Наследница Ноблесс

Ноблесс и Франкенштейн, как всегда, с опозданием, оказались в очередной битве с модифицированными уродами. М-21, Такео и Тао уже были в кровавых лохмотьях, но еще могли подняться на ноги. Белые вспышки где-то высоко в небе говорили, что Сейра не уступает врагу. И Регис, эта мелкая заноза, еще колол своего врага. Франкенштейн полез в драку, пытаясь оградить Мастера от использования силы. Но тут в руинах он увидел девушку, всю в крови, она звала: «Кадис!» -(звала Мастера! по имени!), и Мастер направлялся к ней. Франкенштейн краем глаза наблюдал за этим, не отвлекаясь при этом от троих противников. Недооценив их силы, он все же пропустил парочку хлестких ударов, что заставило отвернуться от Мастера. При следующем взгляде ужас накрыл его с головой (заодно Темное Копье накрыло и троих уродов): Мастер без сил лежал на коленях той девушки. «Ловушка!» - Франкенштейн метнулся к девушке, собираясь и тени от нее не оставить, но увидел руку Мастера - он гладил девушку по щеке, вытирая ее слезы. - Она — моя наследница, теперь она защитит вас. Я пробудил ее силу, - произнес Рэй и улыбнулся девушке. - Я теперь знаю себя, я проснулась, спасибо, Кадис, - и поцеловала его в щеку. Рэй еще раз, почти счастливо, улыбнулся. Гнев за то, что Мастер потратил на ее пробуждение почти все свои силы, был усмирен этими улыбками. Девушка бережно передала Ноблесс на руки Франкенштейна. Летающие обломки и взрывные волны больше не задевали ее, она встала между бьющимися насмерть сторонами и обе стороны замерли. Лишь взгляд — и модифицированные уроды, один за другим, рассыпались пеплом. Рэйзел вздохнул еле слышно: «Теперь я могу поспать», - и закрыл глаза. *** «Она — моя наследница, теперь она защитит вас. Я пробудил ее силу», - эти слова Рэйзела колоколами звенели в ушах Франкештейна. Но только когда все раны были перевязаны, и все жильцы собрались в гостиной, Франкенштейн опустился на диван напротив этих завораживающих и настораживающих глаз и приступил к допросу: - Кто Вы, откуда Вы нас знаете? - он старался быть предельно вежлив, но все же злость за Мастера окрашивала голос ехидными интонациями. - Вы слышали. Я — Его наследница. Во мне сила Ноблесс, - голос ровный, твердый, но теплый, без тени угрозы. А глаза у нее совершенно человеческие, серо-зеленые, но не менее пристальные и понимающие, чем у Мастера. - Зовите меня Вита. - Но ты же не ноблесс, ты — человек! Как такое возможно? - взвился Регис. Сейра незаметно толкнула его под локоть. Регис умолк, осознав непозволительное «ты», сорвавшееся с языка. - Я расскажу. Пауза. Все притихли, боясь шорохом заглушить ее голос. - Очень задолго до знакомства с тобой, Франкенштейн (это «ты» почему-то показалось всем крайне уместным), Ноблесс встретил обычную, человеческую девушку. Голос рассказчицы увлекал за собой, заставляя вслушиваться и ВЕРИТЬ. - Они провели вместе всего один день и одну ночь. Он желал, но не мог остаться с ней рядом... Потом он долго искал ее, людей было уже много на Земле, а человеческая жизнь так мимолетна... Они больше не встретились. Но у девушки родилось дитя, Его дитя. И до нынешнего дня, на протяжении веков, Его Сила спала в человеке. Она, не пробуждаясь, ничем себя не выдавая, перетекала из родителя в ребенка, из поколения в поколение. Почему и как я оказалась здесь, для меня самой загадка. Я лишь очнулась в разгаре битвы, и Он меня увидел. - Допустим, — развеял общее наваждение педантичный ученый, привыкший тысячу раз перепроверять любые данные и получать достоверные доказательства любого тезиса, - и что же Вы дальше собираетесь делать? - Защищать вас. И идти мне больше некуда. Можно я буду с вами жить? - последняя фраза была сказана с милой-премилой улыбкой ребенка, выпрашивающего конфету, отчего у всех домочадцев, кроме