«В разрушенном сознании не существует достойных слов.»
Говорят, бабочки не плачут. Всхлип. Всхлип. Всхлип. — Эй, почему ты плачешь? Мальчик не отвечал. Всхлипывания продолжали раздражать пустой тягучий воздух. — Почему? Почему? Ребенок утер рукавом белоснежной блузки мокрые от слез глаза и заикнулся, судорожно вздохнув. Ткань потемнела от влаги. — Потому что ты снова не пришел! Соленые капельки падали на лепестки. В их желобках бусинками маленького бисера собирались прозрачные зеркальца. Тонкие пальчики крепко стискивали рассыпанные по полу порванные бутоны. Желтые, розовые, красные, черные, пурпурные, рыжие — необычного цвета розы калейдоскопом переливались в бескрайней белой пустоте, как на бесконечном летнем поле. — Почему? Почему ты пришел так поздно? Ты же обещал! Он размазал лепестки по полу. Те подобно пятнам гуаши оставили за собой яркие токсичные следы. Краска рассыпалась на песчинки, став чешуйками сизокрылых бабочек. Оторванные усики налепили на себя цвета и разлетелись красочным ураганом, поднимаясь высоко в неизвестную светлую даль. Мальчик закинул голову наверх, следя за крылатым водоворотом. Гость подбежал к нему и упал на колени, обнимая со спины за плечи. Мальчик обернулся и посмотрел на него наполненным мраком взглядом. Один его глаз наливался туманным красным, в другом — трепетала крылышками рубиновая бабочка. Розоватые губки приоткрылись, сформировав слово и, блеснув острыми клыками, впились в его рот. Глаза гостя расширились от боли. Жизнь, казалось, утекала из него, передаваясь в бешенный круговорот над головой. Всплеск. Капля разбилась о пол. Мальчик раскрыл рубиновые крылышки, запрокинув голову и разлетелся тысячами чешуйчатых птиц. Пустота заполнилась кровавым морем. Горло стянул запах железа. Он тонул в нем, задыхаясь. Не сразу его глаза распознали костлявые пальцы, сжимавшие пульсирующую в агонии гортань. Черные глаза смотрели на него, безжизненно и пусто, но при этом были как никогда прекрасны, будто весь мир помещался в них в последнем мгновении жизни. Тонкие антенны, тянущиеся из белых заляпанных кровью волос, обвивали сетью его тело. Металлический голос пронзил сознание. — Тебе не сбежать, мой ангел.***
— Пха! ХаХаХа… Он подскочил на кровати и поймал ошарашенным взглядом знакомый пустой подоконник и забитое железными досками окно, через которое упорно просачивался утренний свет. Курьер схватился за мокрые от холодного пота волосы на лбу и стиснул зубы. Мозг разрывался на кусочки и, казалось, сами извилины прожигали раскаленной кочергой изнутри. Спрыгнув на пол и стянув покрывало, он укутался в него и, пошатываясь от головокружения, поплелся на кухню. Сны становились с каждым днем все отвратительнее. Казалось, что такими темпами его приключениям скоро придёт конец. Тело обдавало судорогой по утрам, будто неизвестный вирус поглощал его изнутри. Приступы обострялись, а тот мальчик во снах совсем перестал быть безобидным ребенком. Сейчас это насекомовидное существо, зовущее себя человеческим именем разрушало его сознание, высасывало из него жизнь и доводило до безумия. Он чувствовал, как память исчезает, оставляя в его голове лишь яркое «Мой ангел.» Закинув на язык три желтоватые таблетки, Курьер сглотнул их первым попавшимся стаканом. Кажется, ненароком вместо воды попался 3-дневный кофе. Поперхнувшись горьковатым осадком, он закашлялся, но таблетки сглотнул. Боль понемногу отступила, и парень откинулся на стул, достав из набедренного ремня смартфон. Дрожащий экран вывел список заказов. Все еще тяжело дыша, он откинул его на столешницу и зажег огонек, прикурив сигарету. Пальцы дрожали, как у неврастеника, пока он пытался прижать ее конец к губам, но с первой же затяжки дрожь отступила и стало гораздо легче. Расслабившись, байкер выдохнул сизый дым, освободив легкие от наркотика, и закрыл глаза. Кажется, прошло порядка недели. Его мир перевернулся вверх дном с того дня, будто его судьбу тряхнуло 8-бальное землетрясение. Сейчас