Жизнь в кошмаре

— Всю жизнь меня берегут, Ласло! Для чего?!  Ответа не последовало лишь звук падения. Цирилла обернулась: юноша лежал на спине, из его шеи торчала длинная, тонкая, чёрная стрела. Девочка испуганно посмотрела на труп своего няньки. К горлу подступил ком слез и иступляещего, парализуещего ужаса. Взгляд голубых глаз княжны столкнулся со взглядом только что стреляющего воина. Не смотря на ужас, что заставлял замереть, словно каменную глаза всадника не показались ей страшными, скорее пугающе пронзительными. Они были синими, как ночное небо, мягкими точно бархат. Рыцарь убрал лук в седельную сумку. Цирилла следила за ним испуганными, мокрыми от подступивших слёз глазами. Не в силах отвести взгляд. Страх сдавил сердце холодным кулаком отчаяния. Она смотрела, как на чёрных доспехах в гербе золотого солнца блеснул алый отсвет пламени, пляшущего где — то на крыше соседнего дома. Пламя. Цири ощущала его жар даже на своём лице и теле. Повсюду. Оно окружило её плотным жарким кольцом. Белое пламя. Юная княжна ощущала нечто страное, что-то, что рвало её душу стальными когтями непонимания. Полного непонимания происходящего. Она некогда не чувствовала ничего подобного. Словно кто — то разжигал невидимый костёр на её ладонях. Рыцарь в Нильфгаардских доспехах продолжал смотреть на неё взглядом, который Цири могла сравнить лишь со взором хищной птицы. Никогда ей не было так страшно, как в ту ночь. Всё горело, а от трупного смрата, проникающего в ноздри становилась тяжело дышать. «Кто ты такой и что тебе от меня надо» — Хотела было спросить Цирилла, однако вместо слов из горла вырвался хриплый кашель. Девочка не могла понять от чего из глаз текут слёзы; от боли утраты родных и близких или от едкого, окружившего её кольцом серого тумана, дыма. Юная княжна вздрагивает всем телом и вновь встречает взгляд Нильфгаардского рыцаря, однако на сей раз ей показалось, что он смотрит на неё уже не столь пугающе, скорее даже с какой — то не покупной добротой. На несколько минут Зираэль показалось, что она смотрит не в глаза хищной птицы, а в спокойную синию гладь ночных небес, на которой алой лентой ночного пожара загораются звезды. Всё ещё не в силах пошевилится от страха вновь увидеть труп Ласло Ласточка, замерев, продолжает прожигать взглядом Нильфгаардца стоящего перед ней, всё ещё силясь задать вопрос о том, что ему нужно и кто он такой, но реплика каждый раз срывается в этот проклятый, мещающий говорить хриплый кашель. Внезапно сквозь рёв огненной стены Цирилла слышит, как всадник в чёрных доспехах о чём ей говорит, но его слава теряются военном гвалте, а вместе с тем и в похоронном марше горящей столицы. Однако обрывок его фразы всё — таки настиг девочку, заставив её сердце беспокойно колотится, точно птицу, что заперта в клетке и продожает бить крыльями о прутья, каждый раз лишь ударясь о закрытую дверцу. — Нужно уходить, княжна. Уходить сейчас, иначе потом будет уже поздно! Его сильные руки обхватили её обмякающие от усталости тело и подняли на высокого вороного жеребца. Любой другой ребёнок начал бы кричать и сопротивляться, но не Цирилла. У неё просто не хватит сил. Она это чувствовала. Чувствовала, как слабеют руки, ощущала, как закатываются глаза, а в лёгких было на тот момент слишком много едкого дыма, чтобы выкривать проклятья в адрес неизвестного, наверняка убившего её бабушку и дедушку. Кагыр Маур Дыффин аэп Кеаллах, так звали того неизвестного синеглазого рыцаря в Нильфгаардских доспехах. И сейчас он проклял себя за то, что позволяет этому хрупкому детскому телу обмякать у себя на руках, за то, что сила проклятого белого пламени, оказавшись рядом заставила его по медлить, ловя частицы этой магии также, как земля ловит частицы солнечной