Сейры, конечно, плавно отъехали вниз челюсти. Франкенштейн подумал, что некрасиво выставлять молодую привлекательную девушку на улицу, да и Мастер бы этого не одобрил, и, со вздохом согласия, удалился готовить для нее комнату. Новую жительницу дома тут же засыпали вопросами: - Ты правда, как Мастер, владеешь ментальным контролем, а ты можешь создавать пространство крови? - Да, наверное, только я еще никогда этого не делала, мне надо научиться, - после этих слов и ее мягкой улыбки все оттаяли. - А что было до того, как ты появилась здесь? - совершенно серьезно спросил М-21. - Я... Я не помню... - девушка посмотрела на оборотня. Как же ему было знакомо это чувство потерянности, это желание узнать. М-21 чуть не взвыл, ощутив эту общность каждой своей волчьей шерстинкой. Больше он вопросов не задавал. Сидевший рядом с ним Такео тоже заметно погрустнел. - Я и не знал, что у Ноблесс и человека могут быть дети, — выдал в задумчивости Регис, за что тут же безжалостно был утащен наставницей на кухню, готовить чай. *** Жизнь вошла в привычное русло. Напуганные присутствием Высшей Силы противники пока не спешили нападать. С Союзом было давно покончено, и кто же организовал недавнее нападение, оставалось неясным. Разведка Тао и Такео тоже не приносила видимых результатов. Мысли о Мастере не давали Франкенштейну покоя. Как могла, как посмела эта девчонка заставить Мастера истратить свои силы! Теперь Он будет спать долго. Но верный Франкенштейн обязательно дождется Его пробуждения. С таким настроем ученый направлялся к гробу Мастера, чтобы просто постоять рядом с Ним. - Дай мне поговорить с Ним. Наедине, - девушка сзади появилась неощутимо, из ниоткуда, как Мастер. - Что ж... - Франкенштейн открыл двери склепа, пропуская девушку внутрь. Вита подошла к гробу, опустилась на колени и обняла его. Франкенштейн задержался, только на миг, но тактично прикрыл двери. «Я ждал тебя. Как много лет я ждал тебя». - Кто я? Кем я была? Почему я? Почему не раньше? - слезы на глазах. «У меня нет ответов. Я искал тебя. Я звал тебя. Но пока ты сама не позвала меня, я не мог тебя найти. Ты позвала, наконец, позвала. И я услышал». Слова слышны в голове, в мыслях, звуков им не нужно для общения. Такое родное тепло обволакивало и грело их обоих. Да, они — единое целое, они нашли друг друга. Отец и дочь? Нет. Еще ближе, еще роднее. Ты — это я. Я — это ты. Общее сознание, помещенное в два разных тела. Они только друг друга обрели, и уже их разделяла крышка гроба. Вита разрыдалась. «Не плачь. Тао поставил здесь камеры, и Франкенштейн наверняка наблюдает за тобой». Девушка оглянулась по сторонам, отыскав взглядом камеры. Франкенштейн действительно наблюдал за ней. - Она заметила нас, - констатировал Тао. Девушка перестала плакать, но снова обняла гроб: - Я буду приходить к тебе каждый вечер, буду рассказывать, как прошел день. Все-все, до самых мелочей. «Мой сон будет не таким скучным», - в словах звучала Его улыбка. Вита вышла из склепа. Франкенштейн наблюдал за ней каждый день, за завтраком, за ужином, за ее вечерними походами к Мастеру. Он невольно отмечал ее грацию, плавность движений, мягкую поступь. И глаза. Глаза Мастера, только зеленые. И еще были тренировки. Упорная девочка. Она тренировалась днем, пока остальные были в школе (кто на работе, кто на уроках). Франкенштейн оставлял кого-нибудь одного дома - подежурить. Он разрешил Вите пользоваться той укрепленной комнатой на нижнем этаже, и недавно сделанный в ней ремонт оказался напрасной тратой средств. Тренировки прекратились. Франкенштейну страшно хотелось затащить эту девчонку в лабораторию, разложить на атомы и узнать, наконец, как сила Ноблесс может жить в человеческом теле. Естественно, он не мог сделать этого насильно, но однажды все же решился и попросил ее