он боялся даже близко соваться к центру города, прячась от любого шороха, как запуганная котами покусанная мышь. Полицейские навострились с появлением слухов о возвращении в город двух опаснейших акудам, пусть с тех пор для остального населения они были не более чем городской легендой. На эту неделю ему пришлось спрятаться в тени и переждать здесь. Все по минимуму — душ, консервы, кровать, шкафы с оборудованием и патронами. Вычищенная снайперская винтовка поблескивала на полке, готовая быть задействована при необходимости. Пробки электричества нарочно выбиты, чтобы не дать врагу опознать его следов. Затянувшись еще раз, он подошел к окну, завешенному жалюзи, и отодвинул створку, бросив косой взгляд на темный переулок. Пятерка робо-полицейских кружила по тихой улице в поисках своих неудачных жертв. — Тц…черт. Опознание около 50-ти метров. Если включится сканер придется искать новую точку. Быстро накинув потрепанную куртку поверх черных боксер, он отдернул веревку, прибитую крепко к потолку. На пол скатилась складная лестница, по которой он забрался на произвольный чердак, перехватив винтовку и пару пулевых наборов. Прицелившись из миниатюрного окошка и приложив щеку к холодному металлу, отдававшему запахом свежего пороха, парень сделал пять точных выстрелов по аккумуляторам машин. Железные банки в миг полегли как мухи, развалившись на составные части. Удивительно, но за время своей хандры он научился правильно использовать обломки этих бесполезных штуковин и изрядно усилил свое оборудование — заточение, однако, пошло его навыкам на пользу, но… С каких пор он так боится выйти на свет? Возможно страх встретиться лицом к лицу с кошмарами из своих снов заточал его в четырех стенах. Ему казалось, что скоро он встретится с ним, с тем, кто преследует его там, на границах подсознания. Тем, кто уничтожает его. Спустившись обратно и стерев пыль с туалетного зеркала, он прополоскал рот ржавой водопроводной водой и с тоской посмотрел на иссиня-черные круги под глазами. На подбородке начинала покалывать щетина. — Дерьмо. Сплюнув воду, отдающую железом, Курьер выругался и вернулся на кухню. Стоило хотя бы сегодня выйти на заказ, по дороге убрать железную груду у подъезда — на такой хлам всяко кто-нибудь придет. — Кхм… Придя в себя, Курьер забрался на подоконник и открыл список сообщений во второй раз. Его репутация в городе значительно поуменьшилась из-за подобного скрытного поведения и отшельничества, из-за того, что он так внезапно стал одинок. Закурив очередную сигарету от просыревшей в кармане зажигалки, он вздохнул и посмотрел на мерцающий в темноте экран. Нет, не сегодня. Сегодня был плохой день и предчувствие держало его на цепи. Если выйдет, то его растерзают. Собственные мысли и чувства закипят в груди и вырвутся фонтаном наружу, превратив тело в продырявленную, как сито, оболочку. Почему-то подобное казалось сейчас вполне реальным. Желудок скручивало от мысли о свободе и ноги сворачивались в тугой клубок от первой же мысли выйти за дверь. Эта свобода была дарована ему за свободу другого. Дело даже не в Маньяке и не в том, что тот дарил ему ощущение собственной значимости для мира, находясь всегда рядом, а в том, что Курьер ощущал в себе демоническое присутствие другого человека, ненавидимого человека, который будто заставил его принять в тот день от Доктора шприц.***
