Худшие версии нас / Worst versions of us

Дорога в мэрию была спокойной, в отличие от дороги в «место временного пребывания». Автомобиль был один, к счастью, никого из сопровождающих, кроме двух солдат, не было. Черный седан имел бегущую по верхним частям лобового и заднего стекла электронную строку, которая гласила о важности и неприкосновенности машины и сидящих в ней людей, но в моих глазах подобная надпись была просто видимостью нашей безопасности. Может, для оглядывающихся на автомобиль «жителей» города это что-то и значило, нам с Грэгом все равно не давало ощущения комфорта. В этом городе его ощущать в принципе невозможно. Одна мысль о численности андроидов ужасала, тем более, что, судя по постоянно встречаемым прохожим, девиантов вокруг было слишком много. Больше чем тысячи или даже двух.       Автомобилей на дороге было мало, а те, что встречались – абсолютно все – уступали нам полосу, съезжая к обочине при надобности. Мы не останавливались на пешеходных переходах, не тормозили перед светофорами. Машина двигалась вперед уверенно, плавно, и в какой-то момент у меня начали закрадываться сомнения относительно причин такой спешки. До назначенной встречи было еще много времени, да и местные не стремились кидаться нам под колеса, желая уничтожить "человеческое отродье". В этом было что-то другое. Понять что именно удалось только на моменте проезда мимо оживленной аллеи, где находилась немаленькая толпа девиантов. Кажется, у них был праздник. Кажется, их слишком много для этого города.       Это был первый раз, когда меня посетили вопросы относительно числа машин. На пути к собеседованию в участке улицы пустовали, но в этом районе их было... очень много. Еще до принятия приглашения на переговоры, Лидеры Детройта нехотя предоставляли нам информацию о своей численности, когда все острые углы между сторонами были приглажены. Ни я, ни кто-либо еще из правительства не верил озвученной цифре, однако непринятие данных девиантов было бы политически опасным, как факт отсутствующего доверия. Потому никто не обсуждал это вслух, как будто боясь быть услышанным местными жителями. Толпа андроидов напрягла меня именно по этой причине. Утонув в пугающих мыслях об истинной численности населения, я опасливо взглянула на Грэга, чувствующего себя в официальном костюме не удобно. Мужчина был занят тесными рукавами рубашки, когда поймал мой обеспокоенный взгляд серо-зеленых глаз. Конечно, он пропустил толпу андроидов, чей шум был поглощен шумоизоляцией салона. Он сдвинул брови вместе в знак вопроса, но я ничего не ответила, сурово покосившись на сидящего напротив солдата с автоматом в руках. Обсуждать что-либо мы не осмелились.       Мэрия изменилась. Сильно. Претерпели изменения как внешнее убранство, так и внутреннее. Едва опустив ногу на асфальт и подняв взгляд ввысь, на крышу старинного четырнадцатиэтажного здания с прекрасным резным входом в стиле барокко, я на мгновение застыла, ужаснувшись. В былые времена двор был полон людей, на стоянке нельзя было найти мест, а из фонтанов в центре площади плескалась вода, искря в свете ярких лучей солнца. Теперь же здесь с трудом можно было застать хоть какое-то движение. На парковке стояли всего три машины. Фонтаны давно умолкли. Даже серые высокие стены, ничуть не изменившиеся за время революции, теперь казались враждебными и пустыми, несмотря на яркий солнечный свет начинающегося дня. Здесь было… безжизненно. Так же безжизненно было и внутри.       Здесь так не хватало шума, что я мгновенно ощутила себя некомфортно, ранее посещая данное учреждение множество раз. За пятью стойками регистрации в просторном холле стоял всего один андроид женского типа. Год назад здесь было не протолкнуться, и люди – работники или посетители – сновали из этажа на этаж, создавая рабочую атмосферу текучки. Можно было слышать десятки голосов, десятки звонков, бесчисленное эхо каблуков. Вид пустого величественного зала, сделанного из светлого и темного мрамора, вдруг заставил меня почувствовать последним кленовым листком на сухом дереве. Былая красота ушла, воспоминания остались за спиной. Отныне наша делегация из Штатов, вероятно, последние люди, переступившие порог воздвигнутого человеческой рукой богатого здания.       Андроид, одетая в черное платье офисного стиля, взглянула на нас и мгновенно застыла. То ли ее так напугало наше резкое вторжение, то ли она старалась справиться с мыслью, что какое-то время придется сопровождать и работать с людьми. Выбора у нее, судя по мелькнувшему во взгляде отчаянию, не было. Девиант натянула улыбку и вышла из-за стойки, прихватив планшет, когда ведущие нас в здание солдаты встали по разным сторонам от входа.       – Добрый день, – приветственно произнесла машина, чуть кивнув головой. Ближе, чем на два метра, она, конечно же, подходить не стала. – Позвольте представиться. Мое имя – Мэри. Рада приветствовать вас в нашем городе.       Я буквально кожей почувствовала, как сильно Кину хочется съязвить или, возможно, даже ударить по лживому женскому лицу. То, что она лжет, можно было сказать с первого мгновения нашего знакомства. Моя протянутая рука для приветствия, оставшаяся безответно висеть в воздухе, только подтвердила этот факт.       – Добрый день. Сенатор Ребекка Труман, – девиант отрешенно посмотрела на кисть, хмуро поджав губы. Вряд ли это было выражение отвращения, но я все равно ощутила себя глупой, неловко опустив руку вниз и представив своего спутника. – Сенатор Грэг Кин.       – Добрый день, – не без натяжки произнес мужчина, показательно убрав руки за спину. Андроид несмело покосилась в его сторону, инстинктивно прижав к себе планшет. Вид высокого и подтянутого человека, мышцы которого проглядывают даже сквозь костюм, напугал регистратора не на шутку.       – Насколько я знаю, Маркус ожидает нас в десять.       Выдернутая из мыслей девушка, лишенная диода, поспешно улыбнулась и кивнула. Был бы у нее идентификатор, и все погруженные в сумрак стены были бы освещены алым светом. Сдержать свою эмоциональность в присутствии людей ей было сложно. Согласно кивнув и протараторив «Следуйте за мной», Мэри двинулась прочь быстрыми, но короткими шажками, нервничая не на шутку. Мысль, что девианты боятся двух безоружных людей, становится еще смешнее.       Мы видели, как регистратору было страшно находиться в одном лифте с нами. Пусть впустив нас вперед и зайдя последней, расположившись к нам спиной, андроид буквально застыла, не выдавая никаких признаков движения – она все равно сквозила страхом и постоянным ожиданием удара из-за спины. Ее оцепенение смотрелось словно чутье навострившегося животного, ощутившего запах охотника. Дебильная музыка лифта на фоне атмосферы беспокойства звучала еще дебильней.       За все время пути мы с Грэгом ни разу не перекинулись ни одним словом. Мужчина стойко держал себя в руках, несмотря на свой буйный нрав и вспыльчивый темперамент. Его спасала только взращенная в нем дисциплина, не раз спасавшая жизни. Грэг молча смотрел перед собой, сложив руки на груди, отчего черный костюм натянулся, покрывшись складками. Единственный человек, который сохраняет спокойствие в нашей маленькой троице, временно оказавшейся в тесных стенах.       Стоило дверцам открыться, как оцепенение с регистратора спало. Она едва ли не вылетела, прижимая к себе несчастный планшет, готовый треснуть от напора. Просторный зал, почти такой же по высоте как приемный холл, был для нее глотком свежего воздуха, если это выражение вообще можно применить к машине. Мы двинулись следом за ней, выйдя из светлого зеркального лифта в темное помещение, освещенное одними немногочисленными квадратными лампочка, развешанными на одной стене.       – Я оповестила Лидеров о вашем присутствии. Маркус попросил подождать некоторое время, – Мэри после лифта несколько осмелела, перестав улыбаться, как запуганный зверь. Тонкая женская рука указала в сторону кресел и дивана, стоящих напротив освещенной стены. – Можете чувствовать себя как дома.       Она явно была рада покинуть наше общество, спешно вернувшись в лифт. Несмотря на это, мы все равно в молчании дождались, когда дверцы закроются и помещение погрузится в тишину.       – Превосходно. Читать лекции о режиме дня и сроках, и заставить ждать в какой-то драной кладовке.       На кладовку столь просторное и изящное помещение не было похоже, но я знала, что именно Грэг имеет ввиду, недовольно осматривая стены. Здесь и впрямь было темно, как будто в кладовой. Света было много только у одной из стен, в то время как остальные находились практически в темноте. Даже мебель едва виднелась в сумерках. Окна, когда-то освещающие холл для посетителей, были полностью закрыты плотными шторами, не пускающими даже самый маленький лучик света.       – Как думаешь, – я прошлась по короткому ковролину багрового цвета, осматривая немногочисленные интерьерные убранства в виде искусственных пальм и мягкой мебели. – Они нас подслушивают?       – Не знаю. В такой темноте я вообще ничего не могу увидеть.       – Я так понимаю, лучше все равно держать язык за зубами.       – За зубами? Ты видела этого пижона в костюме? – разговор явно вел к состоявшемуся допросу в участке. Других пижонов в костюме я пока не замечала. – У него ведь на лице написано «Ударь меня».       – Держи себя в руках, ладно? – я грозно зыркнула на мужчину из-за плеча, не сразу заметив его застывший вид. – От этих переговоров зависит будущее страны. Лучше займись тем, что тебе было поручено.       Кин не ответил, как будто ничего не слыша. Мужской силуэт, охваченный светом квадратных ламп, навеял беспокойство, и я развернулась к нему полностью, хмуро смотря в затылок.       – Грэг? Ты в…       Мужчина двинулся вперед, не дослушав вопрос. Какое-то время он молчал, нагнетая обстановку все сильнее.       – Это что… фотографии людей?       Его голос прозвучал с некоторым отвращением. Переведя взгляд с Кина на стену, я только теперь заметила стеклянный отблеск, отсвечивающий лучи. То, что воспринялось за квадратные лампочки, на самом деле оказались черно-белые фотографии в рамках, сверху которых к каждой был прикреплен светодиод. Их было огромное количество – от уровня глаз до самого потолка. Стена возвышалась вверх как минимум метров в восемь. От количества снимков я даже потерялась в чувствах, решая, что именно следует сделать – восхититься или ужаснуться. Все люди на фото улыбались, и чем ближе я подходила к снимку, тем больше радости видела в их лицах.       – Мне это не нравится, – тихо констатировал Грэг, заметно напрягшись. Его слова остались без ответа.       Каждая секунда, уделенная вниманием к фотографии, вызывала все больше и больше различных эмоций, не сочетающихся друг с другом. На представленном снимке напротив красовалась женщина, точнее ее лицо. Она смотрела из-за плеча куда-то в сторону, умиротворенно улыбаясь. Казалось, будто незнакомка, на пути домой после работы, встретила кого-то очень важного и нужного, отчего уставшая после трудового дня душа взлетела. Она играла роль, при которой ей было невдомек о направленной камере, что вот-вот сделает фото, и если бы снимок ожил, а женщина посмотрела в объектив, то наверняка бы сделала приятно удивленное лицо. В ее глазах взыграл бы огонек озорства, а женская ладонь потянулась к лицу, прикрывая рвущееся хихиканье. Но снимок не оживал, его объект оставался неподвижным. Даже больше. В ее лучезарной улыбке и улыбающихся глазах я заметила свое собственное отражение, сильно отличающееся от объекта камеры.       Я вот уже год не улыбалась. Светлая кожа стала бледной и тонкой, заимев серый оттенок. Синяки под глазами замазали перед выездом в Детройт, но сейчас, в свете маленьких лампочек, я все равно смотрелась устало. Потухший взгляд некогда приветливых серо-зеленых глаз, опущенные уголки губ из-за бесконечных слез и ночью, и утром, и днем… пусть выдрессированная политикой стать позволяет мне держать плечи уверенно, а голову прямо, не боясь заглянуть в глаза смерти. Все равно любой, кто знал меня несколько лет назад, вероятно, сейчас прошли бы мимо, не найдя в исхудавшем посеревшем лице знакомых черт. Настолько сильно события Детройта изменили тело, практически дотянувшись до души.       Фотографий и впрямь было много. Ощутив тоску от собственного отражения, я поплелась вдоль стены, мимо Грэга, стараясь убежать от мыслей. Множество улыбающихся людей разного возраста – от мала до велика. Ни единого грустного лица… ни единой печали, ни единой слезы. Каждый улыбался, а те, что явно не хотели этого делать, все равно растянули губы в тактичной улыбке. И я шла вперед, медленно осматривая нижний ряд снимков, забыв об ожидающих нас Лидерах, о скорых переговорах…       – Я часто бываю здесь, – знакомый голос, ранее звучащий только позитивно, донесся из-за спины с толикой грусти. Я остановилась, жадно смотря в конец ряда, понимая, что до него с появлением Саймона не добраться. – Провожу по несколько часов в кресле, рассматривая эти фотографии.       – На кой черт вам это нужно?       Грэг погряз в размышлениях от увиденного настолько сильно, что не уследил за своей речью. Девиант лишь слабо улыбнулся, не восприняв его неэтичную лексику как нечто неуместное в контексте собравшей нас причине. Он медленно вышел из тени коридора, встав рядом со мной. Пока мы с соратником смотрели в лицо машины, ожидая ответа, тот всеми мыслями был в снимках.       – Это была моя идея. У нас много памятных мест в честь траура по мертвым андроидам, так что я решил, что и у людей должно быть нечто подобное. За время революции с нами случалось всякое, но как бы Маркус и остальные не верили в жестокость человечества – среди них были те, которые искренне желали нам добра или как минимум свободы. Остальные сбрасывают это на «исключение из правил», – приветливый голос стал еще тоскливее, словно назло вызывая у меня сочувствие. Никак не показав своего сожаления, я сохранила задумчивое выражение лица, дабы не привлекать внимание ни Лидера, ни Грэга. – Я же предпочитаю считать, что исключением из правил является именно жестокость.       – Кто они?       Саймон, мельком взглянув на меня, поспешно стер с лица печаль, натянув блеклую улыбку.       – Те единицы, которые помогали нам. Спасали. Привозили на Иерихон или снабжали всем необходимым. Некоторые даже чинили или скрывали в своих домах. Это, конечно, не все люди, которые оказали поддержку. Кто-то успел покинуть Штаты или просто не попасться властям, но большинство убили во время чисток, – как бы девиант не старался показать, будто ему плевать на сказанное, мы с Грэгом все равно чувствовали в нем нарастающую тревогу. В сумерках тусклого освещения Кин смотрелся зловеще, но кинутый на меня подозревающий взгляд и вовсе сделал его дьяволом в ночи. Настолько он не доверял Саймону, что всеми мыслями просил меня сделать то же самое. – Пожалуй, я – один из тех немногочисленных дураков, кто готов верить в сострадание мира. По крайней мере, остальные постоянно мне об этом говорят.       – Верить в наличие у другого души нынче называют дуростью?       Я задела за живое, судя по опустившейся улыбке и потухшему взгляду. Какое-то время пребывая в своих размышлениях, Саймон резко поднял голову, посмотрел мне в глаза и улыбнулся, безмолвно говоря «Забудьте, что я сказал». Кажется, это был момент, который в человеческом мире называется «разговор по душам». Если бы обсуждение революции зашло дальше – именно такой задушевной беседой все бы и закончилось. Но момент был упущен. Лидер сделал несколько шагов спиной назад, ставя точку в теме траурной стены.       – Идемте. Я должен сопроводить вас в аудиторию для предстоящей встречи.       Мы не стали возражать или пытаться вернуть разговор о мертвых людях, чьи фото красуются напротив. Переглянувшись между собой, мы просто молча двинулись следом за девиантом, который за весь путь по тусклым коридорам без окон не проронил ни слова. Я знала Саймона всего несколько часов, а уже в мыслях никак не могла сопоставить рвущуюся из него миролюбивость с военной экипировкой. Словно ребенок, отправленный на войну, в то время как само слово для него совсем непонятно.       Саймон остановился сбоку от двустворчатых металлических дверей, ведущих в маленький зал для совещаний. Ранее мне не приходилось бывать именно в этом кабинете, потому я принялась осматривать обстановку, едва только андроид с дружелюбной улыбкой открыл перед нами дверь, приглашая пройти внутрь. Воображение рисовало набитое солдатами помещение, расположенных по периметру у стен, дабы видеть возможную угрозу, нависшую над Лидерами за овальным столом. Но кабинет оказался пуст. Пройдя внутрь, я с недоверием оглядела серые высокие стены, крупный электронный экран и немногочисленные канцелярские принадлежности, расположенные преимущественно рядом с двумя приготовленными бутылками воды со стаканами. Невооруженным глазом было заметно, как готовились к нашему приходу, и это в какой-то степени польстило. Насторожило только отсутствие кого-либо еще, кроме нас. Даже окна были закрыты плотными жалюзи, как будто в комнате намеренно воссоздавали атмосферу камеры.       – В силу отсутствующей у вас возможности связаться с правительством США, перед каждой встречей вам будут даны тридцать минут на аудиенцию с руководством, – остановившись у стола, мы оба в который раз за день переглянулись, одновременно посмотрев на андроида из-за плеча. Тот не стал входить в кабинет, застыв в проходе. – Можете быть уверены: ни один из каналов не прослушивается ни нами, ни возможными СМИ. Ваши тридцать минут начнутся с момента моего ухода. Искренне надеюсь, что это поможет нам всем найти компромиссы.       Говорит, как настоящий политикан. Я и ответить не успела, все еще пребывая в прострации от возможности пошептаться с начальством. Вряд ли стоит верить в отсутствие прослушки, тем более если речь идет о наших истинных планах, но я не стала комментировать озвученное Саймоном. Девиант тактично кивнул головой и вышел за дверь. Раздался щелчок замка.       – Ну да, конечно. Как удобно, – язвительность Грэга была лишь вопросом времени. Сохраняя безучастность, мужчина равнодушно фыркнул и прошелся по широкому кабинету в поисках записывающих устройств. – Меня как будто дураком пытаются сделать.       – Ты ему не веришь?       – А должен? Ты серьезно веришь, что никто не станет подслушивать разговоры? Здесь же спутниковая система. Таким, как они, прослушать доступный канал – раз плюнуть.       Не было ни единой причины для того, чтобы усомниться в словах Кина. К счастью, наши переговоры прервал загоревшийся электронный экран, протянутый от пола до потолка. Эмблема правительства США медленно крутилась по своей оси, намекая на скорое подключение. Приняв это как призыв, мы оба поспешили за стол, усаживаясь друг напротив друга, согласно расставленным бутылкам с водой.       Значок Штатов в виде орла сменился прямой картинкой из Белого дома, где в уютной аудитории вокруг овального стола уже сидел ряд политиков и прочих министров. Президент Уоррен находилась в самом центре, и, судя по внезапно оборвавшимся обсуждениям, люди не были готовы к нашему подключению. Все резко замолчали, задумчиво просматривая бумаги и лишь изредка что-то тихо нашептывая подоспевшим ассистентам с бейджиками на шее.       – Сенатор Кин, Сенатор Труман, – Президент, едва заметно отмахнувшись от нависшей над душой ассистентки, одним только голосом заставила всех смиренно застыть. Ее прямой взгляд был направлен в камеру, и если в остальных кипел невроз, то Первая леди страны чувствовала себя уверенно. – Рада приветствовать вас целыми и невредимыми.       От таких слов даже покоробило, хоть я и понимала, что в нашей ситуации подобное приветствие – вполне уместное. Грэг, как и я, не стал ничего отвечать, обойдясь кивком головой.       – Я еще раз хочу поблагодарить вас за ваше содействие. Каким бы ни был исход этих переговоров, Штаты навсегда останутся перед вами в неоплатном долгу. Я лично останусь перед вами в долгу, – ее словам хотелось верить, ведь с каждой секундой искренности и уважения в женских глазах становилось все больше. Никто не осмеливался смотреть на нас, сурово уставившись в лежащие на столе документы. Причина крылась в том, что каждый из них видел в нас смертников, что было недалеко от правды.       – Для нас честь – отдать все, что у нас есть, ради страны, мэм, – Грэг нашелся что сказать, когда Президент замолкла, ожидая ответа. Я старалась оставаться безучастной к разговору, просто смотря в экран. Начинающаяся лихорадка от нарастающего страха не давала произнести хоть слово.       – С вашего позволения, мы не станем тратить время на пустые разговоры, – Президент осталась довольна ответом мужчины, поспешно, но не без уважения свернув тему. – Каждый из вас знает свою работу. Сенатор Кин? – Грэг подтянулся, всем своим видом показывая готовность выполнять приказы. – Не покривлю душой, если скажу, что у вас – одна из самых важных задач во всей этой процессии. У вас есть все, что вам обоим потребуется?       Президент старалась обойти данную тему как можно тактичней, подтекстово уточнив у Грэга наличие того самого кейса, который должен быть передать информатор. Его личность должна была оставаться для меня тайной до самого конца, потому я не вникла в односторонний разговор – мужчина всего лишь малозаметно кивнул, перебрав пальцами по стеклянному столу.       – Сенатор Труман, – женщина повернулась ко мне, вызывая на разговор. Он будет максимально коротким, и вряд ли дело в вероятном подслушивании со стороны девиантов. Нам просто нечего было обсуждать по причине истинных скрытых целей за всей этой кутерьмой из мирных соглашений. – Не думаю, что мне стоит напоминать вам о вашей работе. Вы и так прекрасно знаете, что делать. И да, Ребекка.       Только я кивнула и хотела уже уставиться в стол, как Президент вновь заставила меня поднять взгляд, выжидая напряженные секунды молчания.       – Время. Помните, оно для нас – ценный ресурс.       Время было не просто ценным ресурсом. Время было инструментом, которым я буду обязана оперировать все переговоры, по большей степени соглашаться с правительством и всем, что оно делает. Вот только в обычных случаях переговоры стараются завершить в кратчайший срок. Мне же было поручено тянуть время как можно дольше, даже если андроиды заподозрят нечто неладное, впоследствии грозя смертью.       – Полагаю, на этом мы закончим до начала аудиенции. Да поможет нам Бог, дамы и господа.       Привычная концовка всех речей Президента, если те касаются чего-то плохого. Все знают, что она призвана вселять надежду на лучший исход, но сейчас фраза о Боге звучала как последняя песня, с которой нас отправляют на тот свет.       Звук с экрана пропал, но видео не исчезло. Как только прекратилось вещание, зал Белого дома мгновенно ожил. Ассистенты вернулись к своей торопливой работе, то и дело разнося документы и передавая какую-то важную информацию многочисленным министрам. Политики сбросили с себя оцепенение, принявшись громко обсуждать вопросы, иногда даже ругаться. Это было видно по их раскрасневшимся лицам, по порывистым телодвижениям, по бешенным взглядам. Президент Уоррен изредка щурилась и притормаживала всех легким движением ладони. У них было намного шумнее, чем у нас. Была бы у меня возможность, я бы и сама сейчас металась по комнате, дрожа как лист от осознания происходящего. Не то место и не то время для эмоций. В этом городе нельзя показывать слез.       – Мы умрем здесь, да?       Не знаю, какой черт потянул меня за язык. Творящийся кошмар по ту сторону экрана почему-то навел именно на эти мысли, которые я выпалила не раздумывая. Взгляд Грэга, тяжелый и тревожный, тут же охватил меня волной мурашек, как будто это последняя минута, когда мы можем себе позволить сидеть вот так, в тишине, наедине друг с другом. Вряд ли когда-либо еще подобное может случиться.       Грэг не предпринял ни единой попытки успокоить меня или хотя бы как-то напомнить об истинной цели нашего пребывания на территории врага. Воцарившееся молчание на фоне ругающихся политиков было словно подтверждение озвученного вопроса, на деле оказавшийся фактом.       Остаток времени мы пробыли в тишине, изредка вставая с мест и прогуливаясь по кабинету. Сидеть на месте было настолько сложно, что постепенно под натиском усталости и безделья все остальные чувства – даже напряжение и страх – начали сходить на «нет». Грэг под конец вовсе принялся постукивать по столу пальцами, отбивая какой-то малознакомый мне ритм. Я наблюдала за его пальцами, стоя за мужским плечом в попытке размять затекшие мышцы. Прошло почти тридцать минут, а тело чувствовало себя так, как будто мы просидели здесь больше часа. Боль и отеки мгновенно отошли на второй план, когда замок щелкнул. С этого момента сердце участило пульс в два раза, выбивая из меня холодный пот.       В образовавшемся проходе появились они. Те, о ком я думала меньше всего в последние тридцать минут, вошли в кабинет неспеша в полном молчании. Как ни странно, Коннор появился первым, даже не взглянув в нашу сторону. Маркус, великий и ужасный, коим его описывает государство и моя собственная фантазия, показался следующим, и в нем приветливости и уважения было куда больше, нежели в предыдущем андроиде. Тем не менее, несмотря на свой открытый взгляд, Первый Лидер не стремился приблизиться, дабы пожать руку. Он встал по ту сторону стола, ожидая когда все девианты войдут, закрыв за собой дверь. Видимо, не только я переживала, словно оказавшись на фронте. Грэг Кин тут же встал со стула, неосознанно поправляя галстук и подолы черного пиджака.       – Сенатор Труман, Сенатор Кин, – честное слово, я слышала это уже в сотый раз за весь день, и сейчас, глядя на представляющего нас улыбающегося Саймона, мне отчаянно захотелось сморщиться. Привычная политическая этика вдруг стала отвратительной и натужно лживой даже для меня. – Позвольте вам представить Лидеров города.       Каждый в правительстве Штатов знал, что андроиды избегают статусов и прочих иерархичных ступеней. За время ведения заочных переговоров девианты отзывались о себе исключительно лишь по имени или профессиональным обязанностям. Только Лидеры могли называть себя согласно своему положению. Никаких президентов, никаких царей и монархов. Ничего, что могло бы как-то принижать одних и возвышать других, если дело не касается тех лиц, что когда-то двигали восстание.       – Добрый день. Мое имя Маркус, хотя, вероятно, вы и так его знаете, – не сказать, что Первый Лидер казался враждебным. Открытость и готовность идти на контакт читались в его манере держаться прямо, и это несколько успокаивало. Что же касается остальных, у меня были смешанные чувства. Во всяком случае, Маркус не пренебрег дружеским рукопожатием, медленно пойдя нам на встречу. Тоже сделали и мы с Кином, по очереди пожав протянутую смуглую ладонь.       – Рада приветствовать, Маркус, – обращение к машинам без приставки «мистер» и «миссис» было весьма непривычно, но мы были проинформированы о предпочтениях девиантов, не носящих фамилий.       В ответ на приветствие, соответствующее новым установкам Детройта, Лидер благодарно улыбнулся и кивнул головой, отходя в сторону, дабы представить остальных. Коннора среди них, конечно же, не было. RK800, игнорирующий наше присутствие, обошел всех и сел за стол, по правую сторону от центрального стула. Я едва заметно скользнула по нему взглядом, в который раз убеждаясь в нежелании общаться с этим субъектом. Как раз в этот момент удалось заметить воцарившееся оцепенение на экране, где практически все политики вдруг уставились на экран, включая Президента Уоррен.       – Думаю, с Саймоном вы уже встречались, – Маркус посмотрел на своего соратника, ожидая от того подтверждения и получив его в форме кивка. – На данный момент он занимается внешней безопасностью города. Это Джош, – Лидер вновь посмотрел на другого андроида, который в ответ на свое имя сделав шаг вперед. Его взгляд был пустым и отстраненным, как будто присутствие здесь ему было абсолютно неинтересно.       – Рад приветствовать, – девиант, несмотря на свою отрешенность, все же пожал нам руки, держась на почтительном расстоянии, словно мы были разносчиками опасной болезни.       – Джош у нас ответственный за жизнеобеспечение населения.       – Тяжкий труд, должен признать, если учитывать, что андроидам не нужна вода или пища.       Его шутка мне, по какой-то причине, зашла. Я даже понимающе улыбнулась, представляя, как на самом деле сложно существовать в оккупированном городе, без возможности восстановить или получить запасы тириума. Жаль, что Грэг шутки не оценил, сохранив свое лицо "кирпичом".       – Коннора вы уже знаете, – Первый Лидер махнул рукой на сидящего за нашими спинами девианта, который ни разу не взглянул в нашу сторону. Его внимание занимал планшет, почти такой же, как у регистратора в холле. – Руководитель отдела внутренней безопасности.       – Неужели у вас присутствуют с этим проблемы? – заинтересованно спросил Кин, получив ответ далеко не от того, от кого ожидал услышать.       – Мы разумные существа, сэр, – RK800 подал голос так внезапно, что меня передернуло от резкого скачка сердцебиения. – Всем разумным существам свойственны конфликты.       – Коннор, – Маркус многозначительно взглянул на детектива, выражая одним только именем недовольство. RK лишь дернул головой к плечу, давая понять, что все слышит. Судя по всему, Первый Лидер в курсе возникшего разногласия между мной и андроидом, раз так «красноречиво» прервал попытку съязвить, потому, после длительного взгляда в затылок Коннора, хмуро посмотрел обратно на нас. – Прошу прощения. У некоторых из нас весьма неприятные ассоциации с представителями вашего вида.       Я понимающе кивнула, ощущая, какие усилия Грэг прикладывает к своему терпению, лишь бы не блеснуть своим умением сарказма. Маркус, благодарно дернув уголками губ, представил нам следующего своего сподручного. И, если быть честной, я не была удивлена недовольным выражением лица озвученного девианта. Если RK800 показывал необоснованную, по моим меркам, агрессию, то андроид серии WR вполне имел на это право. Страшно представить, каково быть вынужденным исполнителем сексуальных услуг.       – Это Норт. Ее ответственность довольно специфична.       С учетом тех мыслей, которые блуждали в моей голове при взгляде кислой мины этой самой Норт, слова Маркуса возымели не тот эффект, который должен быть. Андроид, предназначенный для сексуальных утех, имеет специфичный вид деятельности… ясно дело, что Лидер подразумевает не продолжение работы машины в качестве чужой игрушки, но, видимо, мои возникшие ассоциации были на лице написаны. Норт, все это время стоящая в отдалении со скрещенными руками, буквально пригвоздила меня к месту ненавидящим взглядом. Мысленно эта «женщина» наверняка уже разорвала меня на куски, развесив мои внутренности по люстрам администрации.       – Что вы подразумеваете под специфичностью?       Грэг спросил как можно тактичнее. Судя по всему, его тоже посетили нескромные мысли относительно задачи Норт. Ее взгляд, не менее презрительный, переключился на мужчину, в то время как Маркус, неуверенно глянув в ее сторону, нехотя ответил на вопрос.       – Она занимается восстановлением.       Атмосфера в кабинете переменилась. Все помрачнели, кроме Норт, все еще преисполненной негодования от нашего присутствия. Даже Саймон вдруг нахмурился, опустив взгляд в пол, как будто боясь встретиться с нашими глазами. Я обеспокоенно посмотрела на каждого Лидера, чувствуя, как вместе со мной напрягается Грэг и весь политический состав по ту сторону экрана.       – Восстановлением… чего?       – Населения, – Норт ответила грубо и резко, привлекши к себе внимание практически всех. Разве что Коннор, сидящий спиной, всего лишь застыл, вслушиваясь в каждое слово. Не удивительно, почему все Лидеры вдруг напряглись. Теперь понятно, почему в парке была такая огромная толпа девиантов, которой в принципе не должно быть.       – Вы увеличиваете численность машин?       – Да, но это не то, что мы бы хотели сейчас обсуждать, – Маркус занервничал, стараясь скрыть это за неуверенной улыбкой. Ему пришлось прерваться из-за вступившего в разговор Президента, решившего начать переговоры именно с этой напряженной ноты.       – Боюсь, нам придется обсудить это, Маркус, – женщина говорила спокойно, даже величественно, сохраняя завидное самообладание. Все Лидеры вместе с нами обернулись на экран, явно застигнутые врасплох. По правде говоря, знакомство было таким эмоциональным, что все мы забыли о присутствии здесь других не менее важных людей. Даже Норт медленно опустила руки, враждебно, но несмело поглядывая на политиков. – Доброго дня, дамы и господа. Я вынуждена прервать ваше приветствие за неимением лишнего времени.       – Согласен, – Первый Лидер кивнул головой, но по его выражению лица стало понятно – андроид врет, не желая вступать в конфликты в самом начале переговоров. Андроид безмолвно пригласил нас к столу легким жестом руки, дождавшись, когда мы первые присоединимся к Коннору.       Начало встречи было куда более обнадеживающим, чем я рассчитывала с самого начала. Подпитываемое убеждениями правительства воображение, даже после вида ухоженных улиц, продолжало настойчиво твердить о мерзости под названием «девиация». Само по себе слово звучит как нечто неправильное и грязное, а после агитации СМИ Штатов андроиды и вовсе представляются отвратительными и агрессивными существами, неспособными вести цивилизованный образ жизни. Чего таить, Маркуса я видела лишь на плакатах и антиреволюционных роликах, потому и представляла себе андроида в потрепанном плаще и испачканным в саже лицом. На деле же Лидеры, представительно одетые с иголочки в изящные официальные костюмы темных оттенков, могли побороться за звание «Мистер Вселенная» с самой Кристиной Уоррен. А ведь на той всегда только самые дорогие костюмы.       Рассматривая Лидеров революции, я несколько отстала от уже начавшегося разговора. Краем глаза удалось заметить пристальное внимание. К счастью, это был Кин, одними глазами требующий от меня перестать пялиться на Маркуса. Я как можно незаметней опустила взгляд, сиюминутно вникнув в воцарившуюся полемику. Голоса оппонентов еще не были разгоряченными или на грани срыва, что не могло не радовать душу. Тема все же была затронута весьма деликатная.       – Я все еще не понимаю, по какой причине обязан отчитываться перед вами за численность своего населения, – Маркус говорил спокойно, без нажима, хоть его прямой взгляд буквально бросал вызов Президенту, игнорируя иных политиков, как будто тех и не было. – Мы соблюдаем границы, не пересекаем ворота. И мы имеем полное право на восстановление в той численности, в которой посчитаем нужным. Мы ведь не ставим вам ограничения по рождаемости, госпожа Президент.       – Надеюсь, вы понимаете, насколько ваши сравнения неприемлемы. Вы заняли нашу территорию, силой выгнали людей из города, который входит в состав Соединенных Штатов Америки. Мы и так оставили вас в покое, Маркус. Дали вам статус неприкосновенности, наделили частичными правами, – Президент была весьма тактична в своих речах, но чем больше она говорила, тем больше негодования просыпалось в Лидерах. Норт, по крайней мере, точно была недовольна, показательно сложив руки на груди и пронзая Кристину Уоррен грозовыми стрелами из глаз. – Теперь вы требуете предоставить вам полную свободу в повышении численности. Вы и впрямь считаете это требование справедливым в контексте всего содеянного вами и вашими людьми в прошлом году?       Несмотря на нажим Президента, Маркус не пытался ее перебить. Слово «люди» прозвучало спокойно, без намеков, как будто человек старался показать свое принятие оппонента как личность. Что уж говорить, Джоша и Саймона это тронуло. Андроиды чуть дернули уголками губ, переглянувшись между собой, сидя по разные стороны стола. Кого же подобное обращение взбесило, так это Норт, фыркнувшей в сторону. Честное слово, этот персонаж точно не умеет сдерживать эмоции. Вообще не понимаю, почему ей позволили сесть по левую сторону от Первого Лидера, погрузившегося в разговор с головой.       – Я считаю, что предоставленные вами частичные права подразумевают возможность самостоятельно решать, как нам и что делать.       – Вам так важна возможность размножаться?       – Да, мэм. Она нам важна.       Разговор принял тяжелый оборот. Я помалкивала все время, помня основные наставления Президента перед уездом – молчать, соглашаться с правительством, открывать рот только в момент острой необходимости, будучи поистине правительственным дипломатом в отличие от Кина. Конечно, изначально план строился на том, что мы оба будем находиться вместе двадцать четыре часа в сутки, и Грэг отчасти станет моим охранником на время длительных переговоров. Кто же знал, что девианты разведут нас по разные стороны, увеличив вероятность того, что Грэг ляпнет какую-нибудь дичь, оставшись наедине с андроидами? Тем не менее, несмотря на эту оплошность, я продолжила придерживаться остальных правил, незаметно осматривая девиантов, но не забывая прислушиваться к обсуждению.       Президент какое-то время молчала. Заметив воцарившуюся тишину и прямой, требовательный взгляд Маркуса в экран, я обеспокоенно покосилась на экран, ожидая найти причину прервавшегося диалога. Кристина Уоррен погрязла в раздумьях, и хоть ее лицо сохраняло дельное спокойствие – всеми фибрами души можно было почувствовать, какие дебаты происходят в ее светлой голове.       – Если мы позволим вам продолжить восстановление при условии ограничения по численности – вас устроит этот вариант?       Маркус напряженно сдвинул брови вместе, опустив взгляд в стол. За версту чуялась его усталость. Общее напряжение возросло, вынудив одного из Лидеров недовольно податься над столом, изрыгая гневные речи.       – Объясните, с какого черта вы считаете себя правыми решать наши вопросы? – никто не был удивлен тому, с каким напором Норт начала кидать претензии на Президента. Джош и Саймон переглянулись между собой, подтянувшись на стульях в предчувствии бури.       – Норт, – Коннор как можно тише рыкнул на соратницу. Та не поскупилась гневом на RK800, который явно не входил в список ее друзей.       – Что «Норт»?! Мы так и будем позволять им решать за нас, что нам делать?! Что это вообще за чушь, которую мы тут обсуждаем?!       – Норт!       В этот раз крик принадлежал Маркусу. WR мгновенно умолкла, продолжая испепелять взглядом детектива. Тому, видимо, было абсолютно все равно на выливаемый в его сторону негатив. Андроид вообще смотрелся очень спокойно, я бы даже сказала… вымотано. Происходящее в аудитории его точно не интересовало. Что ему и было не равнодушно, так это мое открытое внимание. Коннор недовольно покосился в мою сторону, принявшись рассматривать собственные ладони, уложенные на колени.       Президент не знала, что на это ответить. Сам факт столь неуважительного поведения на международных переговорах был настолько удивительным, что все – и политики, и Лидеры – замолчали, явно не зная, как продолжить. В этот момент я вновь ощутила на себе взгляд сидящего напротив Грэга. Мужчина многозначительно посмотрел на пасмурного Маркуса, как бы предлагая разрулить ситуацию. Вот уж чего мне меньше всего хотелось, так это встревать в разговор после столько мерзкого поворота диалога! Одна только мысль, что встреча записывается, ужасает! Но Кин был настойчив. Он еще несколько раз глазами потребовал моего вмешательства, в конце концов, вынудив меня недовольно сжать губы и пойти на отчаянный шаг.       – Смею заметить, что наше время не бесконечно, – не совру, если скажу, что голос охрип от волнения. Я даже взгляд поднять побоялась, понимая, что все глаза сейчас обращены на меня. – Вопросы восстановления, конечно, весьма важные… но ведь у нас есть и другие проблемы. Как, например, использование правительственной спутниковой системы. Верно, госпожа Президент?       Обращение к руководству было, скорее, из желания найти поддержку, нежели из уважения к Штатам. К моему облегчению, Президент оказалась довольна вмешательством, благодарно улыбнувшись и кивнув головой, подхватывая подсказанную тему. Общая атмосфера напряжения спала. Я посмотрела на Кина взглядом, полным исполненного долга, и Грэг подбадривающе дернул углами рта. На фоне его дружелюбного внимания я чувствовала нечто иное, вызывающее мурашки. Источник дискомфорта был определен сразу, стоило только взглянуть на RK800.       Он смотрел на меня. В темных карих глазах искрило любопытство, граничащее с недоверием. В нем было немало заинтересованности, но весь его интерес был построен на поиске уровня опасности в моей персоне. Уважением здесь и не пахло. Едва почуяв мое внимание, Коннор спрятал взгляд, вернувшись к своим ладоням.       Отныне разговор велся исключительно между Маркусом и Президентом. Остальные, включая и меня, не желали встревать в их обсуждения, которые, по неизвестным Лидерам причинам, никак не могли найти компромиссов. Мы же с Кином предпочитали молчать о них, отлично понимая, что правительство США намеренно вставляет палки в колеса переговоров, дабы растянуть время.       Стрессов было предостаточно за одно только утро, чтобы суметь чувствовать себя уверенно на протяжении всех переговоров. Разговоры были самые разные, начиная от спутниковой системы и заканчивая желанием андроидов укрепить границы города. Как и замечалось ранее, ни один вопрос не решился. Бесконечная полемика, от которой я уже устала, чувствуя подступающую сонливость и голод. Лишь бы желудок не заурчал, Господи, не дай мне опозориться!       Я не заметила, как Президент и Маркус пожелали друг другу удачи и терпения – вот уж точно чего не помешает. Политики исчезли с экрана, сменившись крутящейся вокруг своей оси гербом США. В кабинете стояло молчание, наполненное усталостью и чувством упущенного времени. Уверена, Лидеры ожидали от переговоров куда больше, чем просто несколько часов пустых обсуждений. Стоит только вспомнить, с какой важностью и серьезностью обе стороны подходили к вопросу встреч. Ведь по сути переговоры можно было выполнить дистанционно, также, как и сейчас. Правительство настояло на том, что раз Лидеры не желают посетить США, значит, представители США должны посетить Лидеров. На деле же у Президента были иные цели, отправив нас под предлогом «Мы хотим, чтобы все было по закону».       – Что ж, – Маркус перебрал пальцами по столу, пребывая в своих мыслях. – Стоило изначально предположить, что вся эта история не решится за несколько часов.       – С таким успехом у нас уйдут месяцы, – Норт недовольно фыркнула, попытавшись сделать это менее агрессивно. Получить от Коннора ей не было страшно, зато внимание Маркуса явно имело вес.       – Пусть уйдут, – Джош, все это время молчащий, решился вступить в разговор, приводя вполне уместные аргументы. – По крайней мере, мы достигнем согласия без кровопролитий.       – Кровопролития движут политический процесс, – ответ Норт был грубее предыдущего. – Спросите у людей. У них опыта в этом много.       – Норт, хватит, – прошипел андроид, перепугано кинув на нас взгляд. По правде говоря, ситуация полного игнорирования нашего присутствия начала подбешивать даже меня – специалиста, ценящего свои профессиональные установки.       – Хватит что? У них вся история построена на войне!       – А вы, я так понимаю, хотите повторить опыт?       Никто не ожидал моего вторжения в разговор, ошарашено посмотрев в мою сторону. В то же время никто не стал указывать мне на мое невежество, отлично понимая, кто именно начал этот балаган. Даже Норт не нашлась что ответить, не ожидая моего недовольного напора.       – Вы думаете, что люди довольны случившемся? Я пробыла в городе меньше половины дня, но только и слышу о том, как много потеряли андроиды. Как будто среди людей не было жертв и потерь!       – И я, по вашему, должна сожалеть тирану? – Норт прыснула, кажется, совершенно забыв о присутствующих. Чего скрывать, я тоже была хороша, перестав контролировать свои эмоции. Хотела уже открыть рот для очередного возмущения, как Кин пнул меня по ноге, давая себе отчет о том, что стол стеклянный. Маркус так же не остался в стороне, косо глянув на агрессивного Лидера, сиюминутно заткнувшего рот.       – Препирательствами мы ничего не добьемся. Только усугубим ситуацию, – единственный, с кем я была здесь согласна. Первый Лидер отвернулся от соратницы, оглядев остальных девиантов. – Пусть лучше пройдет несколько месяцев. Я не желаю доводить ситуацию до очередной войны.       Как бы Норт не возмущалась, оставшаяся недовольной после слов Маркуса, противостоять его решению она не стала. Андроиды в принципе не могли что-либо сказать после Первого Лидера, чье мнение всегда считалось решающим. Напряжения в комнате больше не было, но всех охватило общее понимание, что дальнейшие разговоры бессмысленны.       – Думаю, на этом стоит закончить, – Джош нарушил воцарившуюся тишину, неуверенно осмотрев окружающих. Присутствующие, словно очнувшись ото сна, встрепенулись. Все, кроме Коннора и Норт. Первому было все равно, вторая была слишком зла, чтобы прислушиваться к чужим словам. – Если нам нечего больше обсудить, то, я, пожалуй, вернусь к своим делам.       – Да, конечно, – Маркус согласно кивнул, продолжая задумчиво смотреть в стол. Андроид не поднял взгляда, когда все, включая нас с Грэгом, начали собираться. Как же я удивилась, когда Первый Лидер остановил нас задумчивым голосом, неотрывно смотря вниз. – Если Сенаторы не против, я бы попросил их остаться на несколько минут.       Мы переглянусь, отчетливо понимая, что раз нас просят подождать, тем более оставшись в уединении с Маркусом – значит, разговор будет неофициальный. Другие Лидеры так же перебросились между собой многозначительными взглядами, собираясь уже не так быстро и уверенно, как раньше. Коннор ненароком встретился с моими глазами, и от его внимания мне стало жутковато. Он точно что-то подозревает или о чем-то догадывается, в который раз пытаясь определить степень моей опасности. Я ни единой эмоцией не выдала напряжения внутри, медленно сев обратно на стул одновременно с Кином. Менее чем через минуту мы остались одни.       В комнате повисла тишина, нарушаемая разве что мечущимися мыслями в моей голове.       – Я должен принести извинения за произошедшее, – Лидер устало вздохнул, и не знай я, что он машина, без сомнений поверила бы в то, что ему нужен воздух. Все это время Маркус не желал поднимать к нам свое лицо, то разминая пальцами переносицу, то посматривая куда-то сквозь стол. – Норт бывает вспыльчивой, особенно если идет речь о людях.       Чувство неловкости возникло так резко, что я замерла. Что мне сделать? Заговорить? Успокоить или кинуть претензию? Первое создаст впечатление, будто с нами можно обходиться, как со скотом, а второе может стать причиной для конфликта. Пожалуй, я бы еще долго молчала, если бы Грэг не рискнул свести все в шутку, разряжая обстановку:       – Главное, что ей не доверили вопросы внешней политики и безопасности. Боюсь представить, каким бы тщательным был досмотр на границе.       Маркус оценил шутку, как минимум слабо и благодарно улыбнувшись в ответ. Даже я нервно дернула углами рта, мысленно отправляя Грэгу лучи добра за его шутливый характер. Пусть он и сам является довольно импульсивной натурой, все же юмор является частью его характера.       – Надеюсь, что сумбурность некоторых из нас не оставит у вас плохих впечатлений, – впервые за разговор Лидер поднял свои гетерохромированные глаза. Не знала бы я, из чего состоит это существо, и точно бы решила, что он ужасно сильно устал. – Большинство из нас возлагают надежды на эти переговоры. Вопреки мнению Штатов, я не намерен продолжать кровопролитие, которое было содеяно в ноябре.       Грэг понимающе улыбался и кивал. Казалось, словно в его голове и не было ужасных мыслей и фантазий об убийстве хотя бы одной жестянки, ставшей причиной длительной депрессии. Буквально пару дней в мужчине все кипело ненавистью, а предстоящая поездка пугала его до чертиков. Его последний звонок, ночью, во время сборов, начался со слов «Не уверен, что не накинусь с кулаками на первого попавшегося ублюдка», теперь вспоминался несколько нелепо. Я отлично понимала, что Кин сдерживается ради всеобщего блага, и весь этот юмор с простодушной улыбкой – просто пыль в глаза Первого Лидера. Все равно мне было сложно действовать столь радушно, как и он, открыто идя на контакт. Воспитанное политикой равнодушие напрочь стерло способность имитировать эмоции.       – Я все равно обязан вас предостеречь от опрометчивых поступков. Все же среди нас есть и те, кто имеет болезненные воспоминания, связанные с вашей расой. Я знаю, что Коннор довел до вашего ведома все положенные инструкции, и я надеюсь на ваше к ним уважение, которое может спасти вам жизнь.       – Хотите сказать, что дипломатический иммунитет ничего не значит?       На сей раз слова вырвались прежде, чем я успела пожалеть о сказанном. Маркус, все это время ведущий разговор с Грэгом, как будто вдруг вспомнил о моем присутствии, потерянно посмотрев мне в лицо. За всю мою жизнь это был первый раз, когда я так близко приближаюсь к кому-то, кого Штаты определили как «Нежелательное лицо №1». Вчера это существо казалось мне кровожадным и мерзким, час назад – загадочным и непонятным. Теперь же он оставил впечатление потерявшегося странника, медленно плетущегося по пустыне и пугающегося каждого звука, за которым может последовать взрыв мины под ногой. Разноцветные глаза нахмурились, Маркус сжал губы, задумываясь над своим ответом. Надо же, как быстро это создание из уверенной в себе личности превратился в сапера… мне пришлось отогнать от себя эти лишние мысли, напоминая себе о настоящей задаче делегации.       Пусть Первый Лидер смотрелся измотанным, желающим все бросить. Его зелено-голубые глаза не смогут убедить нас в безобидности, учитывая, какую информацию предоставил информатор.       – Нет, конечно. Просто я хочу сказать, что не могу отвечать за поступки и действия каждого из своего народа. И лишняя осторожность вам не повредит.       Вот уж точно с чем спорить бессмысленно. Несмотря на свое понимание, что этот путь конечен, я все равно не хочу рисковать своей жизнью, бросаясь в толпу андроидов с раскрытыми руками! Не говоря уже о том, что нам в принципе не дают возможности поступить как-то опрометчиво, окружив солдатами и личными сопровождающими в лице Саймона с Коннором! Искренне надеюсь, что никто из них не усядется в автомобиль перед самым отправлением в «место временного пребывания».       – Очень прошу вас оставить этот разговор в этом кабинете, – Лидер откинулся на спинку, хмуро осмотрев нас по очереди. – Некоторые вещи должны быть произнесены не для протокола.       – Как скажете, Маркус.       Андроид поблагодарил нас кивком головы, и мы с Грэгом восприняли жест как разрешение покинуть кабинет. Уж не знаю, из чего будет состоять мой дальнейший день, но я точно не стану сидеть в администрации, полной девиантов, до конца дня. Лучше уж отправиться в одинокий, пустой дом, чем торчать здесь. Тем более что желудок вот-вот готовится напомнить о себе, нагоняя мысли об упомянутом Коннором обеде и ужине. Пожалуй, никакой страх не сгонит чувство голода, дающее о себе знать с каждой минутой все сильнее.       Мы оставили Маркуса сидеть за столом в раздумьях, встав с мест и пройдя к выходу. Грэг едва только успел протянуть руку к дверной ручке, когда Лидер вдруг повернул голову в нашу сторону, не поднимая взгляд.       – Еще одна просьба, пока вы не ушли, – я, уже готовая рвать когти к обеденному столу, нехотя остановилась, оглянувшись на девианта. Даже сидя к нам спиной он выглядел устало. – Никаких индивидуальных бесед с Норт. Ради вашего же блага.       Я озадаченно взглянула на Грэга, ответившего мне не менее удивленным взглядом. Как будто кто-то из нас вообще пожелает оставаться наедине с этой бестией, от которой буквально за километр веет проблемами. А ведь это всего лишь один андроид, испытывающий к нам негатив. Страшно представить, что будет, если подобные ей соберутся в одну кучу.       Кабинет остался далеко за спиной, когда мы оказались на улице, в сопровождении двух солдат со скрытыми лицами. Жаль, что мысли и сомнения не получилось запереть в этом самом кабинете, оставив на съедение Маркусу. Его замечание на тему Норт было сделано не зря, и я бы была уверена в том, что андроид просто пытается навеять на нас страх, чтобы мы не совали нос куда не надо. Уж ему-то есть что скрывать, не стоило в этом сомневаться. Вот только вымотанный вид машины, которая в принципе не может уставать, заставляла думать иначе. Я отчаянно хотела видеть в нем убийцу, сволочь, маньяка, как пару дней назад! А теперь пытаюсь вспомнить то чувство ненависти и презрения, отгоняя от себя сострадание и замешательство. В конце концов, я слишком много потеряла по вине Первого Лидера, чтобы так просто сменить гнев на милость!       