cadılar

— Ведьма, — шепчешь ты мне в губы и накрываешь их своими. Могу сказать то же самое о тебе. Хандан. Я влюбилась, как девчонка, потеряла рассудок. Ты свела меня с ума. Теперь я такая же безумная, как и мой сын Мустафа. После этого ты будешь называть меня ведьмой? А, впрочем, не так уж и важно. Весь дворец думает именно так, и то мне на руку. Отвечаю на поцелуй. Я слышу, как часто бьётся твоё сердце. Моё бьётся ещё быстрее, поверь. Хочется забыться, утонуть в твоей любви. Нельзя. Мягко отталкиваю тебя, и ты удивлённо моргаешь. Наивная, думала, что это взаимно. Надо заметить, оказалась права. Только это ничего не меняет, и я медленно поднимаюсь с тахты, надеясь, что ты остановишь. — Халиме… — тихо шепчешь, удерживая меня за руку, — не уходи. Я мысленно ухмыляюсь. Какая же предсказуемая. Но мне это нравится. Повинуюсь тебе и опускаюсь обратно. Грациозно закидываю ногу на ногу, краем глаза наблюдая за твоей реакцией. А ты наблюдаешь за мной. Наши взгляды встречаются, и в покоях становится слишком жарко. Конечно, после того, что ты натворила. Однако такое, своего рода, признание, мне по душе. Но я хочу услышать это из твоих уст. Хочу, чтобы ты призналась мне словесно. Я замечаю, как изменился твой взгляд. Потух. Ещё немного — и расплачешься. Больно смотреть на тебя в таком состоянии. Не могу ничего поделать. Понимаю, что осознанно причиняю тебе боль. Только знай, ко мне она возвращается вдвойне. Мы долго смотрим друг другу в глаза, но кажется, будто ты смотришь в душу. Я нервно сглатываю, убеждаясь, что из нас двоих ведьма — ты. Накрываю твои ладони своими и опускаю взгляд. Тяжело выдыхаю горячий воздух и опять смотрю тебе в глаза. Мирюсь с желанием признаться первой потому, что хочу увидеть, как от безысходности ты выкрикиваешь: «вообще-то, я люблю тебя!». Не хочу мучить тебя молчанием, но почему-то именно это и делаю. Пытаюсь найти в твоих глазах хоть что-то, но вижу лишь боль и разочарование. А ты ищешь в моих. Только что? Вероятно, недоумение или презрение. Не то. Не найдёшь. Загляни глубже — и, может, тогда заметишь наконец мою любовь к тебе. Безграничную. Безумную. Ты отводишь взгляд, и я понимаю, что слёз уже не избежать. Слишком поздно. Виню себя в этом, нежно беру тебя за подбородок и поворачиваю голову, вынуждая смотреть на меня. Тихо всхлипываешь, повинуясь. Испуганно смотришь на меня, не дыша. Я тепло улыбаюсь, и моя ладонь касается твоей щеки. Вздрагиваешь. Вероятно, ждала пощёчины, а я заботливо заправляю прядь твоих волос и, смахивая дорожку слёз, возвращаю руку на прежнее место, несмело оглаживаю твою щёку. Смотрю на тебя и понимаю, что моё упрямство испортит всё, что могло бы быть между нами. Решаюсь. — Хандан, — не понимаю, куда испарилась моя смелость, — я…— ты боишься услышать ответ, чувствую это. Всё-таки в этих покоях не одна ты ведьма. — Я хочу, чтобы ты знала кое-что… Переплетаю наши пальцы, замечая, как дрожат твои руки. Ты хмуришься, наблюдая за этим процессом. Тебе не нравится? Я хмурюсь в ответ, не понимая твоей реакции, и освобождаю свои ладони из твоей хватки. Подожди. Это ведь ты их переплела, как я не заметила? Ещё и заставила меня подумать, что это сделала я. Ведьма, точно. В таком случае, стоит признать: твоё колдовство сильнее моего. В конце концов, полюбила ли я тебя, будь на то другая причина? Будто неведомая пелена спала с моего разума, а взгляд стал ясным. Понимаю, что ты меня околдовала. В прямом смысле этого слова. Злюсь и осознаю: дело тут совсем не привороте. Я всё ещё люблю тебя. По покоям раскатывается волна смеха. Твоего. Читаешь мои мысли. Не вижу ничего смешного. — Не злись, Халиме, не злись. Вообще-то, я люблю тебя, — еле связываешь сквозь смех. Хмурюсь, понимая, что ты меня обхитрила. В голову приходит интересная мысль. О… Я отыграюсь, не сомневайся. Представляю это у себя в голове и замечаю твой испуганный взгляд. Хищно улыбаюсь и приближаюсь к тебе. — Со мной шутки плохи, Хандан, — шепчу на ухо и легонько толкаю, заставляя лечь на тахту…