***
-[Неизвестная лаборатория. Окраины Кансая]- Тоскливый взгляд наблюдал за происходящим в операционной. Заслужил ли тот такой жестокой расправы? Заслужил ли кто-либо подобного? Но полиция бы злостно хохотала, наблюдая картину ее глазами. Без одежды его тело было необычайно тощим и бледным. Кажется, тот совсем не заботился о себе. Отросшие волосы и ногти, которые он сдирал до крови о железный операционный стол, дрожали в надежде, но Ученица не могла пошевелиться — ее невмешательство в процесс было частью сделки. Иногда ловя на себе его беглый взгляд, терзая себя изнутри за то, что позволила происходящему быть, она лишь с грустью смотрела через толстое стекло комнаты наблюдения. — Сестренка… Тут за спиной послышался топот ножек. Рукав ее потянула маленькая ручка. Снизу посмотрели большие красные глаза девочки. Бледная, вся в бинтах, укрытых тонким белым платьицем, она больше никогда не улыбалась и была похожа на мумию. — Сестренка, ему страшно. Морщинки появились на лице девочки, опустившей взгляд в пол. Ученица прикусила губу, услышав слова ребенка. Насколько же эта девочка была чувствительной. Даже пережив подобное, она все равно беспокоилась за других. Девушка натянуто улыбнулась и взяла ее на руки. — Идем, милая. Здесь не на что смотреть. — Но ему плохо! Мальчику… — С ним все будет хорошо… — Нет…он же умрет! Ученица замерла всего на мгновение, услышав ее слова. Он ведь правда… и что тогда сказать боссу, когда от Маньяк не останется ничего, что могло показать в нем Маньяка? — Здесь…не на что смотреть. Пойдем, я почитаю тебе сказку перед сном. — Сестренка… Девочка уткнулась в ее плечо и то намокло от детских слез. Внутри дети такие хрупкие, но при этом выдерживают многое, переживая внутри лишь сильнее. Она понимала ее переживания, а потому поддерживала, как могла, возможно, для собственного успокоения. — Сестренка, а зачем ты носишь это? Ее ручка потянулась к черной повязке на глазу девушки. Только почувствовав прикосновение, она отдернулась, но сохранила улыбку на лице. — Ничего. Все хорошо, хорошо… Погладив ее по пушистой макушке, Ученица отвела ребенка обратно в палату.***
— Кх…ха…б-б…оль… Его губы дрожали, пытаясь произнести хоть слово, но утопали в собственных слезах, каждый раз, как открывались в попытках поймать вылетающий воздух. Это невыносимо. Он переставал воспринимать окружающий мир, пока Доктор делала срезы его костного мозга на локтевом сгибе. — Хм… невероятно! Какая реакция! Они действительно способны выдерживать метаболизм бессмертных… нужно взять немного поглубже. Образец номер 458. — Кха! Ммм… Он закусил разодранные в кровь губы и отвернулся, чувствуя, как кровь обжигает жаром руки. Сознание исчезало и снова появлялось, выводя его на новый круг восприятия. — Б-Бо… Говорить было трудно и горло захлестывало рвотными массами от стоящего в комнате запаха дезинфектанта, не давая ему продохнуть. Отвратительно. Так мерзко и сыро. — Прекра-… зако-…я…не хо-…чу, хи! Он задергал головой из стороны в сторону и задрожал в судороге. Железные оковы на запястьях и щиколотках врезались в синеющую бледную кожу, отдавая холодом. — Ну, ну осталось еще 45 образцов. — 45, 45, 46, 90 плюс 49, 100 плюс 8. Голова не воспринимала цифры и искусанные губы выдавали лишь панический бред. — Да, да, всего 100. — 129…так много, много… красный, я теряю красный…кхааа! Перед ним повисла черная пелена, когда сознание отдалялось, а картинка, начинала кружиться, перемешиваясь с мыслями. Больно. Боль порождала черный, протискивающийся иглами в рассудок и поглощающий его. Будто он сам падал в бездонное мрачное море. — Чер-ный… Горло стонало от боли, но с каждым надрезом он переставал воспринимать ее. Ученые — жестокие люди. Но когда ученый, совмещал в себе профессионального врача и акудаму… не найти существа страшнее, безумнее, безнравственнее и безжалостнее. Врачи видят смерть, они живут с ней в своих думах и снах, пропитываются ею, чувствуют кожей. С самого начала они понемногу теряют осознание реальности, что под их скальпелем настоящий человек. Не пустая оболочка из плоти, мяса и костей, а такое же, как они, существо, но беспомощнее, слабее под их чутким надзором и профессионализмом. Многим удается в этот момент сохранить свой рассудок, но те, кто поддаются и упиваются наслаждением чужой жизни становятся настоящими маньяками. Маньяками. Самыми страшными акудамами за всю историю Кансая. — Тем-но…холод… нмх… Она не использовала на подопытных обезболивающие и наркотические средства, считая это излишней тратой. Все равно тем не суждено было