пройти обследование. Она удивительно легко согласилась. Франкенштейн подсознательно ожидал от нее какого-то подвоха, всегда чувствовал себя напряженно рядом с ней. Как оказалось, не зря. Когда они спустились в лабораторию, Франкенштейн первым делом взял анализ крови, затем провел томографию. Он делал привычные вещи привычными движениями, но что-то было не как всегда. Его как молнией пробило. Ее взгляд. Ученый ощутил его спиной. Он следовал за Франкенштейном неотступно, постоянно, неотвратимо. Никто и никогда, тем более обследуемый объект, не смотрел на него так. Под чужим взглядом очень сложно сосредоточиться. Франкенштейн повернулся, решив дать отпор, приготовив самое строгое выражение лица. Посмотрел в ее глаза. Мир вокруг растаял. Осталась только Она. Она — Весь Этот Мир, больше ничего вокруг. Где-то далеко остатки сознания кричали в голос. Каждый день Франкенштейн ловил на себе влюбленные, обожающие взгляды поклонниц и даже поклонников. Да и женщин за его долгую жизнь промелькнуло предостаточно. Но этот взгляд. Это Свет. Это Тепло. От него чувствуешь радость, нет — Восторг! Хочется кричать, плакать и смеяться, как младенцу, и главное — всегда, вечно быть с ним, принадлежать, стать его частью, стать частью Света. Vita — значит «жизнь». Франкенштейн физически ощутил, как тьма внутри него сжалась, свернулась калачиком, как маленький пушистый котенок. Франкенштейн был готов к сражениям, к атаке, к обороне, только не к этому. Он осознал, поверил, принял, покорился, склонил голову: - Госпожа... - Нет. Я хочу не этого, — невесомый поцелуй в губы. По всей коже прокатились мурашки — вниз, и жар по крови — вверх. Разум оставил ученого, жили только чувства. Огонь в крови горел все ярче. Франкенштейн буквально набросился на девушку, сжимая ладонями ее лицо, требовательно впиваясь в губы, лихорадочно стягивая с нее одежду. Она не сопротивлялась, как будто просто ждала. Уже задыхаясь от жара, с себя одежду он тоже сбросил сам. Так сильно хотелось прижиматься всей кожей, чувствовать ее каждой клеточкой. Она сидела на краю высокой медицинской кушетки, и он, не позволяя ей лечь, прижимая ее к груди, приподнял ее бедра и резко вошел. Она ойкнула и тоже задохнулась от бурлящей в крови лавы. Заметив прихлынувшую к щекам девушки кровь, Франкенштейн довольно и жадно ухмыльнулся. Она отвечала на его ритм, но инициативу не проявляла. Он упивался своей властью над ней. Как в пылу схватки он изучал силы противника, так сейчас он нещадно требовал ответа от ее тела. И тот черный котенок внутри — не наигрался, снова превращаясь в гепарда, нагоняющего свою добычу. Нежно касаясь или грубо хватая, ускоряясь или замедляя, невероятно изгибая партнершу, меняя позиции, не давая опомниться от предыдущей, цепким умом ученого Франкенштейн выхватывал самые яркие моменты, повторяя и усиливая их. Ведь это лаборатория, а значит, исследовать надо до конца, отбрасывая лишнее и получая идеальное сочетание поцелуев, ласк, движений. Она позволяла делать с собой все, давая простор воображению ученого, получая немалое удовольствие от самого процесса исследования. Он все настойчивее брал ее, уже не понимая, почему не мог достигнуть совершенства. И лишь когда она не просто отдалась, а отдала ему свою ласку, гладя его спину и ягодицы, не просто ответила его губам, а целовала его губы, подбородок, шею, плечи, не просто повторяла его ритм, а двигалась сама, заставляя уже его подстраиваться к ней, лишь тогда он испытал свой максимум, и получил простой итог — идеальное сочетание от необходимости взаимодействия двух тел. *** Очнулся Франкенштейн уже утром. Они оба, обнаженные, лежали на кушетке в лаборатории. Вита обнимала его, склонив голову ему на плечо, просто и доверчиво. «Тао! - пришла в голову первая мысль - Надо стереть