"Отец, учитель и любовник"

      Пронзительное тиканье часов перебивал тишину в комнате. На стенах висели портреты знаменитых людей, героев мира шиноби, предыдущие Хокаге. Боруто сидел на черном кресле и, придерживая лоб, подписывал листочки. Тяжело вздыхая, он поднял голову и посмотрел на стенные часы. «Полтретьего уже», — подумал Узумаки и встал на ноги. Юноша держал себя с помощью стола, боли в спине и в ноге, убивали его, но пересилив это, повернулся к окну и смотрел на деревню, проживавшая, наконец, тихие дни.       — Сколько лет прошло с последней войны, — провел ладонью по стеклу, — столько лет, а чувства свои я еще не забыл. Отца не забыл, гордо покинувший этот мир. Кто мог подумать, что я стану Хокаге. Сам не зная почему, я им стал. Из-за смерти Сарады? Или хотел ощутить все страдания родителя на собственной шкуре? Или, может быть, я понимал, что таким образом смогу отвлечь себя от воспоминание из прошлого? Сколько бы не гадал, никакой аргумент не подходит.       Он ударил лоб об окно и прикусил губу, сцены из войны появлялись перед его глазами, всякий раз, когда он ничего не делает. Многое произошло тогда и Боруто понял, Ооцуцуки самые противные и безжалостные во вселенной, однако одного все-таки ему удалось изменить. Момошики Ооцуцуки — никогда не любивший Узумаки, некогда погибший его же руками, стал его учителем и отцом….       — Чего хнычешь, сопляк? — произнес Момошики.       — Не важно.       — Опять прошлое мешает?       Боруто кивнул.       — Около пяти лет прошло, а ты все еще об этом помнишь? Оглянись, — Боруто поднял свой взгляд и посмотрел на свою огромную «семью», — эти люди, которые сейчас живут, передвигаются и смеются в деревне, забыли про это, а ты чего разнылся?       Узумаки снова опустил глаза и попятился на свои ноги.       — Дело даже не в этом.       — А в чем тогда?       — Перед глазами всегда пролетают смерть моих близких. Например, Мицуки. Он умер, знаешь же как?       Ооцуцуки молчал.       — Включив на полную мощь свою силу, он просто сломался как кукла.       — Боруто….       — А Сарада? Она увидела смерть любимого и пробудила новый шаринган. И пока я был занят, она сражалась с Ооцуцуки и совсем забыла себя сдерживать, ведь даже не умела использовать свои новые силы…. Но чувства переполняли ее, и она ничего не хотела, кроме как убить это гадкое существо. А когда я вернулся, она лежала рядом с обломками Мицуки, с закрытыми глазами и яркой улыбкой…. А Каваки поглотила сила Ишшики… и он исчез вместе с его душой.       — В этом даже я виноват.       — Нет. Не виноват, что появился в этом клане. Момошики Ооцуцуки, ты изменился, и я рад этому. Рад, что после смерти отца и наставника, ты не предал меня. И поддерживал, заменил их, подарив ту же любовь, что и они.       — Мне сейчас плакать или молчать?       — Молча плакать. А знаешь, что ты подарил мне еще?       — Что?       — Можешь вылезти из моего тела и встать рядом?       Момошики послушно выполнил просьбу Узумаки и за считанные минуты появился рядом с ним. Узумаки повернулся к нему, дотрагиваясь своими руками до его лица, встал на цыпочки и поцеловал его белоснежные губы. Ооцуцуки был удивлен, но и в какой-то момент рад, он схватил юношу за талию и прижал к стеклу, но передумал и посадил на стол, раздвинув ноги, прижимался к нему. Отвечая на поцелуй, он проникал своим языком в его рот, углубив поцелуй. Переплетаясь языками и, изучая каждый миллиметр рта, смотрел на его закрытые глаза. Момошики прикусил его нижнюю губу и отстранился от блондина.       — Т… ты подарил мне еще любовь — тяжело дыша, произнес Боруто — стал отцом, учителем и любовником.       — Скажи эти слова, пожалуйста.       — Я люблю тебя, Момошики.