди. — Мужчина молчит, глядя в холодную глубину глаз. В них нет радости, нет тепла и любви. Ледяное равнодушие, которым был пропитан взгляд, окончательно разбило его. Да, она говорит правду, а не скрывается за маской, на которую он так надеялся. Настя вырывается из тесноты их тел, ей больше нечего сказать, да и слышать, что скажет ей Дима, она тоже не хочет. Ей наскучило их общение, телами они общаются куда лучше, чем языками. Мужчина лишь оборачивается ей вслед, обводит глазами изящный стан и красные локоны, падающие на её лопатки. Она роняет шелковый халат с плеч, идет обнаженная и не стесняется своего тела, как многие другие с коими ему удалось переспать. Нет, она совсем на них не похожа. Её тело изящное, украшенное татуировками, синяками и алыми ссадинами, оставшимися после тренировок. В нем много силы и энергии, жестокости и боли, оно в себе хранит тысячу тайн о которых ему не положено знать, но о некоторых он знает. Он знает, что если она теребит пальцами волосы, значит она о чем-то думает, если она гладит ключицы, обводя её тонкими пальцами от плеча до впадинки, то она спокойна. Физиология её тела так странна и не похожа на остальных, что первое время это вызывало у него интерес. Но не сейчас. Сейчас она снова уедет и возможно это последняя встреча, ведь больше их ничего не связывает. Между ними нет ничего общего, как ему бы хотелось. А ему хотелось быть только с ней, просыпаться только с ней, провести все свои дни до старости с ней. Но она не хочет. Она не способна любить, не способна чувствовать чужую боль. Она забавляет её, смешит, словно убийцу смешит жалкость жертвы. Их встреча была ошибкой. Пора это принять. Настя одевается, натягивая на ноги черные чулки, содранные с её ног в порыве страсти. В голове звенит его голос и крутятся слова, а на душе тяжело и неприятно саднит. Она не любит его, но откуда в ней жалость? Почему, тогда она ждет, что он зайдет и скажет, чтобы она не уезжала. Тупая женская сущность, делать одно, когда хочешь совершенно другое. Ей не нужны его деньги, не нужны его подарки, да вообще ничего ей от него не нужно, но сердце кричит об ином, когда девушка берет в руки красное приталенное платье, растежку которого так быстро рвали его пальцы. Нет. Она не пойдет на зов сердца. Слишком много раз её обманывали. Жизнь научила, что любовь — трансакция, которую можно включить и выключить. И как только она покинет этот дом, как только вдохнет свежий воздух и смахнет слезы, выключит его в последний раз. Больше не приедет, не вспомнит. Все зашло слишком далеко, когда она решила, что в их игре — она победитель. Это была большая ошибка. В их игре нет победителей, они оба проиграли. Оба сдались и не взяли оружия, когда это было нужно. -Помочь? — Голос мужчины разбил тишину. Он мягок. Уже остыл. Настя вздыхает, борясь с застежкой. -Пожалуйста. — Отказывать не видит смысла, сама она все равно не справляется. Дима подходит медленно. Его руки аккуратно убирают волны волос, закидывая их за плечи. Настя выдыхает, ощущая тесноту его тела и горячие пальцы, едва касающиеся бархатной кожи. Он не тянет застежку, просто держит в руке, стараясь перебороть желание, вновь снять это платье к чертям и утонуть в её омуте. -Пожалуйста, Дим. — Настя терпеливо ждет, почти не дышит, ощущая его обжигающее дыхание у себя на шее. Мужчина прижимает её к себе, опуская руки на изящную талию. Настя задерживает дыхание, борется со слабостью. — Отпусти. -Не могу. Ты когда послушная, такая хорошая. -Если ты меня не отпустишь, будь уверен, я уложу тебя на лопатки. Я еду домой. — Вырывается, но тут же падает на кровать, чувствуя сверху тяжесть мужского тела. -Это я уложу тебя на лопатки. — Дима мурчит на ухо и Петровой противится мысль, что это приятно, но и то, что это неприятно — сказать не повернется язык. Дима ловко переворачивает её к себе лицом. — Если хочешь, то скажи. Я не буду играть в изнасилование. -Я сказала ясно, что я еду домой. — Он не слушает, пропускает её слова мимо ушей, наклоняясь ближе к лицу. В её глазах нет страха, нет ничего, что могло бы заставить его остановиться. Его ладонь, медленно скользит по телу вниз, задерживаясь на обнаженном бедре. Но он останавливается, когда чувствует её холодную ладонь на своем подбородке. — Я же сказала. Я еду домой. — Настя скинула его с себя, резко встала и, схватив пальто, быстро двинулась к выходу. Чувство отвращения и неприязни овладело ею сразу же, перед глазами всплыла картина из детской травмы. На телефон пришло сообщение от таксиста, наверняка подъехавшего к особняку. Ей больше не хочется быть с ним, видеть его. Он сделал ошибку, когда решил, что сможет взять её силой. -Постой! — Она спешит, не хочет вновь увидеть его лицо, перед глазами лишь ужас детства, который она пыталась забыть. Наспех обувает ботинки и вылетает из дома, не закрывая за собой дверь. Она бежит, чувствуя лишь горячие дорожки слез, падающие по щекам, чувствует ледяной ветер и тошноту. Быстро садится в такси. -Едьте быстрее пожалуйста. — голос предательски дрожит, давая понять, что с его обладательницей не все хорошо. За рулем оказывается молодой парень, лет двадцати пяти. Он кивает и автомобиль тут же трогается с места. Петрова глотает слезы, мотает головой в попытках выкинуть нахлынувшие воспоминания, но выходит плохо. Телефон вибрирует, оповещая о входящем вызове, но Настя тут же блокирует его номер телефона. -Девушка, у вас что-то случилось? — Парень, сидевший спереди, мельком взглянул в зеркало. Заметив неладное, включил свет и приглушил музыку. Настя посмотрела в ответ. -Вам не стоит знать о моих проблемах. — Настя не грубит, осознавая, что сейчас нуждается в помощи. --Пересядьте и мы поговорим? — Парень улыбается искренне, чем вызывает теплое чувство в груди девушки. Машина останавливается и Петрова пересаживается на переднее место. -Меня Давид зовут. А вас? -Прям, как нашего дворецкого. — Настя усмехается случайному совпадению. -Вы сказали дворецкого? — Парень оборачивается, всматриваясь в лицо девушки. — Настя? -Это ты? Не знала, что ты работаешь в такси. — Петрова удивляется, узнавая в нем того самого дворецкого. -Порой вечерами мне скучно и я катаюсь по городу, а так у меня в принципе много работ. — Он улыбается, внимательно осматривая дорогу. -Мне, как видишь, тоже. — Настя не знает, как себя вести. Будь то незнакомый человек, ей было бы все равно, но с ним она знакома, пусть они и не общались на проекте. -Так, что у тебя случилось? — Давид спрашивает первым, тревожно поглядывая на девушку. -Просто у меня стресс. Ничего страшного. -Блант убивает стресс. -Любовь убивают люди.