запись». Франкенштейн осторожно поднялся, заботливо укутал спящую девушку простыней, оделся, и, оставив лабораторию незапертой, поднялся к Тао. - Шеф! Это было изумительно! - хохотнул Тао, отдавая тому запись, но, приметив фиолетовые искры, тут же поспешил добавить: - Остальное все стер, больше никто не видел. Делить личную жизнь даже с Тао Франкенштейн не собирался и уже всерьез подумал, не стереть ли модифицированному память. Передумал. Наоборот, не станет он ни от кого скрывать свои чувства, так внезапно и по-хозяйски расположившиеся в сердце. После работы Франкенштейн задержался, и вернулся домой с изящным букетом алых роз и маленькой бархатной коробочкой. Гостиная была полна шумных школьников. Ик-Хан и Тао сидели за ноутбуком. Шинву, Юна и Суйи, Такео и М-21 играли в какую-то настольную игру. Сейра, Регис и Вита пили чай. Все как всегда. Только вот Мастера не было в этой привычной картине. Вламываться в столь размеренную идиллию с букетами и признаниями не хотелось. Однако цветы в руках задумавшегося ученого не остались не замеченными. - Вот это букет! - воскликнул не страдающий деликатностью Шинву. - Какой красивы-ый! - пропели хором Юна и Суйи. Первый раз в жизни Франкенштейн покраснел. Ему ничего не оставалось более, как торжественно приблизиться к Ней. Как в правильных романтических фильмах, как в забытые времена, где была прожита его юность, роскошный блондин в белоснежных одеждах опустился на одно колено перед своей Прекрасной Дамой. - Я Вас люблю. Вы станете моей женой? - решительно, не боясь быть отвергнутым или осмеянным. «Да вы настоящий джентльмен, Шеф! Так сразу!» - мелькнула добрая усмешка в голове Тао. Вита опустила взгляд на розы и протянутое кольцо. Это был их первый разговор после ночи в лаборатории. - Вечность на двоих — это так долго, - с легкой грустью. Лишь Франкенштейн знал, а двое ноблесс возможно догадывались, что она говорит про него и Мастера. Стук сердца и шум в ушах. Ту-дум. Взяла букет. Стук сердца. Ту-дум. Протянула руку. Ту-дум. - Стану, - с немного грустной (или показалось?) улыбкой. Франкенштейн надел ей на палец кольцо. Вокруг раздались аплодисменты и поздравления. Остаток вечера бедный ученый лишь ошалело улыбался. Вита прятала смущенную улыбку за чашкой чая. Сейра готовила ужин. Остальные взахлеб обсуждали подробности предстоящей свадьбы. Наконец оставшись наедине, Франкенштейн принялся просить прощения, слова находились с трудом: - Не знаю, как это случилось.., неожиданно.., я не контролировал себя (тихо). НЕ ТО! (с криком). Я даже не узнал, не спросил, что ты чувствуешь, хочешь ли ты этого! (истерика набирала обороты). Я просто взял тебя, а ты не сопротивлялась (снова еле слышно). Прости, я люблю. Впервые. Люблю (сам не заметил, как снова начал покрывать ее поцелуями). - Все в порядке, - Вита остановила монолог, прислонив ладонь к его щеке, - ведь это я тебя выбрала (улыбка). Истерика иссякла. ______________________________ Долгий, нежный, мягкий поцелуй. На ее губах вкус вишни, а волосы пахнут виноградом. Вкус терпкий и густой. Стучит в висках, как от вина. Он безотчетно перед ней виновен. Она же утешает. Кайся. Теперь он будет бережным и нежным. Ее ладонь скользит по его коже. Дыханьем согревает ее плечи. Целует шею, сжимает груди, в них зарывается лицом. О да! Он изучил, он уже знает... Здесь едва коснется и проведет ладонью. Чуть ниже — надо сжать сильней. А если провести ладонь быстрее — увидишь трепет и румянец на щеках. И как приятно получать известный результат. И поцелуй в живот, и ниже, и еще, еще. Да, ее дыханье сбилось, теперь и языком... Ах, как приятно отдавать тепло! Протяжный вздох. Достаточно. Теперь она, перевернув его на спину, задарит поцелуями в ответ. И каждый поцелуй как искры, от которых пожарами горит уже все тело. И рот ее