энергии. Он винил себя также и в том, что так не вовремя память услужливо напомнила ему о том, как будучи пятилетним мальчишкой, подобно Цирилле он терял силы на руинах догоращего Виковорро. — Прости, милая, ничего личного, всего лишь расширение земель Нильфгаарда на политической карте мира. Цири посмотрела на него глазами человека, что вот — вот потеряет сознание, прощептав лишь тихое: — Мне не чем дышать. Ответом послужило, успокаивающее: — Ещё немного, скоро мы покинем Цинтру. Зираэль отлично помнит, как поток свежего воздуха ворвался в лёгкие, заставив широко открыть глаза. Но с губ в тот день не сорвалось даже беспомощного и глупого вопроса; «где я?» не то, что уж мучищих её вопросов: «Кто ты? И что тебе от меня надо» Ласточка лишь вымученными, опухшимм от слёз глазами смотрела на своего спасителя. В голове крутилось миллион вопросов, но главный был таким; «Если это Нильфгаардский рыцарь, разоривший и спаливший Цинтру, то зачем тогда он спас её, прямую наследницу Цинтрийского трона? Не проще ли было убить её, как это делают Нильфгаардцы; мучительно и медленно, за то на месте. Почему он не убил её? Зачем спас? Чтобы обрести на вечные скитания в поисках Геральта из Ривии? Или надеялся, что она сама задохнётся в дыму по пути из Цинтры в его лагерь? Зачем тогда он протягивает ей стакан воды, да и улыбка, которой он сейчас улыбается вовсе не похожа на фальшивую гримассу. Глаза. Его глаза, больше не напоминали ей взор ястреба, зорько следящего за беззащитной добычей.» Это был взгляд во всём обыкновенного юноши. С русыми волосами, широким лбом, острыми скулами и заметной казалось только сейчас, ямочкой на подбородке. Единственное, что до сих пор было в нём необычного, цвет глаз. Образ таинственного высадника рысыпался так же внезапно, как и возник. — Воды? — Также настойчиво предложил он. Девочка тресущеемся руками, но всё — таки приняла из рук, спасшего её рыцаря серебряную кружку. Отпив два маленьких осторожных глотка Цири передала её обратно. — Я вовсе не хотел мучить тебя, княжна, будь у меня другой способ вымонить тебя, я бы пременил его. Его голос звучит спокойно и мягко, даже успокаивает. На языке всё ещё вертятся эти надоедливые вопросы, проникающие в сознание, но силы задавать их вновь, словно ветром унесло, после одной простой фразы из его уст: — Я хочу, и всегда хотел чтобы сбылось твоё предназначение. *** С тех пор прошло три года обучения в Каэр Морхене, однако Цирилла так и не узнала о том рыцаре больше ничего, даже имени. Сейчас с спустя довольно долгое время новой жизни Зираэль поняла, что такое война и что любой, кто её ведёт не обойдётся без крови. В конце концов если бы не этот воин с птицей на шлеме и синими, как ночной небосвод глазами, кто бы он ни был в ту ночь спас ей жизнь. Цири решила во что то не стало при следующей встрече, вместо тысячи фраз и вопросов сказать: «спасибо.» просто спасибо. За что? Да хотя бы за то, что она лежит сейчас в кровати в своей спальне в Каэр Морхене, а не в могиле на кладбище. — Спасибо за спасённую жинзнь, рыцарь с птицей на шлеме, если бы не ты я бы пропала. — Прошептала юная ведьмачка, глядя в небо цвета его глаз. Звёзд на небе в эту ночь было без счёта, считай и засыпай, однако Ласточке не спалось. Она положив голову на руки, сидела у окна, и улыбаясь собственным мыслям, думала: «Спасибо, какое простое слово, спасибо! А сколько слов высокопарных пустых слов благодарности оно спасобно заменить тысячи? Миллионы? Спасибо, всего одно слово, для того, чтобы описать благодность за спасении самого ценного, что может быть, жизни.» — Спасибо за жизнь, которой могло уже не быть, рыцарь страны Золотого солнца, я никогда этого не забуду. — Ещё раз, произнесла Цирилла и сон слепил её глаза магией морфея.