Нет… нет! Я точно не покину этот город, не сравняв его с землей!       К моему превеликому счастью, ни Саймон, ни Коннор не стали сопровождать нас до дома. Весь путь до мэрии я осматривала улицы, аллеи, площади, жадно хватая все, что попадается навстречу. Сейчас же мои мысли занимал произошедший диалог вкупе с несмелыми позывами желудка. К сожалению, водой не удалось сбить голод. Кажется, я готова была заснуть.       – Эй, – мужчина, усевшийся рядом, аккуратно толкнул меня плечом в плечо, выдернув из дремоты. Я вопросительно взглянула в его сторону, встретившись с зелеными в крапинку глазами. – Не спи.       Согласна. Нельзя спать. Ни в машине, ни в доме. В этом городе нельзя спать. Нельзя спать и плакать.       Автомобиль остановился прямо посередине дороги, между двумя домами. Я не заметила времени, потраченного на путь, облокотившись лбом о холодное стекло в борьбе с навалившейся сонливостью. Стресс и слабость от голода были такими сильными, что стало плевать, куда нас везут, кто нас окружают, как много у них оружия и желания выстрелить мне в лоб. Хотелось лечь спать и забыться глубоким сном.       Ноги дрожали, когда дверца открылась и появившийся в проходе солдат отошел в сторону, пропуская меня вперед. Вид его опущенного автомата был угрожающим, требовательным, и у меня не было аргументов, чтобы сопротивляться. Я вышла на улицу, закрыв за собой автомобиль, и, несколько секунд равнодушно осматривая представший дом, двинулась к крыльцу, сопровождаемая девиантом в экипировке военного. Только оказавшись у закрытой двери, накатившее отчаяние заставило остановиться и взглянуть назад. Туда, где Грэг точно также стоит на своем крыльце, нахмурено смотря в ответ. Не хочу знать, о чем он думает. Его мысли все равно не утешат, только сильнее навеяв печаль.       Коридор встретил меня дивным запахом жареного мяса. Закрыв за собой дверь, я устало прошлась к кухне, остановившись на ее пороге. Пусть голод требовал накинуться на оставленный курьером горячий обед, состоящий из бифштекса, картофельной соломки, нарезанных овощей и свежего хлеба. Я все равно не могла заставить себя подойти к столу, остро чувствуя, как будто за мной наблюдают. Каждый шаг был сделан с особой осторожностью. Каждый метр я осматривалась по сторонам, как будто страшась подвоха. Даже когда уселась за стол, хмуро осматривая обед, все равно не могла приступить к еде сразу, взявшись за пластиковую вилку и ножик. Внутренняя чуйка не позволила отбросить назад инстинкт самосохранения. После разговора с Маркусом этот мир стал еще враждебней, и возможный яд в еде кажется даже само собой разумеющимся.       Я еще несколько минут не могла пошевелиться, не решаясь притронуться к пище. Желудку, в отличие от мозга, было плевать на возможность отравиться, и его очередной зов отодвинул предостережения разума. Пришлось постараться оторвать первый кусок мяса, но когда он попал в рот… кажется, я забыла как меня зовут. Отныне мысли о возможном яде перестали волновать. Еда была уничтожена вся без остатка меньше, чем через десять минут.       Время тянулось невыносимо долго. Покончив с трапезой, я какое-то время сидела за столом, потуплено смотря в окно. Мой день, по сути, уже закончился, а на улице еще даже не было видно закатных лучей… человеку, который привык жить в постоянной работе, сложно адаптироваться к подобному графику так быстро. Если каждый день будет проходить в таком режиме – я точно сойду с ума.       Обед сделал свое дело. Усталость и туман в голове отступили, дом перестал казаться таким уж враждебным. Понимая, что ближайшие часы будут весьма скучными, я решилась пройтись по комнатам неспешно, как в прошлый раз, ища любой шанс спрятаться от возможных подслушивающих устройств. Я прошлась по всем кабинетам в этом поистине богатом строении, попыталась проникнуть в запертый на ключ подвал, изучила все оставленные картины на стенах, рассмотрела все вазы и статуэтки – в прямом смысле. Не для того, чтобы как-то развлечь себя. Для того, чтобы найти хоть одно свидетельство постоянного прослушивания. Увы, я не обладала опытом военного или шпиона, чтобы отыскать вещь, которую по определению прячут так, чтобы ее не нашли. Единственная комната, которая была проигнорирована – это детская. Я лишь на мгновение затормозила рядом с дверью, озадачено смотря на золотую ручку. Войти туда вновь – слишком сильное испытание. Их на сегодня и так достаточно.       На втором этаже располагалось как минимум три спальни с учетом комнаты для ребенка. Коридор, следующий за лестницей, заканчивался окном на задний двор, и я уже хотела спуститься вниз, когда заметила раскидистое дерево с крупным строением на кроне. Его вид заинтриговал. Остановившись, я медленно подошла к окну, рассматривая крупный домик с вертикальной лестницей из прибитых к стволу дерева ступенек.       Не знаю, что вдруг потянуло вниз, к заднему двору. Я практически сбежала по лестнице, не задумываясь, застыв разве что у двери, ведущей на зеленую лужайку. Солдат, как ни странно, здесь не виднелось, и отчасти это показалось как мышеловка для любопытного грызуна. Домик был кусочком сыра. Кто знает, что будет, если я выйду на траву, сойдя с крыльца. Коннор предупреждал о том, что весь земельный участок в моем распоряжении, но кто знает, как на самом деле отреагирует охрана, завидев меня через камеры. Если последние тут и есть, то тот, кто сидит за монитором, сто процентов напрягся, заметив открывающуюся дверь с сеткой.       Выйти с крыльца было все равно, что взмахнуть красной тряпкой перед мордой быка. Животное дразнится, злится, и кто знает, когда наступит момент его окончательного срыва. Ощущая себя неумелым матадором, я аккуратно наступила босой ногой на зеленую траву. Приятное щекочущее чувство, дарующее иллюзию свободы. Мне нравилось ощущать себя птицей с распростертыми крыльями, запрокинув голову назад и прикрыв глаза, подставляя лицо приятному ветру. Хоть на минуту почувствовать себя не здесь, не в Детройте, откинув мысли назад.       Домой. Туда, где встречают теплые руки. Туда, где всегда пахнет свежими сорванными цветами, а на кухне витает аромат выпечки.       Домой, где на заднем дворе играют в гольф, и удары клюшки по мячику смешиваются с восторженными возгласами родных. Где в воздухе стоит запах сочной мокрой от росы травы, да и трава не такая запущенная как здесь, и даже немного зеленее.       Домой. Туда, где худшее было еще только впереди. Где ветер так же играет с волосами, а из кухни доносится родной голос, приглашающий к столу.       Туда, где теперь ничего нет. Где стены мертвы также, как и души тысячи человек, погибших в ноябрьских морозах. Где андроид по имени Коннор перебегает к врагу, а Маркус вершит чужие судьбы, не моргнув и глазом. Где меня ждут мертвый дом, мертвые улицы, мертвое будущее. Где теперь я стою, запрокинув голову, стараясь справиться с накатившей тоской.       Чувствуя, как болезненно сжимается сердце, я открыла глаза и осмотрелась. Противно от мысли, что даже в светлое прошлое, оставившее прекрасные воспоминания, врывается мерзкое настоящее, у которого в моем случае один конец. Вспоминать о доме стало пыткой. Наслаждаться моментом больше не хотелось, и я побрела к домику, просто чтобы дотронуться до крупного дерева с широким стволом.       Рука потянулась вперед еще до того, как расстояние сократилось до минимума. Отчаянно хотелось почувствовать его шероховатость, быть может, испытать некое родство. Как много оно видело? Как много детей выросло рядом с ним? Случилось ли ему слышать только радостные крики ребенка в домике, или же бывали и горькие слезы? Меркли ли рядом с ним воспоминания, как сейчас меркнут мои?       Ветер, взыгравший листьями кроны, как будто постарался ответить на мои вопросы, шепча что-то на своем языке. Я смотрела вверх, прижимая ладонь к стволу, отчетливо понимая, что более красочных моментов в моей жизни не будет. Зеленая листва, перешептывающаяся о чем-то своем, была самой прекрасной в этом городе. Мне хотелось в это верить. Мне хотелось стоять здесь вечно.       – Мэм, – голос за спиной ворвался в мысли, опорочив то, что минуту назад занимало голову. Зелень перестала быть такой уж прекрасной. Я тяжело опустила голову, в который раз напоминая себе, что в этом мире или как минимум в этом городе отныне нет и не будет ничего прекрасного. – У вас все в порядке?       Андроид в экипировке стоял у угла дома, показательно держа автомат в руках. Его лица не было видно, глаза были скрыты черным шлемом. Я чувствовала как он смотрит, и в этот момент я поняла, как отчаянно хочу посмотреть ему в глаза. Увидеть хоть что-то человеческое, лишь бы не чувствовать себя как в тюрьме. Так ничего и не ответив, я без какого-либо внимания к андроиду медленно прошла обратно в дом, оставив его копаться в сомнениях по поводу произошедшего.       Час за часом… минута за минутой. Я сидела в тишине долгое время, не понимая, чем заняться. Все вещи были уложены, телефон, завернутый в фольгу, спрятан в ванной комнате внутри настенной лампы. Руки чесались взять устройство и позвонить по единственному сохраненному номеру, но рисковать лишний раз не хотелось. Пришлось чем-то себя занять. Единственное, что было мне доступно – оказался телевизор, да и тот не имел какого-либо списка каналов. Практически каждая трансляция показывала либо белый шум, либо вечные часы профилактики. Только один канал работал, и он, как ни странно, являлся федеральным. Выбора не было. Пришлось довольствоваться этим, устроившись на диване со скучающим видом.       Долгое время не происходило ничего интересного. Какие-то шоу, новостные ленты, бесконечные прогнозы погоды, даже гороскоп. Не знаю, зачем андроиды в принципе поддерживали телевизионную станцию в нормальном режиме, но отчасти хотелось верить, что это делается ради нас с Грэгом. Коннор так распинался на тему наплевательского отношения к комфорту делегации, что теперь, попав в поистине богатый дом, его слова подвергаются сомнениям. Ждать, что девианты устроят развлекательную программу своим «создателям-тиранам», не стоило. Тем не менее, наличие хотя бы одного канала радовало, пусть ничего и не давало.       Солнце начало садиться, когда меня постепенно склонило в сон. Ведущая новостной ленты монотонно рассказывала о продолжающихся конфликтах с Россией и Китаем. Очередные стычки, очередные разборки. От их частоты так тошнило, что я, удобно устроившись на диванной подушке, перестала бороться с дремотой. Женский голос становился все дальше и дальше, пока совсем не исчез, как будто скрывшись за туманом. Несколько минут назад он казался мне нудным. Сейчас же его отсутствие заставило душу напрячься, как будто затишье перед бурей.       Я видела дом. Нет, не этот, что вынужден стать «местом временного пребывания». Я видела другой дом, свой, с родными стенами и лужайкой. Солнечные лучи проникли в гостиную, просачиваясь через окно. Таким теплом веяло в комнате, что я на время потеряла границу снов и реальности, наслаждаясь уютом от детского смеха, доносящегося со второго этажа. Мне нравилось здесь… пока в дверь робко не постучали.       Родной дом оказался не таким уж и родным. Стены помрачнели, на обоях медленно расползлись темные пятна. Минуту назад шторы были плотными, богатыми и тяжелыми. Теперь же от их былого величия ничего не осталось – дырявая ткань рваными кусками тянется вниз, едва пропуская жаркий рыжий свет. Чем дольше я осматривалась, вертясь по кругу, тем сильнее чувствовала, как страх окутывает сердце, сжимая в тиски. Мебель постарела, детского голоса больше не было. Был только удушающий смрад, похожий на…       В дверь забарабанили со всей силы, но удары потонули в сгустившемся воздухе. Испугано дернувшись, я уставилась на дверную ручку, ходящую ходуном. За дверью мог быть кто угодно, и не скажу, что мне так уж хотелось оставаться в доме, где воняет гарью. Вид вздрагивающей двери не наводит ощущение безопасности, и кто знает, какая смерть будет легче – от удушения и сожжения, или же от руки возможного убийцы, требующего впустить. Мысль о последнем пробежалась холодком по телу, несмотря на нарастающий в гостиной жар. Все также таращась на дверь, я сделала несколько шагов назад, шаркнув по паркету. Человек за дверью затих. Сердце от испуга готово было вырваться наружу.       – Бекки?! Бекки, ты здесь?!       Знакомый, хоть и истеричный с непривычки голос словно ударил по голове обухом. Паника отпустила, и все мышцы, напрягшиеся перед возможным побегом, ослабли. Я готова была упасть на пол, расслабленно вздохнув, но горелый запах от одного только вдоха крепко осел на языке и в горле. Закашлявшись, я кое-как удержала себя за спинку дивана. Паника вернулась с троекратной силой.       – Бекки, открой дверь! Дом горит! Какого хрена ты заперлась?!       – Грэг!.. – попытка ответить обернулась очередным приступом кашля. Гари становилось все больше, и его источник никак не виднелся на горизонте. Единственное, что удалось найти – рыжие блики со стороны окна, играющие тенями из-за дырявой шторы. Треска не было. А может и был. Я его не слышала, утопая в криках Кина и собственных ударах сердца.       – Бекки, открой дверь! Выбирайся оттуда, ты же сгоришь!       – Грэг…       Удары по двери стали громче. Они смешались с сердцебиением, отдающимся гулом в голове, и я была готова задохнуться, лишь бы перестать слышать этот ужасный шум, сгибаясь пополам у дивана! Смотря слезящимися глазами на дверь, до которой не больше двух метров, и не суметь даже протянуть руку, задыхаясь из-за раздирающей горло сажи.       Воздух наполнил легкие так быстро, что я от неожиданности и испуга вскочила на ноги, дрожа как осиновый лист. Комната и впрямь была покрыта огненно-рыжими лучами, но то уходящее за горизонт солнце, окутавшее небо в яркие одеяния. За шумом собственного сердца было сложно различить, о чем говорит ведущая новостей, и откуда доносится стук, который, как оказалось, был навеян далеко не сном. Я медленно осматривала каждый сантиметр гостиной, стараясь вспомнить, где нахожусь. Получилось только после того, как стук прекратился, а из-за двери послышался робкий практически мальчишеский голос.       – Сенатор Труман? – стук повторился два раза, как будто пришедший узнал о моем пробуждении. Но как он мог узнать? Он ведь не может считывать пульс?..       Черт. Я же в Детройте…       – Сенатор Труман, я принес вам ужин… согласно графику. Вы не могли бы открыть?       Предстать перед андроидом в перепуганном виде была не лучшая идея. Как можно глубже вздохнув, дабы успокоить нервы, я стерла со лба капельки выступившего пота и пригладила волосы, уже на пути к двери. Нацепить на лицо маску флегматика после тяжелого сна было проще простого, с моим-то опытом в этом деле. Андроид явно ожидал увидеть в моих глазах что угодно, кроме равнодушия. Настолько его реакция была ошеломленной, когда я аккуратно открыла дверь, стараясь краем глаза осмотреть улицу за спиной пришедшего.       – Вы… позволите войти?       Ему было неловко. Андроид, принесший с собой огромную термическую сумку, терялся между желанием нахмуриться и улыбнуться. Я не знала точно его номер, серию или имя, но знала, что именно такие модели работали в детских парках развлечения Детройта. Ненароком задумываешься, что с ними стало после оккупации города. Впрочем… вряд ли у них может быть иная судьба, кроме как пребывать в запустении и тумане. Их огни отныне будут гореть только в воспоминаниях людей.       – Вы одни? – как бы глупо не звучал вопрос, при наличии в углах участка все тех же солдат, я все равно хотела услышать ответ. Девиант потеряно осмотрелся вокруг себя, как будто ожидая увидеть кого-то еще.       – Кажется, да.       От его «кажется» уверенности не прибавилось. Тем не менее, я все же впустила курьера, отойдя в сторону и отодвигая дверь. На лице андроида взыграла благодарная улыбка, способная удивить даже самого Кина. Настолько странно было встретить в Детройте столь радушное отношение, что мне стало неловко за проявленное недоверие. Менять отношение я все равно не стала, тихонько закрыв за девиантом дверь и медленно двинувшись следом.       – Вы простите меня, я забыл представиться… мое имя – Джерри, – девиант разрывался между волнением и желанием оставить приятное впечатление. Его движения были резкими и неловкими, но улыбка не сходила с лица ни на секунду. Он даже в глаза смотрел прямо, изредка пряча лицо от смущения. Наблюдать за ним было забавно. Особенно когда девиант, уложив руку на грудь при озвучивании имени, неуклюже зацепил локтем вазу на столе. Конечна, та едва не полетела на пол. Благо, у Джерри оказалась завидная ловкость и чутье. Он быстро подхватил ее, гаркнув от неожиданности и вернув вазу назад. – Простите… я просто… давно не видел людей и… извините, наверное, мне стоит замолкнуть.       Пусть курьер был весьма дружелюбным, все же для меня, как для политика, находящегося в постоянной опасности, он все равно мало чем отличался от стоящих снаружи солдат. Я не стала ему отвечать, уверенно сдерживая улыбку, вызванную неуклюжестью девианта в сером комбинезоне. Удивительно, как ему оружие не всучили. Впрочем, кто знает, где он может его прятать. В конце концов, я не могу заглянуть ему в тяжелый ботинок или под синюю кепку, где вполне может поместиться маленький швейцарский нож.       Не получив никакого ответа, Джерри пристыжено вернулся к сумке. Мое равнодушие показалось ему обидным, хоть он и старался держать свою улыбку хотя бы из чувства такта. Уверена, что заложенные в нем модели поведения, для привлечения маленьких гостей парка, также вносят свой вклад. Достаточно вспомнить, как часто мы с семьей выходили в людные места для детских развлечений. Улыбки с лиц Джерри и его собратьев никогда не сходили.       Девиант медленно накрывал на стол, и мне стало неловко вот так просто наблюдать за андроидом. Я принялась осматривать кухню, обхватив свои плечи руками, дабы хоть чем-то себя занять. На минуту даже потерялась в мыслях, засмотревшись на солдата, виднеющегося из окна. Как долго они будут стоять здесь? И будут ли меняться с другими? Коннор убедил, что меня не убьют в случае некритичного нарушения правил, но откуда мне знать, что эти парни на самом деле не имеют иной установки? Близится ночь, и закатные краски вот-вот сменятся полотном с сияющими звездами, а значит, мне скоро придется подняться на второй этаж и лечь спать, укутавшись в одеяло. Вопрос лишь в том, смогу ли я уснуть, не вслушиваясь каждую минуту в тишину дома из страха услышать скрип ступеньки. Грэг может рассчитывать на свой опыт. Его сон чуток, а боевые навыки отточены до максимума. А что я?.. я даже вскрикнуть не успею, когда в комнате раздастся эхо от перезарядки оружия.       – Всегда считал, что политика – слишком агрессивная среда, чтобы уделять ей столь глубокое внимание.       Траурные мысли прервались. Потеряно нахмурившись, я непонимающе посмотрела на девианта, застывшего у стола с пластиковыми столовыми приборами.       – Что, прости?       Джерри удивлено посмотрел на меня, видимо, не понимая, что произнес мысли вслух. Вопрос в моих глазах был явным. Курьер, секундно бросив взгляд на экран телевизора в гостиной, с неловким видом вернулся к ужину.       – Люди так любят говорить о политике. Еще больше любят запугивать собственных граждан, постоянно напоминая им о войне.       Если бы не диктор новостей, чей голос внезапно стал громким, я бы так и не поняла, о чем говорит курьер. Когда же навостренное внимание переключилось на телевизор, все встало на свои места. Курьер и ужин меня больше не интересовали. Я уже была на пути к гостиной, вслушиваясь в каждое слово, делая медленные шаги.       – "… репортера Хэдвига Уолта, политические переговоры с Лидерами девиантов завершились несколько часов назад. Как сообщает агент федерального бюро расследования Ричард Перкинс, Президент Уоррен не удалось прийти к единому согласию по возвращению города Детройта в распоряжение правительства США. Лидеры настоятельно требуют закрепить за собой право на восполнение численности девиантов, – женщина говорила уверенно, спокойно, с несколько агрессивной ноткой, которую можно было почувствовать даже отсюда, стоя за сотни километров, по ту сторону экрана. Она ни на секунду не прервалась, чтобы взглянуть на свои пометки на столе, продолжая смотреть в камеру убедительным взглядом. – Министр обороны Дорети Бувье сообщает о том, что правительство «изначально не возлагало больших надежд на соглашение Лидеров провести мирные переговоры» в присутствии Сенаторов США. По мнению правительственных органов, данное соглашение со стороны Лидеров было запланировано, как получения прав через угрозу жизни высокопоставленных лиц, прибывшие на процедуру обсуждения мирных заключений…"       Что?.. о какой угрозе идет речь?       – "… не удалось заключить. С прискорбием сообщаем о смерти двух членов Сената США Ребекки Труман и Грэга Кина. Напоминаем, что данные лица были направлены на территорию Дейтрота для заключения мирного согласия с Лидерами революции ноября две тысячи тридцать восьмого года. Приносим искренние соболезнования родственникам погибших…"       Она говорила что-то еще. Кажется, это было нечто очень важное, особенно для меня, как для политика, но… она сказала мое имя. Почему она сказала мое имя?       – Сенатор Труман, вы в порядке?       Я не вникала в слова Джерри, настороженного моим состоянием. Даже если бы девиант дотронется до меня, вряд ли бы он получит хоть какую-то реакцию. Настолько услышанное окутало мое сознание, что я не сразу поняла, как начала задыхаться от нарастающей паники.       Почему она сказала, что я мертва? Я ведь не мертва! Я все еще здесь, и я живу! Дышу, сплю, мыслю! Так почему федеральный канал на всю страну объявил о моей смерти?!       – Сенатор?..       – Что она сказала? – вопрос звучал скорее для меня самой, чем для девианта, застывшего от страха. Еще больше в нем стало страха, когда я ошарашено посмотрела ему в лицо, дрожащей рукой указав на экран, где вели уже совсем другие новости дня. – Почему она так сказала?!       – Простите, мэм, я не могу…       – Она сказала, что я мертва! Почему?!       – Я правда не знаю! – андроид поднял руки в защитном рефлексе, сделав шаг назад, как будто ожидая нападения. Вряд ли я могла кинуться с кулаками, поливаясь невольными слезами и дрожа с ног до головы от царящего внутри холода. Меня похоронили всей страной… может, я и впрямь уже мертва?..       Стало дурно. Стены как будто сжались вместе, вытесняя воздух из комнаты. Мозгу отчаянно не хватало кислорода, тело от бессилия начало оседать на пол. Была бы я в сознании смотреть по сторонам, и увидела бы, как курьер, перепуганный до смерти, принялся носиться вокруг меня, как собака-поводырь вокруг своего упавшего на землю хозяина. Но я ничего не видела, прогоняя в голове вопрос «Почему?».       – Я не мертва… – раз за разом срывалось с дрожащего голоса, прерывающегося на хрип. – Я не мертва…       – Мэм! Вам следует встать с пола!       – Не трогай меня! – ничего не видя от слез, я вслепую протянула руку, дабы оттолкнуть от себя маячившего девианта. Вместо андроида напоролась на пустоту, едва не шмякнувшись на паркет. – Уйди!       Был ли это страх перед девиантом, заставивший меня вслепую уползти куда подальше к дивану, врезавшись в него спиной? Одно я знала точно – мне было страшно перед навалившимся пониманием, как именно правительство поступило с моим будущим. Да, я знала, что не вернусь назад, но… кто знал, что столкнуться с этим не на словах, а в живую окажется так страшно?!       Андроид исчез на какое-то время, пока я тщательно старалась спрятаться в своих коленях. Верить в происходящее не хотелось. Слова диктора в голове стали еще громче, и еще, и еще… пока не преобразились в красные мигающие сигналы, сверкающие перед глазами.       Они похоронили меня… похоронили! Со всем моим прошлым, настоящим и будущим! Как они могли это сделать на глазах у всей страны?! На глазах у моих друзей, родственников, знакомых! Коллег! На глазах у всего населения забили гвоздь в крышку моего гроба, закопав совсем живую! Отныне мое имя вычеркнуто из списка жителей США, и, возможно, посмертно награждено какой-нибудь медалью храбрости, от которой мне не будет никакого толку! Меня забыли! Этого уже ничто не искупит!       – Сенатор! Сенатор, посмотрите на меня!       Андроид возник перед лицом так внезапно, что я дернулась, слезливо икнув от истерики. В его глазах было сплошное беспокойство. Лишь на секунду я потеряла их вид, потому что девиант взглянул вниз, аккуратно, но настойчиво отцепив мою руку от коленки и вложив в нее пластиковый стакан. По правде говоря, я бы до последнего не поняла, что в нем вода, если бы рука не тряслась, расплескивая холодную жидкость. До меня не сразу дошло, что требуется сделать. Джерри, от помощи которого я не была в состоянии отказаться, пришлось помочь мне сделать первый глоток, направив руку со стаканом ко рту.       Не стану спорить. Стало легче. Легкие перестали сжиматься, выплевывая воздух. Дрожь из крупной превратилась в мелкую, и стакан, половина которого оказалось на мне, был полностью осушен. Паника отступила, оставив после себя горькое разочарование и потерянность. Даже злость. Правительство так просто избавилось от нас, с легкой руки объявив о смерти! Как тут не разозлиться?!       – Мне нужен Грэг, – прижав пустой стакан ко лбу, я, расслабившись, откинулась назад, тяжело дыша. Руки и ноги все еще дрожали, хоть и не так сильно, однако сердце постепенно замедлило взбешенный темп.       – Что, простите?..       То ли андроид не расслышал, то ли сделал вид, что ослышался. Одного взгляда на неуверенно улыбающееся лицо было достаточно, чтобы сделать вывод. Джерри все слышал, вот только воспринимать это как правду не хотел.       – Что непонятного? Я требую аудиенцию с Сенатором Кином, – собрав все силы, я произнесла свои требования более жестким голосом, не боясь посмотреть на некогда дружелюбного девианта суровым взглядом. В глазах того была такая потерянность, как будто его попросили о чем-то противозаконным. Впрочем, так оно и было.       – Простите, но я не могу вас…       – Я не прощу об одолжении! – видит Бог, я старалась сдержаться, чтобы не закричать, и потому мой голос прозвучал как утробное рычание! Не удивительно, что андроид перепугался, мгновенно закрыв рот. Явно не такого отношения он ожидал в свой адрес, после того, как буквально вытащил из паники, будучи самим в истерике. – Я требую аудиенцию со своей делегацией! Немедленно!       