вынести ее тайны за пределы операционной комнаты и тем более сохранить рассудок и способность воспринимать происходящее наяву — расходный материал. До этого дня Маньяк считал себя сильным. Ему еще никогда не приходилось испытывать этот страх — страх быть пойманным существом в разы превосходящим его по силе, страх быть растерзанным на куски и не мочь прекратить нескончаемую боль. Под сладострастной улыбкой женщины-убийцы он мог лишь бормотать и отворачивать голову. Острие ножа поблескивало в мерцающем свете дребезжащих железных мух ламп, разрушая его чувствительный слух своим пронзительным писком. Он не видел их под вымокшей в слезах черной повязкой, но слышал, слышал, так отчетливо, что сходил с ума. — Они…они… тоже боятся. Доктор не обращала внимания на его слова. Ее ум был вдохновлен кровавым зрелищем, экспериментом, что наконец удался. Звон металла на операционном столе. С лезвия стекли остатки темно-красной жидкости, сформировав огрубевающую по краям лужицу. — Хуху, вот и все. Голоса и криков больше слышно не было. Ее это не волновало. Тонкие пальцы провели яркоокрашенными запачканными ногтями по стерильной пробирке с образцом. — Образец номер 546. «Эликсир жизни». Хуху, мне положено целое состояние! Стянув кровавые перчатки, женщина откинула их на тот же стол и скрупулезно просмотрела собственные ткани под микроскопом. — Никакой реакции на химические вещества и радиацию. Время регенерации составляет ровно 0,003 секунды! Ее глаза расширились, взмахнув крыльями длинных ресниц. — Невероятный экземпляр! Найти его из миллиардов — настоящее сокровище. Ах, неужели, цель всей моей жизни. Как же прекрасна и чудесна была эта битва с тобой, моя дорогая смерть. Похоже, я наконец смогу угнаться за тобой, поймать тебя за руку. Ты была так скупа, но теперь все изменится, хуху. Каблуки уверенно застучали по кафельному полу. Она взяла пробирку в руку и посмотрела сквозь красно-синеватую жидкость на содеянное. — За тебя мой волшебный источник! И опрокинула содержимое, сглотнув все разом. Пробирка выпала из ее рук и с дребезгом разбилась. — Ах! Я чувствую! Это! Это! Оно переполняет меня! Доктор облизнула губы и провела рукой по своей пышной груди. — Ослепительное превосходство. Внутри, внутри будто все пробуждается! Ее кожа посветлела и редкие морщины, что она пыталась раньше скрывать женскими средствами, разгладились в считанные секунды. Сердце забилось чаще от благоговения перед переполняющей ее жизнью. Чувство на грани смерти, в тот единственный момент, когда ослепляешься кадрами из своего прошлого. Она видела свою жизнь, как на ладони, будто весь мир находился лишь в ее руках в этот миг. — Кха…ха. — А? Еще жив? Упоение прервал тяжелый кашель на операционном столе. Парень сплюнул кровь и попытался вздохнуть, восстанавливая силы. Его глаза были впалы и казалось совсем исчезали под сводами осунувшихся век, оставляя выемки на повязке. — Ха-…к… — Хм. Совсем про тебя забыла. Поправив распавшиеся кудри нежно-розовых волос, женщина снова взялась за скальпель.***
***
— Что-то ты сегодня явно не в духе. Произошло чего? Облокотившись о барную стойку, владелец ненавязчиво задал вопрос. Посетитель окинул его острым взглядом и отвернулся, сделав глоток золотистого виски. Лед в стакане звонко ударил о стекло. — Не твоих мозгов дело. — Хааа, как грубо. Хотя, в твоем духе. Чувствуя, что разговор снова не пошел, мужчина продолжил свою работу, протирая ополоснутые бокалы уже изрядно потрепанной сероватой тряпкой. Его постоянный клиент. Часто захаживал сюда, интересуясь имеющейся у него информацией. Конечно, не за «спасибо». По залу раздался звон колокольчика и дверь со скрипом захлопнулась. Курьер обернулся и приметил у входа невысокого, на вид, молодого паренька в черном, промокшем под льющем на улице ливнем дожде. Он молча прошел в бар и сел за стойку по левую руку от него. — Апельсиновый сидр, пожалуйста. — Ой-ой, мальчик. Ты что, не видел вывески на двери — лицам младше 18 