так влажен и горяч. Ах, как приятно получать взамен огонь! Им мало, нет сил ждать. Он вновь срывается и подминает под себя, ей тяжело дышать. И вновь до исступления — движенье. И снова полуморок до утра. _____________________________ _____________________________ Весь следующий день Франкенштейн не находил себе места. Опять что-то было неправильно. Снова молнией догадка: она так и не сказала «любит», она сказала «выбрала». Ужас. Еще страшнее было то, что ему даже в кошмарах не снилось. Его Мастер в своем гробу, в своем сне, так похожем на смерть, теперь жил и чувствовал все, что чувствовала Вита. Каждую эмоцию, каждое касание, каждое движение, и уж тем более — те чувства, что предназначались только двоим. Вита тоже еще не догадывалась об этом. Ноблесс не желал ее волновать. *** О появлении наследницы Ноблесс, конечно, сообщили в Лукедонию. От Лорда прибыл старший Кертье с поручением сопроводить Виту на собрание каджу. Франкенштейн, конечно, засобирался первым. «Она же ничего не знает о Лукедонии! Я открою поместье, все ей покажу... А если снова нападут? А если Лорд ее не примет — Она же человек! - суетился Франкенштейн, - А если ей придется расходовать силу? (не забыть сделать печати). И почему прислали именно Кертье? (эта мысль раздражала сильнее остальных). Все-таки за ней надо приглядывать, мало ли что!» - Тебе лучше остаться с Ним. Мне опасность не грозит. Я сейчас намного сильнее Мастера. Потому поеду одна. Верно, Виту можно было назвать новорожденной, по сравнению с Ноблесс. Ведь прошел не один миллион лет, прежде чем его силы стали угасать. - Я должна поговорить с Мастером. Уже в склепе Вита не удержалась, открыла крышку гроба и поцеловала Его ледяные щеки. «Не переживай, я буду с тобой. Держи нашу связь в сознании, я всегда буду видеть и слышать, знать все, что знаешь ты, и чувствовать. Расстояние, как и время, не имеет значения. Попробуй». Одно сознание на двоих. Более никаких преград. Если раньше оставалась простая человеческая необходимость облекать чувства и мысли в слова, то и ее теперь не было. Они — единое целое. Вита закрыла крышку гроба и вернулась к жениху. - Я люблю тебя, - обняла его. Франкенштейн, заваривавший чай, вздрогнул от неожиданности и чуть не расплескал горячий напиток. «Она что, прощается?» - Знаю, я не говорила этого раньше, и потому ты должен был это услышать, - извинение в голосе. - И еще (смущение), переодень Мастера. На всякий случай отключив видеокамеры, не понимая еще, зачем, Франкенштейн с чистой стопкой одежды спустился в склеп. Увиденное повергло ученого в шок. На безупречных брюках Мастера красовалось совершенно непристойное пятно. Неужели это из-за поцелуев в щеку? Да, он не перестал следить за Витой. Он поспешил снять с Мастера мокрые брюки. Состояние шока стало еще сильнее, хоть Франкенштейн старался не касаться кожи. «Я люблю тебя, Франкенштейн»,- это был определенно Его, спокойный и ровный голос, он звучал в мозгу ученого, а доказательство произнесенных слов явно возвышалось перед глазами. - Простите меня, Мастер! Раз уж все равно нужно переодеть, я не оставлю Вас в таком состоянии, - Франкенштейн «помог» тем способом, который знают все мужчины. Вита благоразумно оставалась в этот момент в своей спальне. «Прости, - ощущала она жар и смятение, - я не собирался вставать между тобой и Франкенштейном, только я не могу противиться этим чувствам». «Я знаю, ведь они не только твои, но и мои собственные. Франкенштейн всегда любил тебя, Кадис, я лишь твое женское воплощение, посредник». «Не думай так. Он любит то, чем являемся мы оба. А тело — всего лишь тело». Поднявшись в спальню, Франкенштейн застал свою совершенно пунцовую невесту в постели. - Не слишком ли надолго я оставил тебя одну? - Франкенштейн собирался нырнуть к ней под одеяло, но