Джерри не подавал никаких движений, застыв, точно каменное изваяние. На мгновение я решила, что поломала андроида ко всем чертям, но тот достаточно быстро очухался от транса, несколько раз моргнув и униженно опустив голову. Он пробубнил что-то про «передал Саймону» и извинился, поспешно встав, чтобы покинуть дом. Что сказать… я чувствовала себя паршиво, равнодушно смотря ему вслед. Голос диктора, напомнивший мне об услышанных новостях, быстро перебили это чувство вновь нарастающей злостью и страхом, что вместе создали ядерную смесь.       Ждать хоть каких-то вестей было безумно тяжело! Мне не усидеть на месте! Гостиная была измерена шагами не меньше тысячи раз, но мне этого было мало, и я ходила, и ходила, и ходила из одного угла в другой, наминая пальцы, натирая локти! Ужин давно остыл, а аппетита так и не появилось. Смотреть на пищу было противно. Кажется, от паники я была готова стошнить.       Дикторы сменялись друг за другом. Изредка появлялись репортеры с места событий, и в один из таких моментов журналист, стоя в отдалении от металлического забора, возведенного вокруг города Детройта, перетирал все ту же новость. СМИ беспрерывно напоминали народу о нашей с Грэгом смерти, аргументируя ею напряженные наблюдения и военные подготовки в отношении девиантов. Их поспешность и настойчивость вызывала и ярость, и омерзение, и обиду! Видит Бог, с момента объявления окончания переговоров и моего блуждания по гостиной прошло не меньше часа, но канал не переставал трещать о границе! Зачем они делают это? Надеются поднять бунт среди народа, окончательно лишив девиантов последних сторонников?! А если их действия и впрямь начнутся раньше времени, и все эти переговоры вместе с секретно поставленными нам с Грэгом целями – чушь собачья? От чьей же руки мы умрем? От собственного правительства?!       Я потеряла счет времени, щипая себя за руки и глотая воду стакан за стаканом. Слезы нескончаемым потоком лились на горячие щеки, и не в моих силах было контролировать собственные эмоции. То злость, то отчаяние. То смех вперемешку с рыданиями, то ярость, требующая разворотить гостиную ради успокоения! Мне срочно нужно было выплеснуть скопившееся напряжение, и еще срочнее – поговорить с Грэгом – единственным человеком в этом проклятом городе, от которого, похоже, совсем скоро не останется и щепки!       Щелчок дверного замка раздался, когда за окном было уже темно. Устав бродить по комнате, я вот уже пятнадцать минут сижу на полу, там же, где Джерри откачивал меня от истерики. Пустой взгляд, устремленный сквозь пол, резко приобрел жизнь. Я вскочила, как ошпаренная, наплевав на тот факт, что дверь отпирается чужим ключом. Хозяин этих ключей намного важнее в моем понимании. Каким же было мое разочарование, когда вместо Саймона на пороге оказался Коннор, застывший в проходе с уложенной рукой на ручке, как будто ожидая в любой момент пресечь попытку побега.       Должна признать, появление RK пошатнуло уверенность. Я по-прежнему намеревалась требовать аудиенции с Кином, но в случае с Саймоном добиться разрешения было куда проще. Коннор не даст мне такой возможности. Уж это я знаю. Этот парень даже на секунду не задумается, если в его распоряжение попаду я и оружие. Мигом закопает на заднем дворе.       Я стояла как вкопанная, не зная, что сказать. Андроид, убедившись в отсутствии истерики, аккуратно закрыл за собой дверь и прошел, выйдя на свет телевизионного экрана. Его лицо можно было разглядеть и в полнейшей темноте, благодаря мерно сияющему голубому диоду на виске. Андроид так сильно отличался своей уверенностью от паники Джерри, что я в который раз ощутила опадающее желание что-то требовать. Диктор, вновь заговоривший о новостях, вмиг разжег во мне желание идти до конца.       – Саймон просил меня посетить вас перед тем, как вы уйдете отдыхать. Позволю себе заметить, что я надеялся не успеть, но раз вы все еще…       – Я требую аудиенцию с Сенатором Кином.       Моя наглость оборвала детектива. Коннор застыл с недоуменным выражением лица, как будто перед ним только что открылся факт отсутствия у меня немоты. Секунду назад он хотел убрать ключи от дома в карман, теперь же, эти ключи остались в руке в сантиметре от пиджака. Тем не менее, Коннор быстро сориентировался, сменив удивление на равнодушие. Ключи, брякнув, отправились по месту назначения.       – На каком основании, позвольте…       – На основании своих законных прав!       RK в знак безразличия к просьбе взглянул вниз, выискивая карман. Я перебила его так быстро, что сама удивилась своей смелости, выпалив слова прежде, чем смогла их осмыслить.       Карие глаза резко вернули ко мне свое внимание. В них мелькнуло понимание степени моей настойчивости, которую игнорировать точно нельзя. Вряд ли Джерри промолчал о моей нестабильности. Осведомленность детектива относительно моего состояния прибавила уверенности. Злость постепенно начала набирать обороты, смещая страх перед Лидером с равнодушным и холодным взглядом.       – Вы же понимаете, что ваши законы действуют на территории вашего правительства? – с этого момента RK, опустив руку, смотрел исключительно на меня, держа прямую осанку, как будто желая показать свою готовность отражать мои нападки. – Здесь территория Детройта, Сенатор. Ваши законы не имеют той силы, на которую вы рассчитываете.       – Это свинство! Вы заперли нас по разные стороны улицы и надеетесь, что мы будем спокойно поедать стейки и смотреть телевизор?!       Замечание в сторону законов США настолько взбесили, что к злости на правительство прибавилась еще и ярость за собственные права! Кем этот парень себя возомнил?! Обычный кусок пластика, возомнивший себя чем-то большим, чем бинарный код! Пусть продолжает смотреть столь презрительно и недовольно, чуть задрав подбородок для показательности своей значимости! Диктовать мне мои права я точно не позволю!       – Я нахожусь на территории посольства, которое принадлежит моему государству, и я требую обеспечить мне возможность контакта с моей же делегацией!       – Я уже говорил, что безопасность города для нас превыше, чем пожелания иностранного…       – О, да я вас умоляю! – контроль окончательно был потерян! Сорвавшись на крик, я вздернула руки к небу, приглашая Всевышнего взглянуть на творящуюся комедию, после чего вернулась к девианту, сократив наше расстояние до метра. – Можете прикрываться своей безопасностью сколько душе угодно! Лишить меня права на общение с единственным представителем моего вида вы не можете!       В порывах эмоций даже не заметила, как ткнула пальцем в воздух, едва не дотронувшись до черного пиджака девианта. Коннор, несмотря на отсутствие прикосновения, сопроводил жест взглядом, после чего опять посмотреть мне в глаза, сохраняя дельное равнодушие. В глазах, конечно, я видела совсем иное. Точно не безразличие к агрессии.       – С чего вдруг я должен идти у вас на поводу, Сенатор? – с каждым моим наездом терпение андроида становилось тоньше. Диод срывался с мерного желтого на порывистый, голос твердел. Еще немного, и я точно получу либо пулю в лоб, либо депортацию! – Вы отказываетесь даже назвать причину ваших требований, но при этом возмущаетесь нашему желанию обезопасить собственный город!       – Хотите знать причину? – истерика была практически на пороге. Губы задрожали в предшествующей ей улыбке, хоть веселого в происходящем не было. Особенно в том, о чем вновь говорил диктор, на которого я разгневанно указала пальцем. Коннор, конечно же, на это не обратил внимания, холодно смотря мне в лицо. – Может, объясните, какого черта вы оставили единственный федеральный канал, раз так боитесь допустить лишний контакт между нами?! Какого черта вообще на всю страну объявили о нашей смерти?!       – Вы задаете вопрос, на которой я не могу дать ответ.       – А я и не прошу ответов! Я требую предоставить мне возможность общения с собственной делегацией! По-моему, это не так уж и сложно понять!       – Еще раз вам повторяю. Это невозможно. Вы находитесь на нашей территории, так что будьте добры – соблюдать наши правила!       – Да Господи!       Я буквально взмолилась к Богу, вскинув руки и в порыве гнева отвернувшись к кухонному столу! Или я сейчас чем-то займу себя, или самолично придушу этого придурка, смотрящего на меня точно таким же злым, но сдержанным взглядом! Воцарившаяся за спиной тишина твердит о том, что с RK каши не сваришь. Твердолобый андроид, помешанный на враждебности и безопасности своего города не пойдет навстречу, быть может, даже получая удовольствие от моего предъистеричного состояния! Наверняка смотрит на меня, как на кусок дерьма, который так невзначай прилип к его ботинку, теперь требуя к себе внимания!       Диктор продолжила мусолить тему «проваленных» переговоров, задавая не самые приличные вопросы в сторону девиантов. Коннор не реагировал на ее слова, как будто телевизор все это время либо молчал, либо вещал о погоде. Не будь я занята своими переживаниями и истерией – может быть, отметила в поведении детектива эту особенность, найдя в ней немало странного. Поиск возможной встречи с Грэгом был намного значимей, чем выискивание сомнительных реакций у девианта, тем более что эти самые реакции практически отсутствовали.       Выбор был невелик. В действительности дать разрешение на аудиенцию может только Лидер. Прошедший день показал, кто из последних может оказаться другом. Понимая, какое негодование могу вызвать у Начальника отдела внутренней безопасности, я оперлась о стол и прикрыла глаза, уговаривая нарастающую истерику немного подождать.       – Я хочу видеть Саймона.       Пусть Коннор находился за спиной – его реакция была такой сильной, что атмосфера пропиталась ею полностью. Его тяжелый, презирающий взгляд почувствовался каждой клеточкой. Не хочу думать, как отныне андроид будет относиться ко мне, при условии, что я, по сути, только что отказалась от сотрудничества, предпочтя другого Лидера. По барабану, абсолютно. Моя задача – сидеть на переговорах и кивать словам Президента, в отличие от Кина, у которого список целей был куда больше, включая не привлекать к себе внимание и лишние претензии.       – Я ослышался?       О, нет, парень. Ты не ослышался. Я и впрямь только что отказалась от общения с тобой конкретно, выставив тебя абсолютным ничтожеством в отношении других Лидеров.       – Нет, не ослышались, – смотреть на девианта было страшно. Я ни на секунду не открыла глаза, цепляясь за край стола, как за возможность не впасть в истерику окончательно. С каждым словом детектива сдерживаться становилось все сложнее. – Я хочу видеть Саймона.       – Вы, верно, не до конца понимаете свое положение, Сенатор, – кажется, не я одна на грани взрыва. Коннор и ранее говорил, едва ли не цедя сквозь зубы. Сейчас он готов был рычать, прожигая во мне дырку ледяным взглядом. – Мы – не дрессированные собачки, которые будут раболепно откликаться на ваши приказы.       – Да неужели? – тяжелый, ненавидящий взгляд моих глаз взметнулся в сторону RK через правое плечо. Как и предугадывала – андроид смотрит так, как будто само мое существование мешает ему жить. Еще и кулаки сжаты, готовые ринуться в драку. – Тогда с какого черта вы держите нас в клетках, как обезьян в зоопарке?       Ни единого намека на чувство вины или сомнения. Лидер так смотрит, как будто речь шла не о затворничестве, а об обыденном укладе жизни. Как будто это правильно. Как будто это норма – прятать человека в четырех стенах, аргументируя общей безопасностью. От такого показного равнодушия я и впрямь начала потихоньку его ненавидеть.       – Я просто хочу увидеться с Сенатором Грэгом. Вот и все.       Я была согласна на дальнейшую перепалку, ссору или даже угрозы, но только не на молчание в ответ на очередную просьбу. Треклятые слезы, собравшиеся на глазах, были готовы ринуться вниз, по горячим от злости щекам, и я молилась Всевышнему, чтобы не зареветь в обществе этого Лидера! Был бы на его месте Саймон – было бы не так страшно и позорно. Да даже подняться наверх, вытащить несчастный спрятанный телефон и набрать заученный наизусть номер было бы куда проще, чем держаться из последних сил перед Лидером со столь жестким взглядом! Как жаль, что Коннору, смотрящему на меня пронзительно, мои мучения были неинтересны. Секунды его пребывания в коридоре превратились в вечность. Еще немного, и я точно разревусь, оседая на пол.       Нет. Я не должна лить слез. Не сейчас и не здесь.       Ответа так и не последовало. Постояв какое-то время в полном молчании, андроид, не сменяя равнодушия, развернулся и двинулся к двери, доставая ключи из кармана. Дверь за его спиной захлопнулась, и только тогда я позволила себе рвано выдохнуть, зажмурив глаза и позволив слезам покатиться вниз. Дышать становилось все сложнее, как будто грудь стягивал удав. Самоуспокоение было моей отличительной чертой, однако сейчас быть спокойной казалось чем-то на грани возможного. Я медленно осела на пол, мысленно стараясь привести себя в норму.       