лет вход запрещен! Посетитель промолчал на его слова и лишь стянул с головы капюшон. — Не смогу доказать свой возраст, но я точно старше 18. Если нужно, заплачу в два раза больше. На это мальчик вытащил из-за пазухи мешок и поставил перед владельцем, смачно звякнув монетами. — Здесь ровно 2 тысячи йен наличными. — Эй! Подкупить меня решил?! — Разве вы не подпольная организация? Какая вам разница, если я нарушаю закон? Его голос не пошатнулся и на толику, оставаясь уверенным и казалось даже роботоподобно жестким. — Хм. Резонно… Владелец задумался на его слова, бросил беглый взгляд на гремящую от ливня на улице дверь и все же вздохнул убедительно, сгребая мешок с деньгами. — Ладно, так уж и быть, оставайся. Не выкидывать же тебя на улицу в такую дрянную погоду. Но сидр будет безалкогольным! — Как пожелаете, сэр. — Ну и детишки пошли… Ворча, мужчина скрылся за дверьми кухни, оставив посетителей наедине. В этот час акудамы редко захаживали сюда, да и погода не особо располагала к прогулкам. Ему как раз не хотелось никого сегодня видеть и похоже он был таким не один. — Как ты сбежал? Начал он разговор, как только третий покинул их. Владельцу явно не стоило знать о его содержании. — Они оставили слишком мало охраны. — Ты убил кого-то? Его взгляд из холодного стал строгим, будто отец отчитывал за прогулы провинившегося сына. — Нет… От людей можно избавиться и более гуманным способом. — Тц, проворный шкет. Мальчик посмотрел на него исподлобья кроваво-красными глазами. Его лицо не выказывало и толики эмоций — действительно, искусственному гомункулу такое несвойственно. — Я собираюсь вернуть сестру и уверен, что ты готов помочь мне в этом. — Пх… На его слова парень подавился в попытках сделать очередной глоток и вытер рукавом жилетки губы. — С чего бы? Я не собираюсь играться в твои детские игры… — Ты сделаешь это… Прервал Курьера мальчик и прямо посмотрел в глаза, как будто знал сами мысли его на перед. — Ты поможешь мне, потому…что тебе тоже есть, кого вернуть. — Тц…дерьмо. На его слова парень стиснул зубы. Этот мелкий действительно знал все. Откуда и почему? Но это была лишь теория. — Я не собираюсь… — Ты пойдешь на это. И я пойду вместе с тобой. Вновь не дав ему говорить, ребенок стиснул в кулачке край его жилетки, не переставая сверлить взглядом больших глаз. — Если ты не сделаешь этого, то будешь жалеть до конца своих дней. — Ха… Серьезно? Он угрожает ему? Но…слова мальчика заставили его серьезно задуматься. Спасать…это уже было не в его компетенции и никто не платил ему за эту работу. Может ли быть, что такого рода заказы выполняют…для себя? — Доставь меня до места. Я оплачу твою работу в полной сумме по выполнению. Мальчик спрыгнул со стула и накинул капюшон, надвинув его на глаза. Полы плаща зашаркали по полу — явно большевата для него была эта одежка. — Я буду ждать тебя. Надеюсь на плодотворное сотрудничество. На этих словах он ушел так же внезапно, как и появился. Дверь с грохотом захлопнулась под тягой сквозняка. — Ваш заказ го…! А? — Он ушел. — Э? Ааааа, вот черт! Говорили мне, не верить этим хитрожопым детишкам. В тоске владелец почесал затылок и сел рядом с ним за барную стойку, сглотнув приготовленный сидр. — Ну хоть денег оставил, и на том спасибо. Во поразвелась молодёжь… Курьер молчал на его слова, раздумывая над предложением. Перед ним на столе на глаза попался клочок бумаги. Он, любопытствуя, развернул его. Время, место и обстоятельства заказа были четко прописаны на нем. — Тц… Прочитав, Курьер сложил бумажку и пихнул в карман.***
***
— Все же пришел? Она остановилась у двери и оперлась о косяк, вздохнув и сложив руки на груди. Обветшалое здание поскрипывало от штормового ветра, тянущегося с моря. Крыша разрывалась под грохотом проливного дождя. За его завесой стояла четкая черная тень, очерчивая фигуру человека. — Я ждала, когда ты вернешься сюда, Курьер или… Ее зрачки осторожно дернулись в его сторону. — Хако.[Продолжение следует…]