Вита остановила его. - У нас с Кадисом общее сознание. Понимаешь, то, что знаю и чувствую я — знает и чувствует он. Если еще раз меня коснешься, тебе снова придется менять ему штаны. Франкенштейн испуганно сглотнул и покрылся испариной. Он понял, что пережила Вита, пока он был наедине с Мастером, и что пережил Мастер, пока Франкенштейн был наедине с Витой. Состояние шока рядом с Ней становилось хроническим. Если они сейчас, пока Мастер спит, ТАК все чувствуют, что же будет, когда Мастер проснется? *** В Лукедонии, как всегда, в тронном зале, собрались все главы кланов. Для Сейры Дж. Ройярд было сделано исключение, которое она верно трактовала как запрет появляться на данном собрании. Лорд в бордовом камзоле чинно восседала на троне. Вита в шелковом вишневом платье, расшитом золотом (о наличии подобающего платья побеспокоился Франкенштейн), в сопровождении Кертье вошла в зал. - Человек? - изумлению Лорда не было предела. «Да еще и платье роскошнее моего камзола» (нет, Франкенштейн вовсе не хотел злить Лорда!). - Тебе не место среди ноблесс! И ты смеешь заявлять, что являешься Его наследницей!!! Вита лишь скромно повторила историю, рассказанную ранее домочадцам Франкенштейна. - Чем ты можешь подтвердить свои слова? - Сражаться с вами я не стану, - Вита покосилась на вооружившихся каджу. Лорд еле заметно двинула бровью, и один из них набросился на Виту. С оружием духа. Не церемонясь. - Это ни к чему! - один взгляд, и каджу завис на бегу. - Я могу показать. Откуда-то с потолка стекла струйка крови, не достигнув пола, собралась в небольшой, размером с дыню, шарик, закружилась. - И это вся твоя мощь? Такая слабая? - усмехнулась Лорд. Вита смотрела на кровяной шар: - Тут дело не в мощи. Из шара взмыла вверх красная птица, несущая за собой длинный, стекающий, хвост. Затем хвост обратился в ствол дерева, птица - в крону, на ней заалели магнолии, на магнолиях порхали бабочки. И в одно мгновенье бабочки разлетелись в разные стороны мелкими брызгами крови, которые, в свою очередь, рассыпались в прах, не успев опуститься ни на кого из присутствующих. - Да, ты действительно владеешь силой Ноблесс, искусно владеешь, - признала Лорд. - И беру на себя обязательства Ноблесс, - от стального голоса по спинам пробежал холодок. «Хоть уважение мне еще придется заслужить», - подумала Вита. Теперь и ее боялись. - Разрешите высказаться, Лорд? - попросил один из каджу. Лорд молча кивнула. - Все мы знаем, что Кадис Этрама Ди Рэйзел сейчас спит, а значит, наиболее беззащитен. Где гарантии, что ты не следуешь за Союзом, что ты не убьешь Рэйзела и не свергнешь Лорда? От такой наглости даже Лорд изогнула левую бровь. «Ну да, и захвачу власть во всем мире», - в мыслях вздохнула Вита, а вслух сказала: - А у вас нет гарантий, - на губах Виты появилась дьявольски человеческая усмешка Франкенштейна, - Вам остается только Верить и Надеяться. И совершенно с другим, серьезным и почтительным выражением повернулась к Лорду: - Да, я человек, мне свойственны эмоции и соблазны. Но я уже сказала, что беру на себя обязательства Ноблесс. В полной мере. Я клянусь защищать жизнь и карать тех, кто совершит преступления против нее. - И да, - Вита снова повернулась к задавшему наглый вопрос, и, склонившись к его уху, полушепотом, но чтобы расслышал каждый, произнесла: - Рэйзела, да всех остальных, я могла уже раз тысячу прихлопнуть, но почему-то не сделала этого. Каджу стал совершенно зеленым, а Лорд тактично усмехнулась в кулачок, припомнив своего отца. - Вы знаете, где меня найти, - откланялась Вита. *** Тревога накрыла внезапно. Вита была уже недалеко от дома. Франкенштейн снял печати. Сама бы Вита не смогла этого почувствовать. Это были чувства Рэйзела. Нападение. Их дом был в руинах. Изрядно потрепанная РК-5 отважно сражалась. Противников