Откуда такой стресс? Почему разговор правительства о нашей смерти вдруг вызвал такую реакцию? Я наверняка знала, что Президент заранее заготовила для нас гробы, так почему же новость о мнимой смерти в глазах населения выбила из колеи? Конечно, я все еще не могла понять целей правительства, объявивших народу о провале переговоров, но тем не менее это не должно было так сильно повлиять на мое состояние! Если бы еще от понимания сего факта стало легче. Напротив, паника стянула тугим канатом вокруг горла, не давая дышать ровно. От нехватки воздуха в глазах темнело. Похоже, это и есть та смерть, о которой велось так много разговоров в Белом доме, в овальном кабинете. Даже глупо умереть вот так, от панического шока, будучи запертой в доме, вокруг которого находится огромное количество существ, желающих твоей смерти.       Мысли о скорой кончине постепенно стали сами собой разумеющимися. Когда я начала задумываться над вопросом «А кто будет меня оплакивать и будет ли вообще?», в темноте коридора раздался щелчок. Все тело вместе с рассудком напряглось в мгновение ока. Отпирающаяся дверь занимала все мое внимание.       Неужели Коннор и впрямь позвал Саймона? А если он позвал медиков для освидетельствования моей возникшей шизофрении? Или там солдаты, получившие приказ отправить агрессивного посла в расход? Я успела даже пожалеть о своих нападках на одного из самых враждебно настроенных Лидеров, поняв чем рисковала в прошедший разговор. Инстинкт требовал вскочить и спрятаться, но разум запрещал что-либо делать. Зачем оттягивать то, что неминуемо?       Мужской высокий силуэт, размытый из-за слез, навеял некоторый страх. Навострившись на полу у кухонного стола, я отчетливо услышала, как сердце сделало кульбит, принявшись отбивать ритм в висках. Или оно сейчас выпрыгнет из груди, или меня поразит не шок, а инфаркт, в мои-то тридцать лет!       Дверь захлопнулась. Силуэт медленно вышел на свет телевизора, вызывая у меня бурю эмоций.       – Грэг!       Были бы силы, и ноги бы точно вздернули меня вверх! Но попытка встать провалилась из-за слабости, да и Кин, резко подскочивший с прижатым к губам указательным пальцем, одним лишь взглядом приказал мне закрыть рот и не шуметь. Мужчина бегло осмотрел помещение, после чего вернул ко мне свое внимание, сурово заглядывая в глаза. Его вопрос был озвучен без каких-либо слов, и энтузиазм Грэга передался мне в сию же минуту, подарив немалую порцию энергии. Поспешно утерев слезы, я также поспешно встала с помощью Кина. Через секунду я вела его за руку наверх по лестнице, в ванную комнату, где прослушки наверняка не будет.       Помещение оказалось маловатым для нас двоих, но ни меня, ни его это не смутило. В условиях постоянной опасности не задумываешься о таком вопросе, как личное пространство. Потому мы без стеснения практически вбежали в комнату. Грэг тут же включил душ на весь напор и запер за нами дверь, ведя себя как заговорщик.       – Они набили мой дом прослушивающими устройствами вдоль и поперек, – судя по интонации, он пытался оправдать свое скрытное поведение, хотя на деле в словах слышалось больше недовольства, чем чувства вины. – Готов спорить, если бы нашли место в туалете, то и туда бы чего-нибудь запихнули!       – Кто тебя выпустил? – несмотря на уверенность в отсутствии прослушивания, я все равно говорила шепотом. Мужчина, долгое время смотря на дверной замок, встал напротив меня меньше, чем в полуметре. – Ты что, сбежал?!       – Там вся улица кишит солдатами. Сбежишь тут, – темно-зеленые глаза взглянули на меня с дельной суровостью, тут же вернувшись к двери. Казалось, будто человек ждет, когда в ванную ворвутся вооруженные девианты, решившие чинить самосуд. – Андроид выпустил. Сказал, что ты требуешь аудиенции.       – Еще бы не требовать! Ты смотрел телевизор?! Правительство на всю страну объявило нас мертвецами! Какого черта происходит, Грэг?!       На меня так посмотрели, как будто я только что ляпнула полную чушь. Кин на время забыл о своем настороженном отношении к двери, потуплено уставившись мне в лицо.       – Ты смотришь телевизор?       – А ты нет?! Они оставили один единственный канал, да и тот федеральный!       – А ты как думала? – махнув на сам факт просмотра канала, мужчина удивленно и с намеком вздернул брови, не переставая испытывать меня наблюдательным взглядом. – Надеялась вернуться назад?       – Нет, конечно, но… нас же заживо похоронили! Почему ты так спокойно на это реагируешь?!       Я и впрямь не понимала, почему Кин воспринимает мои слова столь равнодушно! Если он не смотрит телевизор, значит, он должен был как минимум удивиться новости об объявлении нашей смерти! Так где же шок или вопрос в темных глазах, которые, кажется, вообще ничего не способно удивить?       Грэг смотрел на меня, и чутье намекнуло, что я должна понять его взгляд. Увы, но последнего не происходило. Срочно требовалось пояснение, в котором нуждалась моя психика, дабы успокоиться.       – Напомни мне, зачем мы здесь.       Вот уж точно не то, о чем хочется сейчас думать, так это об истинных задачах правительства, оставленных на наши хрупкие плечи! Понимая, что на деле Грэг пытается вытащить меня из состояния истерики, я оперлась поясницей о раковину и прикрыла глаза, пытаясь сдержать бешенный пульс. Для этого дня, пожалуй, слишком много впечатлений.       – Разузнать, что планирует Маркус, – сложно не вспомнить то, что вдалбливалось в голову несколько недель. Кин одобрительно кивнул головой, тут же задав следующий вопрос.       – Что еще?       Ответ вертелся на языке, и была бы возможность – я бы повторила его голосом Президента, раскрывающего перед нами все карты происходящего! Но чувство обманутости, посеянное диктором, все равно не давало мне произнести вторую задачу, которая, по сути, является самой значимой в нашей операции. Понимаю, что одно связано с другим, но по какой-то причине совсем не хочу это признавать.       – Я понимаю, на что ты намекаешь. Но причем тут это? – не выдержав внутреннего напряжения, я вскинула на Кина взгляд, зажав холодными пальцами край футболки. Мужчина в ответ устало выдохнул, закатив глаза. – Какой смысл объявлять об окончании переговоров и уж тем более о нашей смерти?!       – Хочешь законно кого-то убить – заставь население видеть в нем преступника, – четко, ясно, доходчиво. Грэг как будто заучил эту фразу наизусть, поучая меня, придерживая за плечи. – Бекки, ты ведь умная девочка. Сама понимаешь, как это работает.       Доля логики в аргументах была. Мы заранее были предупреждены, что главной задачей делегации, вне зависимости от исхода переговоров, станет полное уничтожение девиантов. Однако в случае, если страна пойдет войной на тех, кто оказался за мир, у населения возникнут крупные вопросы. Намного проще заранее объявить переговоры провальными, а послов – жестоко убитыми, чтобы найти аргумент для боевых действий. Одно было непонятно. Если Лидеры оставили один федеральный канал, значит, они все в курсе происходящего. А значит, объявление о нашей смерти не прошло мимо них. Из часа в час все загадочней и загадочней.       Кин смотрел на меня, прищурившись, ожидая дальнейших слов. Пояснение относительно действий правительства было слабым, но подарило хоть какую-то уверенность и спокойствие. По крайней мере, размышлять на холодную голову стало проще.       – Предположим, ты прав, – от переизбытка эмоций, я приложила ко лбу холодную руку. Грэг кивнул в ответ, как будто показывая, что он прав не по предположению, а по логике вещей. – Но это же глупо. У девиантов наверняка возникнут вопросы.       – Это уже нас не касается.       – Это не может нас не касаться! Это ведь наша работа!..       – Ребекка, – мужчина попытался остановить мой пыл, но меня несло во все тяжкие. Кажется, я даже повысила голос, забыв о возможной прослушке за дверью.       – Никто не выполнит нашу задачу, если девианты решат избавиться от нас раньше времени!..       – Ребекка!       На мужской рык пришлось отозваться. Закрыв рот, я потеряно посмотрела на соратника, ожидающего, когда мой буйный нрав утихнет.       – Вспомни, ради кого мы здесь.       Едва это было сказано – все ранее обсуждаемое стало неважным. Отныне мы с Грэгом делили не только ванную комнату, но и собственные мысли. Думали об одном. Желали одного. Стремились к одному. Мой пыл и впрямь утих. Выдохнув и прикрыв глаза, я облизнула губы, попутно соглашаясь кивком головы.       – Плевать я хотел на правительство с их грязными играми. На секреты девиантов тем более плевал. Я здесь с одной целью, – мужской палец показательно вздернулся на уровень лица, привлекая внимание к уверенным и готовым на все зеленым глазам с карими вкраплениями. – Разворошить это осиное гнездо ко всем чертям собачьим. И ты знаешь, почему.       Кому как не мне об этом знать. Сама же имею такие цели, почесывая руки от желания вытащить из лампы телефон, дарующий хоть какое-то чувство безопасности.       – Кейс у тебя?       Не сразу поняв вопрос, мужчина секундно нахмурился, после чего утвердительно кивнул, понизив голос до минимума.       – Информатор предложил встретиться завтра вечером. Думаю, нам придется потянуть время намного дольше, чем планировать изначально.       – Так много сложностей? – обеспокоенно взглянув на нахмурившегося мужчину, я сложила руки на груди. Истерика прошла. Теперь можно было мыслить трезво.       – Он ведь и половины не знает о том, зачем мы здесь. У него свои мотивы снабжать нас информацией.       – Без разницы, чего он добивается, – я безразлично взмахнула рукой, давая понять, насколько сей факт незначителен в контексте происходящего. – Если бы не он – никто в правительстве понятия бы не имел, что Маркус планирует нападение на штаты.       – Этого мы еще не знаем. Он не давал четкой информации, так что…       Мы оба замолкли, понимая, как на самом деле все это хлипко и нестабильно. Андроид, чье имя осталось неизвестным, вдруг посылает весточку в США о возможных кровавых планах Лидеров. Видя этим днем уставшего и потерянного Маркуса, я бы тут же поставила информатора под сомнения, но в этом городе никому и ничему нельзя верить. Даже собственные мысли тысячи раз подвергаются сомнениях и обработке.       – Как думаешь, кто он? – я не на шутку задумалась на тему личности информатора, передавая интерес и Грэгу. Кин, все это время смотрящий на дверь, недоуменно глянул на меня, не сразу найдя что ответить.       – Точно не этот Коннор или Норт, – в его замечании было столько забавного, что мы оба усмехнулись, представляя, как кто-то из этих двоих вдруг из враждебных ублюдков становится радужным добряком. – Скорее всего, кто-то из подчиненных, кто близок к Лидерам.       Не могу не согласиться. Потому несколько раз кивнула, опустив взгляд. Как же грустно наше положение, наполненное исключительно страданиями.       – Как ты?       Уже успев уйти в мысли о тщетности бытия, я неуверенно взглянула на мужчину. В нем читалось так много волнения, как будто это он был свидетелем истерики на первом этаже, а не тот же самый Коннор. Тому вообще было плевать на мое состояние. Удивительно, как он вообще позволил Кину посетить мой дом.       – Ты сидела на полу, когда я вошел в дом.       – Ничего… – попытка отмахнуться и нервозно спрятать глаза выдали меня с потрохами. Грэг прищурил взгляд, требуя ответа. – Правда, все в порядке. Я просто… перепугалась из-за всей этой истории с правительством.       – Эй? Бекки, посмотри на меня.       Выполнить его просьбу было выше моих сил. Я отчаянно пыталась спрятать лицо, чувствуя, что на нижних веках вновь скапливаются слезы, но Грэг знал меня как облупленную. Не пересчитать подобных ситуаций, в которых нам приходилось бывать. За всю свою жизнь, пожалуй, он – был единственным человеком, видевшим мои слезы. Потому-то так уверенно берет меня за подбородок и поворачивает на себя, заставляя поднять взгляд.       – Я не дам тебя в обиду. Обещаю, что пока я жив – никто в этом сраном городе тебя не тронет.       – Учитывая твою задачу, жить тебе осталось недолго, – я попыталась спрятать бушующий внутри страх за улыбку, но та была такой неуверенной и дрожащей, что слезы окончательно перестали сдерживаться, покатившись вниз. Руки на рефлексах стерли соленые дорожки.       – Кто знает, как обернется вся эта история. В любом случае, мы приехали сюда не для того, чтобы построить домик и жить на берегу реки. Мы оба знали, на что соглашались.       Да. Мы знали. Мы соглашались на смерть, четко понимая, что за чертой города назад пути не будет. Эта земля станет нашей могилой, а если не станет, то как минимум тюрьмой. Мы готовились к этому. Ведь наша общая цель оправдывает средство.       – Ну, все. Не плачь, – крепкие мужские объятия оказались спасительным кругом. Я позволила прижать себя к мужской широкой груди, с наслаждением вдыхая парфюм, напоминающий о временах, когда мир был соткан из безопасности. Это было волшебно… это было успокаивающе. – Ты всегда была сильной. Ты с этим справишься.       Грэг что-то говорил, желая успокоить мятежную душу, но его слова пролетали мимо. Все мое сознание поглотили воспоминания о прошлом, в котором звучит детский смех, домашние запахи выпечки и родные руки, держащие в объятиях. Впереди будет много работы. Еще больше будет боли и страха. Плевать.       Грэг прав. У нас есть цель, и никакому Коннору, никакому правительству это не в силах изменить. В частности изменить наш боевой настрой, готовый идти до конца. Готовый стереть с лица земли каждое осознанное существо, считающее себя живым, но имеющее синюю кровь.