было множество, множество модифицированных тварей, не походивших ни на людей, ни на животных. Франкенштейн, уже почти весь захваченный фиолетовой дрянью, как всегда, с остервенением, отбивался сразу от нескольких. «Успела». Вновь при появлении Виты все противники замерли. Это был обширнейший ментальный контроль в действии, за ним с восхищением наблюдал Регис. - Воспользовались моим отсутствием и напали на Мастера! Вы что, думали, некому его защитить? - это Вита прочитала в предводителе тех тварей, наиболее уродливом существе. И ведь правда, без нее ребята неплохо справлялись, если не брать во внимание руины. - Решили взять количеством? Модифицированная армия смертников! Знаете ли вы, что вам вкололи наркотик, лишь временно дающий вам силу? Не принимая его постоянно, вы просто сдохнете в мучениях. Чего вы желали? Денег? Силы? Славы? ИМЕННО (отчаяние в голосе, грусть и сожаление). В этой армии нет тех, кого принудили силой (М-21, Такео и Тао переглянулись). Кто ваш хозяин? - пристальный взгляд, разъедающий душу. - В Вашей смерти нет смысла, в вашей жизни нет смысла, ибо вы не живете. Один за другим стали рассыпаться пеплом солдаты жуткой армии, что произвело должное действие на предводителя. Сквозь его страх Вита разглядела белокурую женщину с алыми глазами, без имени. Когда уже и он рассыпался пеплом, в общей тишине раздались хлопки. - Браво! Я то все думала, правда это или нет, что появилась вторая истинная Ноблесс, - это говорила та самая белокурая женщина. Она явно являлась ноблесс, но, по недоуменным взглядам присутствующих друг на друга, стало ясно, что никто, даже Франкенштейн, не знал ее. - Я не Ноблесс. Я — Человек, обладающий Силой Ноблесс, - спокойным голосом. - Ты недостойна того, чтобы ею владеть! - и мощнейший удар, от которого осталась глубокая воронка. Виту даже не задело, но Франкенштейна и остальных ударной волной отбросило значительно. Вита мельком взглянула в сторону руин дома. Фундамент уцелел, значит, Кадис жив. - Беспокоишься о Нем? Напрасно! Таких чудовищ, как Он, не должно быть на Земле! - второй удар. Воронка стала глубже и шире, но, благодаря защитному экрану Сейры и Региса, удар не добрался до дома. Вита долгим взглядом посмотрела в душу женщине, и та застыла так же, как до того ее солдаты. «Даже пространство крови не понадобилась» - с облегчением подумала Вита. - Не сразу я тебя остановила (с грустью глядя на воронки в земле). Две тысячи лет в скалах оказалось недостаточно? Наказание не пошло тебе впрок. И ты загубила столько жизней ради мести... - сейчас говорила не Вита, все явно слышали сожаление Рэйзела, и снова слышали Виту: - Вспомни, ведь и ты умела любить. Ты любила Его. Зачем же ты научилась так ненавидеть? - Откуда ты знаешь? - в глазах женщины от бессилия стояли слезы. - Это все из-за тебя! Из-за той девки, ради которой Рэйзел ушел к людям! Почему он выбрал не меня... - Ревность, как банально, - Вита прикрыла глаза. - Хоть ты и пыталась Его убить, Он знал, что причинил тебе боль, и простил тебя. Ты попыталась вновь, и Он заточил тебя. Теперь, пытаясь убить Его, ты лишила жизни многих. За это нет прощенья, - тяжелый вздох. На этот раз не пепел — белые лепестки света растаяли искрами в ночном небе. Так умирают вечные. Разрушения в городе опять списали на землетрясение. Силами модифицированной троицы дом отстроили заново, причем довольно быстро. Не бросать же обустроенные подземные помещения, которые почти не пострадали, еще и лишний раз Мастера беспокоить! Изменением стал еще один отдельный вход с улицы, он вел в комнаты молодоженов — не обязательно всему большому семейству знать, когда именно они остаются наедине (чем занимаются, и так всем понятно). Традицией стало и ежеутреннее переодевание Мастера, конечно, при выключенных видеокамерах.